***
Одиноко стоит в поле маленькая березка. Под могучими ветрами, окруженная воем волков и жутких утопцев, она живет в своем мире. Полном жизни и беззаботности. Только мир против ее стоит. Да поддает ее испытаниям ужасным. То ветра разыграются — листву всю оторвут, игнорируя болезненный возглас, то тучи темные грозу наведут, пугая молниями у самого подножья, то деревенский житель придет — бессовестно оторвет всю кору. И сколько бы жизнь не мучила маленькую березку, что стоит в поле, по сей день ее могучая сила находится на той земле, отвергая любое дуновение ветра, да мерцание молний.***
Сердце болезненно екает, сжимается и утихает. Глаза быстро пробегаются по руинам, летят обратно, переходят на небо. Немой вопрос: «За что?» С грохотом падает на кровавую землю тканевая сума, открывая взору самую малость запасов еды и одежды. Вослед за ней на колени опадает и мальчишка. Золотые локоны блестят на солнечных лучах, теплом своим одаряющих не только шелк волос, но и нежную юношескую кожу. Легкий ветерок, опоясывающий шею и руки, вплетает в них пепел и запах гари. Мягкая ткань легко натягивается на крепких лопатках, показывая всю рельефность молодого тела. Однако, спустя всего-лишь пару мгновений, словно ветви ивы, плечи медленно опадают, слегка содрогаясь. Мальчишка не дышит. Он не находит воздуха для своих легких, завидев ужасную картину. Останавливается время. Немой крик, переходящий на отвратительный звук. Удар по деревянной, полусгоревшей доске, что оставила на себе след чьей-то кровавой руки, тяжелый всхлип. И только после громкий, душераздирающий крик. Так кричит раненый зверь, так страдает лебедь, что потерял пару, так умирает душа человека, потерявшего все.Не ходи, Иванушка, в лес по ночам гулять. Там злые духи разгуливают. Заберут они твое сердце и душу, утопят в глубоком озере. И никто сыскать не сможет тела твоего.
Трясущаяся рука медленно поднимает тряпичную куклу. Отлетевшая пуговица свисает на одной нитке, кое-где виднеются пятна от сажи и вновь кровь. Яркая, отвратительная. Она окунает с головой в жуткую правду, вынуждает принять то, что есть.Мам, а что за злые духи там разгуливают?
Он заходится рыданиями. Горечь во рту остается комом в середине глотки, неприятной липкой субстанцией мешая сделать вздох, отчего мальчишка начинает задыхаться. Колени болезненно саднит, но тело не шевелится. Лишь дергается в неприятных судорогах, вынуждая краснеть белки глаз от соленой воды.Леший, Баба Яга, Шептун, Хуха и даже Кощей Бессмертный.
Заботливая рука ласково ложится на напряженное плечо, осторожно сжимает и теребит, оставляя на ткани рубахи некрасивые неглаженые полосы. Но мальчишка долго не отрывается от игрушки, окропляя грузными каплями сантиметры ткани.А почему Кощея зовут бессмертным?
Губы поджимаются в тонкую полоску, захватывая между собой случайно попавшие черные волосы. В воздухе ощущается запах смерти и ее Богини, обезумевшей от безответной любви. Зеленые глаза тоскливо осматривают дрожащее тело, но разум молвит: «Не поможешь, дурак, ничего у тебя не получится». И он соглашается. Только лишь сжимает толстую округлость стрелы, разнося треск дерева по округе.Потому что не может он умереть, сынок. Создан управлять душами умерших. Еще никто не ушел от него живым.
Медленно поворачивается голова, заставляя шевелиться ворох золотых волос. Звучит новый всхлип. Зеленые глаза болезненно жмурятся, пытаясь забыть все то, что потоком эмоций нападает на безмятежную душу, но все тщетно. Призадумавшись, Кощей вздрагивает от ледяных мыслей, вспоминая недавний взгляд подруги, что заявила ему об «Гостях в царстве нашем неожиданных». Гулкий треск огня, охватившего всю деревню топит хлад, вводя в транс. И тут же исчезает, оставляя перед взглядом лишь вопрос в потухших, некогда схожих с чистым небом, очах.***
Мерно стучат напольные часы, отсчитывая за собой прошедшие минуты. Смерть неминуема, даже для тех, кто не призван умереть. Об этом сейчас жалеет Кощей, перебирающий между пальцами золотые пряди волос. Недвижимое тело на его коленях лишь тихо дышит, призывая дышать и Бога. Немая тишина, пускающая по коже ледяной хлад, не сравнимый даже с погибшей Марой, сейчас особо сильно раздражает слух. Гулкий удар головы об высокую спинку кровати, тяжелый вздох, шевеление. Иван, мелко подрагивая, поднимает голову с чужих колен, уводит взгляд опухших от слез глаз и вновь обессиленно падает обратно на ворох мягких подушек и пухового одеяла. Медленным взглядом Бог ползет по чертам лица мальчишки. Осунувшийся, уставший и измотанный. Он не ел и не пил сутки, не выговорил ни единого слова, лишь безмятежно позволял Кощею управлять его телом. Поднимешь руку за тонкую кисть, а она легко, словно перышко, упадет обратно, не ощутив под собой опоры. Сядешь прямо перед ним, а во взгляде лишь вселенская пустота, не заменяемая ничем, виднеется. Обнимешь крепко, тепло, а он лишь выдохнет, сотрет с лица пару слез, и вновь, словно кукла, сидит в ожидании чуда. Из-за ночной тьмы круги под глазами кажутся еще черней. Острые, словно лезвие кухарского ножа, скулы ярко выделяются на молодом лице, притягивая своей красотой, но Кощей знает, что бесполезны прикосновения. Юркий язык пробегается по сухим губам, смачивая тонкую кожу, и тут же исчезает за губами. — Вань, — зовущий голос хрипловатым раскатом пробегается по комнате. Без каких-либо эмоций поворачивается юношеская голова, а взгляд посеревших глаз резко впивается в чужие, ярко — зеленые. Кощей осторожно улыбается. — Ты красивый. Знаешь? — медленно мальчишеский взгляд переходит на балдахин бирюзового цвета, украшенного золотистыми узорами и пушистой каемочкой, что-то рассматривает, а после и вовсе скрывается за тяжелыми веками. Кощей поджимает губы, тихо выдыхая. Вновь наступает пищащая тишина, разрываемая лишь мерным стуком стрелки в напольных часах. — Теперь знаю, — неожиданно шепчет в ответ голос, на что Кощей вновь улыбается. Легкая капель начинает тихо бить по крыше. Звучит новый шорох одеял и теплое дыхание касается бледного лица божества. — Как ты справляешься со своим Бессмертием? — задает волнующий вопрос Иван, вновь открывая глаза. Вновь ударяют по крыше капли дождя, вводя своим звуком в некий транс. — Пока живешь…стольких потеряешь… — Закрыв душу свою и сердце свое, — тихо отвечает Кощей, печально засматриваясь в темную синеву неба в окне. Грозовые тучи, обошедшие тихое озеро, постепенно нависали над зданием. Мальчишка лишь хмыкает, поднимает запястье, рассматривая светящийся узор. — Они даже и не поняли, что умерли, да? — Кощей вздрагивает, медленно переводит взгляд на мраморный пол и выдыхает. — Они…уже ушли. Немного тут побыли, — Иван мирно улыбается, утирая с щек новый поток слез. — Даже… — голос вздрагивает от нахлынувших чувств, ужасной лавиной накрывших еще совсем молодого мальчишку. -…не попрощался с ними. — Все мы, потеряв, жалеем, — Бог слегка поджимает губы, сдерживая давние слезы. Иван медленно оборачивается, моргая уставшими глазами. С трудом поднимается на колени и берет в свои руки маленькую поношенную куклу. Лес мерно затихает. Словно глашатай молвят темные тучи об несчастье. Семьи, друзья, маленькие дети. Все детство, что было заложено в маленьком кусочке одного большого мира, в секундное мгновение, взмахом тонкой руки оказалось уничтожено. Сожжено до тла. И пепел, опадавший с золотых волос, стал тому напоминанием. — Я уже скучаю по ним, Кощей. Маленькая Софушка, любимая всеми, играет с дружной детворой во дворе, а после бежит ко мне, отбирая ковш с холодной водой, — смеется мальчишка, окунаясь с головой в воспоминания. Кощей вторит ему, вспоминая маленькое дитя с белыми, словно лебединое крыло, густыми волосами и тонкими чертами лица, обрамленными разноцветными глазами. Один — фиолетовый, а второй — болотистый, отражающий в себе тысячи огней ночных светлячков, раскинувшихся у водной глади. То там, то тут плещутся хвосты русалок, а девчонка лишь смеется на это, ведя пальчиком в воздухе. С тихим гулом опадает на мягкую постель игрушка. Короткие ногти врезаются в тонкую кожу, оставляя за собой кровавые полумесяцы. Тяжелый вздох сдерживает тонкую грань между реальностью и надуманным миром, что коконом обвил мальчишеское сознание. Наконец, мужчина переводит взгляд на Ивана. Неслышно дышит, наблюдая, как рушится душа внутри ослабевшего тела. Дрожащая рука медленно поднимается в воздух, привлекая внимание мальчишки, а на запястье тонкой нитью появляется белый шрам, доселе невидимый ни единому оку. Легкое касание, прямая линия. И юношеское тело опадает на кровать, быстро погружаясь в царство Морфея. Некогда острые черты лица ласково сглаживаются, становясь более мирными, притягательными. Мужчина оглаживает округлость щеки, ведет по тонким губам, опускается к лебединой шее. Слегка загрязнившиеся золотые локоны прилипли к открывшемуся лбу. Кощей зачесывает их назад, осматривая каждую черту лица. Подрагивающие серые веки и движимые крылья носа. Превосходное создание, своей энергией способное уничтожить вселенское зло. Невесомый поцелуй остается на приоткрытых устах. — Битва окончена, Иванушка, — шепчет мужчина, накрывая мальчишку теплым одеялом. Шум дождя грохочет по крыше без остановки, усыпляет своей колыбельной. Кощей приобнимает Ивана за талию, прижимает к себе, согревая не только тело, но и душу.Ни одно злато не сравнится с ним. Ни единое создание не заменит его. И даже если судьба встанет против, он возьмет в руки клинок. И будет стоять до последнего.