MARVEL. Драбблы и мини

Мэй молчала — твердо и решительно. Машина шла быстро, но в пределах допустимой нормы, все правила движения неукоснительно соблюдались. Питер втянул голову в плечи, кожей чувствуя ярость тетушки. Конечно, она явно не ожидала, что ее племянник окажется Человеком-Пауком, и можно было ждать скандала, головомойки, осуждения. Но она сказала только: — Переодевайся и в машину. Живо. Мэй ждала Питера в машине, сжимала руль побелевшими пальцами и смотрела строго вперед. И от этого было еще страшнее. — Мэй? — позвал Питер, садясь в машину и пристегиваясь. Тетушка не ответила, даже не взглянула на него, и от этого стало как-то… жутко. Питер втянул голову в плечи, натянул капюшон толстовки и попытался представить, что всё в порядке, что это просто рядовая поездка. Нет ничего страшного в том, что его тетя узнала его тайную личность. Она не расскажет прессе, не будет ставить на нем опыты и не убьет его родных, хотя бы потому, что она — единственный родной человек. Какие мысли идиотские в голову лезут. Питер встряхнулся и позвал: — Мэй? Куда мы едем? Мэй не ответила. Кажется, она была невероятно зла. Обычно она могла накричать — вспыхивала Мэй быстро, но так же быстро и отходила. Молчание грозило большими неприятностями. Не то, чтобы Питер ожидал, что тетя восхитится его героизмом, он готов был к скандалу, к запрету на ношение маски, но не к этому тихому яростному молчанию. — Мэй, ты злишься? — попробовал снова заговорить Питер. Тетя только сильнее сжала руль и выдохнула яростно. Кажется, просто сдерживается, чтобы не начать кричать. Тогда, может правильно, что они уехали? Где-то в безлюдном месте намного безопасней будет кричать о том, что Питер — Человек-Паук. Ну, это хотя бы успокаивало. Поначалу. Когда они покинули город, Питер заволновался. Мэй всё так же молчала, но начала размеренно дышать и, вроде, постепенно успокаивалась. — Мы… — начал хрипло Питер, сглотнул, прокашлялся и продолжил: — Мы едем в какое-то определенное место? — Да, — коротко ответила Мэй, вздохнула и сказала: — Если хочешь пить, в бардачке есть бутылка воды. И я зла. — Я понял, — заверил Питер и тут же уточнил: — Ты злишься из-за того, что я — Человек-Паук или из-за того, что я ничего не сказал? Мэй глубоко вздохнула и ответила честно: — Из-за того и из-за другого. Ты рисковал своей жизнью, Питер. И я даже не знала, что тебе угрожает опасность. Ты мог умереть. А я думала, что ты… на стажировке у Старка? Он знал? — Он дал мне костюм, — вздохнул Питер. — Вроде как… суперпрочный? А потом забрал, ну… после истории с паромом. Но после того, как я победил Стервятника в своем старом костюме, он дал мне новый, еще прочней, потому что… не знаю… Он понял, что я не остановлюсь? — А ты не остановишься, — бросила на него короткий взгляд Мэй. — Я… пытался, — вздохнул Питер, переплетая пальцы и разглядывая их. — Когда мистер Старк отчитал меня и забрал костюм. И, вроде как, это работало. А потом я понял, что не могу просто… пройти мимо?.. Я мог помешать злодею, и я не мог отказаться от этого. Я должен был… — Вмешаться, — вздохнула Мэй и посетовал: — Ты как Бэн. Он тоже никогда не мог пройти мимо… и мне пришлось его хоронить. — Она сглотнула, посильнее сжала руль, покачала головой и продолжила: — Питер, я не хочу хоронить тебя. Поэтому мы едем к Броку. — О, — сказал Питер. — Да, — согласилась Мэй. — Но ты сам напросился. Питер не спорил. Да, сам виноват. Сам натянул эту маску, сам ввязался в неприятности, сам стал Человеком-Пауком. Самому и придется отвечать перед Броком. Старшее поколение Рамлоу уже было мертво, но Питер еще помнил, какими теплыми были руки бабушки Бенадетты. Он помнил ее плохо, но знал, что она очень его любила — она любила всю свою семью, даже если кровной семьей они ей не были, и эта особенность передалась и ее детям — Мэй и Броку Рамлоу. — Мне в шесть лет было непонятно, — кашлянув, сказал Питер, — как ты можешь быть Рамлоу, если ты — Паркер. — Ты был ребенком, — вздохнула Мэй. — И многого не понимал. — Я вырос, Мэй, — напомнил Питер. — Я… Я не только о том, что я — Человек-Паук. Я о том, что теперь я понимаю намного больше. Брок же не зря по документам теперь Фрэнк Паркер? — Не зря, — согласилась Мэй и снова вздохнула. — Питер, это долгая и неприятная история. И я не хотела бы обсуждать это в машине. Питер кивнул. Им оставалось ехать часа два, и они провели это время в молчании. Хотелось рассказать о многом, объяснить, что он много думал о своем становлении Человеком-Пауком, о рисках, о долге, о силе, но Питер молчал. Дорога была долгой. Брок встречал их уже в сумерках на крыльце своего небольшого дома. Питер приезжал сюда с десяток раз, и ему всё казалось, что дом этот — фикция, декорация мирной жизни, которой никогда не будет у такого, как Брок. — Ты был прав, — сказала Мэй, выходя из машины. — Ты, черт возьми, был прав. Почему ты понял, а я — нет? — Потому что ты не хотела в это верить? — усмехнулся Брок. — Ну давай, Паучок, выбирайся из машины и поговорим серьезно. Обо всем. Питер вздохнул. Он был супергероем, а его будут отчитывать как ребенка. Это было… обидно? — Парень, мы тебя ждем, — напомнил Брок. Питер вздохнул и выбрался из машины. Всё равно ведь вытащат. На кухне кипел чайник. Мэй не кипела, но ходила из одного угла в другой. Брок бросил взгляд на сестру, усмехнулся и уселся за стол, хрипло позвав: — Садись напротив, парень. Поговорим. И мой первый вопрос: тебя хоть один раз серьезно ранили? Питер сел напротив и вздохнул — говорить правду всегда было неприятно: — Один раз. Мистер Старк забрал мой костюм, а я должен был помешать Стервятнику. И тот уронил на меня дом. Мэй возмущенно вскрикнула, всплеснула руками, но не стала вмешиваться. — Не то, чтобы тебя это остановило, — кивнул Брок. — Ты, как я понимаю, напялил свое дурацкое трико и снова полез в бой? — А что мне еще оставалось? — вскинулся Питер. — Сообщить взрослым? Как будто кто-то поверит, если я скажу, что отец моей девушки собирается ограбить мистера Старка, чтобы создать супероружие! — Не заводись, — коротко приказал Брок. — Я тебя понял. — Он потер щеку, прошелся пальцами по шрамам от ожогов. — Сам бывал в дерьмовой ситуации. Однажды ГИДРА решила запустить проект «Озарение» — может, слышал? — Да, — осторожно кивнул Питер. — Вот тогда-то, — продолжил Брок, — я понял, что работаю на ГИДРу, а в ее списках — твое имя. — Мое? — растерянно повторил Питер. — И ты был… — Агентом ГИДРы, — кивнул Брок. — Не то, чтобы я подозревал об этом, пока ситуация не стала совсем уж дерьмовая, но да. Я был агентом ГИДРы. А ты был в списке «Озарения», потому что был чертовски умным и справедливым ребенком и мог вырасти в умного и готового идти против них взрослого. Я пытался саботировать «Озарение» как мог, как умел. Но так, чтобы это не поняли — подставлять вас с Мэй, да еще сразу после потери Бэна… Так что я работал против ГИДРы так, чтобы ГИДРА этого не поняла. Поставил на Кэпа, и не прогадал. Но и досталось мне за это… — А еще тебя объявили в международный розыск, — сложила руки на груди Мэй. — Не путай, — усмехнулся Брок. — Тогда это была четко спланированная операция по выводу Ваканды на мировую арену. Меня страховали Мстители, Ванда же опять со мной раз сто отрабатывала этот трюк со взрывом, чтобы смотрелось правдоподобно и людей не покалечило. Во время старта «Озарения» я действовал сам, работал один, на свой страх и риск. Вот и Питер без костюма Старка работает один. А с ним? Старк тебя страхует? — Да, — кивнул Питер. — У меня в костюм был встроен протокол «Ходунки», а еще в нем есть искин. Ее зовут Карен, и она добрая. — Я говорил, — посмотрел Брок на Мэй. — Старк его страхует. — Это не имеет значения, — мотнула головой Мэй. — Питер — ребенок!.. — Этот ребенок всё равно будет геройствовать. — хмыкнул Брок. — Так что пусть геройствует под присмотром Старка. Но да, правда, надо бы его немного подучить. — Подучить? — повторила Мэй. — Брок, ты издеваешься? — Он должен хотя бы уметь стрелять, — хмыкнул Брок. — Оставь парня мне на пару недель. Получишь его обратно целым и невредимым, но со знаниями, которые могут спасти его жизнь. Потому что останавливать его бесполезно. Упрямства и решительности в нем не занимать. Мэй вздохнула, потерла переносицу и посмотрела на Питера: — Он прав? Ты не остановишься? Питер вздохнул и ответил твердо: — Нет. Я буду всё тем же дружелюбным соседом Человеком-Пауком. Я не остановлюсь. И… я отказался быть в команде Мстителей. — Хорошо, — кивнул Брок. — Мозги в этой черепушке есть. Сам понял, что не дорос до этого уровня. Питер плечами пожал. О своем страхе, что такой — кровавой и огненной — будет вся его жизнь после вступление в ряды Мстителей, говорить он не стал, но Брок, кажется, что-то понял — кивнул долго, а потом посмотрел пристально на Мэй. Та вздохнула: — Мне вас двоих не переупрямить. Брок. Я оставлю у тебя Питера на выходные. Потом решим, что дальше. Брок проводил Мэй. Они о чем-то говорили на улице — недолго, негромко, на итальянском, который Питер начал в свое время учить только для того, чтобы понять, о чем они переговариваются. А потом Мэй уехала. И тогда началась тренировка Питера.