Сначала мне хотелось изменить мир. Теперь я пытаюсь не дать миру изменить себя.
— О-ох, твою мать… — Именно первое, что мне захотелось произнести, когда хрупкий сон наконец-то кончился, возвращая меня к реальности Было от чего, на самом деле. Стоило только проснуться, как я сразу же ощутила абсолютно все прелести этого мира. А именно — сильнейшую головную боль, которая бывает только при условии хорошего сотрясения, и могильный холод. Все чувства обостряются, стоит проснуться, и теперь температура в комнате ощущалась более чем отчётливо. Недостаточно холодно, чтобы замёрзнуть, но в это же время и согреться не получалось. Я попыталась подняться, чтобы осмотреться и понять, что происходит, но стоило сделать малейшее движение, голова закружилась, а виски сдавило очередной острой вспышкой боли. Всё тело буквально молило о том, чтобы я не шевелилась, попытавшись снова погрузиться в безболезненный сон. Но чёрта с два! Я сжала зубы, кое-как принимая вертикальное положение, с небольшой радостью отмечая то, что руки и ноги свободны, а это значит, что я, как минимум, не связана. Вопрос в другом — могла ли я освободиться самостоятельно? Едва ли. Поэтому пришлось осмотреться, чтобы понять, где я нахожусь. Стоило только увидеть относительно небольшое помещение, у меня возникла очередная, идиотская в данный момент мысль: у «Амбреллы» что, фетиш на белоснежные комнаты, от цвета стен которых аж глаза режет?! Находилась я точно не в лаборатории, как сперва подумала, а в маленькой такой камере с белыми стенами, ещё и практически пустой: несуразный, выпадающий из общей картины металлический стул, почти полностью сливающаяся со стеной дверь и камера где-то на потолке. Сама же я лежала на не шибко удобной койке, на которую, что удивительно, додумались бросить тонкое, почти бесполезное одеяло и маленькую, жёсткую подушку. Поразительный аттракцион невиданной щедрости. Морщась от звенящей боли в голове, я попыталась вспомнить всё, что произошло чуть раньше, пусть я и понятия не имела, когда это «раньше» произошло. Сколько я тут нахожусь? К сожалению, всё словно было в тумане. Нет, общий смысл произошедшего от меня не ускользнул: до меня добралась «Амбрелла», потом пыталась препарировать или что-то в этом роде, а затем вкололи какую-то дрянь… А далее воспоминания были похожи на визуальную новеллу. Смутные обрывки того состояния, в которое меня ввели, мало напоминающие реальность. Вот я вырываюсь, вдавливаю кого-то в стену, потом кушетка, избиение, газ… Значит, в этом дело? Меня усыпили. Осталось понять, зачем мне эта информация, и что теперь делать. Забавно. Мне следовало бы начать паниковать, отреагировать хотя бы на тот факт, что я своими же руками убила человека об стену. Но нет, никаких эмоций по поводу этого я совершенно не испытывала. Внутри полыхала только сильнейшая ненависть. Какая к чёрту разница, что случится с этими ублюдками? Если они готовы на такое, то и жизни не заслуживают. Пора бы уже привыкнуть к тому, что в этом мире мои права, желания и прочие плюшки, которые по умолчанию принадлежат любому члену общества, не учитываются и в целом ни на что не влияют. А из этого следует простой факт — никто не обвинит меня в жестокости. По той простой причине, что не смогут судить по стандартным человеческим законам. Да и в конце концов, когда жертвы «Амбреллы» могли надеяться на освобождение? И для того, чтобы сбежать от проклятой корпорации, неплохо бы знать, где я вообще нахожусь, и смогу ли я в принципе уйти, даже вырвавшись из камеры. Но вот что-то я не вижу в этой белой комнате никаких разговорчивых соседей или хотя бы намёка на свою текущую дислокацию. Единственная вещь, которая хоть как-то давала понять, что я всё же не одна — стеклянный глаз камеры. На устройстве мерно мигала маленькая красная лампочка, показывая, что прямо сейчас за мной кто-то следит. Не удержавшись, показала средний палец прямо в объектив. Тут же возникла мысль о том, чтобы сбить камеру, но это было невозможно — она висела слишком высоко, не дотянуться. Звучит как вызов. Проверив свои чувства ещё раз, я убедилась окончательно, что могу двигаться. Встала, подскакивая к стулу и попыталась поднять его. Металл скрипнул, но остался на месте. Суки! Привинтили к полу. Я ещё несколько раз дёрнула стул на себя, убеждаясь, что мой «форсаж», вызванный неизвестным препаратом, окончательно и бесповоротно меня покинул. Даже не знаю, смеяться или плакать. «Почему я чувствую… Дежавю?» Словно заново оказалась в камере Раккун-Сити, где у меня не было абсолютно ничего, чтобы выбраться. Однако, тогда мне повезло. Да, за что боролись, на то и напоролись. Интересно, что мне придётся сделать, чтобы больше никакая камера не смогла помешать? Похоже, просто помереть. Было бы неплохо провести кремацию после и развеять пепел над Раккун-Сити, чтобы ни у кого не возникало искушение растащить мою тушку на эксперименты. Я злобно уставилась на мигающее красным устройство на потолке. Тыкать известным жестом в никуда, было уже не так весело. Куда интереснее бы было сорвать дурацкую камеру. «Амбрелла» использует продвинутые технологии? Ну-ну. Как по мне, вполне себе подходит по внешнему виду для своих годов. Если бы я могла зацепить чем-то устройство, а после сдёрнуть его вниз или сбить… Единственное «метательное» оружие, что попало под руку — не слишком мягкая подушка. Но она, как назло, была слишком маленькой, чтобы хоть как-то повредить крепления. Сволочи! Мне нужно сделать хотя что-то. А поломка камеры заставит их отреагировать на происходящее и при лучшем исходе даже явиться сюда. Жаль что в жизни не так, как в том анекдоте про русского и два титановых шарика. И если ты оказался в почти пустом помещении, то это… Постойте-ка! С видом победителя, я повернулась обратно к койке, которую уже успела сбросить со счетов, и с повышенным интересом начала рассматривать тонкое одеяло. Оно слишком короткое, чтобы попытаться сдёрнуть камеру им. Но вместе с этим, поскупившись либо пожалев для меня более плотное покрывало, Амбрелловцы сами себе навредили. Прикладывая значительные усилия, у меня всё же получилось оторвать от одеяла первый, длинный лоскут. А потом ещё, и ещё… Если кто-то сейчас и следил за мной, то не спешил реагировать. Интересно, эти уроды решили, что я захотела повеситься? На чём? Вмонтированной в потолок лампе дневного света? Как только в моих руках оказалось достаточное количество ткани, я, особо заботясь о крепости узлов, стянула их вместе, получив в конце концов достаточно длинную, пусть и крайне уродливую, верёвку с небольшой петлёй на конце. Последний раз ткнув средним пальцем в объектив и прокричав что-то несвязное с общим смыслом и пожеланием всем сотрудникам корпорации «Выпить йаду!». Буквально с третьей попытки петля всё же зацепилась за камеру, тут же на ней стянувшись. Как всё-таки хорошо, что эти ребята технологически ещё не дошли до более компактных устройств видеонаблюдения. Или, в конце концов, не додумались застеклить это. Но, данная ситуация была мне только на руку. Оставалось надеяться, что с узлами я не схалтурила, и они не развяжутся, лишив меня последнего шанса хоть как-то навредить своим похитителям. Небольшое усилие и металлические крепления, не рассчитанные на такие нагрузки, скрипнули, и камера, с грохотом, показавшимся оглушающим в тишине, рухнула на пол. Стекло объектива пошло трещинами, а мигавшая до этого алая лампочка медленно погасла. Повинуясь внезапному порыву, я подхватила камеру, несколько раз ударяя её о бетон пола, пока с устройства не посыпались осколки, один из которых был достаточно большим, чтобы удержать его в руке. Конечно, о том, чтобы навредить им кому-то, и речи не шло. Но в крайнем случае… Скажем так, мне хотелось бы быть уверенной, что право распоряжаться своей жизнью останется со мной до конца. Только куда бы его спрятать? Выбора особо не было, поэтому я вновь вернулась к койке, распоров край подушки новоприобретённым «оружием» и спрятав его там же. Ненадёжно, конечно, но лучшего варианта не предвиделось. Я едва успела вернуться к центру помещения и подобрать значительно побитую камеру, рассчитывая запустить ей в первого же вошедшего, как дверь пришла в движение, с тихим шипением отъезжая в сторону.***
Охранник, невысокий лысый мужичок заурядной внешности, тихо хрюкнул под нос. То, что находящаяся под наблюдением девушка обнаружит камеру, он не сомневался. Белоснежная комната размером три на пять метров, где из мебели была только металлическая кровать и такой же стул, не слишком-то и располагала к тому, чтобы прятать устройства видеонаблюдения. Он наклонился к монитору, пристально вглядываясь в лицо на экране. Вот девушка сфокусировала взгляд на камере и немедленно показала средний палец в объектив. Это было не самым оригинальным жестом, который демонстрировали испытуемые корпорации, поэтому, скорее для проформы, чем из-за реального недовольства, мужчина тихо пробурчал себе под нос: «Ну что за молодежь пошла нынче, сразу хамят!» Подобное поведение было привычно. Он работал на «Амбреллу» так давно, что уже сбился со счёта, но до сих пор оставался живым. Возможно, из-за своего безразличия ко всем экспериментам корпорации. Платили неплохо, а что до попавших в лаборатории людей… Так или иначе, заканчивали они всегда одинаково. Бились, кричали, требовали освободить их, упоминая права человека и законы США, а потом пытались сожрать всех, кто оказывался в поле зрения. Выжить среди безумных учёных и их творений было просто. Работать и не задавать вопросов. В конце концов, устранять чудовищ были наняты совсем другие люди. Пока ещё живая девушка подскочила к стулу и ухватилась за сиденье… Но сдвинуть его не получилось — ножки были приварены к полу так же, как и у кровати. Правда, не ограничившись этим, юное создание завертело головой во все стороны, выискивая что-нибудь подходящее для своих целей. Наблюдать за испытуемыми было забавно в какой-то мере. Их надежды и попытки спастись до того момента, пока разум не охватывало безумие. Учитывая полученные инструкции, этой девушке тоже оставалось недолго. Вернее, она уже не могла называться человеком. Охранник на секунду отвлёкся от экрана компьютера, потянувшись к белой кружке с логотипом корпорации, а когда вновь повернулся к монитору, испытуемая медленно повернула голову в сторону камеры и… Мужчине очень не понравился этот взгляд, который несомненно был направлен прямо на него. «Похоже, она что-то задумала…» — хмуро констатировал он, глядя на спину девушки, которая отвернулась от объектива, уделив своё внимание одеялу. В какой-то момент пленница резко развела руки в стороны, вытягивая появившуюся словно из ниоткуда полоску ткани. «Новое едва ли принесут. Нужно попросить понизить температуру воздуха в помещении», — зло усмехнулся мужчина, продолжая наблюдать за происходящим, — «повреждение имущества корпорации и наказание за это…» В прочем, ответ на вопрос, зачем она занималась этим бесполезным делом, стал очевиден немного после. Изображение на мониторе телевизора зарябило полосами, а после, последний раз появившись, пропало, сменившись «белым шумом». Камера более не работала. Охранник зло выругался, отставляя в сторону чашку, и потянулся к коммуникатору, обеспечивающему связь с одной из вооружённых групп системы безопасности комплекса. Ещё никто из испытуемых не умудрялся повредить систему видеонаблюдения.***
С металлическим лязгом на руках захлопнулись наручники, лишая меня всякой возможности выбраться. Я честно попыталась сделать хоть что-то, но амбрелловские «браслеты» оказались куда крепче обычных, да и недавно проявившиеся способности и не думали возвращаться. Я замерла, сложив руки на столе, к которому меня и приковали, а после опустила голову, стараясь побороть тупую боль в затылке. К счастью, в этот раз меня никто не бил прикладом, но зато несколько раз всадить коленом в живот, а после, хорошо хоть не ногой, вдарить по голове, не постеснялись. В лицо не били и нос не сломали, на том спасибо. С какой-то отстранённой насмешкой я подумала о том, что охранникам, наверное, не очень понравилась попавшая в одного из них тяжёлая камера видеонаблюдения, а после моя быстро прервавшаяся попытка побега. А ведь я смогла толкнуть нескольких из них, но что-то вообще не ожидала, что за одним из поворотов меня ждали. Во рту ощущался металлический привкус. Похоже, прикусила язык. Просто отлично. Если это намёк на то, что мне стоит держать его за зубами, то со мной никто и не пытался общаться. — Добрый день! Я подавила своё удивление, оборачиваясь назад, откуда и раздался чужой голос. Взгляд быстро оценил вошедшего, прикидывая степень угрозы и причину, по которой меня решили удостоить подобным диалогом. Им оказался мужчина в офисном костюме, смотревшемся дико, учитывая, что находимся мы в лаборатории. В прочем, обмануться в принадлежности этого человека к «Амбрелле» не давал значок с логотипом зонтика на вороте пиджака. Я как-то шутила, что Амбрелла очень любит маркировать все свои вещи собственным знаком, но чтобы ещё и работников… А у него есть печать на затылке? Бельё с логотипом? Кружка «Работник месяца»? В целом, незнакомец выглядел серьёзно и собранно и был, вероятнее всего, намного старше Картера. Хотя бы по причине того, что обладал зачётной блестящей лысиной, от которой свет отражается, делая белую комнату ещё невыносимее. Я приложила некоторые усилия для того, чтобы подавить злую усмешку и желание неудачно пошутить над, несомненно, одним из моих врагов. Вместо этого пришлось отвечать на «приветствие»: — Насчёт доброго у меня есть некоторые сомнения, как и на счёт дня, — я даже не скрывала ненависти и злобы, послышавшейся в моём голосе, но пытаться напасть не решилась. Мои руки связаны, да и это одиночество, скорее всего, ложное — за дверью ждут вооружённые люди, сверху, я не поверю, если не будет, распылителей газа. А значит, для начала нужно решить, что этому ублюдку здесь надо. — Корпорация находится в трудном положении и ломать её имущество без лишней надобности непозволительно, — спокойно ответил мужчина, обходя стол, от которого я всё ещё не могла отступить. Тем не менее, факт того, что он, несмотря на всю свою непринуждённость, находился в зоне недосягаемости, не давал обмануться. — Кто бы мог ввести «Амбреллу» в такое досадное положение? — абсолютно не скрывая своего злорадства, протянула я. Что они могут мне сделать? Убить? Подвергнуть пыткам и экспериментам? Ничего из того, что не сделали бы в любой удобный момент. — В этом наша ошибка, — абсолютно не отреагировал на провокацию собеседник, — мы думали, что проект «Алиум» больше никогда не вернётся к жизни. И вам удалось улизнуть, разрушив привычный уклад вещей. Этого стоило ожидать. Я почувствовала внезапное сильное чувство того, что вот этот человек знает не только о возможности перемещений между мирами, но и о причине этого. В отличие от Картера, в отличие от всех. А больше всего раздражало то, что мужчина намеренно говорит загадками. — Неприятно осознавать то, что неучтённые переменные могут не только корпорации послужить, но и уничтожить её? — я сжала кулаки, чтобы сдержать рвущиеся вопросы, что несомненно не укрылось от глаз собеседника. Если начну просить, то мгновенно проиграю в диалоге, какой бы цели он не пытался достичь. — Я здесь не для того, чтобы обсуждать крах официальной части «Амбреллы», — резко оборвал меня мужчина, — а для того, чтобы предложить сотрудничество. «Что?!» Я с физическим усилием заставила себя остаться на месте и не измениться в лице, пытаясь скрыть сильнейшую степень шока. Это… Попытка обмануть? Сначала заставить атаковать, потом побить, а затем предлагать сделку? Я могу понять правительство США, но никак не этих… — Вижу, вы удивлены, — мужчина усмехнулся, сложив руки на груди, — но существенная часть того, чего мы достигли, была получена благодаря таким, как вы. «Амбрелла» не знала, что именно могла узнать от Алиумов. В конце концов, всё это делается ради блага человечества. Чудовищный инцидент, который мы допустили, не должен повториться вновь. Не думаете ли вы, что это было сделано специально? Что несёт этот старый псих?! Я сжала зубы и отвела взгляд, пытаясь сдержать рвущуюся тираду о том, что сделали, делают и будут делать эти ублюдки. Но тут же пришла другая мысль. Они ведь не знают, что мне об этом известно, так? А почему бы не дать им то, что они хотят видеть — испуганную, наивную дурочку, способную поверить во всё что угодно? Мне нужны ответы на мои вопросы. Нужны все данные о таких, как я. И уж молчу о своей относительной безопасности, которую эти психи в случае отказа мне точно не дадут. Всего-то накачают какой-то местной дрянью как особо опасного мутанта и будут творить всё что вздумается. Нет, нет, нет, так не пойдёт. Нужно потянуть время, добиться хоть каких-либо знаний и дать сигнал агентам. А то, что они скоро будут тут — чисто вопрос времени, так ведь? Я ведь могу позволить себе быть оптимистом хоть когда-то? — Вы хотите сказать, что инцидент в Раккун-Сити халатность? Но все эти чудовища… — я позволила ноткам паники появится в своём голосе, стараясь придать себе вид напуганной и негодующей идиотки, — хватит лгать! Для пущей эффективности даже стукнула наручниками по столу, привставая. — Уверяю вас, Амбрелла никогда не планировала устраивать теракты! — сразу видно, что именно эту реакцию от меня и ожидали. Так как мужчина даже не дрогнул, ровным, практически монотонным голосом продолжая вещать: — До инцидента в каждой стране находилось около двух сотен зданий, разрабатывающих и продающих жизненно необходимые ресурсы. К тому же… Никакого смысла скрывать факт производства оружия не имелось. Понимаете, насколько влиятельна была Амбрелла? Так зачем же портить свою безупречную репутацию? Ага. Ну конечно. Больше всего на свете мне хотелось высказать всё, что я думаю и о биооружии, и об экспериментах над людьми, но я заставила себя прикусить язык. Потому что правда — не всегда благо. Особенно та, о которой не в курсе даже некоторые местные «злодеи». Но этот мудила врёт и не краснеет. Я, конечно, сыграю дурочку, но не полную ведь? Нужно держать грань между полным подозрением и слепой верой. — Тогда почему правительство США объявило корпорацию вне закона? Почему люди обратились в монстров? Что вы сделали со мной? Есть! Мужчина ощутимо дрогнул, а затем нахмурился, очевидно пытаясь придумать новую, удобную ложь. Хотелось улыбнуться настолько пакостно, чтобы даже у Вескера треснули очки в тот же момент, но я вновь стерпела — потому что была не в силах защитить себя. — Как мы уже и говорили, «Амбрелла» производила оружие, — вернув над собой контроль, продолжил мужчина, подойдя ближе, — подобное дело всегда требовало осторожности во всех сферах. Даже в выборе сотрудников. Съезжает с темы про таких, как я, это очевидно. Но упомянул кое-что, стоящее внимания. Я изогнула бровь в вопросительном жесте, ожидая пояснения. Или это всё? Ложь, на которую способна могущественная корпорация зла? Я разочарована или рада? — К несчастью, высшее руководство допустило ошибку, подпустив двух излишне… — в последнем слове проскочили довольно раздраженные нотки, но, вздохнув, старик быстро взял себя в руки, — излишне амбициозных работников. Их гениальность поражала, и мы не могли позволить себе потерять такую возможность. Мы закрыли глаза на их… Змеиную натуру, полагая, что сможем удержать её голыми руками и придушить в случае чего. Результат вы уже наблюдали. Возможно, мы переоценили их гениальность. А что касается США… Мисс, зачем создавать оружие, если не для продажи самой богатой стране? — Значит, инцидент произошёл из-за ошибки в выборе сотрудников и того, что армия захотела себе нечто похожее на чудовищ Раккун-Сити? — я заставила себя подавить раздражение. Черт, складно получается, убедительно. Я могла бы поверить. Интересно, что бы сказали Вескер и Биркин, услышь подобное обвинение в свой адрес? Что осталось бы от этого мужчины? И самое главное. Почему я так сильно отвлекаюсь на совсем неважные факторы и вещи? — Зачем вам нужны Алиумы…? — пытаясь сконцентрироваться на главном, спросила я, не особо надеясь на адекватный ответ. — Ваша кровь может послужить антидотом... или же самым опасным оружием, которое способно создать человечество. Ответ погрузил комнату в гробовое молчание, и на этот раз я не справилась с эмоциями по-настоящему, растеряно хлопая глазами. Антидот? Какой, к чертям, антидот? Это не может быть правдой по той простой причине, что разница между жителями нашего мира и этого просто огромна. Или все же не настолько? Моя кровь действительно так ценна для этого мира, что можно создать нечто подобное? Какой смысл ему врать? Этот факт ведь не сложно проверить. Но если хоть одно из этих утверждений верно, всё резко встаёт на свои места. И уж точно я понимаю, почему не должна попасть к ним в руки повторно. — Что мы с вами сделали? Всего-то обезопасили всё человечество от повторного заражения в более чудовищном масштабе. Нам крайне повезло, что вы не заразили никого чем-то из своего мира. Такое уже случалось ранее. Впрочем, наш вирус пошёл вам на пользу, чего не скажешь о всех остальных его жертвах. Отлично. Просто отлично. Мало того, что я действительно была заражена, и об этом знают все, ещё и армию мертвецов не пополнила. Теперь я не просто на сто, а на сто двадцать процентов уверена, что абсолютно всё в этом мире взаимодействует со мной вообще не так, как должно. Я старалась справиться с нарастающим чувством замешательства. План включить дурочку пока что держится просто отлично, даже не хочу предполагать, по какой причине, а вот план «получить информацию» одновременно рушится и выполняется. Не знай я сюжет игры, могла бы вполне повестись на такое. Но он меня не обманет. — Вы заставили меня убить ваших сотрудников. Как я могу вам верить? С чего бы мне это делать? — Мак Фрауер. Судимый за кражу денег и убийства коллег на почве злости за отобранное исследование. Брайан Фостер — отличный химик, пойманный на торговле наркотиками и нелегальных операциях. Мусор, чей удел — гнить в тюрьме. «Амбрелла» дала шанс даже таким людям. Риск? Риск есть всегда. Что насчёт доверия… Целиком и полностью ваше дело. Но если вы согласитесь, корпорация покажет вам куда больше возможностей и доказательств. Решайтесь. Заключить сделку с «Амбреллой»?! Он серьёзно? Эти психи действительно готовы пойти на такое? Но почему…? Хотя, это очевидно. Мое тело как материал для экспериментов они получат и так. А вот в голову не залезут. Иными словами, не проверят, вру ли я. А значит, хотят получить «союзника», который не станет лгать. И конечно же, о взаимном доверии и речи идти не может, но вот я вполне могу изобразить нечто подобное. Если отыграть наивную дурочку из другого мира, кто заподозрит моё послезнание? А там уже дождаться помощи от Картера и махнуть этому гадюшнику рукой. Похоже, выбор очевиден. — Я не могу понять… Кто же лжёт? — я опустила голову, краем глаза замечая самодовольную ухмылку на лице собеседника, — что вы знаете про «других»? Что стало с ними? — Погибли. Правительство их уничтожило, решив, что подобные люди слишком опасны. Они были добровольцами и корпорация многим обязана этому сотрудничеству. — Хорошо… Тогда, полагаю… Мне стоит помочь? — я подняла голову и изобразила облегчение, — я сделаю всё, если будет способ вернуться домой. Расскажу всё, что знаю. — Конечно, — кивнул мужчина, — я приношу извинения за проведенный с вами эксперимент, но мы должны были убедиться. Моё имя Фрэнк Джером, я руководитель проекта по работе с… Такими, как вы. — Меня зовут Мария, — не моргнув, солгала я, — думаю, иностранная фамилия будет для вас труднопроизносима. — Это может и подождать, — мужчина кивнул, а затем достал из кармана какой-то маленький пульт, нажимая на кнопку. Спустя секунду в комнату зашли двое охранников, те самые, что привели меня сюда. В руках у одного из них было что-то тёмное, похожее на ремень, — это специальное устройство, которое вы будете вынуждены носить. Я не успела ни спросить, ни даже возразить. Один из охранников, тот, что поменьше, схватил за плечи, чуть надавливая вниз и не давая сдвинуться, другой же зафиксировал холодное устройство. «Ошейник» был затянут туго, достаточно, чтобы не болтаться, но и не душить. — Устройство поможет вас выследить в случае… Похищения, — сказано это было явно с намёком, как бы говоря: «Не сбежишь». Я почувствовала, как руки начинают мелко дрожать от ярости, вызванной подобным унижением, — также, оно поможет следить за вашими показателями. Мы же не хотим, чтобы вы случайно мутировали во что-то опасное? Встретившись со мной взглядом, мужчина просто напросто усмехнулся самой гадкой улыбкой, на которую был способен. Я же могла только представлять всё то, что хотела бы с ним сделать, скрывая злобу. Затем, как бы вспоминая невзначай, продолжил: — Кстати, попрошу вас не предпринимать попыток стянуть устройство. Вы только навредите себе. — Не буду, — тихо ответила я, утешая себя мыслью, что лично прослежу за тем, чтобы эти ублюдки не жили «долго и счастливо», паралелльно наблюдала за тем, как с меня снимают наручники, что, честно говоря, удивило. — Отлично. Сейчас охрана отведёт вас в комнату получше. На этот раз — без камер. — Угу… — почти что прошипела я, физическим усилием заставляя себя не пытаться тут же снять устройство. Чёрт, как же я хочу убить этих всех ублю… — И следите за глазами, — добавил напоследок амбрелловец, — это вас выдаёт. О чём он?***
Стоило металлической двери захлопнуться, как мужчина выдохнул полной грудью. Этот разговор был… Изнуряющим, отчего-то. Возможно, из-за того, что Фрэнку пришлось, откровенно говоря, снова идти на сделку с кем-то из этих… В прошлый раз это плохо кончилось. Монстры должны оставаться монстрами. Тем не менее, таким образом они не смогут узнать ничего, что бы помогло остаткам «Амбреллы» вновь занять лидирующее место на рынке и вернуть прежний статус. Двадцать лет разницы — огромная перспектива. Стоит того, чтобы лгать одной из тварей о делах корпорации. Сам мужчина, правда, не считал свои слова ложью. Он лишь описал всю ситуацию так, как это видит он, пусть его взгляды сильно отличаются от общепринятых. Вот только девушке этого знать не стоит, правда? К слову, касательно её. Слишком легко. Слишком правильные вопросы задавал этот Алиум, а затем слишком резко поменял своё мнение относительно всего увиденного. Либо этот экземпляр попался действительно не самый умный, либо кое-кто очень хорошо сыграл в незнайку… Опыт общения с людьми упорно указывал на второе, но вот в чём проблема: опыт был связан с людьми. И пусть сидевшая перед ним личность и была полной копией человека, но только внешне. Поэтому Фрэнк не спешил делать выводы. Порой и зараженный может открыть дверь. Он потянулся к карману, быстро извлекая устройство. Тяжело вздохнул, будто бы собираясь с мыслями: рука дрожала. Палец всё-таки нажал на кнопку. — Слушаю, — из динамика раздался высокий голос, с проскочившими в нём истеричными нотками. Фрэнк поморщился, но сдержал недовольство. Альфред Эшфорд был крайне эксцентричным человеком, но всё же владельцем комплекса. — Было проще, чем ожидалось. Субъект, судя по всему, весьма доверчив, пусть и информирован. — Вы снимали весь разговор и эксперимент. Мне нужны записи, сейчас же, — несмотря на все свои «особенности», в вопросах, касавшихся биооружия и всего с ним связанного, Альфред не производил впечатления идиота. По крайней мере за это «Амбрелла» и Спенсер были готовы терпеть его. — Есть, сэр. Я лично распоряжусь этим. Стоит ли нам ожидать дополнительных инструкций? — Я ознакомился с вашей просьбой об увеличении количества охраны объекта. Один из отрядов моих элитных наёмников закончил транспортировку груза и будет перекинут в Антарктику, — Фрэнк усмехнулся, по тону Эшфорда понимая, о ком идёт речь, — полагаю, после Раккун-Сити ваш объект мало чем сможет его удивить. — Благодарю за помощь, — кивнул сам себе мужчина, — но осторожность не помешает. Какими бы не казалась Алиумы, они всегда действуют непредсказуемо. И повторного фиаско я терпеть не собираюсь.