Sketchbook

Было очень холодно. Декабрь в этой части света был далеко не таким приятным, как в Гонконге. Ветер налетал внезапными порывами, вынуждая вздрагивать, как от брошенного исподтишка сюрикена. С неба падали замерзшие осадки, покрывающие форму белой мантией. Некоторые из капризных белых звездочек настойчиво лезли в глаза, будто бы крича: «Смотри, это снег! Снег!!! Ты такого отродясь в своем Гонконге не видел!». Что ж, увидел. Радости что-то от этого он не испытывал, особенно после того, как внутри его капюшона набрался персональный сугроб. А вот люди внизу его мнение, похоже, не разделяли. Торопились домой, покупали второпях что-то, упакованное в яркие обертки и ленты, и совсем не обращали внимания на творящееся вокруг. Только один ребенок и вскрикнул, указав варежкой на дерево: - Мама, мама, смотри! Там огромная ворона! Вышеокликнутая мать громогласного дитя удостоила ветви ближайшего дерева (пустые, кстати) равнодушно-мимолетным взглядом и утащила малыша далее, к каким-то витринам. И, разумеется, не заметила, как на этом самом дереве будто из ниоткуда появилась человеческая фигура в странном черном одеянии. «Исчезновения» для Дрэгона стали уже такой рутиной, что делались они практически на автопилоте. Будучи натренированным ниндзя, он умел пропадать для людского взгляда, как иные - ходить. Единственное, что его и могло выдать – только сверзившийся с его костюма снег. Забравшись повыше, Дрэгон вернулся к своему наблюдению. Меленький снежок также продолжил свою подленькую партизанскую атаку. Ниндзя сам не понимал, почему испытывал к такой погоде скрытое раздражение: так-то, как хладнокровного воина Джо-лан, такие мелочи его не могли отвлечь в принципе. Возможно, дело было в том, что Гонконг расположен в субтропиках, и льда с неба там нет априори, возможно – это было и что-то такое, далекое-далекое, связанное с ним и продувающим до костей снежным бураном… хотя навряд ли. Сэнсэй бы тогда рассказал. Плюс холод постоянно напоминал о себе уже чисто на бытовом уровне: его традиционное кимоно хоть и было сшито из плотной ткани, но было легким и не спасало от ветра. Черная материя сливалась с обледенелыми ветками и, кажется, в ближайшем времени планировала повторить их судьбу. Металлические бляхи-сюрикены на рукавах обжигали холодом даже через ткань. Конечно, на его голову был надет капюшон – но собравшийся в нем сугроб уже медленно трансформировался в ледяную корку и не способствовал сохранению тепла. Единственное, что защищало Дрэгона от этой дурацкой американской погоды – так это его традиционная маска. Весьма неплохо сохраняющая разом и тепло, и анонимность его личности. Хотя вот, по мнению ниндзя, последнее было ни к чему: зачем скрывать то, что никогда не существовало? Сколько Дрэгон себя помнил, он всегда был воином Джо-лан. Учеником. Вассалом. Не было ни дня «самоволки» - да и не до того. Ведь его главная задача – это обучаться искусству Джо-лан и выполнять приказы мастера. Недаром еще сам Чуй Ло Пан написал на стенах храма: «Слово сэнсея – закон». Беспрекословно. Без сомнений. И признаться, Дрэгона это всегда устраивало. Не было никакой внутренней борьбы, отравляющей существование или другой подобной слабовольной глупости. …до сегодняшнего дня. И ради первопричины всего этого он сейчас и изображал припорошенную снегом нахохлившуюся сову. Желтые глаза, лишенные благодаря визорам в маске возможности идентификации, неотступно следили за зданием небольшого китайского ресторана. Внутри была группка людей: дети и родители, собравшиеся праздновать местный обычай с елкой и остролистом. Ничего особенного, если не считать, конечно, тот факт, что менее суток назад пятеро из них победили местного преступного босса с шайкой и заодно его, Дрэгона. Точнее, не победили (у них еще слишком мало опыта и навыков против его ниндюцу) – смутили. Особенно постарался тот парнишка, что поднимал ныне бокал для тоста. Скажи ему до всех недавних событий, что этот ребенок – воин Джо-лан, Дрэгон наверно бы просто оглушил говорящего, дабы бред не нес. Но, как оказалось, это правда. Мальчишка – Аксель, кажется – практиковал их древнее боевое искусство и добивался в нем успехов. Несмотря на то, что полностью игнорировал все предписываемые воинам законы. Как тогда он мог сопротивляться? Выдержать бой с ним, тренированным и закаленным бойцом? Дрэгон не понимал. Этот парень был живым опровержением слов его господина об истинном воине Джо-лан. Словно никогда и не знал ни одного из их постулатов. Весь его вид так и кричал: «Смотрите, я мастер Джо-лан!», хотя их учение требует полной секретности от своих адептов. Да и лица своего он абсолютно не скрывал, совсем не желая перестать демонстрировать свой характер во всей «красе» - словно правила поведения ученика были для него пустым звуком (самого же Дрэгона от прочих ниндзя отличала лишь своеобразная эмблема дракона на груди да позолоченный меч – единственный из всего клана). Он отказывался от надлежащей воинам стойкости, принимая помощь посторонних. Да куда там, этот мальчишка ведь даже ему, наемнику, который выбивал из него дух, посмел выдать: «Ты скорее союзник, чем враг»! Да его сэнсэй бы схватил за глотку любого из учеников, кто додумался бы сказать такое врагу! Иными словами, этот ребенок хоть и освоил приемы с духовной энергией, но воином Джо-лан - таким, которого даже из самой размазни мог сделать учитель - ему было ни за что не стать. Ниндзя даже сам не понимал, почему все еще продолжает тогда наблюдать за ним и его окружением. Убедиться, что ни на толику не ошибся? Поискать подвох? А может, просто объяснить свое недоумение после боя настороженностью?.. Дрэгон не знал, да и не особо и напрягался. В конце концов, куда там одному мальчишке переупрямить все учение их господина. Последний же и этой его шпионской вылазке не обрадуется: ниндзя с этими наймами к Пэйну и так излишне задержался, а ведь предстояло еще сообщить сэнсэю, что инхибитор разрушен… Не хватало только лезть к нему с глупыми вопросами а-ля: «Мастер, неужто у нашего учения есть и еще один вариант пути? А то я тут видел мельком…». Уж Дрэгон-то прекрасно знал, как в такие моменты у господина вспыхивают фиолетовым глаза, и он опасно-доброй интонацией спрашивает: «Мой дорогой ученик, ты что, семилетний ребенок, задавать столько бессмысленных вопросов? Или ты вдруг забыл о написанном издревле правиле об уважении к своему сэнсэю?!». Не-е-ет, у него нет ни времени, ни желания вновь безосновательно доказывать мастеру свою верность. Ниндзя повис на ветке вниз головой, одновременно стряхивая с формы вновь налетевший снег и напоследок смотря в окна ресторана. Само собой нахлынуло какое-то сильно затаенное раздражение, внешне, правда, выданное лишь тем, что он сузил желтые глаза. Так, хватит, пора было это заканчивать. Время прощаться с этими празднествами и противными осадками – впереди ждал Гонконг и отчет мастеру. Но все же он не мог отделаться от мысли, что после той битвы что-то у него было не на месте; впервые он почувствовал: что-то не так, но вот только что именно… Он не знал. Связано ли это с учением Джо-лан? С этим мальчиком и его, смешно сказать, командой? Воин напрягся и сложным кульбитом перепрыгнул на соседнее дерево. Какая разница. В любом случае, скоро перед его глазами вновь будут родные азиатские широты, и он просто забудет обо всей этом гложущем где-то внутри неудобстве, как и об этих детях. Просто забудет. Раз и навсегда. …или все же нет…