* * *
Локли просто сиял, когда все вопросы с Малфоями были решены. Определённо он был очень доволен собой, когда решил взять Марию под свою ответственность, чтобы у Гарри оставалось больше времени на своего нового подопечного. Он даже сократил его дежурства до одного дня в неделю и пообещал не вмешиваться в ход лечения. Оказалось, что от молодого Малфоя отказались почти все волшебные медицинские заведения и лечился он не только в Швейцарии, просто никто об этом не распространялся, следуя врачебной тайне. Теперь мистер Локли мечтал утереть нос всем этим «лентяям и полупрофессионалам, которые понятия не имеют, что значит настоящая колдомедицина». Казалось, он был готов просто лопнуть от гордости за молодого специалиста Поттера, который работал под его началом. Гарри ничего не оставалось, кроме как передать все дела Марии Локли и взять из больничной библиотеки учебник по лечебному массажу. На вечерних обходах он намеренно медлил, подолгу болтая с Брайаном о трудовых буднях, прежде чем заходить к Малфою. К глубочайшему шоку всего персонала больницы, в один из вечеров, в девять вечера тот уже крепко спал и даже плотно поужинал, не кривясь от каждой ложки. Медсёстры невероятно гордились проделанной работой, облегченно вздыхая. Гарри мягко прикрыл за собой дверь, чтобы не создавать лишнего шума и осторожно присел на край широкой кровати. Малфой спокойно спал на боку, завернувшись в одеяло по самые уши, и его лицо выглядело непривычно спокойным. Гарри почти невесомо коснулся ладонью бледного лба, проверяя температуру. Она была немного повышенная, но ничего смертельного, Гарри решил, что лучше дать Драко поспать, а не пичкать его очередными порциями зелий. Порой сон был самым лучшим лекарством… Гарри почти машинально провёл рукой по чистым светлым волосам, откидывая их ото лба. Чёлка настойчиво опустилась обратно, и он повторил движение, прислушиваясь к собственным ощущениям. Действительно ли ему могло быть противно дотрагиваться до Малфоя? Он не чувствовал ничего подобного. Даже близко. Вот дотрагиваться до обнажённых костей даже в перчатках иногда бывает противно. Стирать со своего лица капли чужой крови — противно. Чувствовать запах разорванных кишок — просто кошмарно. А вот помять чьи-то ноги, разгоняя судороги — это просто подарок судьбы, за который ещё и спасибо сказать нужно. Напридумывал же Малфой себе чёрт знает что. * * * Через несколько дней, когда ломка Малфоя ожидаемо повторилась, Гарри был на дежурстве с Гермионой и вернулся только к пяти часам утра. Медсестры даже не дали ему очистить себя от крови и прийти в себя. Они были напуганы и просто выдали ему чистую форму, причитая, что ему срочно нужно подойти в палату к Драко. К кому же ещё. В крыле для пациентов его встречал Брайан, который сидел на мягком бежевом диванчике и читал книгу. Крики Малфоя его разбудили, ведь они были соседями по палатам, и парень решил скоротать это раннее утро за чтением. Гарри наложил на комнату Драко заглушающее и велел Брайану отправиться отдыхать к себе. Сам он уже с отдыхом давно распрощался и даже не вспоминал, что это такое, чтобы лишний раз не расстраиваться. Гарри шагнул в слабоосвещённую комнату, и его шею почти сразу же обвили дрожащие холодные руки, а к груди прижалось тонкое тело. От такой неожиданной и непрошеной близости сердце беспокойно затарахтело под рёбрами, сбивая дыхание и мысли. Гарри немного растерялся, но не стал сопротивляться и просто обнял Драко в ответ, поглаживая его по взмокшей спине. То ли сказывалась усталость, то ли он начал привыкать потакать капризам Малфоя, но Гарри не знал, почему не может просто отцепить от себя своего пациента и усадить его на кровать. Сёстры наспех рассказали, что Драко всю ночь рвало, он не спал и не мог даже лежать. Он рыдал на полу в туалете и в перерывах между приступами тошноты выпрашивал наркотики, грозясь убить себя любым доступным способом. Он даже звал Гарри и кусался, так что беднягу накачали лёгкими седативными, которые почти не действовали, и оставили переживать кризис в одиночестве и полном смятении. Гарри даже стало жаль, что его не было рядом. Он серьезно беспокоился за Малфоя и не хотел, чтобы ему становилось хуже только от того, что старший колдомедик отделения отсутствует на месте. Драко более-менее привык к одной пожилой медсестре, которая водила его в душ и приносила еду, но она тоже не находилась на службе круглые сутки. Гарри немного успокоил всхлипывающего Малфоя и подхватил его на руки, чтобы отнести на постель. Он был таким легким и щуплым, что с трудом верилось, будто это был мужчина в самом расцвете сил. Но Гарри ничего не имел против. Он бережно опустил обессиленного Драко на кровать и заклинанием высушил взмокшую от испарины одежду. Гарри накрыл его одеялом и сел рядом, размышляя, стоит ли давать сейчас сердечное зелье. Малфой свернулся на боку и, отвернувшись к стене, беспокойно засопел, дрожа всем телом. Гарри решил не трогать его, откладывая приём зелья на потом, взял с пола покрывало с фамильным гербом и, трансформировав стул в удобное кресло, опустился в него, с ходу проваливаясь в сон. *** — Гарри… Поттер... Гарри открыл глаза. Солнечный свет наполнял палату, а это означало, что он проспал больше часа. Его переносица болела от очков, а тело трещало от неудобной позы, но мозг включился моментально, ускоренно обрабатывая информацию. Драко лежал на своей кровати, держался за горло и смотрел перед собой огромными наполненными страхом глазами. Гарри моментально вскочил и, сбрасывая с Драко одеяло, просканировал его палочкой. Отёк гортани. Такое случалось у кокаиновых наркоманов, когда те прекращали принимать наркотик, вдыхая его через нос, а ещё это могла быть аллергическая реакция на подавляющие зелья, но строить предположения времени не было. Гарри понадобилось секунд тридцать чтобы сбегать до шкафа с препаратами в ординаторской и вернуться обратно в палату. Малфой всё также отчаянно ловил ртом воздух, царапая свою шею и еле слышно кряхтя от недостатка кислорода. Гарри быстро набрал в шприц препарат, повернул Драко на бок и резким движением стянул пижамные штаны, оголяя худые, но округлые ягодицы. Он не обратил внимание на отсутствие нижнего белья, быстро продезинфицировал заклинанием свои руки и бледную кожу Малфоя, мысленно разделил левую ягодицу на четыре части и вогнал иглу в нужный квадрант. Он вводил препарат медленно, наблюдая за реакцией Драко и придерживая его за бедро свободной рукой. Когда с инъекцией было покончено, Драко заметно расслабился и сделал громкий судорожный вздох, вгоняя в свои лёгкие весь воздух, который только мог. Гарри вытащил иглу и натянул штаны обратно, аккуратно массируя пальцами место укола. — Нога немного онемеет, потерпи немного, — предупредил он, продолжая сминать рукой мышцу и разгоняя раствор внутри. Малфой отцепился от своего горла и стал медленно и глубоко дышать, не открывая глаз. Он слегка хмурился и закусывал губу, делая большие паузы между вздохами. Он попытался согнуть ногу в колене, но весь задрожал и выгнулся в спине, не сдерживая болезненный стон. — Чёрт, я её не чувствую, — хрипло ругался Драко сквозь зубы и прятал взмокшее лицо в подушке. — Десять секунд потерпи, — Гарри заработал рукой энергичнее, чувствуя, как пальцы уже горят от постоянного трения. Это была действительно не самая приятная инъекция, но зато очень действенная и эффективная. Для закрепления результата его нужно будет сделать ещё минимум три раза, но лучше потерпеть боль в бедре, чем задохнуться ночью от асфиксии. Заметив, что Драко расслабился, Гарри заботливо натянул пижамные штаны повыше, случайно касаясь выступающей тазовой косточки, и в очередной раз ужаснулся его болезненной худобе. Он накрыл Малфоя одеялом и встал, чувствуя, как кружится голова. Часы подсказывали, что уже почти девять утра, а, значит, его дежурство, наконец, закончилось. — Если ты не позавтракаешь, исколю твою задницу так, что даже лежать не сможешь, — зачем-то тихо сказал Гарри и покинул палату, не дожидаясь ответа.* * *
Когда он вернулся на работу после отсыпного, то был приятно удивлён тем, что Малфой вёл себя более чем прилично. Он нормально ел, терпел все процедуры и даже позволил Роу Филипсу сделать себе массаж во время очередного приступа судорог. Гарри не надеялся на такой быстрый прогресс, но всё равно радовался, как ребенок, таким прекрасным новостям. Он даже сыграл в шахматы с Брайаном после завтрака и, ожидаемо, продул, сделав подлянку своему собственному королю. На обходе он решил не беспокоить Малфоя, который крепко спал, обнявшись с подушкой, поэтому занялся своими делами. К одиннадцати Драко проснулся сам и даже приступил к остывшему завтраку, который в палату приносили медсёстры. Гарри зашёл в палату, вооружившись до зубов: подавляющее зелье, витамины, успокаивающий настой и ампула с препаратом для гормональной инъекции. По всем прогнозам сегодня вечером должна начаться очередная ломка, поэтому стоило начинать ковать железо, пока оно было горячим. — Давай сначала укол, — скомандовал Гарри, расставив на столе препараты. Малфой отложил вилку и послушно улёгся на живот, стянув штаны только наполовину. Гарри набрал из ампулы препарат, выпустил поршнем лишний воздух и присел на краешек кровати. Он аккуратно подцепил резинку штанов пальцами, чуть царапнув бледную кожу ногтями, и стянул пижаму вниз, полностью обнажая одну ягодицу. Обработать кожу. Мысленно на четыре части. Быстрое движение, и игла уже глубоко под кожей. — Терпи, — сразу предупредил он, услышав тихий всхлип. Когда игла была извлечена, он вернул пижаму на место и слегка надавил пальцами на место укола. — Ты можешь сделать это и сам, — тихо сказал Гарри, не останавливаясь. — Давай сюда руку. — Нет, не могу, — прошипел Малфой, спрятав ладони под подушкой. Он повернул голову к стене и нахмурился. — Я опять её не чувствую. Гарри обречённо выдохнул, наседая руками на его ягодицу. Вот же упрямец, ничего не хочет делать сам. Ещё удивительно, что не попросил кормить его с ложки и носить на руках в туалет. Нашёл тут себе санаторий и личного слугу. Все с ним так и бегают, как с писаной торбой, а он даже не может потереть собственную задницу рукой, чтобы облегчить боль. Гарри с лёгким налётом злобы сжал его мышцу последний раз и, едва удержавшись от укоризненного шлепка по мягкому месту, встал с кровати. — Нет! — резко прохрипел Малфой, чуть приподнимаясь на локтях. — Мне всё еще больно, Поттер. Вот же капризный ублюдок. — Потерпи одну минуту, Малфой, ничего тебе не сделается. — Я ногу согнуть не могу, я её практически не чувствую, как и свой зад, а ты хочешь уйти и оставить меня терпеть? — Малфой был таким хорошеньким, когда спал, а когда открывал рот, Гарри был готов провалиться сквозь землю. Он сомневался, что сможет выдержать несколько месяцев его заносчивого общества. — Ладно, Малфой, тебе повезло, что у меня нет сейчас срочных дел, — усаживаясь обратно на кровать, сказал Гарри и снова схватился за несчастную ягодицу. — Я — твоё срочно дело, Поттер, — заявил он, но, почувствовав руку пониже поясницы, сразу же замолк. — и… да… чуть-чуть повыше… — застонал он, откидываясь обратно на подушку. Гарри чуть не треснул его по спине от злости. Вот же гад. Повыше ему. Самодовольный придурок, решивший, что может здесь всеми командовать. Так хотелось встряхнуть его и приструнить, чтобы неповадно было, так хотелось сказать, что Мунго — не санаторий для Малфоев, а доктор Поттер не домовик, прибегающий по первому… Гарри чуть не задохнулся, когда почувствовал лёгкое движение навстречу собственной руке. Он подумал, что ему просто показалось и продолжал сминать тощую булку Малфоя, чуть замедлив темп, но внезапно всё повторилось и он даже визуально заметил, как чуть дёрнулись вверх стройные бёдра. Он замедлился ещё больше, почти не прикладывая усилий. Малфой лежал с закрытыми глазами и его лицо абсолютно ничего не выражало, но его задница совершенно точно медленно виляла в разные стороны, толкаясь ему в руку. Гарри был готов поклясться в этом — отдать зуб, душу и даже парочку костей в придачу. Он сглотнул, не зная, что делать, и замер, изучая бледное лицо, а его рука безвольно лежала на ягодице Малфоя, не осмеливаясь продолжать. — Ты уснул, Поттер? — сипло проговорил Драко, не открывая глаз. Гарри машинально сжал пальцы, чтобы опровергнуть его слова, и Малфой вдруг удовлетворённо застонал, приоткрыв губы. — Вот же… Да… У Гарри от этого задушенного «да» всё скрутило в груди, а сердце с бега перешло на бешеный галоп. Что-то происходило и у него не было ни единого объяснения, что именно. Всё его тело пробивала мелкая дрожь, а во рту мгновенно пересохло. Он не знал, что делает, не знал, как дышать и как остановить свою руку, которая совершенно наглым образом смяла худую ягодицу изо всех сил, чувствуя под тонкой тканью горячую кожу. — Блядь, Поттер… — заскулил Малфой, чуть приоткрыв глаза, и у Гарри крышу сорвало с мясом. Он как в тумане смотрел на свою вторую руку, которая, едва касаясь второй ягодицы, проползла по чёрному гладкому шёлку, цепляясь пальцами за резинку штанов. Не слушая хозяина, проворная подёргивающаяся ладонь скользнула под больничную рубашку, касаясь ямочки на пояснице. Бледная кожа горела, и Гарри не мог сказать, было ли дело в повышенной температуре или в явном возбуждении, которое Малфой даже не пытался скрыть. Следуя привычке, он начал размышлять (очень вовремя надо сказать), нужно ли принести Драко что-нибудь от жара, и, зацепившись рыболовным крюком за эту мысль, подскочил с кровати, как кипятком ошпаренный. Гарри буркнул что-то про лекарства, проглотив все слова, и вылетел из палаты, даже не обратив внимание на испуганные глаза дежурной медсестры. В руках покалывало от острого ощущения тела Малфоя. Тела Малфоя, которое толкалось ему навстречу под хриплые вздохи и дрожало от нетерпения, поддаваясь прикосновениям. Гарри хотел почувствовать омерзение и отвращение от того, что только что сделал, но не мог. Ширинка нестерпимо давила на воспрянувшую мужественность, и всё, что он хотел сейчас — быстро снять напряжение, думая о чём угодно, но только не о горячей коже под пальцами и гладкой ямочке на пояснице.* * *
За обедом Гарри судорожно вспоминал все случаи из практики, когда ему приходилось не только лицезреть, но и касаться чужих задниц и даже половых органов, но не мог припомнить, чтобы хоть раз отреагировал подобным образом. Вялая, как давно позабытый в штанах член, личная жизнь, а точнее полное её отсутствие — это та цена, которую приходится платить почти всем начинающим колдомедикам. Даже непробиваемая Гермиона сделала паузу в своих отношениях с Роном, потому что не могла больше выносить скандалов по поводу её постоянного отсутствия дома, а Гарри забыл про свидания точно так же, как про нормальный сон и регулярный секс. Про секс особенно. Он успокаивал себя тем, что слишком давно не ощущал в своих руках чьего-либо тела, которое действительно хотело его прикосновений. Пусть даже это был Малфой. Пусть даже он был слегка не в себе (или всё же в себе?), и пусть всё вышло случайно. От физиологии не уйдёшь и от нормальных мужских потребностей тоже, просто впредь нужно быть осторожнее. И удовлетворять себя хотя бы по утрам, а не только в редкие выходные. Гарри в очередной раз ужаснулся тому, во что превратилась его жизнь. Если тебе даже подрочить некогда, что уж говорить об отношениях и уж тем более о семье. Он не помнил, когда в последний раз был в гостях у Уизли и разговаривал с кем-нибудь не о работе. Он пообещал самому себе этим же вечером послать сову Рону и пригласить его в гости. Медсёстры вызвали доктора Поттера в самом конце смены, когда начался очередной приступ ломки. Он был в палате мадам Дюран, споря с ней о новой внешней политике Министерства, и совершенно не хотел видеть Малфоя. Гарри чувствовал жгучий стыд за то, что сделал и не имел ни малейшего понятия, как это исправить. Он вспоминал забавный случай с Брайаном, когда тому однажды приспичило поиграть в шахматы голышом, но в тот раз Гарри ощущал лишь небольшую долю смущённости и беспокойства, но ни капли заинтересованности. По долгу службы он слишком много повидал обнажённых мужских тел, чтобы относиться к ним иначе, чем в профессиональном плане, и не совсем адекватная реакция собственного тела на провокацию очень сильно пугала его. Драко нервно метался по палате без рубашки и без конца лохматил свои светлые волосы. Гарри предварительно избавился от мантии и закатал рукава форменной куртки, готовясь к тяжёлому вечеру. Пока он просто сидел на краешке привычно развороченной постели и наблюдал за полуголым Малфоем, бродившим из угла в угол. Гарри невольно любовался татуированной рукой, которую тот постоянно почёсывал, вцепляясь в кожу короткими ногтями. Драко выглядел больным и безумным, и Гарри заставлял себя думать о том, что ничего привлекательного в нём, конечно же, нет. Только не когда он в таком ненормальном состоянии. На самом деле, в этот раз всё было гораздо спокойнее и, вероятнее всего, все последующие ломки Драко вполне сможет пережить без чьего-либо присутствия. Он быстро шёл на поправку, потихоньку набирал вес и даже приобрёл почти здоровый цвет лица. На следующей неделе Гарри собирался взять его на прогулку в больничный парк вместе с Брайаном, но всё еще не был уверен, что это хорошая идея. Он ковырялся в себе и собственных ощущениях, пытаясь разобраться в том, что же нашло на него этим утром, но не успел. Малфой, который до этой секунды обращал на него внимания не больше, чем на бесхозные книги на столе, вдруг резко остановился и, сжав кулаки, злобно проговорил: — Проваливай, Поттер, — и вот они снова откатились к началу. У Гарри аж брови дёрнулись от неожиданности. Он уже устал следить за настроением Малфоя, напрягаясь каждую минуту и не зная, к чему готовиться. То Драко светился равнодушием и отрешённостью, то был послушным и кротким, то толкался ему в ладонь своей задницей (давайте уже забудем об этом, прости Мерлин), а вот прямо сейчас пытался прогнать неизвестно по какой причине. Гарри запутался и уже не мог понять, когда эмоции Малфоя были настоящими, а когда становились последствиями принудительного лечения. Он не стал нервировать пациента и просто ушёл, убедившись, что тот не угрожает самому себе расправой. Гарри предусмотрительно оставил смотровое окошко на двери открытым и вежливо попросил дежурную медсестру бить тревогу при любом подозрении на беду. Две недели эмоциональных «качелей» едва не свели колдомедика Гарри Поттера с ума. Как правило, после интенсивной терапии его пациенты приходили в относительную норму и срывались только при обострении абстинентного синдрома, но Малфой не был бы Малфоем, если бы не портил жизнь знаменитому гриффиндорцу на профессиональном уровне. Он изводил своего лечащего врача постоянными капризами, ослиным упрямством и даже неоправданными претензиями к больничной еде. Драко даже душевую комнату посетить не мог без приключений. Это ведь просто не в его стиле: снять с себя одежду, сосредоточиться на гигиене и, завершив великие дела, чистым и свежим вернуться в палату. Иногда он мылся ледяной водой, иногда кипятком, несколько раз притворялся мёртвым, засыпал на несколько часов в остывшей воде, а потом долго согревался под ворохом одеял. Пожилой миссис Келли, дай Моргана ей терпения и долгих лет жизни, довелось даже застать Малфоя мастурбирующим, и после двух чашек чая с каплей успокоительного медсестра зареклась заходить в обитель умывальников и белоснежных ванн, покуда их удостаивал своим присутствием мистер Малфой. Почётная работница Мунго во всю пользовалась многолетним авторитетом и приобщила к водным процедурам своего подопечного сотрудников исключительно мужского пола. Но были и свои плюсы. По крайней мере, за это нелегкое время Гарри смог убедиться, что никакие малфоевские задницы больше не покушаются на его руки, и со спокойной душой выбросил из головы инцидент, не оставлявший его в покое некоторое время. Он сосредоточился на процессе выздоровления пациента, составляя различные схемы лечения и время от времени обращаясь к медицинской литературе, подмечая про себя, что медсёстры всё реже и реже вызывают его в злополучную палату. * * * Гарри занимался анализом проб крови квиддичных игроков на допинг, когда в лабораторию заявилась Гермиона с целым ящиком пробирок из своего отделения. Она заполнила соответствующий бланк для биохимиков и устало опустилась на свободный стул, без особого интереса наблюдая за манипуляциями коллеги. — Как дела, Гарри? Как Малфой? — поинтересовалась она, вертя в руках пустую колбу №8. — Кажется, я наконец перестал спрашивать себя, когда у меня появится свободное время и зачем я, собственно говоря, подался в колдомедики. Думаю, это можно отметить как прогресс в личностном росте. Спасибо, что спросила, — пробурчал Гарри, делая пометки в заключении. — Ты слишком часто общаешься с колдопсихологами, — фыркнула Гермиона. — Гарри, ты прекрасный специалист, сколько можно в себе сомневаться? — Я не сомневаюсь, — поспешил с ответом Поттер, не отрываясь от процесса сложного анализа с помощью невербальной магии и специального артефакта, похожего на микроскоп. — Просто я уже не помню, как выглядит большинство комнат в моём собственном доме, а за последние лет пять единственной женщиной в моей жизни была ты. Уж извини, — Гарри давно привык откровенничать с лучшей подругой на любые темы, а в эту минуту его настроение как раз колебалось между «нужно срочно напиться» и «всем прикрыться зонтиками, у меня словесный понос на тему собственной неудовлетворенности». — Я не обижаюсь, — шумно выдохнула Гермиона и отставила в сторону тонкостенную колбу. — Кому ты рассказываешь. Я до сих пор не знаю, зачем мне в доме двуспальная кровать. — Почему бы не поговорить с Роном? — буднично отозвался Гарри, задавая этот вопрос подруге в стотысячный раз. — Ты так и не рассказал, как продвигается лечение Малфоя, — полностью игнорируя его реплику, невозмутимо сказала Гермиона, снова беря в руки лабораторный инвентарь. — Не хочешь сбежать от него в продолжительный отпуск? — В отпуск? — чуть ли не взвизгнул Гарри, решив не настаивать на беседе о Роне. — Я тебя умоляю, если мне разрешат взять отпуск, Малфоя придётся забрать с собой, иначе всё мое отделение быстренько переедет к Невиллу в психиатрическое. Даже Локли его едва выносит, а медсёстры скоро начнут бросать жребий, чтобы не заходить в его палату. — Гарри отложил предметные стёкла и, сняв перчатки, потёр глаза под очками, развернувшись лицом к подруге. — Но я уже снял Малфоя с капельницы, скоро начнём психотерапию. — Проявились признаки неполной ремиссии? — мгновенно вспыхнув от научного интереса, оживилась подруга. — Прошу тебя, не начинай, — отмахнулся Гарри, не настроенный снова говорить о работе. Видит Гиппократ, её и так было слишком много в его жизни. — Не хочешь сходить вечером в ресторан? — этот нехитрый вид досуга, пожалуй, остался единственным развлечением для них обоих. — Конечно хочу, но вообще-то я пришла напомнить тебе о конференции. Гарри откинулся в кресле и, глядя в потолок, шепнул одними губами обречённое «блядь». Он забыл. Совершенно забыл о недельной ежегодной колдомедицинской конференции для которой давно приготовил доклад о сердечных зельях и их магловских вариациях. Они с Гермионой собирались превратить поездку в небольшой отпуск и задержаться в Истборне на пару дней дольше под каким-нибудь дурацким предлогом, чтобы посетить теннисный матч, окунуться в прохладные воды Ла-Манша и напиться до соплей в магловском баре. У Гарри в личном столе даже пылилось разрешение от Локли, который месяц назад ничего не имел против этой поездки, но ситуация несколько изменилась и доктор Поттер вполне ожидаемо мог получить от ворот поворот. Конференция была назначена на пятое июня. «День рождения Малфоя», — вспомнил Гарри, который слишком часто заполнял его личные данные для различных медицинских форм, и ненароком запомнил. Некоторое время назад эта дата не имела никакого значения, но теперь старший колдомедик чувствовал себя как-то неуверенно. Мало того, что ему придётся оставить своего самого тяжелобольного пациента как минимум на неделю, так и ещё и в день его рождения. Вполне вероятно, что Малфой воспримет это как подарок судьбы и беспокоиться не о чем, но Гарри всё равно забеспокоился. — Ничего с ним не случится, прекрати нервничать, — прочитав его мысли, изрекла Гермиона, которая сама с трудом оставляла доверенных ей подопечных без присмотра. Её бы воля, она бы поселилась на своём этаже и даже растила бы собственных детей в больнице, только чтобы контролировать каждое движение и каждый чих в любимом отделении. — У твоего Локли две магловские степени по медицине, думаешь какой-то Малфой ему не по зубам? «Кажется, он мне не по зубам и я до смерти боюсь, что он покончит с собой или с кем-нибудь ещё, прежде чем мы вернёмся».* * *
Все были живы, когда Грейнджер и Поттер вернулись в Мунго спустя две недели. Они не собирались настолько задерживаться, но обстоятельства сложились иначе. Им вполне хватило времени и на купание в проливе, и на пьянку с коллегами со всей страны, и даже на спортивные мероприятия, но истиной причиной форс-мажора стал доклад Гермионы, который ей пришлось читать дважды — на самом мероприятии и в Центральной колдобольнице Истборна. Гарри Поттеру, в свою очередь, припомнили военное прошлое и попросили провести несколько встреч для ветеранов, что стали жертвами рейдов Пожирателей, и небезызвестный герой не решился отказываться, хотя любое внимание к своей персоне люто ненавидел с детства. Портключ перенёс колдомедиков прямо к главному входу Мунго сразу после обеда в гостинице на побережье. Гермионе не терпелось заглянуть в своё отделение и справиться о текущих делах, и коллеги не стали тратить время на аппарацию домой, сразу же разбежавшись по разным этажам. Перекинувшись парой слов со знакомыми докторами и медсёстрами, Гарри заглянул в ординаторскую и набросил рабочий халат прямо поверх джинс и футболки. Он не собирался работать, официально его персона всё ещё находилась в командировке, а потому он пренебрег полным составом формы ради удобства. В полунеформальном виде и без привычного набора зелий в кармане доктор Поттер чувствовал себя немного неуютно в родных стенах медицинского заведения. Он заглянул в аудиторию к практикантам, поздоровался с ребятами из «скорой помощи», по дороге урвал и с удовольствием съел блинчик миссис Говард, и напоследок решил обойти своих пациентов, по привычке даже заглянув в пустующую палату Марии. На самом деле ни одного его подопечного не было в крыле для больных. Большинство пациентов находилось на послеобеденной прогулке. В это время года больничный парк славился шикарными видами и идеально подстриженными газонами, а медперсонал не разрешал оставаться в палатах даже тем пациентам, которые не могли передвигаться самостоятельно. Почему-то Гарри решил, что никто из помощников не решился тащить Малфоя на улицу, а потому был уверен, что застанет заносчивого аристократа на своём привычном месте, но, заветная дверь открылась и палата встретила врача пустотой и, как ни странно, идеальным порядком. Кровать была заправлена, пол сиял чистотой, все вещи аккуратно сложены и лежали на своих местах. Плотные шторы, обычно плотно запахнутые, не создавали никаких препятствий на пути летнего солнца. Гарри подошёл к окну и посмотрел на сад, раскинувшийся на добрую половину парка. Он снял со специальной панели на стене карточку больного и бегло её осмотрел. Кроме двух сеансов массажа подряд — ничего необычного. Локли даже не приступил к психотерапии, стабильно снабжая Малфоя подавляющими. За две недели приступ ломки повторился всего три раза, но все случаи удалось очень быстро подавить. Малфой хорошо избавлялся от физической зависимости к зельям и наркотикам, но от психологической можно было лечиться годами и не добиться и капли прогресса. Прогнав от себя мрачные мысли, Гарри отложил карточку и бросил мимолётный взгляд на письменный стол, замерев от удивления. Пожалуй, это было единственное место, удостоенное лёгкого беспорядка. Вся столешница была покрыта рисунками. Десятки эскизов на белоснежном пергаменте в хаотичном порядке заполнили доступное свободное пространство. Самый обычный карандаш лежал на одном из художеств с самого края, и у Гарри сложилось впечатление, что автор рисунков только что встал со стула и вышел, не закончив творение. Доктор Поттер подошёл поближе, присматриваясь повнимательнее. Он без труда узнал на нескольких пергаментах тонкий профиль Нарциссы Малфой, Астрономическую башню Хогвартса, Большой зал и даже крючковатый нос Снейпа. Его дотошный взгляд не знал, за что ухватиться, цепляясь то за наброски отдельных частей тела (в основном кистей и пальцев рук), то за незнакомые пейзажи, то за сложные абстракции, смысл которых неискушенному обывателю едва ли поведётся когда-нибудь разгадать. Гарри показалось, что он заметил среди вороха эскизов изображение собственных очков, выглядывающих из-под другого рисунка и потянулся рукой, чтобы достать набросок, но в этот момент дверь палаты распахнулась, и в комнату вошли два смеющихся человека. Веселье растворилось под звонкий удар двери об стену — словно крышка гигантского ящика захлопнулась — стоило вошедшим увидеть Поттера. Ими оказались Драко и его однокурсник со Слизерина Блейз Забини, который будто бы совсем не изменился со школы — та же тёмно-медная кожа и точёное лицо с пухлыми губами. — Какая честь, — мрачно высказался Малфой, сложив руки на груди. — Я же говорил тебе, Блейз, в этом сумасшедшем доме проблемы с персоналом. Сначала твой лечащий врач сбегает в романтическое путешествие с Грейнджер, а потом возвращается и роется в твоих вещах, будто имеет на это какое-то право. Сразу чувствуется уровень профессионализма. — Добрый день, Драко, — мысленно отмахнувшись от язвы, проговорил Гарри, ослепительно улыбаясь — Блейз. Забини кивнул, а Малфой спешно подошёл к столу и принялся убирать свои художества в толстую папку, комкая и сминая тонкий пергамент. Он тихо ругался, то и дело поглядывая на своего лечащего врача, видимо, в попытках испепелить его взглядом. Гарри сразу заметил, что волосы Драко больше не походили на дикий стог сена в поле, а были аккуратно подстрижены и уложены на одну сторону, прикрывая высокий лоб. Простой прогулочный костюм из джемпера и брюк тёмно-серого цвета идеально сидел на хрупкой фигуре, прикрывая недостатки чуть свободным кроем. Малфой стоял достаточно близко, чтобы Гарри смог уловить и то, что его глаза больше не казались водянисто-прозрачными и болезненно пустыми. Лёгкий голубоватый оттенок разбавил холодную радужку, и впалые круги под глазами больше не выделялись так явно, пугая своей неизменностью. — Теперь ты даже форму не удосуживаешься носить, заявляясь ко мне, словно какой-то проходимец? — продолжал бурчать Драко, яростно запихивая пергаменты в папку, и не замечая на себе пристальный взгляд Гарри. — Я не на службе, — голос предательски осел и доктор Поттер прокашлялся в кулак. — Официально я сегодня не работаю. — Малфой наморщил нос и открыл рот. — Тогда какого хре… — Ой, Драко, я же тебе принёс всё, что ты заказывал, — вклинился Забини, и Гарри мысленно пожал ему руку за участие, — весь день по магазинам ходил. Блейз достал из кармана лёгкой мантии какой-то предмет и многозначительно посмотрел на Поттера. Гарри сразу всё понял, и, коснувшись палочки в кармане джинсов, отменил заклинание уменьшения. Посетителям не разрешалось находиться в больничном крыле с волшебной палочкой, во избежание несчастных случаев и попыток бегства. Конечно, Гарри мог бы воспользоваться и беспалочковой магией, которая неплохо ему удавалась, но у него не было настроения производить впечатление. Тем временем, в руках Блейза появилась большая корзина, доверху набитая книгами, фруктами, перьями, стопкой пергаментов и еще бог знает чем. Малфой расплылся в благодарной улыбке, и, отбросив потолстевшую папку для скетчей, подошёл к другу и заглянул в посылку. Гарри внезапно почувствовал себя лишним. — Пожалуй, тебе придётся забрать яблоки обратно, Блейз, у Драко на них аллергия, — отрапортовал доктор Поттер, уловив беглым взглядом в куче гостинцев опасный фрукт. — Прости, но я просканирую содержимое. Блейз кивнул, а Малфой молниеносно развернулся, впиваясь в Гарри острым, как зубы румынских вампиров, взглядом. — Где ты это вынюхал, Поттер? Гарри тяжело вздохнул, борясь с желанием закатить глаза до самого затылка и обратно. И за что ему это всё? Набрав в лёгкие побольше воздуха, он быстро заговорил: — У тебя на седьмом ребре трещина от тёмного проклятия, которую нельзя затянуть костным зельем и скрыть медицинским заклинанием; ты не ешь красную рыбу, потому что от крови Блэков тебе передалась острая непереносимость её белка; твоя кожа чувствительна и от пыльцы цветущей вербены покрывается пятнами; перед сном у тебя болят ноги из-за кровяного застоя, ведь ты игнорируешь зарядку, как и большинство моих рекомендаций, — Гарри приложил палец к гладко выбритому подбородку и задумчиво по нему постучал, переводя дух. — Ах, да, ты ненавидишь сладости, пьёшь остывший зелёный чай с молоком и никогда не ешь на завтрак кашу, потому что от голой овсянки у тебя болит желудок. Он замолчал так же резко, как и начал говорить, не заметив почти испуганные взгляды присутствующих. Драко хмурился и сжимал губы, а на сияющем лице Блейза читалось неприкрытое восхищение. — Вау, — выдавил он, хлопая своего онемевшего друга по плечу, от чего тот нервно вздрогнул. — А я не знал… ну, про яблоки… — Неплохо для проходимца, верно? — саркастично подметил Гарри, и убедившись, что ничего опасного в корзинке для пациента нет, поспешил откланяться. — Хорошего дня, джентельмены. Мистер Забини, не забывайте про часы посещения и не задерживайтесь у больного дольше положенного. Гарри напоследок ещё раз улыбнулся и поспешил к двери, на ходу пытаясь унять от чего-то бешено стучащее сердце. Он и малейшего понятия не имел, зачем выпалил все эти подробности, но слова были сказаны, а Обливиэйт в Мунго официально запрещён. Руки непривычно тряслись. Такого не было с Гарри с первого курса колдомедицинского университета. — Док, есть время, пообщаться наедине? — бросил ему вдогонку Блейз совершенно серьёзным тоном. — Я же сказал, что не на службе сегодня, — не оборачиваясь проскрежетал Гарри и вынырнул в спасительный коридор. Родное крыло встретило его тишиной и залитым солнечными лучами мраморным полом. «Я схожу с ума», — сказал он сам себе, чувствуя острую необходимость стереть с себя злой взгляд светло-голубых глаз.