Отмщение Света

      Холод обхватил всё тело, вызывая неприятное чувство. Солнце, тепло, свет… всё это ушло, не оставив и следа. Нет, это просто не может быть по-настоящему, его народ не убьёт собственного принца… Но сейчас он не мог ничего сделать и лишь обречённо падал в адскую круговерть. Глаза почти сомкнулись, холод становился леденящим, невыносимым, и… реальным? Это не предсмертный холод, нет… он будто приводил его в чувство, отрезвляя сознание.       Перед его взором появилась странная вспышка. Он услышал знакомый голос, и он был полон леденящего ужаса. Этот голос, как и холод, не давал ему кануть в небытие. Голос манил и звал его, словно музыка. Нотки его разбивались о сознание на мельчайшие осколки, причиняя бодрящую боль.       Артас… Артас…        — Артас!       Он раскрыл глаза и увидел протянутую руку. Инстинктивно взявшись за неё, Артас потянулся вверх, слегка скривив губы. Тьма рассеялась за мгновение. Всё вокруг вдруг обрело мрачный образ. Мрачный, но настоящий. Рука вытянула его, и он увидел полчища, только что казавшейся людьми, нежити. На миг внутри что-то йокнуло, но он не обратил на это внимание.       Холод… он исходил из этой руки. Руки, которую он подолгу держал в своей. Руки, которую он никогда не уставал целовать.       Руки, которой он не заслуживал.       Взор всё ещё плавал, но он смог разглядеть напряжённое лицо чародейки, выставившей свои руки перед собой. Когда Артас поднялся, она взмахнула своим посохом, и холод с новой силой объял всё вокруг. Нежить застывала перед ними, превращаясь в жуткие ледяные изваяния. Гротескные лица под коркой льда внушали неприязнь, и на языке оседал горький вкус страха. Вокруг них образовался купол, в котором магия чародейки никого не касалась.       Артас помотал головой, пытаясь привести себя в порядок. Всё, что сейчас происходило застало его врасплох, однако ситуация явно требовала его вмешательства. Эти изваяния хоть и были довольно безобидными, но они так и просили Артаса вооружиться своим молотом и разбить их на мельчайшие осколки.       Так он и сделал. Сжав рукоять Отмщения Света в двух руках до побеления костяшек, он стал громить их один за другим, будто стеклянные статуи. И Джайна, во всём своём великолепии, плавными движениями рук испепеляла орды мертвецов, управляя языками танцующего пламени.       Земля усеялась гниющими и сожжёнными трупами. Судя по тому, как его отряд прорывался сквозь толпы, Артас предположил, что Джайна серьёзно рисковала, чтобы спасти его, телепортировавшись прямо в центр всей этой толпы.       Он посмотрел на неё, с непонятным трепетом наблюдая за её движениями. Но насладиться зрелищными заклинаниями в полной мере Артас сейчас не мог себе позволить.       Молот беспощадно отбросил несколько вурдалаков на десяток метров, после чего Артас пнул ещё одного. Тот упал, и принц, вознеся молот над собой, с яростным рёвом впечатал худощавое тельце в землю.       Хриплый рык заставил его обернуться, и бледно-лиловая энергия затуманила ему взор, ограждая от смертельного удара. Артас бросил взгляд на Джайну, похоже, уже привыкшую спасать ему жизнь, и благодарно кивнул ей, улыбнувшись уголками губ. Холодная магия затрепетала в её руках, выпускавших её на волю и покрывая всё вокруг стеклянной наледью.       Артас окинул улицу оценивающим взглядом, вскинув правую бровь, и внезапно ему послышался истерический женский смех. Он обернулся, и перед его взором предстала та самая женщина, которая совсем недавно раздавала отравленный чумой хлеб. Тряхнув жёлтыми волосами, Артас помотал головой и часто заморгал.        — Бедный, маленький, беспомощный принц… — наигранно пропела она.       Её бархатный голос сменился внушительным жутким эхом, раздавшимся по всей деревне. Фигура скрылась в чёрной дымке и вдруг пала, а над ней Артас увидел возвышающийся тёмный силуэт с раскинутыми в стороны крыльями.        — Мал’Ганис! — с отвращением сорвалось с его губ.       Бывший паладин рванул прямо к нему, но вместо того, чтобы ударить, молот лишь разогнал поднявшуюся пыль, попавшую принцу в глаза.        — Тупое животное, я — Тихондрий, — самодовольно донеслось к нему из-за спины, и тяжёлое копыто ударило его, заставив пасть на колени.       С неожиданной для натрезима силой, Артас нанёс сокрушительный удар молотом с разворота, резко встав на ноги, из-за чего в его глазах всё потемнело и закружилось. Ноги подкосились, но он не упал, опустив молот на землю и двумя руками оперевшись на рукоять, тяжело дыша. Сделав глубокий вдох, Артас устало поднял взгляд на демона, пришедшего в себя после неожиданного удара.        — Все вы, уроды, на одно лицо… — сплюнул он с отвращением.       Тихондрий улыбнулся.        — Если ты действительно хочешь посмотреть на уродов, — демон разжал свои когтистые ладони над землёй, концентрируя в них тёмную энергию, — рекомендую тебе взглянуть на своё королевство, — Тихондрий расплылся в презренной усмешке.       Трупы, что лежали на земле рядом с ним, ударили тёмно-фиолетовые разветвлённые молнии, вновь призывая их ему на службу. Гниющие лица посмотрели на Артаса и тотчас рванули к нему.       Подрагивающие от усталости руки уже с трудом поднимали оружие. Всё-таки вооружившись им, Артас размашистыми ударами отбрасывал мертвецов одним за другим, но когда он хотел наконец достигнуть цели, принц заметил, что демона теперь тут не было.       Артас разъярённо зашипел.       Бой продлился недолго, и всё же, он дался всем нелегко. Превратив последнего скелета разрубающим ударом в груду рассыпавшихся костей, Артас обессилил. Пребывая в отдышке, он уронил Отмщение Света на землю. Доспехи в этот момент до потери сил сдавливали его тело. Ноги вновь подкосились, и на этот раз рыцарь пал на колени. Туманная завеса расстелилась по полю брани.       Из слепящей мглы вышло два силуэта, и Артас быстро их узнал. Увидев принца, Джайна тотчас бросилась к бывшему паладину.        — Милорд! — воскликнул Фалрик, тоже спешно приблизившись к принцу.       Джайна в ужасе смотрела на его доспехи, из которых сочилась кровь. Только сейчас Артас стал чувствовать, что действительно ранен. Его нагрудник был помят, в некоторых частях его латы были погрызаны и проткнуты. Синий плащ был порван, а лицо забрызгано кровью. Рёбра выли, а в горле неприятно клокотало сбивчивое и надрывистое дыхание. То, что раньше можно было назвать доспехами — внушительные, сверкающие чистым серебром — теперь были больше похожи на бронзу из-за грязи и пыли, прилипших к растёкшейся по доспехам крови.        — Артас… — сорвалось с её дрожащих губ, — почему ты…       Наследный принц посмотрел на Джайну и странно заулыбался. Он склонил голову к её плечу и уткнулся в её волосы, вдыхая запах пепла, исходящего от них.        — Потому что он мне не нужен, — тихо прошептал Артас, — мне не нужен Свет.       Они помогли ему подняться, слабым рывком оторвав его от земли. Прокашляв, Артас развернулся и посмотрел на заброшенные дома, которые совсем недавно пребывали в хорошем состоянии.        — Я ведь не схожу с ума? Ты была со мной, когда я пришёл сюда.        — Иллюзия развеялась, когда они напали на тебя, — объяснила ему чародейка, окинув мглистую деревню тревожным взглядом. — Кто-то решил сыграть с нами злую шутку…        — И я даже знаю, кто… — прошипел Артас, воспылав от гнева. — Нужно выдвигаться. Если в таком же состоянии и другие деревни…        — Мы никуда не пойдём, пока не устроим привал, — с укором заявила Джайна.       Артас недоумевающе посмотрел на неё.        — Джайна, мои люди…        — Будут в опасности, если их будущий король умрёт от кровотечения. Солдатам тоже нужно отдохнуть, этот бой всех измотал.       Хмуро взглянув на свой отряд, он задумчиво хмыкнул. Да, бой оказался столь же изматывающим, сколько неожиданным. Промедлив несколько секунд, Артас едва заметно кивнул.        — Я знаю хорошее место, оно недалеко.       По счастливому совпадению, это место и вправду было недалеко. Они расположились под высоким склоном, возле которого плескал водопад. Солнце раннего вечера медленно уходило за горизонт, грея земли Лордерона оранжево-алыми лучами.       Они были в шатре. Артас всячески отказывался от помощи жрецов, намереваясь самостоятельно обработать свои раны. Но Джайну такой расклад не устроил, поэтому она решила помочь ему с этим, позаимствовав у врачевателей набор первой помощи. Учитывая произошедшее, Артас не стал сильно возражать, и всё же, Джайна чувствовала, что в нём всё ещё таились далеко не положительные чувства. Это было видно по его глазам, по сдавленному голосу, по манере, движениям…        — Перевернись.       Он послушался, уткнувшись лбом в скрестившиеся руки на подушке. Артас не разговаривал с ней, и всё же, позволял ей находиться рядом. Джайна обмакнула ладони в содержавшейся в банке эссенции и дотронулась ими до широкой спины, усыпанной ушибами и ссадинами. Вдруг Артас вздрогнул и зашипел, заставив Джайну настороженно отстраниться.        — Больно? — тревожно поинтересовалась она, слегка касаясь его кожи.       Спустя несколько секунд тишины, в свете горящей свечи Джайна разглядела на скрывшемся лице, казалось бы, мрачного принца, сдавленный смешок.        — Холодно, — ответил он, тихо усмехаясь.       Джайна мягко улыбнулась и продолжила смазывать его раны целебной мазью.       Когда холод отступил, Артас повернул голову набок, затаив свой взгляд на огоньке, заставлявший воск медленно таять. Он тихо наслаждался осторожными касаниями нежных рук, и когда Джайна, наконец, закончила и собралась уходить, он с неуверенностью принял сидячее положение и остановил её, взяв за руку. Чародейка дёрнулась и обернулась.        — Останься, — принц потянул её к себе, и та невольно подалась навстречу.        — Ладно, — Джайна присела рядом и радушно улыбнулась.       Они просидели так несколько минут. Не собираясь засыпать, Джайна просто наслаждалась его кампанией, подсознательно всей душой восхваляя Свет за то, что Артас не дал ей уйти и позволил быть рядом. Но, несмотря на это, она всё ещё чувствовала напряжение, которое исторгал его взгляд, на который она периодически тайком поглядывала. Наконец, он взглянул на неё, но не спешил что-то говорить, смотря на сапфиры её глаз, будто бы пытаясь разглядеть в них слова, которые он хотел сказать.        — Здесь, недалеко, живёт семья фермеров, — вдруг сказал он. Девушка явно не это рассчитывала услышать, но прочитав в малахитовых глазах неуверенность, она поняла, что и Артас хотел сказать совсем другое, однако его слова исходили совсем не из разума, а из тяжёлой груди, в которой постукивало таявшее сердце, — там мой друг, и… я бы хотел навестить его. — Артас выдержал неуверенную паузу, но тотчас добавил. — Пойдём со мной?       Джайна задумчиво отвела взгляд куда-то в сторону, а затем слабо улыбнулась и посмотрела на него.        — Поэтому ты привёл нас сюда?        — Пожалуй… да, — Артас улыбнулся.       К голове Джайны прильнули странные мысли. Она попыталась найти связь между недавно произошедшими событиями и столь необычным предложением. Артас разговаривал с ней, и это уже можно было назвать прекрасным, но… его неуверенность погружала её в смятение. Однозначно, он был не уверен, потому что так долго продлившаяся злость и обида её предательством не давала ему говорить те слова, которые шли от сердца и немым страданием вырывались из его губ. Она вновь вспомнила, как отказалась поддержать Артаса, и эта мысль быстро заставила её говорить.        — Хорошо.       Солнце уже почти ушло за горизонт, отбрасывая последние вечерние лучи. Артас неспешно поднимался по горному склону, в то время как Джайна с нескрываемым интересом следовала за ним. Эти места были ему хорошо знакомы. Да… они были близко, отсюда уже было видно поместье.       Усадьба Бальниров — семьи фермеров, с которыми Артас когда-то тесно дружил. Те дни сейчас были несказанно далеки Артасу. Дни прошедшей, беззаботной жизни.       Вдруг Артас остановился. Чародейка посмотрела на него и почувствовала прикрытую горечь в его похолодевшем взгляде.        — Всё хорошо? — спросила она, дотронувшись до его руки.       Он взглянул на неё и качнул головой.        — Нет, — выдохнул принц, скользнув к её ладони своей рукой и несильно сжав её, — но это не значит, что так быть не должно.       Артас пошёл вперёд, ведя слегка озадаченную чародейку за собой. Его взор устремился на окно, в котором горел свет.       Ещё не спят.       Подойдя к двери, Артас тут же постучал в неё. Они подождали, и он постучал вновь, но ответных действий по ту сторону так и не последовало. Артас поднял голову на верхний этаж, в одном из окон которого горел свет. Окно было открыто, и отсюда можно было почувствовать запах свежей выпечки, которую хозяева этого поместья приготовили на ужин.       Выпечка… Она пахла… странно. Джайна тоже почувствовала это и взглянула на своего помрачневшего спутника. Её посетила ужасная мысль, которая, возможно, уже посетила и его.        — Артас, это же…       Ему потребовался лишь один удар, чтобы выбить дверь своей ногой. Артас рванул вверх по лестнице, а Джайна, еле успевая, последовала за ним. Войдя в столовую комнату, Артаса с ног до головы окатил ужас. На полу и стенах были видны свежие кровавые пятна. След крови вёл к спальне, из-за которой послышался грохот. Артас схватился за кухонный нож на столе и помчался в комнату.        — Мама! Что ты делаешь? Перестань!       Перед неожиданными гостями поместья предстала ужасающая картина. Мужчина того же возраста, что и Артас пытался оттащить обезображенную женщину от израненного старого фермера, который уже едва ли мог двигаться. Увидев это, Артас ринулся к ним и, оттолкнув парня, не мешкая срубил хрупкую голову женщине ножом, настолько легко, как будто она была прилеплена не очень надёжным материалом. Это показалось слишком с его стороны, но вооружившись лишь кухонным инструментом, лишь одним способом можно было убить мертвеца наверняка.        — Джорум! — в ужасе воскликнул он, обратив взгляд на лежащего старика. Джайна быстро подбежала к нему и наклонилась, судорожно осматривая глубокие раны по всему телу, большинство которых были нанесены сильными укусами.        — Арт-… Артас… — заикнулся парень позади, — что это было?..       Принц бросил взгляд на него и подал руку, чтобы помочь подняться.        — Это чума… — мрачно сказал Артас, вновь посмотрев на старого фермера, который явно нуждался в помощи. — Джарим, — обратился он к парню, — кто-то из вас ещё ел еду, приготовленную из зерна?       Мужчина в ужасе посмотрел на истекающего кровью фермера, который приходился ему отцом, и Артас тихо вздохнул.        — Слишком уж ароматен был её пирог… — горько усмехнулся старый фермер.        — Ещё не поздно… Джайна, вернись в лагерь и…        — Не нужно… — голос старика ослаб, он смотрел то на Артаса, то на Джарима, — мне всё-равно осталось недолго…        — Отец!        — Джарим, п-подойди…       Артас взял Джайну за плечо, побуждая её встать и уступить место юному фермеру.        — Мне очень жаль, Джорум, — искренне вымолвил принц, — но если ты заражён, то…        — Я знаю, Артас, — старик прокашлялся, из-за чего Джарим накрыл его бледную руку ладонью и сжал её.        — Тебе лучше выйти, Джарим…        — Что? — он негодующе перевёл взгляд на Артаса. — Что вы задумали?        — Я не стану ждать, когда я превращусь в это и начну убивать людей, которые мне дороги, — вяло воскликнул фермер, слабеющий с каждой секундой. Он посмотрел на своего отпрыска, глаза которого сверкали от проливающихся слёз. — Сынок, это нужно сделать…       Джарим переглянулся между сжатым в руке Артаса окровавленным ножом и своим лежащим на полу отцом, еле дрожащего в болезненных конвульсиях. Задержав на обречённом старике свой взгляд, он решительно посмотрел в сторону возвышавшегося над ними принца.        — Тогда… пусть он умрёт от родной руки.       Серьёзно опешив, Артас удивлённо взглянул на него.        — Джарим, это не-…        — Дай мне нож, — оборвал его Джарим, вытянув руку.       Артас помотал головой. Он не хотел, он всей душой молился, что всё это происходит не наяву. Его рука задрожала. Ещё вчера, казалось бы, Артас с трепетом забегал к ним на ферму, чтобы с тем же трепетом посмотреть на их лошадей и испробовать вкуснейшей деревенской похлёбки, ведь королевская еда всегда наводила на юного наследника тоску. А теперь… что теперь? Он видит, как породнившаяся с ним семья умирает, а их сын просит отдать ему холодное оружие, чтобы избавить отца от мучений. Бледное лицо старика уставилось на него, едва дрожа губами. Казалось, он лишился способности говорить. Теперь Артасу казалось, что, мешкая, он только продлевает его страдания. С непреодолимой горечью в сердце он вложил нож в его руку и в последний раз посмотрел в едва ли живые глаза старшего Бальнира.        — Простите меня, Джорум, мне… мне очень жаль.        — Я знаю… — всё-таки ответил ему Джорум, еле-еле выговаривая слова. — Ты… ни в чём не виноват.       Поджав губы, Артас отвернулся, закрыв глаза. Знакомая ладонь взяла его за руку и безмолвно вывела из спальни. Артас не воспротивился. Им здесь нечего было делать. Тем более, всё произошедшее напоминало ему о том дне, в который по его неосторожности погиб его друг. Таким же образом ему пришлось избавить его от мучительной боли — вонзив острие прямо в сердце.       Джарим дотронулся до седых волос отца, на которых были следы спёкшейся крови. Он сжал кухонный нож в дрожащей руке, неуверенно направляя его к едва дышащей груди. Теперь он заметил, что старик и вправду перестал говорить, хоть парень и видел сквозь слёзы, как он пытается. От этого стало ещё больнее.       Вобрав в себя воздух сквозь стиснутые зубы, Джарим посмотрел ему прямо в глаза.        — Прости меня, — он нацелил острие ножа в самое сердце. Уверенность таяла с каждой секундой, нужно сделать это сейчас, ни секундой, ни мгновением позже, — папа…       Хриплое дыхание сдавленно прервалось.

***

      Восход был необычайно кровавым. Солнце едва проглядывало из-за горизонта, озаряя леса красно-жёлтыми оттенками.       Эта ночь стала воистину тяжёлой. Не только потерей двух людей, с которыми Артас когда-то крепко дружил. Их нужно было похоронить. Вместе с Джаримом он выкопал ямы. Гробы, к сожалению или к счастью, не пришлось делать. Родители Джарима, похоже, заранее всё продумали, да и неудивительно, ведь они были довольно стары. Джайна же занялась сожжением заражённого продовольствия и оставшегося зерна.       Так они и провели эту ночь. Артас попрощался с Джаримом, пообещав изготовить для них надгробья. Он не хотел покидать своего давнего друга. После того ужаса, что произошёл с его матерью и поступка, который он совершил над своим отцом, Джариму оправиться будет нелегко. Но Артас не может задерживаться здесь больше ни на секунду. Он мысленно поклялся и Джариму, и себе, что не оставит от этой чумы и следа. И он, непременно, выполнит эту клятву.       Но что-то не хотело отпускать юного принца. Он всё ещё стоял здесь, в усадьбе Бальниров, встречая залитый кровью рассвет.       Могилу уже давно закрыла выросшая трава. Джайна подошла к Артасу, после чего обратила внимание на надгробие, перед которым он стоял и прочитала надпись.       Непобедимый. Благороднейший из коней.       Именно он и не отпускал его отсюда. Каждую свою неудачу, каждое своё поражение, каждое осознание того, что он не смог спасти тех, кто нуждался в его помощи… Всё это напоминало о том ненастном дне, когда он потерял своего верного спутника. Нет, не спутника. Даже не друга.       Часть самого себя.       Он наклонился, дотронувшись до травы и сжав её в ладони, словно передавая ей свою душевную боль, мучившую его. Джайна начала понимать, какого друга Артас хотел навестить, и сочувствующе дотронулась до его плеча.        — Когда он умер, все думали, что это несчастный случай, — вдруг тихим голосом вымолвил Артас, смотря на надгробие пустым взглядом, — и я не стал их в этом разубеждать. Порой, мне даже самому хотелось в это поверить… Но его визги, которые я слышу до сих пор, заставляли меня осознавать… что это не так.       Джайна слушала его, гладя пальцами его плечо. Она будто видела, чувствовала, как тьма, затаившаяся глубоко в его душе и руководствующая им и его эмоциями, выворачивается наизнанку.        — У него были переломаны кости… Он страдал из-за меня, по моей вине он умер, и единственное, что я мог сделать тогда — это добить его, чтобы избавить от мук. И я сделал это… — глаза навернулись серебристой росой, растекаясь по сжатым щекам.        — Артас… — она наклонилась к нему, склонив голову к его шее и прижав к себе его светловолосую голову, — это не твоя вина. Не твоя, слышишь? Ни его смерть, ни смерть твоих людей — не твоя вина. Ты не мог предугадать, что так будет… Никто не виноват в этом. Прости меня, прости Утера, прости отца, и… — она взяла его влажное лицо в свои ладони, повернув к себе и соприкоснувшись с ним лбами, — прости самого себя. Сними с себя этот груз. Иначе мы все пропадём.       Прохладный ветер обдувал их светлые волосы. Посмотрев на неё, Артас убрал мешавшие её глазам пряди за ухо и обнял за шею, прижав её голову к груди и уткнувшись в её сладко пахнущие волосы. Он поцеловал её макушку и не выпускал из рук, виновато вспоминая те дни, когда ненавидел её больше, чем слонявшуюся по его королевству нежить, в то время как она до сих пор, так сильно, так искренне его любила, несмотря на весь ужас его поступков. Внезапно, к Артасу пришло осознание. Он ненавидел её за то, что она отказала ему, но кем бы Джайна стала, если бы согласилась разрушить вместе с ним целый город? Кем бы она стала, если бы согласилась уплыть с ним?       Он не знал ответа. Но он знал, что тогда бы она лишилась того, что делало её слабой. Того, что делало её… Джайной.       Слова, которые он не осмеливался сказать, сами стали вырываться с его губ.        — Спасибо, Джайна… — прошептал он, закрыв глаза и прижав к себе ещё сильнее. — Спасибо, что отказала мне тогда, но не оставила меня. Прости… прости за всё, — его пальцы скользнули по её спине, прижимая тело девушки к себе.       Ему не нужно было, чтобы она отвечала. Ему было достаточно того, чтобы она ни за что его не отпускала. Он был ей благодарен, и важнее всего на свете стало то, чтобы она приняла эту благодарность.       Ведь только так он переставал чувствовать холод… только так он мог изгнать его.