Отмщение Света

      Ледяная Скорбь рассекла горячий воздух. Истощённый Кель закрыл глаза перед неминуемой гибелью, толи от страха, толи от света, который возник из ниоткуда. Ослепительная вспышка озарила всё вокруг, послышался хриплый мучительный крик, за которым последовал гневный рёв в сочетании со звоном мечей, что разрезал слух. Только когда эльф сумел открыть глаза, перед его взором предстал образ высокого паладина, заслонявшего его. Он излучал свет, подобно солнцу. Нежить бежала в неподдельном ужасе, и лишь Теренас находил в себе силы смотреть на него, не сходя с места.       Рыцарь демонстративно взмахнул клинком, который буквально возгорал в его руках. Как и его глаза, оранжевое лезвие горело жарким пламенем.       Кель тяжело дышал, вставая на непослушные ноги и пристально смотря в спину золотоволосому паладину. Двух принцев и нескончаемые легионы нежити разделяла пара десятков метров. Мужчина кивнул Келю на раненого архимага в немом жесте, после чего эльф тотчас помог ему встать и вместе с ним направился прочь.       Он молчал. Молчал и смотрел прямо в глаза своему отцу, которые коварно заблестели, когда устремились к нему. Артас так давно не видел своего отца… и сейчас, когда он стоит перед ним… Нет, он не дрогнет.       С сияющим мечом в руке Артас отступал назад, когда Теренас повёл своих слуг за собой. Взгляд принца терялся в полчищах этих тварей, блуждал по солдатам, разбросанным по всей улице… тяжело раненым и изувеченным.       Одинокий, в его груди билось пусть и разбитое, но смиренное сердце, стук которого он чувствовал у себя в горле, когда шёл навстречу неотвратимости.       Между ними оставалось несколько метров, но остановил их цокот копыт, что бились о брусчатку всё громче, всё ближе, всё сильней.        — Поможем же нашему королю! — протараторил воодушевлённо голос Датрохана.       А затем, к нему присоединилось и праведное эхо паладинов Серебряной Длани:        — Поднимитесь, воины Света!       Свет окутал абсолютно всё, отгоняя нежить. Воины поднялись. Теренас отпрянул на несколько шагов, поспешно закрывая рукой слепящий свет. Паладины, маги, просто солдаты… Они поднялись, чтобы вновь дать им бой.       Они поднялись, чтобы вновь выполнить свой долг.       Артас оглянулся, чтобы посмотреть на поднятых защитников. Все его товарищи, все воины павшего Лордерона стояли рядом с ним. Подняв Отмщение Света к верху, он взмахнул им, будто сгоняя с мрачных небес чёрные тучи.        — За Лордерон!       Они побежали. Поражённые приходом столь многочисленного войска, Теренас и Дар’Кхан повели нежить навстречу.       Армии схлестнулись в ужасающей битве. Только Артас взмахнул своим клинком, как вместо одного скелета — в полыхающем огне сгорели десятки мертвецов. Принц с раскрытыми от удивления глазами взглянул на лезвие, после чего, слабо улыбнувшись, побежал прямо в гущу битвы.       Буквально через минуту на весь город слышались раздирающие вопли сотен мертвецов. Это не оставило Теренаса без внимания, потому как, преждевременно снеся рыцарю голову с плеч, пошёл на запах выжженной гнили. Он растолкал своих воинов в стороны и приметил знакомую фигуру, стоявшую к нему передом.        — Давно не виделись, — заговорил он, глядя на своего сына, что не ронял ни слова и смотрел прямо на него. — Обнимемся?       Паладин сжал рукоять обеими руками, что скривило уста Теренаса до злой ухмылки. Вознёсшиеся, противоположные друг другу сияющие клинки столкнулись. Артас бил уверенно, со сдерживаемой холодной яростью.       Теренас сжал зубы от напряжения в руках, но, сдержав удар, с неведанной доныне силой отбросил противника. Ветер выл, земля под ногами будто дрожала. Артас вновь замахнулся и ударил. Искры разлетались во все стороны, звон ревущей стали, казалось, было слышно отовсюду. Они игнорировали всё, что происходило вокруг. Реальны были лишь они двое.       Разогнавшись, Артас ударил вновь. Клинки рокотали в тщетной попытке пересилить друг друга, и тогда Теренас посмотрел в изумрудные глаза, отбрасывающие блеск сияющего лезвия.        — Что такое, сын мой? — вдруг обратился к нему старый король, отчего тот вздрогнул, обратив на него до того обледенелый взгляд.       Артас заглянул ему в глаза, и, сам того не ведая, ослабил напор, будто во сне. Воспользовавшись этим, рыцарь смерти произвёл резкий, точный взмах. Отмщение Света вылетело из рук младшего Менетила, и король вновь отбросил его под широкий удар мясного тесака, которым размахивало огромное поганище. По спине прошлась острая боль, что сорвала с его горла болезненный стон.       Артас осел на землю, чтобы отдышаться, но мёртвая хватка схватила его за шею. Худые пальцы вцепились в него, и Артас с распахнутыми глазами смотрел на отца, что сжимал зубы за приоткрытыми устами.        — Ох, Артас… ты меня разочаровываешь.       Хрипы разрывали сдавленное горло. Собравшись с последними силами, принц сжал его запястья своими горячими кулаками, и Теренас зарычал от обжигающей боли, что нёс в себе Свет. Он швырнул Артаса в стену.       Паладин гулко закашлял, глотая грязный воздух и хватаясь за болевшее горло. Несмотря на пыль, что попадала в глаза, он увидел воткнутый в землю блестящий меч.        — И не думай об этом, — тут же послышалось ему совсем рядом, — я гораздо сильнее тебя.       Артас поднял голову и едва успел перевернуться, подставив стену башни под удар. В спешке он изнеможённо поднялся и побежал к своему клинку. Провернув Ледяную Скорбь вокруг себя, Теренас последовал за ним, злобно скалясь.       С усталым стоном он вытащил Отмщение Света из-под земли и замахнулся с разворота, налетев на голубое лезвие. Их клинки, как и взгляды, вновь схлестнулись. Холодная злоба на их лицах подогревалась, точно плавленная сталь. Теренас умело наносил удары, напирая и тесня своего наследника. Его бесцветные уста скривились в предательской улыбке.        — Какая жалость, я и не думал, что вы так беспомощны, — шипел, словно змей падший король, исковеркав взгляд молодого паладина в небывалой злости. — В принципе, это не так удивительно, ведь с твоими собратьями я разобрался быстро.       Он сдержал в хрупкой узде свою ярость, но Теренас видел, как от неё дрожали его руки.       И тогда он нанёс удар сильнее удара любого мифрилового меча.        — Даже Утер был слишком податлив Ледяной Скорби. Теперь понятно, почему он тебя так ничему и не научил…       Артас издал свирепый рык и дал волю пламенному гневу. Он совершил сокрушительный выпад и вынудил Теренаса отступить, но нагнал его и стал наносить удары за ударами. Отмщение Света пылало в его руках, он сжимал его рукоять до побеления пальцев и даже не заметил, как далеко они зашли от поля битвы.       Бело-оранжевый клинок рассёк плоть, и до слуха Артаса донёсся крик рыцаря смерти. Раненый король отпрянул назад, схватившись за руку, когда его сын собирался закончить поединок. Артас шёл медленно от усталости, что настигла так внезапно, как и быстрый, коварный, жалящий удар. Отмщение Света вновь покинуло Артаса, когда принц осел на землю, чувствуя, как из его плеча сочится кровь. Он закрыл рану ладонью, больше не в силах продолжать бой, когда Теренас, всё ещё раненый, победоносно выпрямил спину и дал Артасу пощёчину, после чего пнул его в грудь и заставил упасть на спину.       Латы давили на тело, мешая и без того тяжёлому дыханию. Артас был не в силах встать, и больше не мог продолжать сражаться.       Он проиграл.       И всё же, его рука вновь тянулась к новообретённому клинку, что был так близко, так… Вдруг сильная боль буквально выдавила из его уст охрипший крик. Железный сапог втоптал его руку в землю, а другой ногой Теренас отодвинул Отмщение Света. Артас стиснул зубы, чтобы сдержать боль на запястье, которую причинял ему отец, после чего тот всё же сошёл с его руки.       Прерывисто дыша, он ловил ртом воздух, пока осознание того, что он ещё не умер медленно проливалось точно бодрящий напиток по горлу. Когда он был способен говорить хоть что-то, то нашёл холодный взгляд своего отца, что был прикован к нему и просто спросил:        — З-зачем?       Теперь Артас был похож не на разозлённого зверя, а на ребёнка, но даже не на испуганного.       Нет, он был в замешательстве. Теренас давно не видел такой взгляд. Не холодный, не злой, не даже обиженный, но растерянный и печальный. Он видел это лицо, когда Артасу казалось, что с ним обходятся несправедливо. Когда ему запрещали идти в бой; когда вместо настоящего меча ему давали деревянный, тренировочный; когда ему не давали ездить на лошадях. Всё это было в его раннем возрасте, и, вновь столкнувшись с этим взглядом, Теренас наконец заметил, как вырос его мальчик.       Он почувствовал себя несколько разбитым, поэтому сжал проклятый клинок вокруг пальцев, чтобы прогнать далёкие воспоминания и подошёл, глядя вдаль, откуда доносился лязг мечей. Отсюда было видно, как яростно сражались паладины с его поднятыми легионами. Битва, казалось, будет продолжаться вечность.       На смену тёплым воспоминаниям пришли другие, с помощью которых он и рассчитывал всё объяснить.        — Помнишь, как мы играли в шахматы? — тихим, но отчётливо слышимым голосом спросил он. — Я никогда тебе не поддавался, поэтому ты всегда проигрывал. Всякий раз, когда ты проигрывал, ты не мог понять и едва ли не кричал, вопрошая: каким образом я тебя победил, ведь я потерял почти все значимые фигуры? — Теренас опустил взгляд на него, разглядывая его изумрудные очи. — Помнишь, что я тебе отвечал?       Голос отца был спокоен и безмятежен, как было и всегда в их обычных разговорах. Мысль, что его отец ещё не до конца мог лишиться своего рассудка не давала Артасу говорить, однако, спустя какое-то время, он ответил:        — Когда нельзя найти выход, король идёт на риск… Он идёт на жертвы, и каждая жертва имеет значение, вне зависимости от того… Королева это или Пешка. Или много Пешек. Если потребуется, король потеряет все фигуры. Так выигрываются войны.        — Я жертвую всем, Артас, — без толики скорби говорил рыцарь смерти. — Потому что жертвуя всем я строю новое будущее для всех нас. Я создам новую непобедимую империю. Нашу империю, Артас! Так Лордерон возродится!        — На… костях? От ребёнка до самого последнего солдата? Моя мама, сестра, друзья… Утер… Ты убил всех, кого любил… ради глупой мечты, которой тебе не суждено достичь?       Теренас развернулся к нему, встав прямо перед слабым Артасом.        — Все имеют слабые места, и любовь занимает самое главное из них. Благодаря ему я избавился от слабости, — он посмотрел на Ледяную Скорбь в своих руках, любуясь её холодной красой, — и стал сильнее.        — Джайна была права… — в тихом ужасе осознал принц, глядя на него. — Ты лишился рассудка. Ты… ты не мой отец.        — О, Джайна… скоро её настигнет та же участь, что настигла Лианну и Калию, и тогда ты вспомнишь о моих словах.       Теренас приставил лезвие к его груди. Даже Артас почувствовал голод его оружия, что так стремилось пронзить его плоть.        — Ты не самостоятелен, сын мой. Теперь ты понимаешь, что своим упрямством лишь оттянул неизбежное? Ты не уберёг своих близких, подвёл старого учителя и друга. Он бы не удивился твоим поражениям, но был бы разочарован. Вдали от него, вдали от меня… ты всегда проигрывал. Теперь ты это понимаешь, Артас? Ты не можешь всё держать в своих руках, когда от тебя и твоих поступков зависит всё! Тебе всегда нужен был тот, кто направил бы тебя… и он направит. Как и меня, — рыцарь смерти вознёс клинок. Голубые руны на лезвии засветились в предвкушении. — Не беспокойся. Твою смерть не будут оплакивать слишком долго.       Ледяная Скорбь опустилась. На весь город раздался истошный крик, полный ужаса и страданий.       Отец!

***

      Тем временем Кель’тас вместе с Антонидасом бежали. Мертвецов было так много, что маги не смели оглянуться.       Но вновь их нагнал зловещий хохот, что рокотал позади.        — Уже уходите, ваше высочество? В самый разгар весёлого времяпровождения?       Кель’тас остановился, пропуская архимага вперёд. Сжав ладони в кулаки, эльф развернулся, читая на лице Дар’Кхана надменный взгляд.        — Кель? — окликнул его Антонидас. — Кель, нет!        — Сотри эту физиономию, предатель, — прошипел чародей. — Ты переоцениваешь свои силы.       Ожившие трупы, столпившиеся вокруг Дар’Кхана пустились было в атаку на молодого принца, однако воля бледного эльфа для них была важнее бесконечного голода, поэтому они оцепенели от его резкого голоса:        — Не вмешивайтесь. Я сам его прикончу.       Жаркое пламя заструилось синхронно с движениями его рук и с небывалой скоростью накрыло волной бледного чернокнижника. Однако, ухмылка Дратира скрылась в огне ненадолго. Пламя обратилось в тёмный огонь, который полетел в обратную сторону, и только тогда Антонидас, наблюдавший за поединком двух магов, смог разглядеть в другой руке эльфа стеклянную сферу, что светилась, переполненная силой.       Едва успев снять чары, Кель отпрянул на шаг, а Дар’Кхан спокойной медленной походкой шёл к нему, крутя чужим посохом в правой руке и сжимая чёрную сферу в левой. Одновременно, два чародея направили друг против друга потоки огненной и тёмной магии, что столкнулись прямо между ними. Разноцветные искры разлетались во все стороны, а нестабильная энергия, что сгущалась и становилась всё больше, выглядела до слепоты прекрасно.       Зубы Келя сжимались, а руки дрожали. Раскрытые ладони были напряжены. Он отступал, в то время как Дратир уверенно наступал и улыбался во все зубы.        — Это был тот момент, когда нужно слушаться старших, Кель, — ядовито произнёс Дар’Кхан, несильно утруждаясь, — и ты его упустил.        — Это был тот момент, — вдруг произнёс голос сзади, — когда нужно было разбираться со мной, а не с ним.       Подкравшийся Антонидас было выхватил у него стеклянную сферу, но Дар’Кхан ловко увернулся, а затем, сбив Келя с ног потоком тёмной магии и выпустив посох из руки, схватил ею архимага за горло.        — Спасибо, что указали на ошибку, лорд Антонидас. Больше этого не повторится. Неужели вы думали, что всё будет так просто?        — Похоже, что я и вправду недооценил тебя.        — Рад это слышать. Скажете что-нибудь напоследок?        — Да… пожалуй…       Взгляд старика устремился мимо тёмного чародея, после чего, из последних сил, он сказал:        — Оглянись… идиот.       Эльф его послушал и с ужасом увидел, как Кель взмахнул украденным посохом и ударил Дар’Кхана мощным зарядом энергии, из-за чего пророкотал взрыв, разбросавший магов и всех мертвецов в округе в разные стороны, в ходе чего на бледного эльфа обрушились обломки.       Через усталость и боль, Дратир сбросил с себя один из них и попытался встать, дезориентировано оглядываясь по сторонам. Завидев Антонидаса и Келя достаточно далеко, не в силах подняться, чародей дотянулся до выпавшей из руки сферы и тут же услышал щелчок снятия пистоли с предохранителя.        — Не рекомендую трогать столь опасные игрушки. Особенно руками, бледнолицый, — окликнул его вдруг голос лорда-адмирала. — Есть у меня один знакомый моряк, что выжил со свинцом во лбу. Представляешь? До сих пор ходит себе с ней, вытаскивать врачеватели побоялись… Но живёт, радуется, улыбается, правда с рулями у него не всё в порядке. Хочешь попробовать?       Дар’Кхан осторожно поднял на него взгляд и дрогнул своими элегантными губами в слабой ухмылке.        — Воздержусь, пожалуй.       Эльф отстранил руку от сферы, не сводя глаз с Праудмура.        — Славно, — он поднял сферу и посмотрел на двух чародеев, что поспешили к ним, затем передал её Келю. — А теперь лежи, пока я решаю, что с тобой делать.        — Он предал моего отца, — сказал Кель, презренно глядя на него. — Будет справедливо, если мы поступим с ним по талассийским законам.        — И какое наказание за измену?       Кель слабо улыбнулся.        — Смерть.       Эльф перевёл взгляд на архимага и протянул тому посох.        — Кажется, это ваше.        — Благодарю, Кель’тас, но не делай так больше.       Скалясь, Кель сжал сферу в ладони, и та, нагретая пламенем, разбилась на мелкие осколки.        — Риск был оправдан. По крайней мере, что он теперь сделает без своих драгоценных артефактов? Где ты достал их, кстати?       Вдруг, странное, но сильное, даже, наверное, мощное чувство посетило трёх магов.        — Что это такое?       Антонидас поднял взгляд на Аметистовую цитадель. Его примеру последовали и остальные.        — Джайна… — еле улыбнулся архимаг.       А затем случилось то, чего не ожидал никто и почувствовал каждой клеткой своего тела.

***

       — Дар’Кхан… — завопил во весь голос рыцарь смерти, корчась от невероятной боли. — Дар’Кхан Дратир!       Вопль не только Теренаса, но и всей армии нежити донёсся до бледного эльфа. Не теряя ни секунды, он поднялся, и, рванувшись с места, скрылся в яркой вспышке.        — Чёрт! — выругался Кель, когда его огненный шар не попал в цель.       Артас резко вскочил, после чего подобрал Отмщение Света и одним взмахом обезоружил кричавшего от боли короля.        — Сын…       Паладин подошёл к нему, и, сжав меч обеими руками, заговорил тихим холодным голосом:        — За Джайну. — Удар. — За Калию. — Удар. — За маму. — Удар. — За Утера, и каждую жизнь, которую ты посмел отнять!       Мучительные крики старого Менетила были слышны за километры, но это было ничто по сравнению с тем, что произошло в следующую секунду со взмахом сияющего клинка.       Теренаса окутал свет. Столько света, что голос его охрип, и старик больше не мог кричать от агонии. Казалось, его доспехи плавились и причиняли ещё большую боль. Свет обжигал тело, точно адский огонь, и всё, что успел сделать Теренас — лишь закрыть половину лица запястью.       Ответом на его беспомощные крики стало скоропостижное прибытие тёмного чародея. Теренас дополз до Ледяной Скорби и взял её в руки, но не в силах был поднять. Артас разбежался, чтобы нанести роковой удар. Лезвие было прямо над стариком, но… оно не коснулось его. Артас смотрел на него, смотрел в глаза своего отца, пытался найти хоть какие-то отблески человечности, отблески той души, которой король не так давно был лишён…       Но на это ему было дано лишь мгновение, ведь в следующую секунду взор застелила яркая пелена. Как только вспышка исчезла, Артас с трудом открыл глаза.       Теренаса не было. Эльфа тоже.       Принц окунул руку в растрепавшиеся волосы и растерянно сжал их, тяжело дыша. Он опустился на землю, поддаваясь неконтролируемой усталости, и, устремив взгляд на отступающие полчища мертвецов, пал наземь.        — Вперёд, пересчитаем их кости!       Полыхавший жарким пламенем молот Датрохана разносил полчища отступающих мертвецов. Всадники гнали их из города, а мертвецы рвались, точно саранча от огня.       В какой-то момент Сайдан оглянулся. В этот момент он быстро пожалел о том, что намеревался делать.       Его остановил вид Даларана. А вернее тех руин, что остались едва ли не от всего города. И всё усеяно трупами… сотнями, если не тысячами трупов. Сайдан закрыл глаза на секунду и глубоко вздохнул, после чего развернул коня и высоко поднял молот.        — Все назад! — кричал он во весь могучий голос. — Назад!       Воины развернули коней, последовав примеру старого паладина. Когда от нежити и след простыл, Сайдан спешился и пустился в поиски выживших, как и другие воины с паладинами и жрецами.       Сзади раздался цокот копыт, а затем и голос, который алый крестоносец моментально узнал.        — Лорд Сайдан…        — Ох, Рено… Хвала Свету, что твой брат это не видит, — он обернулся и увидел рядом с молодым рыцарем знакомого его взору всадника. — Ты, — позвал его тут же Сайдан. — Подойди.       Воин, чья голова была закрыта шлемом, слез с лошади, пусть и не сразу. Как только он подошёл, Сайдан накрыл его плечо рукой.        — Ты храбро сражался. Как твоё имя?       После кратковременного мычания по ту сторону шлема, что скривило Датрохану взгляд, рыцарь поспешно ответил:        — Д-дейл, сэр!        — Твой голос… он мне знаком.       Хмуря брови, Сайдан снял шлем с его головы и в ужасе распахнул глаза.        — Дарион? Но… — он поднял взгляд на старшего сына Могрейна, что был удивлён не меньше. — Рено!        — Я ничего об этом не знал!       Седоволосый рыцарь стукнул ладонью в лоб, отпечатав там внушительный красный след.        — Я же сказал тебе проследить, чтобы он был за баррикадами! Когда твой папа вернётся, он нам головы открутит!       Вновь послышались грохотания копыт. Сайдан повернул голову к источнику звука и поднял взгляд на знакомую фигуру, чьи рыжие волосы теребил сухой ветер.        — Сайдан, где Артас? Нежить ломанулась на такой скорости, что… — он прервался, заметив рядом с ним своего младшего сына. — Дарион? Ох, Сайдан, я же велел тебе держать его подальше!        — Не ругай его, он не знал, — поспешил защитить его Дарион. — Я уже могу за себя постоять и не нуждаюсь в том, чтобы меня запирали дома, как котёнка.       Александрос опустил голову и вздохнул тяжёлой грудью.        — Твоя правда… Мы потом поговорим. С вами двумя, — он переглянулся между Рено и Сайданом, недовольно хмурясь. — Но сначала нужно найти принца.        — Я видел его, отец! — тут же воскликнул Дарион. — Он сражался с другим рыцарем и погнал его в сады.        — Надеюсь, он не натворил глупостей.       Несколько часов спустя…       Веки были невероятно тяжелы. Едва раскрыв их, он примерно начал понимать, где находится. Это был госпиталь, но сделанный впопыхах, ведь было очевидно, располагался он в одном из залов академии магов.       Превозмогая ноющую боль по всему телу, Артас приподнялся и прошипел. Бинты были хорошо перевязаны вокруг его плеча и торса. У выхода он заметил знакомую женскую фигуру, что второпях удалялась.        — Джайна?       Принц поднялся на ноги. За окном был поздний вечер, однако это не мешало людям разгребать руины, оставленные минувшей битвой. Хромой походкой он пошёл следом, медленно преодолевая путь до выхода. Когда он вышел, то из-за угла услышал голоса.       Один из них принадлежал его супруге, а другой… другой был менее знакомый, но всё же узнаваемый. Артас выглянул, и рядом с Джайной, что облокотилась на край балкона и бросила взгляд куда-то вниз, он увидел силуэт высокого мужчины, скрытого за старым плащом.        — В последней надежде, Джайна Праудмур, — говорил он, — я взываю к твоему благоразумию. Неужели ты не видишь, что иного выхода нет?        — Я вижу… — ответила чародейка, коснувшись пальцами своего виска. — Но всё зависит не от меня.       Незнакомец подошёл к ней, отчего Артас настороженно нахмурил брови.        — Ты должна убедить его. Если ты сделаешь это, то спасёшь будущее своего народа.        — Я… постараюсь.        — Помни, что иначе нельзя.       Его фигура за несколько секунд исказилась и обрела форму птицы. Ворон взмахнул своими чёрными крыльями, и, вылетев за угол, пролетел мимо Артаса и тихо каркнул. Принц настороженно вздрогнул, но успокоился, когда птица скрылась в красно-оранжевом небе.        — Артас? Что ты здесь делаешь?       Неподдельное удивление на её лице вызвало у него улыбку.        — Похоже, теперь это я прятался.       Джайна скептично вскинула бровь, серьёзно сложив руки на груди.        — И много ты слышал?        — Достаточно.        — Артас, он говорит убедительно. И я чувствую в нём…        — Силу? Да, ты это говорила.       Его улыбка вводила её в недоумение, однако она быстро сменилась беспокойством.        — Где Антонидас и твой отец?        — В главном зале. Вместе с Варианом и некоторыми членами Совета.        — Вариан? Он уже здесь?       Джайна кивнула, указав рукой на всадников с доспехами, очень напоминающие снаряжение солдат Штормграда. Вновь взглянув на него, она взяла его ладони в свои.        — Как ты себя чувствуешь? Тебя нашли еле живым, я сильно беспокоилась.       Артас прохладно посмотрел на солдат, патрулирующих полуразрушенный город.        — Бывало лучше… — он посмотрел в сторону, куда полетел ворон и чуть сощурил глаза. — Как же отвратно осознавать, что все эти бредни безумцев о конце света начинают сбываться.        — Это не бредни, послушай…        — Я же сказал, Джайна, я слышал достаточно, — прервал её принц, после чего погладил её волосы, убрав их ей за ухо и ловко сменив тему. — Я рад, что ты не пострадала, пока меня не было. Мы были так далеко, если бы я пришёл хотя бы на час позже…        — Всё хорошо. Я уверена, что у тебя было предостаточно тревог, пока ты возвращался.       Она поцеловала его, прильнув к его сухим устам.        — Это так, — печально улыбнулся Артас, и, взяв её за руку, повёл за собой. — Если все в главном зале, то не нужно заставлять их ждать.       Тем временем в зале созванный совет правителей гарантировал устроить большой скандал. Сильный стук кулаком о стол раздался на все коридоры.        — Как это, подкрепление эльфов не пришло?! Принц Кель’тас, теперь-то вы должны понимать, что жизни всех солдат, которые ушли сегодня в этой кровавой бойне, будут на совести вашего народа!        — Как вы можете говорить о моём народе, когда сами отсиживались в своём дворце, пока армия мертвецов рушила город, от которого сейчас почти ничего не осталось?!       После этих слов пылкий взгляд Вариана стал ещё жарче, однако всё поменялось, когда в зал вошли Менетилы.        — Артас! Хвала Свету, мы были в пути несколько дней, но так и не успели…        — Хватит, Вариан, — будто приказал ему Артас и вырвался из его объятий, что не очень понравилось Ринну. — Сядь и успокойся, ибо от твоих криков даже заколдованные метёлки разбежались по всей цитадели.       Всё-таки послушавшись, Вариан сел, а сам Артас скрестил руки и встал у окна, на котором были видны первые скатывающиеся капли дождя. В помещении стало тихо, будто с появлением принца всё вокруг замёрзло.        — Есть какие-либо вести из Кель’Таласа, или, быть может, других королевств? — наконец спросил Антонидас, прервав минутную тишину.        — Из Кель’Таласа по-прежнему никаких, — на тяжёлом вздохе ответил принц Кель.        — Что же… по крайней мере, к нам прибыли беженцы из Стромгарда. Их королевство тоже было разорено нежитью. При следующем ударе мы продержимся какое-то время, но если ничего не поменяется и больше никто не ответит на зов о помощи, то… боюсь, что город обречён.        — Это было предрешено изначально, — мрачно сказал эльф. — Но сейчас, если мы отступим в Кель’Талас, то у всех будет шанс дать отпор нежити… а кому-то даже и выжить.        — Кому-то? — с нарастающим гневом переспросил Вариан. — Если у нас нет шансов на выживание, то почему у твоего отца они должны быть? Почему все должны страдать, пока король эльфов прячется за стенами Луносвета, надеясь, что завтра он сможет встретить рассвет?        — Отступать и прорываться через армии Плети неразумно, Кель. На кону жизни многих людей.        — Пускай и большой ценой, но мы сможем истребить всех этих тварей, если вы объединитесь с армией моего отца!       Антонидас покачал головой, облокотившись на стол. На секунду, в зале вновь воцарила тишина, однако взгляд архимага поднялся на Артаса, что всё также неподвижно стоял к ним спиной и смотрел в окно.        — Мы сейчас в сложной ситуации. Поэтому, пусть слово скажет король Лордерона.       Все тут же посмотрели на молодого Менетила. Кель тоже посмотрел на него, на его лице читалось неодобрение и некоторое замешательство, непонятно от чего именно: от того, что Антонидас не прислушивается к нему, или же от такого обращения, которому Артас ещё не соответствовал.       Джайна встала со стула и подошла к нему, коснувшись его руки. Посмотрев на неё, блондин улыбнулся и взял её за руку, а затем развернулся ко всем и, подойдя вместе с ней к столу, взглянул на большую карту.       Если потребуется, король пожертвует всеми фигурами. Так выигрываются войны.       Странно, но встреча с отцом помогла ему принять непростое решение.        — Можно собрать людей, — его голос был стеклянным, казалось, даже бездушным. — Сначала раненых, женщин и детей. Выдать мечи всем, кто может держать в руках оружие. В Южнобережье есть корабли, на которых мы отплывём. Если начать сейчас же, то у нас есть все шансы обойтись меньшими потерями, пока нежить не окружила все выходы из Даларана.       Принц уловил на себе улыбку Джайны. Понимая, что оправдал её надежды, когда принял это решение, Артас улыбнулся ей в ответ и посмотрел на всех, что притихли за столом.        — Звучит, как хороший план, — высказался Александрос.        — Чертовски хороший, — поправил его Мурадин.        — Кирин-Тор прикроет отступление, поэтому неопытным горожанам возможно и не придётся пускать в ход мечи.       Артас кивнул Антонидасу почти незаметно, после чего был быстро окликнут принцем кель’дорай.        — Куда вы намерены отступать?       Теперь к Артасу точно было приковано столько внимания, насколько это возможно. Тем не менее, паладин, не глядя на него, с мёртвым спокойствием ответил:        — На западный материк.        — В Калимдор? — синхронно спросили некоторые люди в зале.       Начались перешёптывания. По тому, как сжалась рука в его ладони, Артас определил степень волнения его супруги.       Наконец, его вновь окликнули.        — Артас, но ведь это значит… что мы покидаем Лордерон.        — Именно так, брат Сайдан.        — То, что от него осталось, — поправил Датрохана архимаг.       Поддержка Антонидаса теперь не была ему удивительна. Чего уж там, с самого начала он сам ждал того, когда Артас примет это решение, и, похоже, что не зря. Эта мысль вновь заставила Артаса почувствовать себя недальновидным.        — Значит, сбежать… вот что ты предлагаешь. Вместо того, чтобы защищать родную землю, ты решил, что будет лучше оставить её… — слова эльфийского принца были почти неслышны, но от того не менее ядовиты. — Я ошибался в тебе, Артас. Ты не лучше своего отца.        — При всём уважении к вам, принц Кель, — теперь его голос казался менее безэмоциональным из-за оттенка тихого гнева в нём, — но сегодня погибло предостаточно людей, чтобы терять хотя бы одного солдата.        — Ты не понимаешь! — эльф вскочил со своего места и пулей приблизился к принцу Лордерона, отчего Джайна инстинктивно спряталась за его спиной. — У вас есть солдаты, есть корабли! Если мы отплывём в Луносвет, то…        — У Кель’Таласа шансы ровно такие же, как и у Лордерона, — повысил голос Менетил, — чем скорее ты это поймёшь, тем больше шансов у твоего народа будет на выживание!        — Кель’Талас защищён гораздо надёжней Лордерона. Нежить падёт, даже не успев подойти к воротам!        — Я буду счастлив, если так произойдёт, но если среди знати Лордерона есть предатели, то это совсем не значит, что среди эльфов их нет. Думаю, ты и сам об этом прекрасно знаешь.        — Странники не дадут им прорваться и расправятся с нежитью успешней ваших рыцарей!        — Если ты в них так уверен, то зачем тебе мы, Кель? Горстка выживших ничто по сравнению с армией Кель’Таласа, зачем же тебе жертвы среди нас? Почему ты вообще остался здесь, когда мог вернуться в родной дом? Неужели, ты думал, что все, включая лорда Антонидаса проникнутся к тебе глубоким уважением и в ответ на твой благородный поступок сломя голову помчатся на помощь твоему папаше?        — Хватит, Артас! — вдруг прогрохотал Антонидас, наблюдая вместе со всеми за этой перепалкой.        — Мой, в отличие от твоего, спас бы вас, а не попытался вырезать, как стадо овец! — наперекор полыхал чародей, а затем добавил: — Похоже, что у вас это семейное.       Всё это время Артас сдерживал желание сцепить пальцы на его горле, но в этот миг это желание вырвалось наружу, отчего он тут же толкнул эльфа и прижал к стене. Кель всхлипнул от удара головой о мрамор и сжал зубы, глядя Артасу в звериные глаза своими пылающими. Только он хотел пустить в ход огненную магию, как вдруг яркая вспышка разъединила сцепившихся принцев. Ослеплённый, Артас хотел вновь сократить расстояние между ними, как вдруг препятствием ему стала чья-то ладонь.       Спустя мгновение, он увидел появившегося архимага, который и преграждал ему путь.        — Я сказал хватит!        — Он хотел задушить меня! — возмутился Кель’тас, тоже подрываясь навстречу своему неприятелю.        — Сядь на место, Кель, и успокойся. Артас, советую сделать то же самое, сейчас не время.       И он был прав. Как бы не претил его этот гнусный эльф, он не стоил и капли его гнева.        — И вы послушаете его? — всё ещё возмущался кель’дорей. — Сбежите с родной земли, что поклялись защищать?        — Защищать… уже нечего, — чуть остывшим голосом произнёс Артас и поймал на себе испуганный взгляд Джайны, после чего, подойдя к чародейке, вновь оглядел всех присутствующих. — Я лишь предложил то, что считаю верным. Если у вас есть другие идеи, то… — он ещё раз посмотрел на светловолосую леди и скривил губы в слабой улыбке, — то жду их огласки у себя в комнате. Тут недалеко, в левое крыло, на третий этаж и по коридору направо, пятая дверь.       Взяв Джайну за руку, он быстро увёл её из зала, никто и пальцем шевельнуть не успел.       Александрос взглянул на дверь, которую Артас закрыл за собой и задумчиво облокотился на стол.        — Идея принца весьма перспективна… на первый взгляд. Покинув Лордерон, он убережёт жизни своих людей, и не только.        — Однако, в восточных землях ещё есть те, кого защищать, — добавил Сайдан. — Без подкрепления будет тяжелее…        — Ещё есть надежда остановить нежить, но она крайне мала, и всё же, паладины, что готовы защищать свой дом не оставят её. Как и я.        — Проложив путь через Южнобережье, вы можете обойти захваченные Плетью земли и присоединиться к своим собратьям на востоке. Также вы можете провести и тысячи жителей.       Мысль Антонидаса разожгла тусклый огонёк надежды в глазах рыжеволосого паладина.        — Полагаю, Антонидас, вы уже решили, к чьей идее прислушаться, — сказал лорд-адмирал, оставшийся под впечатлением от произошедшего.        — Это так.       Переглянувшись между двумя старцами, Бронзобород нахмурил свои густые брови.        — А не тесновато ли будет всем на кораблях-то, а?        — В нашем распоряжении корабли Кул-Тираса, Лордерона, новоприбывшего Стромгарда и Дольного Очага, — перечислил Даэлин. — Думаю, что уместимся.        — Вместо того, чтобы оставить здесь все военные силы, вы их берёте с собой… — шипел сквозь зубы Кель’тас, — а горожан бросаете здесь на произвол судьбы.        — Тебе лучше замолчать, иначе я завершу дело, начатое Артасом, — гневался Вариан.        — У нас есть достаточно войск, чтобы защитить и сопроводить всех жителей в Штормград, — впервые за всё это время заговорила советница короля Ринна.        — Это хорошо… — рассуждая произнёс Антонидас. — Да, очень хорошо! Так мы и поступим. Можно узнать ваше имя, миледи?        — Катрана Престор, — застенчиво улыбнулась черноволосая.        — С такими советниками под рукой ваш король никуда не пропадёт, леди Престор.       Женщина заметно покраснела, отведя взгляд в сторону. Вариан просверлил её суровым взглядом.        — Не люблю, когда за меня принимают решения, — проворчал он, а затем перевёл взгляд на Антонидаса. — Но сейчас меня это устраивает.        — Отлично, может, поцелуетесь ещё? — саркастично отчеканил дворф. — У нас тут как бы судьбы решаются. Если бы знал, что совет превратится в какой-то спектакль, то прихватил бы пару кружек с чем-нибудь крепким. Ей богу, у нас тут за городом ожившие трупы шастают, а они тут и дерутся, да ещё и любезничают, как престарелые дурочки на рынке!       Все несколько шокировано посмотрели на Бронзоборода, а затем переглянулись друг с другом.        — Мурадин прав… — будто осторожно произнёс Могрейн, — пора заняться делом.        — Так чего же вы тут сидите? Подняли задницы и работать, бегом!       Все поспешили разойтись, зал опустел за минуту.

***

       — Всё хорошо?       Голос Джайны заставил его повернуться к ней, будто она разбудила его ото сна. Засмотревшийся в окно, Артас потёр глаза пальцами.        — Если ты хочешь спать…        — Нет.       Джайна обеспокоенно взглянула на него, склонив голову к твёрдому плечу.        — Не стоило так поступать с Келем… Он не виноват, что эльфы не пришли на помощь. И остался он по доброй воле, даже спас жизнь учителю…        — Ты защищаешь его?        — Вовсе нет.        — Может, послушаемся его и отправимся в Кель’Талас? Он же не виноват, что его отец высокомерный трус, поэтому почему бы не помочь ему? А потом он обязательно поможет нам и все заживут прекрасной счастливой жизнью. Он же способен образумить моего отца, верно? Способен вернуть Утера, вернуть мне Калию с мамой? Давай, Джайна, мы ведь должны помогать всем подряд, а уж Келю в первую очередь.       Артас соскочил с кровати и опёрся руками о стекло, поникнув головой и зажмурив глаза.        — Я лишь хотела…        — Да знаю я, что ты хотела, — он вздохнул, сжимая ладони на холодном стекле. — Прости. Последние дни мне дались нелегко.        — Эй, — Джайна окутала его своими руками и прижалась к его широкой спине, — Кель не знает, что тебе пришлось пережить и не понимает, как тебе тяжело. Никто не понимает.       Артас развернулся к ней, путаясь в её объятиях.        — А как же ты? — улыбнулся он, и, приблизившись к её губам, внезапно услышал, как прерывается их идиллия под скрипом двери.       Выпрямившись, принц посмотрел на вошедшего Антонидаса.        — Надеюсь, я никому не помешал?       Артас устало вздохнул.        — В этом мире мне мешают только две вещи.        — Да? И какие?        — Головная боль да бессонница. С чем пришли, лорд Антонидас?        — Зашёл сообщить, что все согласились с твоей идеей. Люди Вариана примут беженцев Лордерона в Штормграде, но лорды Сайдан и Александрос останутся в Лордероне.       Принц посмотрел на архимага так, будто вести его совсем не удивили. Впрочем, так оно и было.        — Понимаю их решение… и мне так противно, что я не могу остаться вместе с ними. Чувствую себя крысой на тонущем корабле.        — Думаю, что Александрос понимает твоё решение столь же, как и ты его.        — Я думала, что никто не согласится…        — Я просто не оставил им выхода. Да и с поддержкой Антонидаса утруждаться в этом несильно-то и требовалось.        — А ты становишься мудрым по часам, Артас.        — Просто зачастил общаться с мудрецами, — улыбнулся принц и вновь развернулся к окну.        — И всё же… я вижу перемены в тебе.        — Правда? Интересно, отчего оно?       Антонидас многозначительно посмотрел на Джайну, а та, в свою очередь, поняла его немой жест и осторожно продолжила за него.        — Ты сражался с ним.       Чародейка буквально почувствовала, как его передёрнуло. Восприняв это, как ответ, Антонидас нахмурился.        — У меня были надежды, что в нём осталась хотя бы тень былого рассудка.        — Она осталась, — опустив голову моментально ответил Артас, а затем, чуть сомкнув веки, пронаблюдал ударом молнии в небе. — Но в нём не осталось ничего, за что я когда-то называл его королём и отцом.