***
Воздушный аромат густой пены приятно ласкал нос. Пальцы прикоснулись к воде, оценивая её температуру, после чего эльфийка аккуратно поместилась в заполненной ванне. Сильвана протяжно ахнула от приятного чувства расслабления напряжённых мышц под горячей водой. Окунув руки в неё, умыла вспотевшее лицо и запрокинула голову, когда длинные волосы стали свободно дрейфовать в приятной воде. — Госпожа, — окликнул её звонкий голос фрейлины, — ваше снаряжение. Не обращая на неё взгляд, она одобрительно кивнула, когда молодая эльфийка почти неслышно поставила стойку с доспехами и поспешно удалилась. Сильвана не заметила, с какой силой её веки упали и не поднялись, что заставило её прикрыть глаза и почти мгновенно погрузиться в глубокий сон. Или же непроглядный мрак… Казалось, Сильвана буквально переместилась из одного места в другое, или же… — Она будет жить. — Я знаю, что можно сделать, но всё будет зависеть от неё. — Тогда действуй. Вернулась. А к ней вернулось гадкое ощущение. Внезапно приятное тепло сменилось невыносимым холодом. По коже пробежали мириады мурашек. — Они обе сильны духом, но что произойдёт, если она окажется сильнее? — Не беспокойтесь… В диалоге участвовало двое, и голоса обоих были отдалённо знакомы, но вспомнить их не удавалось. Не видела — лишь чувствовала, как эти голоса пробирают её тело злым морозом. — Она сейчас придёт в чувство… Спустя один миг вернулась и боль, что пронзила далеко не только тело. Сильвана поняла по разрывающему горлу, что кричит. Кричит и не может перестать. Дыхание перехватило, даже шевельнуться было невозможно, судорога прошлась по каждой косточке и суставу… Её глаза распахнулись, когда грохот треснутого дерева резнул слух. Вода с огромной скоростью покинула ванну, а затем и Сильвана вместе с ней, упав на пол. Отрывисто дыша, она уставилась на гладкую поверхность, но чужой голос вывел её из транса. — Госпожа, всё в порядке? Я слышала шум… Сильвана вскочила и заперла дверь. — Всё хорошо… — произнесла она, глядя на разбитые обломки. — Только ванну придётся поменять. Ещё раз внимательно оглядев их, Сильвана шагнула по скользкому от воды и пены полу, встав перед зеркалом и оперевшись руками о края раковины. Внимательно посмотрела на своё отражение. Во дворце она думала, что ей показалось, но теперь очевидный, в тоже время странный факт стоял перед глазами — она не находила в зеркале Сильвану Ветрокрылую. Мокрые волосы прилипли к плечам, спине, оплели напрягшиеся груди. Долго осматривая себя, Сильвана будто невольно прикасалась к своему телу, водя руками по плечам, рёбрам, животу, бёдрам… Тонкие пальцы бегали по блеклой коже, что слегка утратила персиковый оттенок. Сильвана поймала себя на мысли, что сильно затянула с осмотром своего тела, ведь всегда бросала на него лишь краткий взгляд и не присматривалась ни к каким деталям. Если конечно его осматривала Сильвана. Ибо даже её синие глаза, будто покрывшиеся стеклом отрешения, смотрели совсем иначе. Будто были лишены жизни. Потому-что мир вокруг умер. Она почувствовала и увидела, как из глаз брызнули слёзы, но вместе с тем она увидела и почувствовала, как её губы растянулись до ушей в странной, даже немного жуткой улыбке. Непонятная смесь абсолютно разных, не подходящих друг другу эмоций, из-за чего она уже не была уверена, что абсолютно все чувства принадлежали только ей. Туман сгустился в её мыслях. Сильвана смотрела на себя, но ей казалось, что это на неё смотрят. Она взглянула на свои пальцы, сжала их. Хотела сжать их до такой степени, чтобы просто переломать каждую косточку. Тихо плакала и стискивала зубы, не понимая. Когда, казалось, боли в зубах и пальцевых суставах предела не найти, она всё-таки сумела умыть лицо холодной водой над раковиной, медленно приходя в себя и тяжко всхлипывая. Высушилась и задумчиво оглядела свою стойку с доспехами. Заменено было почти всё снаряжение: наплечники, нагрудник, корсет, кинжалы да колчан со стрелами. Как ни странно, всё остальное оказалось в порядке: перчатки, сапоги, плащ и поножи с поясом блестели от чистоты. Даже её лук остался при ней. Облачённая в свою броню, Сильвана покинула ванную комнату и направилась к выходу, где её ждали заполонённые улицы Луносвета. Эльфийка подняла голову. Свет солнца, такой яркий, тёплый… Сильвана купалась в его лучах, но почему-то не испытывала ни капли наслаждения. Даже наоборот. Свет для неё стал чем-то… слепящим. Она медленно пошла вперёд, по пути к стене периодически ловя на себе неоднозначные взгляды. Жизнь в Луносвете кипела, как и раньше. Не спокойная, но абсолютно обыденная и ничем не озабоченная жизнь. Чересчур обыденная. Ужасное чувство не отпускало Сильвану, потому что не могла она теперь смотреть на радость живущих здесь эльфов, ибо сама не испытывала её. — Отрадно видеть вас в добром здравии, генерал. Талориен Искатель Рассвета. Сильвана в основном только слышала о нём, редко доводилась честь встречаться с ним лично — он истинный защитник Кель’Таласа, владеющий легендарным клинком. На поясе она могла увидеть лишь рукоять Кель’Делара, спрятанного под подолом синего плаща. — Anaria shola, Талориен. Эльф кивнул, после чего жестом руки подозвал Сильвану следовать за ним по коридору, когда городские стражи расступались перед ними. — Много воинов было отправлено на границу, ибо полагалось, что вы пойдёте следом за ними, — Талориен незаметно посмотрел на неё, когда следопыт глядела на выстроившиеся ряды солдат за окнами городского гарнизона. — Почему вы не уехали? Более того, почему обратились ко мне? Сильвана остановилась, встав у окна и не отрывая оттуда своего зоркого взгляда. — Сколько вместе со мной вернулось из Лордерона? Она стояла, словно окаменевшая статуя, когда Искатель Рассвета очерчивал её фигуру пристальным, помрачневшим взглядом. Сильвана развернулась, дождавшись от него лишь немого, без того очевидного ответа. — Вы обеспокоены, — заметила Ветрокрылая, вновь со странным напряжением сжимая и разжимая пальцы, закованные в перчатки. — Поэтому и обратилась к вам. — Я… понимаю. Но всё это — лишь мера предостережения. Я уверен, что даже если враг и явится, то ему не совладать с мощью Ба’динориэль… — Вы так в этом уверены, — будто с усмешкой ответила Сильвана, но резко согнулась, сжав пальцы на висках. — Генерал? Генерал… Голос Талориена тонул в омуте нагрянувшей темноты до тех пор, пока от него не осталось лишь глухое эхо. Её сердце замерло от ощущения эфемерного падения в никуда, но на этот раз она, хотя бы, смогла разглядеть лицо. Бледное, незнакомое, отдалённо напоминающее эльфийку, но… не ту, из которых была Сильвана. Она была другой. Она улыбалась ей, когда Сильвана снова начала кричать, а её лицо приблизилось настолько, что его было не видно. Пыталась говорить, но не могла — лишь кричала от боли, но даже не двигалась. А затем крик перешёл на звонкий стон, но голос, что его испустил, казалось, принадлежал отнюдь не ей. Сильвана пыталась дышать, но ей это было не нужно — как будто дышали за неё. И этот жуткий шёпот, что проник прямо вглубь её подсознания и раздирающий голову на части, звучал, точно заговор. — Яви себя по моему приходу. И исчез. И исчезла тьма, исчезла боль — лишь странное чувство, вцепившееся своими невидимыми когтями в душу. Генерал… — Генерал! Едва сумев приподнять веки, Сильвана вновь очутилась в известном ей мире, где поймала на себе обеспокоенный взгляд Искателя Рассвета. — Вы меня напугали, я уже собирался звать на помощь… — Всё в порядке. Отказавшись от предложенной руки, эльфийка медленно поднялась на ноги. Тело опять отказывалось слушаться. Воин щуро глядел на неё, когда ноги снова стали коситься. — Что с вами происходит? А ведь и вправду — что? Что это за странные видения, что за боль, которую никогда в своей долгой жизни не чувствовала? Её голова плохо отзывалась на эти мысли, беспокоя её ноющей болью и тихим звоном в ушах. Не зная ответа, Сильвана лишь отвернулась, вернув взгляд в окно. — А если они знают? Талориен потупил взгляд. — Что? Сильвана взглянула на него, не выражая в своём взгляде ни единой эмоции. — Если среди нас появился предатель? Если он поведает нашему врагу тайну трёх кристаллов? Если… — Миледи, — аккуратно прервал её Талориен, оглядывая Сильвану с подозрительной опаской, — вы выглядите уставшей. Её очи сощурились. — Считаете, что у меня паранойя. Она поняла, что слова почему-то стали лететь из её уст быстрее, чем возникать мысли в голове. А ещё могла так легко читать эмоции на чужих лицах, когда свои совсем не понимала. Сильвана снова провела ладонью по пульсирующим вискам. Казалось, её голова вот вот лопнет. Талориен попытался сохранить спокойствие, но почему-то чувствовал напряжение, исходящее от неё. — Может, вам всё-таки лучше будет задержаться? Потеря людей в Лордероне… это большой стресс. — Не говорите так, как будто что-то знаете, — громче, чем хотелось сказала Сильвана, нервно сжав пальцы. — Вы и понятия не имеете… Гнев. Она так легко его подавляла, а теперь не могла и слова сказать спокойно. Так сложно… унять. После недолгой паузы, Сильвана развернулась и устремила на него слегка смягчённый взгляд. — Мы должны быть готовы ко всему. Не спрашивайте меня почему, но я знаю, что мы в опасности. В это время теперь Талориен смотрел окно. Подозрение на его лице померкло и вновь сменилось едва скрываемым беспокойством. — Похоже, что мне придётся поверить вашему чутью, Сильвана. Всадник почти упал в попытке спешиться, когда крылобег с окровавленным крылом сам повалился на землю, содрогаясь в изнеможении. Эльф тоже выглядел неважно: глубокая царапина на щеке, будто от огромного зверя; грязная одежда, видно, падал с крылобега неоднократно; неровное движение. Не удосужившись даже поклониться, гонец вынул депешу из куртки и упал грудью на руки спохватившихся стражей. Когда Сильвана и Талориен спускались по лестнице, один из стражей уже настиг их с бумагой в руке. — Генерал, — он тотчас опустил голову и поклонился. — Сюда только что прибыл курьер с донесением, — страж протянул ей письмо. — Сказал, что это срочно. Сильвана вскрыла конверт и быстро пробежалась по нему глазами. — Как я и думала, — она подняла взгляд на Талориена. — Лор’темар запрашивает подкрепление. Талориен взял у неё письмо и тоже прочитал его, скрепя зубами. — Мы им уже ничем не поможем, — отрезала Сильвана стихшим голосом, ловя на себе пристальный взор Искателя Рассвета. — Нельзя оставлять Луносвет без защиты. — Нежить… мы никогда раньше не сталкивались с подобным. Сильвана ещё раз взглянула на него, а затем едва улыбнулась, осознавая, что странное, жуткое чувство её отпустило. — Я сталкивалась. Мне нужно поговорить с королём. — Что ж… — Талориен прикоснулся к ножнам своего клинка и огладил пальцами навершие рукояти. — Что будем делать мы? Краем глаз посмотрев на него, Сильвана хмуро пошла вперёд. — Будем ждать.***
Тем временем по увядающим лесам расстелилась длинная тропа, что навсегда останется ужасным чёрным шрамом для королевства эльфов. Мертвецы бесцеремонно шли вперёд, одним своим присутствием оскверняя священные земли Кель’Таласа. Ещё один лагерь, стёртый с лица земли. Рука остроухого следопыта тянулась к кинжалу, но была едва не раздавлена каблуком железного сапога. Очередной хрип сорвался с губ Терона, когда он отчётливо почувствовал, как кость на запястье болезненно хрустнула. Его светло-золотистые волосы почернели от грязи, пыли и крови. Уста дрожали, свидетельствуя о потери способности к крикам или вообще каким-либо словам. Он поднял взгляд на заслонявшую ему солнце фигуру. Его нога перешагнула с запястья на грудь и с силой надавила, когда эльф почувствовал, как к горлу подступает горячая кровь. Ухмылка обрисовала бледное лицо рыцаря смерти от причинения столь сладкой боли. Сзади приблизились шаги. — Дичь, а не следопыты, — фыркнул чёрный рыцарь, водя лезвием по лицу кель’дорея. — Мой народ слишком сильно полагался на магическую мощь Кель’Таласа, которую считал надёжной, — окинув человека мрачным взглядом, бледный эльф посмотрел на лицо истерзанного следопыта. — Но они просчитались. Снова. И вновь их ошибка сыграла с ними смертельную шутку. Пристально глядя в глаза Лор’темара, тёмный волшебник улыбнулся. — Добей его. Хочу увидеть, как тускнет высокомерие на его лице. Нарадовавшись его немыми, но достаточно громко говорящими муками, рыцарь смерти вознёс руническое оружие над следопытом. Меч опустился, но внезапно рассёк объявшее воздух пламя. — Сначала тебе придётся почувствовать, как тускнет жизнь в твоём теле. Этот голос… холодный, но бурлящий ненавистью. Стоило им обернуться, как их опалило неисчисляемыми языками злого огня. Дар’Кхан успел выставить запястья перед лицом и встряхнул загоревшимися рукавами, прошипев от обжигающей боли на руках, когда рыцарь смерти озлобленно взмахнул мечом. — Ты нашёл свою смерть, чародей. — Он не стоит твоего времени, Морлен, — остановил его вдруг колдун. — Веди наши войска. Докажи королю, что ты воистину достоин этого великого дара. А я в это время преподам сопляку последний урок. Рыцарь остановился, прислушавшись к его словам. Даже уважительно склонил голову, разворачиваясь в сторону потемневшей рощи. — Пусть будет так. Морлен оставил их, скрывшись за бесчисленными стволами деревьев. Два мага стояли недвижно. На лице каждого шипело презрение к противнику. Эльф против эльфа, чародей против чародея. И неравное превосходство над магией. Увы, Дар’Кхан был сильнее. — Значит, ты выжил. Удивительная живучесть для юного наследничка Кель’Таласа. Не находишь? Он не ответил. Одно его молчание сотрясало до невозможности горячий воздух. — Удачлив, но так глуп… Не убедил людей помочь, даже не сбежал вместе с ними, а стоило бы! Остался. Не думал, что ты так горд. — Ты ничего не знаешь обо мне. Дар’Кхан щуро посмотрел на него, постукивая пальцами о гладкое древко до боли знакомого посоха. — Что ж, ты не оставляешь мне выбора, Кель. Несмотря на всё моё предвзятое отношение к тебе, я не могу не предложить тебе о взаимовыгодном сотрудничестве. Мы бы неплохо смотрелись вместе, как думаешь? Ты и я. Столького достичь мы смогли бы с тобою… До неприязни сладкие слова Дратира внезапно обратились в пепел под гнётом яркого огня. Бледный эльф крутанул посохом и развеял опаляющий жар вокруг себя, когда новая оранжево-жёлтая волна устремилась к нему, поглощая всё на своём пути. За секунды пламя рассеялось, а Дар’Кхан исчез. — Надеюсь, что я ясно выразился. Позади раздался свист, вынудивший Келя резко обернуться и застать наигранно расслабленную позу, в которой стоял Дар’Кхан и хитро улыбался. — Предельно. Страшная магия ожила в образе мерцающих осколков жгучего мрака и понеслась в Келя, порезав его тело. На его мантии появились обожжённые тьмой дыры. Эльф мотнул светловолосой головой, чтобы не дать ещё одной молниеносной острой частичке ранить лицо и вскинул ладонь к верху, когда деревья с внушительным рёвом сотряслись под огненной пургой. Шары пламени метались у ног Дар’Кхана, когда тот с неприятным удивлением в глазах пытался не попасть под огонь, ловко изворачиваясь. Этот безумец собирается спалить лес? Мысль проскочила в голове также быстро, как неожиданный язык обжигающего жара едва коснулся его лица. Колдун отклонил голову вбок, когда сквозь пелену огня сильная рука схватила его за воротник и швырнула далеко вперёд. Глаза Дар’Кхана снова озарились изумлением. Тёмный эльф приземлился на колени и сжал посох обеими руками, быстро поднимаясь на ноги. Он поймал себя на том, что вспотел, но утешал себя тем, что это был всего лишь жар лесного пожара. Дар’Кхан посмотрел на фигуру Келя, стремительно приближающуюся к нему и рисующую руками в воздухе замысловатые узоры. Вблизи он оказался гораздо опасней, чем предполагал Дратир, потому отступал назад, эмитируя загнанного в угол, ибо пламя быстро распространялось и ограничивало движения. Когда он уже был на безопасном, но, опять же, очень ограниченном расстоянии, Дар’Кхан нарисовал в воздухе заклинание своим посохом, и пламя, что окружило его, во мгновение почернело, соединившись в конце посоха и тотчас обратилось в поток беспощадной магии. Кель опомнился, выйдя из неистового порыва, но слишком поздно, чтобы хоть как-то уклониться от неожиданной атаки. Принца отбросило к земле, к которой его внезапно пригвоздило тяжёлыми бестелесным цепями, возникшими из-под земли. Дар’Кхан сжал пальцы в кулак до предела, и Кель полностью потерял способность двигаться. Прозрачные чёрные оковы оплели тело и не давали даже вдохнуть. Тёмный чародей рассмеялся. — Признаю, тебе удалось меня удивить, — Дар’Кхан приблизил посох к его телу, кривя уголки губ. — Но не настолько, чтобы победить. Проклинающие слова рвались из уст Кель’таса, но принц быстро забыл о них, внимательно посмотрев на магическое оружие, направленное против него. — Этот посох… — через силу говорил он, пытаясь ухватить хоть немного воздуха для слов. — Откуда… Его глаза, до того спокойные и почти равнодушные, внезапно наполнились опасным коктейлем безумия и злорадства. — Ха-ха… Ты в самом деле ещё не знаешь… Глупый, слабый, маленький принц! Его посох почти опустился для последнего удара, но в стороне разнёсся хриплый рык. Дар’Кхан успел только повернуть голову, когда следопыт схватил его и опрокинул на землю, заставив того выронить магический посох. Цепи растворились в горячем воздухе. — Бегите, мой принц! — сорвалось с горла Лор’темара. — Спасайтесь… Руки Дар’Кхана сцепились на шее эльфа. Чернокнижник разинул пасть, чтобы вкусить сласть его жизни, пусть и столь жалкой. Светящаяся энергия заполнила его рот, когда тело Лор’темара замерло и стало чуть ли не легче пушинки, после чего Дар’Кхан сбросил иссушённую оболочку с себя и тут же встал, попутно концентрируя в ладони заряд тёмной энергии и запуская его в место, где лежал Кель. Столь колоссальной силы был этот удар, что поднялась пыль, но когда её развеяло лёгким ветром, он не обнаружил там Келя. И тогда, когда дрожь настоящего испуга пробежала по телу, голову озарила смесь как физической, так и магической боли от удара посоха. Дар’Кхан упал, оперевшись на косившиеся руки, но едва мог хотя бы поймать ориентир в пространстве. Дратир притронулся к носу, ощущая кончиками пальцев тёплую кровь. Уже не в силах держаться на руках, он упал на локти и наклонил голову над сухой травой. — Откуда у тебя этот посох? — отзвенел у него в ушах столь же холодный голос принца. — Отвечай! Нос сапога впился ему в рёбра, вырывая из его рта немощный вздох. Но ни разумного ответа, ни даже слов сладкой лжи Кель не получил. Вместо этого Дар’Кхан через силу перевернулся и посмотрел на него злорадствующим взглядом. — Ещё не понял? — шипел он, слизывая с верхней губы кровь. Он скривил губы и улыбнулся во все обагрившиеся зубы. — Сдох твой старик, снесли ему его лысую головушку! А какие звуки он издавал, ох! Ты бы позабавился… Дар’Кхан залился истерическим смехом, чуть ли не захлёбываясь собственной кровью. Но нет… ему было мало страданий обезумевшего предателя. Выдерживать мёртвый холод в голосе было просто невозможно, но, сжав зубы и стиснув пальцы на выставленном посохе Антонидаса, Кель’тас просто закрыл глаза. — Отправляйся в пекло. По нескончаемому потоку пламени начали танцевать непонятные силуэты. Или силуэт… Дар’Кхан не мог разглядеть, но с одурманенной безумием головой ему легко было поверить, что огонь ожил у него на глазах в образе летящей меж деревьев птицы. Её полёт со свистом разрезал воздух, под её крыльями оставался лишь пепел, и одно её пение опаляло разум. Она закружила его, подняла над землёй, и лишь перед тем, как увидеть тьму — он увидел белый, чистый свет жаркого пламени. Он даже не заметил, как кричал, был слишком увлечён красотой невиданных страданий. И лишь после он канул во мрак. Огонь очищает. Огонь затушил в нём жизнь. Пение феникса стихло. Лишь трески нещадного пожара в царстве эльфийского кошмара. Кель’тас открыл глаза. Пальцы разжались и уронили посох. Всё вокруг будто вновь обрело смысл, и боль облила его сердце. Из синих очей потекли слёзы от вида полыхавших лесов. Родных лесов. Его дома, усеянного трупами его людей. Он склонился над исхудавшим телом Лор’темара. Прикоснулся пальцами к его лицу. Такое холодное, несмотря на невыносимый жар, охвативший талассийскую рощу. Казалось, оно сейчас рассыплется, потому он тут же отстранил руку. Нужно идти дальше. Потом найдётся время для скорби над жертвами. Но не сейчас — только после свершения мести. Смерть Дар’Кхана станет посланием. Король-предатель заплатит за все сгубленные жизни. В том числе и за жизнь чуть ли не единственного человека, которого он уважал. Антонидас… так трудно поверить. Кель поднял его посох и ушёл. А вместе с ним ушло и пламя, оставив в покое израненный Кель’Талас.***
Мёртвая, очень подозрительная тишина. Путь всадника привёл его к выжженным руинам. Очевидно, сама погибель здесь побывала, но не в том обличии, в котором ожидал Менетил. Бесстрашный ступал по трупам защитников эльфийского королевства, щуря чёрные глаза. В нос бил веский запах дыма. Несмотря на холод теребящего его волосы ветра, здесь было достаточно тепло, будто лес только только начал остывать после сильного пожара. Но откуда здесь было взяться пожару? Ответ на этот вопрос Теренас получил вскоре после того, как обошёл все покрывшиеся пеплом развалины лагеря. Его глаза сузились, когда он увидел обугленный труп. Почерневшее тело очень выделялось среди зелёной травы, и несмотря на многочисленные ожоги, буквально превратившие его кожу в угли, спустившись с коня, рыцарь смерти, хоть и не сразу, сумел узнать в нём Дар’Кхана Дратира. Теренас испустил разочарованный вздох, обнажив Ледяную Скорбь. — Нельзя доверять никому, если это может помешать всем твоим планам, — тихо рычал король, вознося клинок над телом эльфа. — Не вовремя я забыл, что вы, маги, очень часто забываете о ценности своей жизни, когда хотите порисоваться, — руны на лезвии залились нежным сапфиром, когда спалённый труп обдало некротической энергией. — Особенно когда она так необходима. Губы Дратира искривились в усмешке, натянутой дёрнувшимися мышцами.***
— Ты хоть подумала головой, прежде чем ослушиваться моего приказа и возвращаться сюда? Ядом в словах короля можно было подавиться. Но Сильвана проглотила их с высоко поднятой головой, смотря на Солнечного Скитальца с предельной серьёзностью. — Я… понимаю вашу боль… Жестом руки он прервал её на полуслове, сжимая пальцы в крепком кулаке. — Понимаешь? Ты понимаешь боль отца? Ты… — Я понимаю, — теперь прервала его Ветрокрылая, сохраняя тихий тембр голоса. — Потому что не только вам приходилось терять близких. Сильвана прикоснулась к цепочке ожерелья в её кармане и вытащила его, чтобы взглянуть на безделушку, переданную ей её потерянной сестрой. Анастериан опрокинул руки на подоконник, уставившись на городские улицы сквозь окно. — Горе отцу, неспособному защитить единственного сына. Огладив украшение подушечкой большого пальца, эльфийка улыбнулась, но безрадостной улыбкой. — Вы не только отец. Вы — наш король, и народ нуждается в вас сейчас как никогда. — Сильвана… — внезапно обратился к ней по имени Анастериан, не оборачиваясь, — что произошло в Лордероне? Этот вопрос смутил Сильвану. Она молчала, потому что совсем не хотела вспоминать, не хотела вновь возвращаться к этим высохшим лесам и пустым развалинам. К месту, что чуть не убило её… но точно изменило. И Натанос… — Можешь не отвечать. Я уже знаю, что недооценил эту проклятую заразу… И всё-равно оставил сына на произвол судьбы, — Анастериан закрыл глаза, крутя головой. — Нельзя было бездействовать. Надо было забрать его оттуда силой. Сильване с самого начала было понятно, что у короля в голове и мысль не проскочила о нуждающихся в помощи Даларане и Лордероне, но не винила его в этом. Она давно знала о негласном конфликте между их королевствами, потому приняла это, как данность. По крайней мере, он любил свой народ, и, определённо, отдал бы за него свою жизнь, как и любой из Солнечных Скитальцев. — Но я допустил роковую ошибку, а за ошибки платят. И если мне придётся заплатить всем, что у меня есть — быть посему. За окном легко было уловить шум. Сильвана посмотрела сначала туда, а затем обратила взор на помрачневшего короля. Очевидно, это был звук сигнальной трубы. — И судя по всему, это произойдёт совсем скоро. Спрятав ожерелье и выпрямив спину, генерал вернула взгляд на Анастериана. — Каков будет приказ? Взгляд короля упал на толпы засуетившихся жителей. — Народ нуждается не во мне, а в спасении, — констатировал Анастериан, отрываясь от окна и наконец поворачиваясь к Сильване лицом. — Пусть его он и получит.***
Страх. Сильвана надышалась страхом. Страх был везде, он окутал своей паутиной каждого эльфа, чья свобода теперь была под угрозой холодного дыхания смерти. Смерть… Её призрак навис над Кель’Таласом, с каждым днём обретая всё новые очертания и более реальную форму. Смерть внезапна и неотвратима. Как бороться с неизбежностью? Никто не знал, но они могли хотя бы пытаться, потому что оставалась надежда. Надежда… чем очевидней становилась смерть, тем призрачней была надежда. И у Анастериана, определённо, она была. Ведь поэтому, спустя несколько дней непрекращающейся бойни, он приказал отступить к острову Кель’Данас и оставить Луносвет. Так много… и так скоро они оказались у их ворот. Хорошо, что времени на эвакуацию жителей хватило, но защита Кель’Данаса была для них последней опорой. Бежать больше некуда, но любой зверь опасен, если загнать его в угол. Сильвана верила в победу — их стратегическое положение говорило ей о безопасности, потому могла позволить себе порадоваться. Даже то странное чувство, что беспокоило её, когда она вернулась — отпустило. Оно было с ней, но почти не ощущалось. Стало непонятным отзвуком в её сознании, который всё-равно беспокоил Сильвану. — Генерал. Темнело. Сильвана любовалась вишнёвым закатом, который, возможно, станет последним в её жизни. Она не исключала этот вариант, поэтому цеплялась за каждый лучик, купаясь в нём и тепло улыбаясь. — Вас зовёт Талориен… Сильвана повернула к воину свою голову и кивнула, встав с щекочущей травы. Спуск с холма был быстрый, потому ей только оставалось выйти на берег, на котором и стоял защитник эльфийского королевства. Талориен даже не посмотрел на неё, когда она приблизилась и встала рядом. Не поприветствовал, не сказал и слова, лишь смотрел вперёд — на отдалённый вид Луносвета, который им пришлось покинуть. — Вы хотели меня видеть? Искатель Рассвета кивнул головой, указывая ей вперёд. — Взгляните туда, генерал. Только внимательней на сей раз, я думал у следопытов зоркий глаз. И действительно, она не заметила корочки льда, покрывающей воду и с невероятной скоростью приближающейся к их берегу, а также столпившиеся гущи нежити на противоположном. Талориен вытащил меч из ножен и ударил по льду, когда тот достиг берега, но вместо того, чтобы пронзить его — лезвие отскочило. — Проклятье. — Не может быть, — отрицала Сильвана, будто вошла в транс. — Этого… не может быть. — Мы не готовы к обороне, — воин развернулся, уверенно направляясь к открытым воротам Кель’Данаса, в то время как Сильвана пристально наблюдала за ним. — Соберите наши силы, пусть будут выполнены все приготовления. Сильвана посмотрела на то, как Талориен сжал рукоять Кель’Делара и мрачно взглянул на неё. — Вы… уверены? — Мне не впервой сражаться с целой армией, миледи, — эльф весело улыбнулся, хоть и очень наигранно. — Не беспокойтесь, я вернусь — обернуться не успеете. — Нет. Это я вернусь, Талориен. Проводив его затянувшимся взглядом, Сильвана спешным шагом прошла мимо него и скрылась за закрывающимися воротами. Поразительно, с какой скоростью меркнет последний отблеск надежды. — Как им ещё не надоело цепляться за свои жизни? Теренас стряхнул свежую кровь с клинка, и, убрав его в ножны, взглянул на раскинувшийся льдистый путь, что вёл к Солнечному Колодцу. — Ты неплохо показал себя в битвах, Морлен, — король глянул на одного из собравшихся рядом рыцарей смерти, подзывая того к себе. Морлен Ледяной Захват остановил коня рядом с ним и склонил голову. — Мне в радость служить вам, ваше величество. — Это хорошо… Что ж, тогда вот тебе моё личное, особое поручение, Морлен. — Я готов. — Талориен Искатель Рассвета — опасный противник. С ним будет непросто справиться, — подчеркнул Теренас, оглаживая покрытый чёрным ожогом подбородок. — Я хочу, чтобы ты сразил его. Молодой рыцарь смерти обнажил рунический клинок и небрежным движением руки заставил лошадь понести его вперёд. — Для меня будет честью принести эту победу, ваше величество. Всадник вознёс меч к небесам и помчался вперёд, когда за ним помчалась и армия мёртвых, топчущаяся по прочному, но скользкому льду. Талориен смотрел на них — на приближающиеся легионы. Среди изуродованных лиц, с каждой секундой, он узнавал павших эльфов. Руки невольно сжали Кель’Делар ещё туже, но Талориен сумел прогнать печаль, окатившую сердце. Вдохнул глубже, почти не двигаясь, точно страж, окованный камнем. Никакого страха. — Твоё королевство пало, эльф, — с вызовом протараторил Морлен. — Склонись перед мощью моего повелителя, и твоя смерть будет быстрой. Талориен перевёл всю опору на правую ногу, встав в боевой позе и не растеряв решимости, когда он поднял взгляд на рыцаря смерти. — Единственное, что я готов сделать для твоего повелителя — это бросить ему твою голову. — Грязная остроухая выскочка! Нежить ринулась в бой. В синих глазах Талориена запылали мириады искр. Кель’Делар рассекал плоть десятков, если не сотен ужасных тварей. Воин превозмогал боль в груди, когда его клинок рубил ожившие трупы эльфов. Слёзы катились по его щекам, но Талориен не плакал, не издавал и звука, но с каждым повергнутым противником они шли из глаз с новой силой. А он всё бился: Кель’Делар словно скорбел вместе с ним, брызгая кровью безвольных врагов. Странное чувство абсолютной отрешённости, будто весь мир лишился какого-либо смысла. Всё лишилось, кроме одного. Смерть… Да, именно в эти секунды она обрела куда больший смысл, чем что-либо ещё. Ведь всю свою жизнь он прожил ради красивой смерти, защищая свой дом. Да… жизнь того стоила… Талориен и не заметил, как уже поднялся над горкой свежих трупов. Его лицо, руки, доспехи; его великолепный клинок… — всё в крови. С тяжким дыханием он схватился за меч, как за опору, наклонив над ним голову. Проглотил скопившийся ком в горле и прокашлялся от грязи, заполнившей лёгкие. Взгляд Искателя Рассвета отозвался на звук ударивших о землю сапог и встретился с самодовольным взглядом Морлена, обнажившего свой меч. — Я сам тебя прикончу. Защитник Кель’Таласа спрыгнул с тел прямо на рыцаря смерти, закинув клинок над головой. Но Ледяной Захват знал, что его соперник истощён, потому не сдвинулся с места, а выставил меч перед собой и отразил отчаянную атаку Талориена, отбросив его от себя. Упав на одно колено, эльф не свёл глаз с Морлена и моментально блокировал его удар, пытаясь встать на ноги. Искры летели во все стороны от скрежета металла. Удары скрестившихся мечей сотрясали воздух, но ни один из них не был намерен вот так отдавать победу другому. Даже Сильвана прочувствовала весь жар этого поединка, выйдя из заскрипевших ворот. Эльфийка закинула руку за спину и прицелилась, намереваясь помочь союзнику, но находясь в нескольких десятках метров от него. Впервые, наверное, в жизни, её рука, натянувшая стрелу на тетиву нервно дёрнулась. Она глубоко вдохнула, но смогла выстрелить, воспользовавшись внезапной медлительностью рыцаря смерти. Сильвана сорвалась с места, чтобы убедиться в смерти противника, но уже вздохнула с облегчением, когда Морлен без чувств упал наземь, прогремев своими доспехами. Стрела попала точно в цель, пронзив голову жертвы насквозь. Ветрокрылая убрала лук за спину, взглянув на Искателя Рассвета. — Ты справился, Телориен. Нам хватило времени, чтобы подготовиться… Сильвана затихла, посмотрев на руку эльфа, лёгшую на грудь. Из его ладони текла кровь. Телориен улыбнулся, обронив Кель’Делар. — Хорошо, — безмятежно сказал он ей. — Это очень хорошо… Кель’дорей упал лицом вниз. В этот момент в грудь Сильваны впилось неподвластное зрению стекло. У неё на глазах жизнь покинула тело великого воина. Как бы ни хотелось отказаться поверить увиденному, Сильвана понимала, что весь этот ад, что происходил в её любимом доме — реальность. Она опоздала. Опять. Только на этот раз Сильвана не позволит себе оплакивать потери. Нет, ей ещё есть что терять. Но легенде умереть вот так вместе с надеждой в сердцах каждого эльфа она тоже не позволит. Сильвана подобрала ножны и наклонилась, чтобы взять Кель’Делар, стряхнуть с него кровь и спрятать его в них. Оставалось лишь проститься с воином, чей великий поступок никогда не должен быть забыт, но Сильвана внезапно кое-что поняла. То чувство… оно ужалило её тело. Мороз прошёл по её спине. Сильвана замерла, а вместе с ней затаилось затихшее дыхание. Она не могла совладать с эмоциями, которые казались ей явно чужими, не принадлежащими ей; олицетворявшими безмерную боль, которая охватила всё её существо. Сзади она услышала чей-то голос вперемешку с неритмичными шагами, но голоса не было. Это был какой-то шёпот, который с каждым косым шагом, каждым стуком каблука становился всё разборчивей. В конце концов, Сильвана обернулась, и тут же пожалела об этом, чему свидетельствовал её протяжный, неестественный всхлип. Тишина. Его улыбка. И момент, когда она всё вспомнила.***
— Мой король, они отступают! Крик эльфийского солдата был едва различим среди гущи жестокого сражения. Глаза Солнечного Скитальца горели ярким пламенем, когда огненные заклинания обрушивались на толпы безумной нежити, прекрасно сочетаясь с великолепием полыхающего клинка. Воодушевившись словами своего воина, Анастериан лишь одним взмахом Фело’мелорна разрубил добрые десятки солдат Плети, когда те буквально развалились на угли. — Тесним их к воротам! Армия Плети обратилась в бегство, но даже это стало бессмысленным, когда король поднял взгляд на следопытов, спрыгивающих с высоких стен прямо на мертвецов с клинками в руках. — За Кель’Талас! — прокричала Ветрокрылая, снеся голову с плеч поганища сияющим Кель’Деларом. Эльфы шли за ней, проделывая путь из уродливых трупов к берегам острова. Сильвана импульсивно вдыхала горячий от битвы воздух, умело раскручивая меч в своих руках до тех пор, как не поняла, что уже стоит перед путём в Луносвет из магического льда. Анастериан поднял Удар пламени, когда все его воины выстроились вдоль берега, после чего король Кель’Таласа взошёл на ледяной мост, встречая своего врага, чтобы лучше разглядеть его лицо. Острие Фело’мелорна касалось поверхности льда, рисуя на нём огненный след. Его мерцающие глаза сузились при встрече со старым союзником. — Нашёл новых друзей, Теренас? — Как видишь, — усмехнулся рыцарь смерти. — Они оказались более… отзывчивей. Кто бы знал, Анастериан, я и с твоими советниками неплохо лажу. Не хочешь поздороваться? Дар’Кхан вышел вслед за Теренасом, слегка прихрамывая ногами. — Вижу, что вы оба поплатились за предательство. — Хм… — Теренас аккуратно провёл пальцами по лицу, касаясь тёмных ожогов. — Пришлось принести немало жертв… Но, в конце концов, все стали едины перед своим королём. Анастериан кратко посмотрел на фигуру Сильваны, стоящей рядом и выставил Фело’мелорн перед собой. — Твоя душа тоже станет моей. Их обдало внезапным порывом огненного жара. Огонь возник из ниоткуда, а в нём, удивлённые короли, смогли разглядеть силуэт, что быстро обрёл знакомые очертания. — Наши души — все до единой — принадлежат Кель’Таласу. Чародей гордо встал вместе с королём, взглядом неописуемой ненависти сверля падшего правителя Лордерона. — Кель… — глаза Анастериана залились солнечным блеском надежды, а затем их праведный гнев тоже устремился на рыцаря смерти. — Если тебе так нужны наши души — иди и забери их, сукин сын! Теренас улыбнулся. — Мне не нужно за ними идти, — тихий звон обнажённого кинжала раздался где-то позади Солнечных Скитальцев. — Их принесут для меня. Кель’тас успел лишь обернуться. Лезвие впилось в шею Анастериана, вырвав всхлип из его уст. Кинжал пронзил горло, не давая ему и слова произнести. Король Кель’Таласа упал, а над ним возвысилась Сильвана Ветрокрылая, сняв окровавленную перчатку с руки. — Отец!.. — принц взглянул на генерала следопытов, сжимая пальцы и держа в голове лишь единственный вопрос. — Почему? Уголок её губ притянулся к щеке в тени пугающей ухмылки, когда она лишь сказала: — Всё кончено. — Король умер! — прокричал Теренас Менетил во весь голос, когда душу Анастериана поглотила Ледяная Скорбь и победоносно вознеслась к небесам. — Да здравствует король. — Убить выскочку! — ужасным голосом приказал Дар’Кхан, тыча пальцем в фигуру Кель’таса. — Убить их всех! Во славу Плети! До чего же приятно было наблюдать, как меркнет вся надежда в их глазах перед ужасной гибелью. Защитники пали один за другим, и их новая слуга в лице Сильваны неплохо этому поспособствовала, убивая собственных следопытов. Жаль, что так и не смогли поймать его напыщенного сынишку, но это было не так важно. Король эльфов пал — это главное. Теренас широко улыбнулся, с силой распахнув ворота, ведущие во дворец собственными руками. — Тащите его к колодцу. И они тащили. Под шум кровавой бойни, слуги короля передвигали мясной фургон по гладкому полу. Дар’Кхан едва поспевал за ними, с трудом передвигаясь с ноги на ногу. В конце концов, он всё-таки сумел нагнать короля, что взмахивал рунным клинком, разрубая хватившуюся стражу Солнечного колодца. — Было гениальной идеей натравить на короля его собственного генерала. — Да? — хмыкнул Теренас. — А я уже сомневался, что всё пойдёт по плану. — С абсолютным безразличием на лице рыцарь смерти встретил напавшего воина, в мгновение ока проткнув ему грудь длинным лезвием и пренебрежительно сбросив на пол. — Но мы и так потеряли слишком много времени, а со своим королём они могли бы держаться очень долго. Анастериан непростой противник… — Но вы смогли одолеть его своей хитростью, а не силой, что только подтверждает ваше превосходство, мой король. В этом облике он был куда раздражительней. При воскрешении Теренас не стал залечивать его ожоги и возвращать рассудок, оставив его в этом ужасном виде. Ничего, пусть приучается, в конце концов, из-за него чуть не сорвался тот самый гениальный план. Пусть это будет его наказанием. — Как тебе твоё новое тело, банши? Она всё это время шла за ними, слушая и не вмешиваясь в разговор, а когда Теренас окликнул её, посмотрела на него безэмоциональным взглядом. — Заклинание вашего слуги удачно закрепилось. — Сильвана так и не смогла тебя обнаружить, — с интересом произнёс Дратир. — Она… чувствовала меня, но это правда. Теперь же наоборот — я чувствую её, но она больше не опасна. — Ты станешь ценным слугой, — отметил Менетил. — Как мне тебя называть? Банши не ответила, уделив минуту раздумьям. — Моё имя давно забыто временем. Называйте меня именем этой эльфийки. Теренас кивнул. Наконец, они спустились к Солнечному Колодцу. Воистину, он был прекрасен — воды колодца пузырились тёплым светом, его магия циркулировала в самом центре, развиваясь по всему залу. Замершие глаза короля блестели. — Пора. Слуги вскрыли мясной фургон, намереваясь притронуться к единственному телу в нём, но Теренас тотчас подошёл и разогнал культистов. Руки рыцаря смерти коснулись исхудалого, похолодевшего и почти засохшего тела архимага и с лёгкостью подняли его. Теренас поднёс его ближе к водам и улыбнулся. — Возвращайся, мой друг. Ты нужен Королю-личу. Нужен мне. Он бросил тело, а затем и голову в Солнечный колодец. Ледяная Скорбь вознеслась над глубокими водами, и те потемнели. Они забурлили с новой силой, тёмная магия оплела пульсирующую энергию колодца, и он вспыхнул ослепляющим сиянием, когда из вод медленно начала подыматься высокая костлявая фигура, облачённая в до того невиданные регалии. Новое, странное существо воспарило над Солнечным колодцем, представ перед рабами Плети в величественном образе лича. — Похвально. Ты справился, старый рыцарь. Растресканный голос побудил Теренаса обернуться и встретить блеклый взгляд повелителя ужаса. — Что теперь? — Предоставь остальное нам, — из тени вышло ещё двое натрезимов, скользящих по рыцарю смерти лицемерными взглядами. — Хитрый волшебник спрятал все артефакты под Далараном и наложил на них мощные заклятия. Определённо, он полагал, что никто его не заставит расколдовать их, — Тихондрий посмотрел на два блестящих сапфира, что приходились личу холодными глазами и злобно улыбнулся. — Но глубоко заблуждался. — Что вы собираетесь с ним делать? — Это уже тебя не касается. Тон натрезима выводил Теренаса из себя, но король посмотрел на лича. Его голубые глаза, стеклянный взгляд на рогатом черепе — выражали спокойствие. Нет, не выражали — они будто внушали его Теренасу. Хоть и не сразу, но он, почему-то, готов был в них поверить. Что ж, да будет так.***
Мужчина резко открыл глаза. Не то, что бы он спал — лишь лежал на кровати. В каюте было темно, но тусклый свет свечи дал ему понять, что его вновь оставили одного. Она всегда уходила тихо, почти неслышно, и даже находясь наполовину в сознательном состоянии, он почему-то ни разу не смог заметить, как она уходит. Принц потёр бессонные, красные глазища и сел на кровати, хлопая ресницами. Взял рюмку, но вместо того, чтобы испить из неё — налил воды в ладонь и умыл ею лицо. Размяв шею, он встал и подошёл к небольшому столику. Чайник был ещё тёплый, потому незамедлительно заполнил одну пустую чашку не слишком крепким чаем и вышел из каюты, где тут же перед ним предстала женская фигура, чей взгляд стремился далеко за горизонт. — Я… — он почесал затылок и подошёл к ней поближе. — Я принёс тебе чай. Её глаза в ночном мраке были похожи на пару крохотных зеркал, отражающих всё то смятение, что засело у неё внутри. Но, несмотря на это, она посмотрела на него и одарила, хоть и не яркой, но улыбкой. Уже не так часто можно было увидеть, как она улыбается, потому он тоже радостно улыбнулся, протянув ей чашку. — Спасибо. Она взяла чашку, но не торопилась пить из неё. Пристальный взгляд вновь вернулся за горизонт. — Здесь холодно, — обеспокоенно заметил он, посмотрев на простыню, в которую она закуталась, прежде чем выйти на палубу. Никакого ответа не последовало. Да и она даже не дрожала. Что ни говори, а выглядела она сейчас завораживающе. Какая-то непонятная смесь загадочности и красоты превращали её образ в его глазах во что-то прекрасное. Поэтому он решил позволить им обоим искупать их взгляды в необъятных водах, отражающих лунные капризы. Он приобнял её за плечо, а она сделала маленький шажок к нему поближе, решив наконец отпить из чашки. Поднесла её к губам и сделала небольшой глоток, обмочив горло приятным теплом, после чего вновь благодарно посмотрела на его морские глаза. — Я бы вернулась через несколько минут. Не надо так беспокоиться. Но он не ответил супруге — лишь наклонил голову над её лбом и оставил там заботливый поцелуй. — Идём спать. — Сейчас. Её взгляд, лишь на мгновение, замер, как и вся она. Чашка соскользнула с её пальцев и разбилась о деревянный пол. Всего один миг, в котором она не могла дышать — и она дрогнула, будто молнией ужаленная. Он не успел никак среагировать, ибо их внезапно толкнуло назад — к другому борту корабля, но принц успел схватиться за крепкие края и подловить руку чародейки. Чистое небо озарилось оранжевыми сводами — и ночь показалась днём. Море содрогнулось под грохотом обагрённых небес. Они наблюдали, как меркнут мириады звёзд под непонятными, волнующимися огнями и злыми молниями. Весь экипаж собрался на верхней палубе, наблюдая за устрашающими картинами. — Что происходит? Вопрос принца остался витать в воздухе до тех пор, пока она не выпрямила подогнувшуюся спину и не вернула взгляд за горизонт, который ей казался невероятно близко. — Не знаю, — лишь произнесла она, чувствуя странное нытьё по всему телу, будто реагировала на переменчивость бытия. — Но что-то очень страшное. Как бы по-детски эти слова ни звучали, он был готов в них поверить.***
Забавно. Всё прошло явно не так, как он ожидал. Будь он так наивен — подумал бы, что обманут, но Теренас был куда дальновиднее. Это только начало. Он не знал точно, что ему нашёптывало эти слова — клинок или он сам, но Теренас верил в эти слова. Они не только успокаивали, нет, они были предзнаменованием. Предзнаменованием новой эпохи. Король стоял на балконе большого дворца, окидывая взглядом свои владения. Глаза с восхищением гладили руины Столицы, одетые тенью Тирисфальские леса, и лишь пылающее небо жалило ему зрение. Да, сегодня настал тот день, когда ожили страшилки, которыми его кормили в детстве о демонах и тварях, скрывающихся во тьме. Но так ли они были страшны? Нет, Теренас не боялся. Он свято верил, что ему уготована великая судьба, которая изменит этот мир. И не только ему. Пусть его сын покинул эти земли — Теренас знал, что он вернётся. Вернётся, потому что это его дом. Вернётся и примет объятия отца, как и свою судьбу. Его холодный взгляд скользнул по короне, которую он держал в своей руке. Дорогие аметистовые камни игрались с оранжевым светом, что заполонил небо, оттого эта реликвия показалась ему ещё омерзительней. Вздохнув полной, свободной ото всех оков грудью, Теренас выбросил её, куда глаза глядели, и с улыбкой посмотрел на свой народ, что собрался у замка, чтобы с безвольным обожанием взглянуть на своего короля. Глядя на них, Теренас внезапно почувствовал странный, приятный холодок на своей руке. Он посмотрел на неё, а затем приподнял взгляд, чтобы улыбнуться морозной неожиданности. Ведь каким бы жарким не было небо — зима всегда приходит неизбежно. Пусть демоны приходят. А они в это время — Теренас, его новый народ, его новый Лордерон — под первый снег встретят новый рассвет. Рассвет Плети.