Прелесть

      Дмитрий уже минуту стоял на пороге родного ателье. Саквояж с вещами, которые ему привезли в больницу люди герра Диркшнайдера, слегка оттягивал руку. Ночью были заморозки, на витрине можно было разглядеть ажурный узор. Разбитую дверь заменили на новую без стекла. На ней была простенькая табличка о том, что тут расположено ателье герра Берга. Буквы блестели полированным металлом. Дмитрий всегда хотел себе роскошную большую вывеску, но начинать с чего-то нужно. Он мягко погладил рукой в перчатке надпись и вынул связку новых ключей. В ателье навели идеальный порядок. Это было видно ещё с порога. Герр Диркшнайдер уже сообщил ему об этом, но Дмитрий даже не ожидал, что всё будет вылизано до такой степени. Погладив рукой прилавок, заново покрытый воском, чтобы не было царапин, он огляделся. Отчистили ржавчину на сдвижной решётке, она блестела новизной, как новая монета. На стеллажах всё разложено более чем идеально, на раскроечном столе постелили новую столешницу, швейные машинки явно познакомились с настройщиком. Удовлетворённо улыбнувшись себе, он поднялся на второй этаж. В спальне так же стояла идеальная чистота. Дмитрий открыл верхний ящик комода и ухмыльнулся, разглядывая коллекцию украшений отца. Все броши, кольца — всё идеально натёрли, отчистили. Наверняка всё перерыли, искали документы, фото, всё, чтобы набрать компромата как можно больше. Фотографии все вставили в рамки, наверняка снимали копии. Разложив вещи по местам, он кинул взгляд на часы. Обычно так рано никого не выписывали, но вчера его обещали отпустить как можно раньше и потом уже подписать выписку. В половину седьмого утра его забрал герр Лелиевр у ворот больницы. Всю дорогу они ехали молча, но Дмитрий чувствовал его внимательные взгляды. Похоже, его выходка заинтересовала многих. Ещё бы, наверное, ни с одной шлюхой хозяина таких проблем не было. Ничего, они поймут, что он не шлюха, нужно время и его старания.       Приняв наконец душ, тёплый, а не такой холодный, как в больнице, Дмитрий расслабленно повалился на кровать. Хвала Богу, что он не попал в госпиталь летом. Летом без ванны он не представлял свою жизнь, он бы не выдержал и сбежал. Уже одеваясь для рабочего дня, он вдруг заметил в шкафу сорочку, которой у него точно не было. Вытащив её, он развернул и принялся придирчиво рассматривать. Он точно такую не шил. Но покрой у неё несравнимо лучше тех, что носит Вильгельм, значит, не его портной. Вывернув воротничок, он заметил маленькую пуговку с буквой Н. Ах да, это очень популярный магазин, очень модный, в нём даже можно заказать подгон вещи по фигуре. Видимо она должна заменить ту, что на нём тогда порвали. Хмыкнув, он надел её и, подобрав украшения, спустился вниз. Раздвинув решётку без скрипа и усилий, он вылез на витрину, чтобы поправить витринные наряды на манекенах.       Дома у отца была потрясающая витрина. В ней было красивейшее платье, вечернее, сияющее, как свежий снег на солнце. А рядом серый, как мокрая мостовая, мужской костюм. Так было и у него, но отец нашёл себе в компаньоны шляпницу, мастеров обуви, галантерейщиков. Дмитрий помнил туфли, шляпку и манто, помнил бусы и перчатки. Он обязательно оформит витрину так же богато, стоит только немного потрудиться. От распрямления мельчайших складочек на вышитом женском пальто его отвлёк тихий стук по стеклу. Перед ателье стоял его сосед, мясник. Он помахал рукой и указал на дверь. Дмитрий почти не общался с соседями, они его сторонились. В этом квартале он был единственным мигрантом, да что там, во всех соседних тоже никого не было. Жить в мигрантском он попросту не захотел, боясь, что его узнают. Поэтому он и не понимал, что вдруг могло понадобиться. Но всё же открыл дверь и впустил герра Крюгера. Тот пожал протянутую руку и снял шляпу.       — Здравствуйте. Я… Мы все рады узнать, что вы в добром здравии.       — Я тронут вашим неравнодушием, — Дмитрий постарался дружелюбно улыбнуться, и, судя по лицу соседа, ему это удалось.       — Я… Прошу прощения, что задаю такой вопрос… Но, в общем… — мужчина сильно мялся и перебирал полу шляпы.       — Вы, наверное, хотите узнать, что произошло тогда.       — Я бы не хотел быть грубым, но нам бы хотелось знать, не коснётся ли происходящее нас? — значит, пока его не было, соседи уже успели выбрать делегата для неловких вопросов. Он вздохнул и покачал головой.       — Нет, что вы, просто у меня сменился кредитор на более лояльного. Так что всё изменилось к лучшему. И я отделался малой кровью. — Герр Крюггер облегчённо выдохнул и заулыбался. После вынул из-под полы рабочей куртки что-то в промасленной бумаге и протянул ему.       — Я правда рад, что с вами всё в порядке. Мы боялись, что сюда могут… В общем, боялись худшего. — Дмитрий прекрасно понимал. Они боялись, что это начало разборок группировок, что это попытка передела города, что сюда в дом въедут бандиты или нечистые на руку менялы. Это мгновенно испортило бы весь район. Тем более что они явно все видели людей Вильгельма, которые меняли дверь и наверняка приняли их за гангстеров. Поэтому он благодарно кивнул и забрал свёрток.       — Мне приятно, что вы волновались за меня. Надеюсь больше не давать повода для волнений.       — Простите, что я вас побеспокоил… Я обычно… Ну…       — Ничего страшного, я всё понимаю. Спасибо, что пришли.       Дождавшись, когда рассыпающийся в путаных извинениях герр Крюггер выйдет, Дитмар приоткрыл свёрток. Внутри лежал отрез хорошей колбасы и несколько сосисок. От свёртка приятно пахло копчением и специями. Он уже хотел отнести на кухню неожиданный подарок, как зазвенел телефон. От этого звука у него по привычке кровь отхлынула от лица, он почувствовал, как выступает холодный пот. Отложив колбасу на прилавок, он тяжело вздохнул и поднял трубку.       — Доброго утра, прелесть. — Он едва не выдохнул от облегчения. Всего лишь герр Диркшнайдер.       — Неожиданный звонок.       — Я просто решил удостовериться, что тебя довезли в целости. Надеюсь, в ателье всё в порядке.       — Более чем, не стоило так себя утруждать.       — Считай это подарком на Рождество. Сегодня вечером я планирую отметить твою выписку из больницы. В восемь будь готов.       — Кхм… — Дмитрий на секунду замялся, прекрасно понимая, что ему сейчас нужно работать на износ, а не по ресторанам ездить, но он помнил условие. Герр Диркшнайдер говорит «голос», он говорит «гав». — Конечно. Буду ждать.       — Вот и отлично. Хорошего дня.       Гудки. Дмитрий медленно положил трубку и всё же понёс колбасу на кухню. Самое время хорошенько поработать, чтобы успеть хоть немного подобрать все долги. И чем быстрее, тем лучше. В этом месяце он снова будет бросаться на еду в ресторанах, потому что нужно платить по счетам и набирать новые заказы, а денег почти нет. Привычно затянуть пояс и батрачить.       После вынужденного безделья работать было легко и тяжело одновременно. С одной стороны, Дмитрий в кои веки выспался до отвалу, ел по режиму, за ним ухаживали и не давали слишком много ходить. Он отдохнул так, как никогда до этого. Но с другой, пальцы всё ещё двигались с трудом на больной руке, да и травмы напоминали о себе. Несколько раз ему приходилось ложиться на кушетку, чтобы усталость и напряжение схлынули. Да и работал Дмитрий гораздо медленнее, чем привык. Он старался себя не ругать, наоборот, хвалить за каждый шов, но всё равно это спасало только отчасти. Это не прибавляло физических сил. Под вечер он уже чувствовал, что ни в какой ресторан ехать не желает. Искупаться бы хватило сил. Дмитрий прекрасно понимал, что после того, что с ним сделали, ему везёт ходить на двух ногах, видеть, слышать и что-то соображать, потому что удары по голове никогда так просто не проходят. Но работа сама себя не делала, Ирма и так вся в переработках, хватит, это его ателье и его головная боль.       Когда Ирма засобиралась домой, он всё же заставил себя встать и дойти до прилавка. Как раз закроет за ней дверь и продолжит. Осталось всего ничего, успеет ещё что-то сделать. В голове мелькнула предательская мысль жалостливо посмотреть на Вильгельма, чтобы тот его пожалел и никуда не потащил. Но показывать себя излишне слабым категорически не хотелось. Ирма что-то говорила о ярмарке выходного дня, а Дмитрий пытался понять, какой вообще день недели. Что завтра? В больнице все дни слились в один, и единственное, что он точно знал — это то, что на дворе уже январь и он проторчал на койке почти месяц. Дверь открылась неожиданно, почти перед его носом, и он чуть не упал, пытаясь сделать шаг назад.       — О, я вижу, вы как раз закончили работу, — герр Диркшнайдер кивнул охраннику, чтобы тот остался снаружи, и быстро вошёл в ателье. Вальяжно уселся в кресло и снял шляпу с идеально уложенных волос. — Я тут подожду, если ты не против.       — Мы уже закрыты, — Ирма испуганно округлила глаза, обнимая свою сумку. А Дмитрий кинул взгляд на часы. Семь вечера, какого чёрта он уже здесь?       — Ирма, иди, всё в порядке, — он почти вытолкал помощницу из ателье и прислонился спиной к двери. — Время ещё…       — Я освободился раньше, решил не тянуть. Собирайся, и поехали.       — Вы приехали раньше, я не готов. — Герр Диркшнайдер окинул его взглядом с ног до головы и отмахнулся.       — Ты прекрасно выглядишь. Накинь пиджак, пальто — и хватит.       Дмитрий в панике кинул взгляд в зеркало. Да, этот костюм и рубашка сидели на нём идеально, но они были не парадные, уже успели пойти складками от сидения за швейной машиной, ещё и на рубашке видны заломы от подвязок. Сильно отросшие волосы и вовсе лежат как попало, без укладки бриолином. Вильгельм бесцеремонно плюхнулся в кресло со всего роста и принялся выжидающе его рассматривать. Ему точно не дадут нормально переодеться. Быстро дойдя до прилавка, Дмитрий выудил гребень и принялся пытаться привести себя в порядок.       — Я хотя бы переобуться могу?       — Конечно, не хватало моей прелести в тонких туфлях по холодным лужам ходить.       Хмыкнув в ответ, Дмитрий поднялся в квартиру, всё же надел гетры, переобул туфли, выудил клетчатый коричневый шарф, который хоть как-то сочетался с этим кофейным в крупную ёлочку костюмом с тёмно-горчичным галстуком. Песочное укороченное пальто, шляпа. Дмитрий окинул себя взглядом. Он прекрасно понимал, что всё ещё выглядит с иголочки, но слишком уж неформально, как будто он в этом виде спал после развесёлой гулянки, словно это он будет выгуливать Вильгельма, слишком распущенно. Цыкнув сам себе в зеркало, он закрыл квартиру и спустился вниз. Вильгельм стоял у прилавка и крутил в руках одни из ножниц.       — Зачем тебе столько?       — Для каждой операции свои ножницы. Раскроечные разные для всех тканей. Я не люблю резать твид и шифон одними ножницами, — Дмитрий выхватил ножницы у него из рук и, засунув в коробку, спрятал её под прилавок. — Всё, поехали. Надеюсь, у тебя приготовлен сытный ужин, потому что обедал я в полдень.       — Конечно, всё для тебя.       Усевшись на заднее сиденье авто, Дмитрий попытался расслабиться. Вообще тут было вполне комфортно, но под поясницу бы подушку и под голову. Он поёрзал и почувствовал, что ему под голову подсунули руку. Вильгельм улыбнулся ему своей холодной пустой улыбкой, и он улыбнулся в ответ так же пусто, но с долей благодарности. К чему играть глубокие чувства, если их не требуют, вполне хватит лёгких заигрываний. Сняв шляпу, он вальяжно раскинулся на диване. Вот теперь получше.       — Надеюсь, тебя устроило, как была сделана уборка.       — Конечно, сам я вечно не успеваю наводить порядок.       — Я могу дать тебе телефон службы, которая занимается уборками. Будешь приглашать, когда сам захочешь.       — Буду не против. — Вильгельм вытащил из кошелька визитку и сунул ему в карман пальто. — Куда едем?       — Думаю, тебе понравится. Сегодня я планирую просто поужинать, без продолжения, насколько мне передали, врач не рекомендовал тебе перенапрягаться. Да и… Тебя били чтобы убить, так что ты ещё очень хорошо очухиваешься.       — Не впервые, так что ничего страшного. — Вильгельм хмыкнул, но ничего не спросил. А Дмитрий не собирался сам рассказывать. Нашёл, чем шантажировать, и остальную информацию пусть ищет.       Ресторан, в который они приехали, располагался прямо у главного парка, роскошное двухэтажное заведение. У них забрали пальто и провели на второй этаж. Столик оказался у самого окна, с отличным видом на освещённые аллеи. Дмитрий окинул взглядом ресторан и хмыкнул. Похоже, они не одни такие здесь. За несколькими столиками так же сидели однополые пары, которые явно не были друзьями или подругами. Ну тогда неудивительно, что они тоже приехали сюда.       — Алкоголь тебе запретили.       — Вим, — Дмитрий дождался, когда тот оторвётся от меню и посмотрит на него. Картинно нахмурился и слегка надул губы. — Я не маленький, я помню рекомендации врача сам. Я собирался заказать чай.       — Просто я прекрасно помню, как ты умеешь напиваться. — Он раздражённо цокнул и уткнулся в меню.       — Не от хорошей жизни это произошло.       Вильгельм явно не собирался продолжать этот разговор, что ужасно радовало. И незачем, слишком неприятно было вспоминать тот свой позорный вечер. За каждый эпизод пьянства Дмитрий себя ужасно стыдил, но сделать с собой иногда ничего не мог. Если бы ему жилось легко и сладко, быть может, и тяги к алкоголю у него не было. Но сейчас не смотря ни на что от одной мысли о вине его тошнило, до следующего желания напиться.       Порции в ресторане оказались недетские, что тоже весьма порадовало. Жаркое с овощами и гарнир из картошки наконец убрали неприятное ощущение напряжения в животе. В конце концов, сегодня Дмитрий обедал бутербродами с чаем, на полноценный приём пищи это не тянуло. Вильгельм, в отличие от Виктории, не мешал есть, не отвлекал на разговоры. Он вообще был не слишком разговорчив, явно привык, что кто-то рядом должен щебетать, а он может слушать без всякого интереса на лице. Но Дмитрий не любил пустословие. Поэтому каждая их встреча была ужасно молчаливой. Вильгельм наконец доел, отложил прибор, чтобы официант забрал тарелку и принёс второе блюдо. Отхлебнув неизменного виски, он вдруг наклонился к Дмитрию через стол.       — Как насчёт потанцевать? — Небольшой ансамбль играл что-то среднее между танго и фокстротом, на что были горазды.       — Нас не поймут неправильно? — Вильгельм улыбнулся и постучал вилкой по бокалу. И люди как по команде начали выходить из зала, словно только этого и ждали. Дмитрий напрягся, запоздало поняв, насколько он под колпаком и как короток поводок. Некуда бежать. Когда в зале остались только они, ансамбль и охрана на дверях, Вильгельм встал и протянул ему руку.       — Я предпочитаю вести в танце, — он широко неприятно заулыбался, и Дмитрий кокетливо дёрнул бровью.       — Не могу обещать, что не забудусь в процессе.       Это будет игра. Вильгельм почти вытащил его в центр пустого зала и прижал к себе, обнимая за пояс, как женщину. Дмитрий не остался в долгу и положил ладонь ему на спину, а не на плечо, как положено. И, невинно улыбнувшись, вступил раньше замешкавшегося Вильгельма. Тот хмыкнул и перехватил инициативу, опрокинув Дмитрия назад, чтобы он потерял равновесие. От неожиданности он сжал ткань пиджака в кулаках и охнул. Вильгельм не собирался уступать. Но и он не тряпичная кукла. Он умел танцевать и делал это хорошо и Вильгельм, танцующий куда более грубо, всё равно пытался подстроиться под плавность движений. Дмитрий не пытался сделать из этого соревнование, он просто демонстрировал себя. Не давал прижать себя к груди так сильно, как явно хотел Вильгельм. Поворот, плавно отвести ногу назад, ещё поворот. Они танцевали в пустом зале, как короли как минимум города, и это ощущение Дмитрию нравилось, хоть и не нравилась такая близость с человеком, который его шантажировал. Он уже сам откинулся назад, полностью ложась на руки Вильгельма, и запрокинул голову. И тут уже чуть не упал сам, перед глазами потемнело. Он только понял, что его тут же вздёрнули на ноги и держат за плечи. Мир начал неумолимо вращаться.       — Дмитрий. Может, зря так рано попросил выписать? — Он не видел лица Вильгельма, но судя по голосу тот не улыбался.       — Ничего подобного.       Дмитрий зажмурился и наклонил голову, надеясь полностью на горячие руки на плечах. Пусть держит, раз взялся. Даже оркестр играл тише, явно испугавшись того, что ему так резко стало плохо. Ничего, после таких травм это нормально. Наконец Дмитрий всё же решился открыть глаза и поднял взгляд.       — Всё в порядке? — Лицо Вильгельма перед ним слегка плыло, но как минимум не качалось и не крутилось. Значит уже получше.       — Да, просто голова что-то закружилась…       — Врач говорил, что тебе нельзя головой вниз сейчас переворачиваться. Я не так сильно наклонил.       — Забылся, с кем не бывает, — Дмитрий закрыл глаза одной рукой, пытаясь подавить подкатывающую тошноту. Он почувствовал, как его под локти аккуратно усаживают в кресло, и откинулся на спинку. — Хорошо ещё, что алкоголь не пил.       — Этого бы я не позволил. Предпочитаю не перечить врачам, они своё дело знают. — Тошнота всё же ушла, оставив за собой неприятное послевкусие, которое требовало закусить и запить себя чем-то. А ещё его начало морозить.       — Почему везде, где я рядом с вами, так холодно? — он даже не вредничал. В зале было ощутимо прохладно. Если бы ему дали переодеться, он бы надел что-то потеплее, поплотнее, потому что дома в ателье было очень тепло, топил на славу. Вильгельм молча начал снимать пиджак, но Дмитрий тут же встал в позу. — Нет. Я не надену этот пиджак.       — Лучше замёрзнешь, чем наденешь мой пиджак?       — Да. И дело не в вас, а в том, как он пошит. Это оскорбляет мои чувства. Я предпочитаю носить вещи, которые пошил сам.       — Что тебе так не нравится в моих пиджаках? — Дмитрий мотнул головой, пытаясь откинуть выбившуюся прядь волос назад. Ужасно неудобно.       — То, что они явно стоят огромных денег и пошиты из шикарных тканей, а выглядят как профанация. Пальто вам явно шьют в другом ателье.       — Да. Мне привозят их из Кастроп-Рауксель. Тут я стараюсь быть консервативным.       — Перед мастером из Кастроп я искренне снимаю шляпу. Он точно знает, что делает. — Герр Диркшнайдер несколько мгновений смотрел ему в глаза и подозвал официанта.       — Принесите, пожалуйста, плед.       — Что?       — Клиенту холодно. Я уверен, что вы найдёте плед за дополнительную плату лично вам, — Вильгельм вытащил десятимарочную купюру и положил на стол. Официант тут же вылетел из зала. — Сейчас тебе найдут, чем укрыться.       — Это та самая мотивация звонкой монетой, а не пистолетом? — Дмитрий мило улыбнулся. — Помнится мне ты пистолет всё равно приставил.       — Это была крайняя мера, — Вильгельм отразил улыбку и вежливо кивнул официанту. Тот помог Дмитрию закутаться в принесённый шерстяной плед и, забрав пустой прибор, быстро пошёл к выходу на кухню. — Надеюсь, еда тебе нравится.       — Да, я доем, только тошнить перестанет, — Дмитрий и вправду понимал, что ему нужно есть больше, после больницы он не выздоровел резко, ему ещё до лета будет всё это аукаться. А сил, кроме как из еды, брать неоткуда.       Он проследил за тем, как перед Вильгельмом ставят кремовый суп, и опустил глаза в свой недоеденный стейк. С одной стороны, он хотел денег, очень. Но он не чувствовал, что сейчас подходящий момент. Он и отработать их не сможет, и не готов сейчас просить. Даже в попрошайничестве нужен такт. Нужно уметь выдерживать вежливую паузу между протягиванием руки, тогда человек, дающий блага, будет считать себя благотворителем и божеством, а не обворованным. Учитывая, что Вильгельм уже немало раскошелился на его лечение и уборку в ателье, нужно выдержать паузу. Дмитрий положил в рот последние кусочки мяса и отложил прибор, чтобы его забрали. Впереди горячий вкусный соус, а там и до десерта недалеко. Он дал официанту налить себе в чашечку горячего чая. Отсалютовав Вильгельму и игриво дёрнув бровью, он подул и отхлебнул. Маленькими шагами он пройдёт большее расстояние, чем те, кто пытается его перепрыгнуть и падают в грязь.              Очередной рабочий день был обычным. Потеряться в потоке серых будней не так сложно, когда недели сливаются в пятно и назвать не то, что число, даже месяц ужасно сложно. В отличие от Виктории, герр Диркшнайдер был непостоянным, мог не являться неделю, а потом завалиться без предупреждения и поволочь его куда-то. С ним, конечно, выезжать было веселее и сытнее. Он то танцевать звал, то шёл играть в покер и ставил Дмитрия за спиной противника. Вильгельм явно делал это не для того, чтобы было проще, нет, чтобы было тяжелее. Потому что обманывать лицом Дмитрий умел и сделал это сразу же, заставив Вильгельма проиграть первый кон. И тот явно почувствовал азарт, щурясь и хмуря лоб, пытаясь разгадать, что значит его лицо. Но из этого праздника жизни на костях Дмитрий возвращался к себе и каждое утро начинал одно и то же. Страшно, когда дело всей жизни, то, чем ты желаешь гордиться, превращается в рутину. У отца бывали такие моменты, но он мог переключиться на что-то особенное всегда, у него были работники. Да и сам Дмитрий держал ателье несколько лет, прежде чем уехать из СССР, он успел вкусить мёда свободной работы, полного полёта фантазии. Но это требовало времени, сил и денег. У него не было ничего из этого. Ещё и долги по налогам и перед магазином.       Пришив последний элемент на подол платья, он откинулся на табурете назад, слегка потрепал платье за край. Пайетки и бисер зашуршали и начали переливаться даже под тусклым светом торшера. Это платье было его небольшой надеждой. Его заказала клиентка, которую ему подарила когда-то Виктория, девушка из среды мелких банкиров. Если оно понравится, за него заплатят большие деньги. А ещё это будет отличной рекламой, не в самом высшем обществе, но у этих людей денег на постоянную смену гардероба куда как больше. Кремовое персиковое платье с верхней накидкой из газа украшало собой ателье, даже когда было не дошито, сейчас оно бросало солнечные зайчики во все стороны.       — Красиво как, — Ирма оторвалась от рубашки и заулыбалась, рассматривая его. — Вам не кажется, что мода в новом сезоне как никогда праздничная?       — Пир во время чумы, — Дмитрий аккуратно снял платье с манекена и свернул отточенным движением. — Но мне на это грех жаловаться. Ещё бы заказать именные бирки…       — О-о, я представляю. Это было бы очень хорошо.       Ирма тут же засияла. Такая же, как он сам, эмигрантка из Польши, едва сводящая концы с концами, она, в отличие от него самого, никогда не теряла внутреннего огня. Дмитрий же так давно остыл… Он не знал, что может его разжечь снова. Отложив платье на прилавок, он снял с вешалки недошитый жилет и сел за машинку. Платье приедут забирать завтра в обед, успеет ещё выгладить окончательно, небольшие заломчики остались от того, что он сжимал ткань в руках, когда вышивал подол.       Он уже сменил нитку и вытащил челнок, чтобы поменять шпульку, как звякнул колокольчик на двери. Дмитрий медленно встал из-за машинки, рассматривая двоих вошедших в ателье мужчин. Это не клиенты. Он видел такой пиджак уже много раз, узнал его даже с такого расстояния. Эту особенность посадки в плечах он запомнил отлично. Это люди Вильгельма.       — Где мне увидеть герра Берга?       — Это я. Вы по делу или поздороваться пришли? — Нет, это не просто люди герра Диркшнайдера. Он безошибочно определил коллегу в этой паре, по характерным порезам на пальцах. Мужчина оказался в возрасте, ужасно сухой, лицо облепило череп тонким слоем, складываясь мелкими складками, как папиросная бумага. И без того большие глаза закрывали очки с толстыми комичными линзами.       — Можно сказать, и поздороваться, — он хмыкнул. — Мне донесли, что вы высказывали недовольство моей работой, и я решил познакомиться с вами поближе.       — Учитывая, какое положение вы имеете, какие у вас ресурсы и возможности, вы могли бы поработать над кроем пиджаков, — Дмитрий держал лицо мертвенно спокойным. Он не боялся, он готовился к удару. Он понимал, зачем он сюда пришёл. — Я, простите, не знаю, как к вам обращаться… Забыл у Вильгельма спросить.       — Герр Флаке. — Фамилия максимально не соответствовала тощему скелетоподобному человеку, на котором костюм висел как на вешалке.       — Я мог бы соврать вам и сказать, что мне приятно познакомиться, но, думаю, вам врать не стоит.       — Ваша прямолинейность вас даже украшает, — герр Флаке опёрся рукой о трость и ухмыльнулся на один бок. — Знаете, ваше положение… Вам не соответствует. Вы так себя несёте, даже зависть берёт. Удивительный гонор для такой мелкой птицы.       — Если у птицы не будет гонора, её сожрут, — Дмитрий смотрел ему в глаза без стеснения. Он был уверен в том, что делает, что говорит. Он прав на счёт его работы и сомнений в этом нет. Взгляд глаза в глаза добавлял любым словам весомости.       — И как давно вы в Германии?       — Давно. Достаточно, чтобы немного укорениться, — Дмитрий отвёл глаза в сторону мастерской, где, пытаясь изображать равнодушие, Ирма шила воротник. Слегка улыбнувшись, он снова посмотрел в глаза герру Флаке и широко развёл руками, как бы показывая стеллажи за собой. — Я не хвастаюсь, только лишь показываю, что шью одежду на заказ.       — Вы учились?       — Меня учил отец.       — И всё? — Дмитрий не выдержал и хмыкнул в голос.       — Мой отец учился в Париже. Не стоит ставить под сомнение умения незнакомого вам человека, это непрофессионально.       — Ни в коем случае не задеваю вашего отца, мой предмет интереса стоит напротив меня, — герр Флаке подошёл к прилавку и принялся перебирать образцы лент и бус. — И как давно вы занимаетесь пошивом?       — Шью я уже шестнадцать лет, владею ателье девять.       — И вы до сих пор не учились?       — Планирую.       — Хотите быть кутюрье? — Дмитрий громко положил ножницы, вытащенные из кармана, на прилавок, чем привлёк внимание. Когда герр Фраке посмотрел ему в лицо, Дмитрий слегка наклонился к нему.       — Я буду кутюрье.       — Громкие заявления.       — Планы.       — И чем вам не угодили мои костюмы?       — Вам весь список огласить? Или пары пунктов будет достаточно? — Герр Флаке поморщился, явно испытывая презрение. Но Дмитрию было всё равно, что он там испытывает, он в этом ателье хозяин, и он тут будет правила диктовать.       — Ну тогда я готов выслушать.       — У вас несимметричные лацканы, правый подплечник всегда вшит в натяжку, боковые швы от проймы до полы присборены в районе груди, полочка всегда покроена слегка наискосок. И у вас нет усадки в плечах, все ваши пиджаки не построены под клиента, а покроены по одному лекалу. Его, видимо, выдавали там, где вы учились.       — Знаете… Я окончил академию в Париже, где учился на кутюрье, — герр Флаке окинул взглядом лежащее на столе уже свёрнутое для упаковки вечернее платье. Погладил его и нехорошо улыбнулся. — Вы русский беженец, занимаетесь проституцией и обшиваете средний класс. Вы не слишком много на себя берёте, критикуя мою работу? Ткань, кстати, можно было взять и получше.       — Ткань по средствам клиента, — Дмитрий почувствовал, как внутренняя пружина доходит до предела. Он словно в замедлении увидел, как герр Флаке берёт со стола чернильницу и переворачивает её над платьем. — Нет!       Попытка отпихнуть платье по прилавку или закрыть его руками провалилась. Дмитрий замер, смотря на то, как по рукам текут чернила, как пропитываются рукава рубашки, как капли падают на нежный персиковый шёлк, который он с таким трудом расшивал. Замерев в нелепой позе, он даже перестал дышать. Его почти спасла ниоткуда появившаяся Ирма, она выдернула платье со стола и прижала к себе, чтобы оно не запачкалось ещё сильнее. Герр Флаке опустил чернильницу на прилавок и заглянул Дмитрию в глаза.       — Есть вещи, которые таким категориям населения, как вы, нужно держать при себе. Ваше мнение относительно работы профессионалов. Вы не кутюрье, вы так, шьюшка. Всего доброго.       Дмитрий проследил за тем, как он выходит из ателье и садится в машину. Он не знал, что хотел увидеть в его глазах герр Флаке, но он знал, что он там увидел. Ничего. В голове было пусто, мозг не торопясь перебирал способы выведения пятен туши с шёлка, отбрасывая один за другим. Он медленно выпрямился и взял со стола салфетку. Медленно, всё так же смотря на отъезжающий автомобиль, он вытирал пальцы, чтобы с них не капало.       — Он мог оскорбить меня. Мог ударить меня. — Лицо застыло в непроницаемую маску. — Но он испортил мою работу.       — Герр Дмитрий… — Ирма испугалась того, как поменялся его голос, и сжалась, когда он обернулся на неё.       — Заверни платье в пакет. Отнесу его в химчистку в квартале.       — Но… Если не отчистят?       — Я всё равно не успею пошить новое платье. Нужно попытаться спасти это. — Дмитрий стянул с себя жилет, рубашку и оставшись только в нательном и брюках, пошёл на второй этаж. — Выкинь мою рубашку, только пуговицы выпори. Если в нашей химчистке не возьмутся… Пойду в центр.       — Там так дорого…       — Ничего не сделаешь.       Дмитрий зашёл в туалет и сунул руки под воду, пытаясь смыть уже въевшуюся в лунки ногтей тушь. Химчистка будет дорогой, но денег на новую ткань у него нет. В долг брать не у кого. К герру Риделю он не пойдёт теперь, даже если будет умирать, а друзьями он не обзавёлся, его сторонились. Кое-как домыв руки, Дмитрий вытер их полотенцем и запустил пальцы в волосы. От безнадёги хотелось выть в потолок. Ему нужна опора под ногами, от которой он сможет оттолкнуться, чтобы хотя бы на четвереньках начать вползать на лестницу жизни. Отматерив себя за слабость, он надел новую рубашку, жилетку и спустился вниз уже в пальто. На вытертом от туши прилавке уже лежало завёрнутое в бумагу платье. Ирма проводила его до дверей, перевернула табличку и закрыла дверь на щеколду. Нечего никому шастать, пока хозяин не на месте.       Но в местной химчистке только покачали головами. У них не было необходимой химии для таких пятен. На самом деле пятнышки были маленькие, да и не так много, всего пять капелек. Но на самом видном месте. И закрыть их здесь нечем, никаких декоративных элементов в голову не шло. Хмуро поблагодарив приёмщиц химчистки он вышел на улицу и свернул в центр. Как раз сможет пройти мимо ещё двух, прежде чем дойдёт до самой дорогой, какую может себе позволить. Но он заранее был готов распрощаться с деньгами. Это мелочи, деньги — ничто. Имидж — всё. Главное держать марку перед посетителями, какими способами это будет достигаться уже не так важно. Но гораздо больше его страшило то, что ему могут отказать везде. Капли свежие и Ирма их промакашкой обработала, но тушь выводилась тяжело, особенно с тонких тканей. И после второй подряд химчистки, где ему только смогли развести руками, он начал нервничать уже нешуточно. Центр был уже близко, как и подкрадывающийся к нему срыв. Дмитрий боялся признаться себе, что он близок к тому, чтобы просто бросить всё и забиться в угол, чтобы забыться. Но это ощущение ходило за ним по пятам уже давно. Иногда пряталось за шкафами и дверями на время, когда он на волне энтузиазма сворачивал горы. Но стоило остаться наедине с собой в ночной тишине и нервное истощение скалилось ему из тёмных углов комнаты, всех сразу. Мотнув головой, чтобы сбросить напряжение привычно, слишком. И ещё привычнее подавить острое желание нажраться в хлам. Он опасался, что выпивка сделает только хуже, потому что он снова окажется в той ночи, перед тем, как его жизнь круто изменилась.       Наконец Дмитрий вышел на проспект. До последней химчистки оставалась минута пути. Самое время подумать, куда идти дальше, потому что переделывать платье будет ещё дороже, чем выводить пятна. Он едва не подпрыгнул, когда рядом с ним раздался клаксон авто, и обернулся на дорогу. Была надежда, что это он задумался и сигналили не ему, а неаккуратному пешеходу. Но у тротуара стоял знакомый до боли «Мерседес». Стоящий рядом с авто курящий мужчина, увидев, что он остановился, отшвырнул окурок и галантно открыл заднюю дверь.       — Вот это встреча. — Дмитрий медленно сделал шаг к автомобилю и прижал к себе свёрток. — Ты не далековато от ателье в разгар рабочего дня?       — У меня не может быть дел в центре? — В авто на заднем сиденье сидел Вильгельм. При взгляде на его одежду в душе вспыхнул пожар ненависти. Именно сейчас. Когда он снова близко увидел работу этого кутюрье. Какой прок от регалий, если он шьёт профанацию? Видимо, разглядев что-то в его лице, Вильгельм кивнул головой.       — Садись. Отвезу. Нечего пешком шастать.       Дмитрий даже не собирался сопротивляться. Дают — бери. Тем более ему нужно побыстрее вернуться на работу, а ходить, похоже, ещё прилично. Сев рядом с Вильгельмом, он сложил руки, чтобы спрятать следы чернил. Герр Диркшнайдер, не дожидаясь приглашения, забрал у него свёрток и принялся разворачивать. Дмитрий пытался понять, что ему сказать? Прямо сдать герра Флаке или прикинуться криворуким идиотом? Развернув платье, Вильгельм помрачнел и повернулся к Дмитрию.       — Чёрные пятна не элемент дизайна.       — Да. Чернила случайно пролил, — Дмитрий сохранил равнодушный тон, хотя в голове он представлял, как забивает герра Флаке ногами до смерти.       — Случайно. Ну-ну. — Вильгельм повернулся к водителю, и Дима опустил глаза, прекрасно понимая, что тот ещё на улице обратил внимание на испачканные руки. Если капли на одежде можно списать на неаккуратность, то это явно выглядит как намеренное вредительство. Но в голове уже строилась картина того, что это происшествие использовать. Он может сохранить как козырь в рукаве. Наверняка герр Диркшнайдер не склонен давать свои игрушки в обиду и герру Флаке не поздоровится. Отличный повод для шантажа. Улыбнувшись своим мыслям, он успокоено откинулся на спинку дивана. — Я так понимаю, тебе нужна химчистка.       — Я был бы не против.       — Как у тебя дела в ателье? — герр Диркшнайдер закурил сигарету и выдохнул дым в приоткрытое окно.       — Вас что-то конкретное интересует? Если финансовая часть, то всё совсем не гладко. Но, думаю, всё будет виднее к концу месяца.       — Я насчёт общей обстановки. Если кто-то пытается тебя прессовать, ты обязан обратиться ко мне. Никакой самодеятельности. Твоё ателье теперь отчасти моё, я хочу быть уверен, что твоё предприятие работает как швейцарские часы.       — Работает. Дела идут, контора пишет. — Вильгельм нахмурился, явно не поняв смысла сказанного, но Дмитрий не собирался пояснять.       — Уверен, что ничего не хочешь мне рассказать?       — Я же говорю, финансовые проблемы отодвигают всё остальное на дальний план. Поэтому я не обещаю, что вы получите с меня даже мелочь в этом месяце.       Впереди показалась вывеска какой-то химчистки, которую он видел впервые. Да и он в принципе в этом районе сам не был ни разу. Времени просто гулять по Кёльну у него не было. Даже если герр Диркшнайдер хотел о чём-то ещё поговорить, он даже рта открыть не успел. Платье и его судьба заботили Дмитрия сейчас несравнимо сильнее. Нужно срочно узнать, смогут ли это вообще отчистить. Поэтому он вышел из машины почти на ходу и быстро направился к дверям химчистки. Судя по звукам, за ним двинулись Вильгельм и охранник.       — Здравствуйте, желаете химчистку? — милая женщина за прилавком заулыбалась, увидев их, и тут же вытащила папку с прейскурантом. Эта химчистка была даже близко не похожа на то, что было в его квартале. Слишком шикарная. Несмотря на то, что у него теперь есть какие-то деньги, Дмитрий бы всё равно побоялся сюда зайти.       — Да, платье моей девочки. Испачкала, а оно совсем новое, очень обидно. — Вильгельм забрал свёрток у Дмитрия, выложил на прилавок и развернул платье. Женщина тут же взяла его в руки и, поправив очки, принялась близко рассматривать пятна. Секунда, другая.       — Да, мы выведем. Вам это платье нужно на мероприятие? — она даже не смотрела на Дмитрия, хотя тот стоял рядом и вообще зашёл первым. С одной стороны, это было обидно, словно он пустое место. С другой — так гораздо лучше, чем, когда на него пялятся как на чудо света. Дмитрий решил, что спокойней будет думать, что это просто такт и черта дорогого персонала.       — Когда это платье нужно? — Вильгельм обернулся на него и кивнул в сторону приёмщицы.       — К завтрашнему обеду, — женщина наконец посмотрела на него, любезно заулыбалась и кивнула головой       — Конечно, всё будет готово, завтра утром уже можно будет забрать. В девять часов вас устроит?       — Да, конечно. — Вильгельм не дал Дмитрию ничего сказать и вытащил чековую книжку. — Сколько будет стоить работа?       — Сейчас, секундочку, я заполню бланк.       Пока приёмщица писала что-то в бланке, попутно щупая ткань и элементы декора, Дмитрий рассматривал пиджак Вильгельма. Он хотел убедиться в очередной раз, что глаза его не обманывают и не обманывали никогда. Что платье испорчено не просто так, а это действительно война за правое дело. Он ещё найдёт, как отомстить. Обязательно.       — Так… Вот ваша часть бланка, поставьте подпись здесь, — женщина замерла с ручкой, явно не понимая, кому её отдать. Но Дмитрий улыбнулся и забрал её. Макнул в чернильницу и размашисто подписал два бланка. — Завтра после девяти утра сможете забрать платье. Простите, могу задать нескромный вопрос?       — Конечно, — Дмитрий промокашкой убрал излишки чернил и помахал бланком. Всё же карандашом писать привычнее.       — Я так поняла, платье пошито на заказ. А кто его шил? — Вильгельм тут же встрепенулся, хотя до этого скучающе смотрел на витрину.       — Я. — Дмитрий в ответ на его взгляд слегка приосанился и любезно протянул женщине бланк. И напоследок очаровательно улыбнулся, чтобы окончательно подавить любое сопротивление.       Приёмщица тут же зарделась и принялась быстро упаковывать платье вместе с бланком, сверля взглядом прилавок. А Дмитрий, всё так же обворожительно улыбаясь, пошёл к выходу. Он даже не оглядывался, и без того знал, что Вильгельм выйдет за ним. Выйдя на ступени, он неспеша достал сигарету, прикурил. Затянулся и, вынув сигарету изо рта, поправил шляпу на волосах. Одна прядь волос всё же выбилась из укладки, но он даже не собирался её заправлять.       — Мне завтра утром нужно будет работать. В половину десятого клиент придёт.       — Тебе нужна машина? — Вильгельм рядом хмыкнул и спустился вниз к автомобилю. — Я пришлю за тобой герра Лелиевра. Я так понял вы с ним уже успели притереться.       — Я буду не против, — Дмитрий спустился к открытой двери на заднее сиденье и слегка улыбнулся, изображая благодарность.       — А ты, оказывается, умеешь быть кокетливым, — Вильгельм хмыкнул.       — Конечно. Я умею работать с клиентами разных взглядов и сословий. Я научился находить подход ко всем.       — Хорошо.       Хорошо что? Дмитрий слегка поджал губы, и затянулся сигаретой ещё раз, прежде чем сесть в машину. Как будто он оборвал фразу на половине. Переспрашивать не будет. Ехали они в тишине. Всё же нет ничего лучше такого себе передвижного дивана. Комфорт, тепло, тишина, защита от дождя. Ещё и кожаное сиденье лучше даже, чем его кресло дома. Поэтому он с комфортом развалился. Не хватает только пары подушек.       — Какие планы на выходные? Слышал, в русскоязычном квартале будут праздновать приезд балетной труппы.       — Работать. У меня был почти месяц отпуск, хватит отдыхать, наотдыхался на год вперёд, — Дмитрий затянулся и прикрыл глаза рукой, картинно выдыхая дым. Вот он, его шанс. Пора отыграть на все сто.       — Это патетика такая?       — Я реалист, а не философ. Это реальные планы.       — Уверен?       — Ну… — Дмитрий поджал губы, изображая грустную задумчивость. — Я был бы не против ужина.       — Что? — Вильгельм нахмурился, пытаясь продраться к сути через намёк. — Я, конечно, видел, сколько ты съел на последнем ужине, но у тебя опять проблемы?       — Я же по пути в химчистку говорил, — Дмитрий якобы раздражённо цыкнул и кинул короткий укоряющий взгляд на Вильгельма. — У меня очень сильно просел декабрь. Дохода за январь почти не будет, — он якобы застенчиво пальцем ковырял коленку и слегка перебирал пальцами сигарету. — Я считаю, что как новый покровитель ты должен знать о моём положении, чтобы потом в конце месяца не быть удивлённым тому, что я настолько не доходное предприятие. Но увы, из-за сильного простоя перед праздниками, я сейчас на мели и в январе скорее всего буду только в убыток.       — Если я вложусь сейчас, чтобы покрыть яму, как быстро это мне вернётся?       — Учитывая, что к весне все начинают заказывать наряды по новой моде после показов и статей в журналах, в конце марта я смогу выйти в ноль и в апреле будет доход.       — Так, — Вильгельм достал чековую книжку с уже проставленными подписями, вырвал один и протянул ему. — Сам впиши сумму. Расплатишься им по долгам. Но не стоит излишествовать, мне придут финансовые бумаги по твоим тратам, — Дмитрий изобразил на лице святую невинность и забрал бумажку.       — Благодарю. Но мне нужно два. — Вильгельм удивлённо уставился на него. Дмитрий только мило улыбнулся, как смог.       — Вот это наглость. Кто бы мог подумать.       — Да нет, это не наглость, просто мне нужно будет расплатиться в двух местах. В управлении закрыть долги по счетам и налогам. И в магазине закупить материалы. Не могу же я его порвать пополам, не примут, — Вильгельм окинул его подозрительным взглядом и всё же вырвал ещё один пустой чек.       — Держи. Но я хочу увидеть приход с моих вложений.       — Непременно, вы меня за вора держите? Я это ателье столько лет волок, разве я его брошу? Я только хочу немного помощи.       — Обычно такие, как ты, боятся говорить о помощи. Мол, это выставляет их слабыми. — Дмитрий только хмыкнул и засунул чеки во внутренний карман пальто.       — Протягивать руку помощи нужно тому, кто пытается подняться, а не тому, кто хочет, чтобы его несли. Я знаю, у кого и что я прошу, и цену знаю. И меня это не пугает, я готов платить по счетам всегда.       Вильгельм слегка улыбнулся, оценив этот словесный оборот. Автомобиль затормозил перед ателье, Дмитрий попрощался и вышел. Стоя на пороге ателье он медленно расплывался в змеиной улыбке победителя. Вот он и добрался до кошелька. Пара ловких пасов руками перед носом у этого немца — и он уже при деньгах. Пока только самое необходимое, но начало на то и начало. Дальше больше. Наклонив голову и ухмыльнувшись на один бок, Дмитрий одёрнул пальто и зашёл в ателье.