***
На митинг в Чикаго Люда одевается, отстраненно глядя в зеркало. Орлова в пышном черном платье давно готова и деловито крутится вокруг. То красит себе губы ярко-алой помадой, то поправляет выбившиеся из вроде бы строгого узла черные пряди. То обращает внимание на Люду. −Не годится. – решительно заявляет Анастасия. – Как вы собрались выступать с такой кислой миной, Людмила Михайловна? Да в вас гнилым помидором кинут. И правильно сделают. Улыбайтесь. −Чего вы от меня хотите?! – взрывается Люда. – Ты – глупая размалеванная кукла! Как ты не понимаешь, что война – это не игрушки! И не пьеса в театре! Это боль, кровь, грязь и смерть! Ты хочешь, чтобы я улыбалась?! Да все, кого я знала, кого любила, остались там! А я тут! Выступаю перед этими… этими… Как дрессированная обезьянка в цирке. Не смей требовать от меня улыбаться! Люда осекается, вглядываясь в лицо Орловой. Переводчица стремительно бледнеет, только накрашенные губы пылают кровавой кляксой. Из карих глаз словно дуновением ветра вымораживает все тепло, все задорные искорки. От стиснутых зубов четче выступают скулы. В этом новом лице уже нет ничего приторно-кукольного. −Ты пойдешь и сделаешь все, что я тебе скажу. – ледяным, как вьюга, голосом произносит Орлова. – И больше не будешь устраивать истерик. Я не хуже тебя знаю, что такое война. И мне тоже противно от того, что я здесь вижу. Но у нас есть задание. И мы должны его выполнить. Ты поняла меня, младший лейтенант Павличенко? Холодные темные глаза насмешливо щурятся, и до девушки, наконец, доходит, что орала она явно не на простую переводчицу. −Кто вы? – шепчет помертвевшими губами Люда. −Ты же не думала, что вас отпустят совсем без присмотра? Моя фамилия Леденёва. Я из НКВД.***
Асса легонько толкает Людмилу между лопаток на сцену, к призывно блестящему микрофону. Пьеса отрепетирована от судорожно смятой бумажки с речью до звонкой хлесткой фразы. Впечатление определенно произведет. Дальше сами разберутся. «Южный гром» здесь не за этим. Леденёва, мягко по-кошачьи ступая, крадется сквозь темные кулисы к боковому проходу для рабочих. У дверей неприметной каморки замирает, сливаясь с окружающим полумраком, и ждет, прислушиваясь. Зал рукоплещет. Хорошая девочка Люда отыграла свою роль блестяще. Скрипит дверца, и в мгновение ока вошедший оказывается на полу, придавленный телом Ассы. Изумленно вскрикивает и выдает себя с потрохами, чертыхаясь на немецком. −А ну лежать. – шипит Асса тоже по-немецки. −Хайль Гидра! – неожиданно тонко и непонятно вскрикивает немец и тянется губами к воротнику. Леденёва успевает зажать ему рот и пробегается пальцами по ткани. Ага, так и есть. В воротник вшита крохотная ампула. Асса, не церемонясь, пережимает умнику сонную артерию и удовлетворенно кивает, когда диверсант проваливается в обморок. Заложенную под сцену взрывчатку нашли еще вчера. А сегодня сработали, как по нотам, поймав деятеля. Чего-то подобного начальство и ожидало, отправляя чекистов едва ли не больше, чем студентов и прочих членов делегации. Шелестят такие же мягкие, как у самой Ассы шаги. На пороге каморки вырастает Нептун. −Гром все сделал. – тихо рапортует он. – Бомба обезврежена. Никто ничего не заметил. −Отлично. – улыбается Асса. – Упаковываем этого. Потом поговорим по душам. Никого больше не поймали? −Никто и не рыпался. – качает головой боец. – Как будто он один все провернул. −Ну посмотрим. – усмешка Асса становится совсем уж нехорошей.***
Подвал явочного дома пахнет сыростью и до боли напоминает Лубянку. С желтым домом у Ассы отношения странные. Ей там отчетливо неуютно. И вместе с тем очень спокойно. Особенно в подвалах с их ядовитым запахом плесени. Немца раздели до белья, пристегнули к стулу и сто раз обыскали. Асса даже притащила лампу и осмотрела его рот. Нашла еще одну капсулу, вшитую в щеку, поморщилась, но вырезала. Теперь можно быть уверенной, что свои секреты фашист в могилу не унесет. −Надеетесь что-то от меня узнать? – скалится он, едва придя в себя. Асса невозмутимо восседает прямо на столе напротив пленника и демонстративно листает мягкую карманную книжечку. Занятная вещица, эта «Сага о Форсайтах». Надо почитать на досуге. −Да все с вами понятно. – лениво отвечает она на английском. – Надеялись испортить Советам пропаганду, а Штатам с Англией показать, что ваши люди повсюду. Нам ваших сообщников искать недосуг. И так понятно, что они уже далеко от Чикаго. Американцы сами разберутся. −Британская контрразведка не желает тратить ресурсы на помощь союзникам? – длинное худое лицо немца кривит тонкая ядовитая ухмылка. – Как это по-английски. −Это разумно. – мягко отмахивается Асса, не поднимая головы от книги. Распущенные черные волосы удачно прикрывают глаза, не давая немцу увидеть пристальный взгляд поверх страниц. −Хотите сказать, что подарите меня Штатам? −А зачем нам мелкая рыбешка? – зевает Леденёва. – Даже если бы вы успели взорвать ту бомбу, особого эффекта это не произвело бы. Госпожа Рузвельт в зале отсутствовала. Президент тем паче. Публика – сплошь пресса. Ну погибли бы советские снайперы, так Сталину это даже на руку. Мертвые герои порой куда лучше живых. Особенно мученики. Так что смысла в вашей диверсии особого и нет. Разве что пошуметь лишний раз. Даже жалко, что такого талантливого агента, как вы, пустили в расход. Вы ведь бомбу пронесли под нашим носом, мы даже ничего не заметили. Ерундой ваша Гидра занимается. Улыбка немца становится уж совсем паскудной. −Планы Гидры обширны. Вам их не понять. −Да где уж нам. – легко смеется Асса. – Не надеетесь ли вы убить короля? −Гидре не нужен ваш коронованный выродок. Ей нужна свежая кровь. −Ресурсы. – насмешливо тянет Леденёва. – На восток смотрите. Что-то пока не очень гладко все идет. Коммунисты дерутся, как дьяволы. Взять хоть эту девочку снайпера. 309 убитых – это солидно. −От Советов вскоре ничего не останется. – немец так и лучится довольством. – Их нефть будет нашей – это уже свершившийся факт. Их земля будет нашей. Их люди будут нашими. И все их умы, все их разработки и эксперименты. Гидра пополнит свою армию и будет непобедима. Асса отшвыривает книгу и подается вперед. −Так значит Иоганну Шмидту нужна армия? И из кого он хочет ее сформировать? Из сверхлюдей? Немец отшатывается от нее, насколько позволяет спинка стула. −Знаете, да? Хорошо работаете. Асса вновь садится прямо. −О вашем Шмидте знают все, кому не лень. И о Белой Смерти тоже. Если она, конечно, не выдумка пропагандистов. −Она более чем реальна. – щурит глаза немец. – И она тоже станет нашей. −Вы ждали ее здесь? Вздрагивает. Еле заметно, но вздрагивает. Асса сама почти задыхается от своей догадки, но, похоже, фашиста проняло. −Вы надеялись, что она поедет сопровождать делегацию и как-то проявит себя после взрыва. А потом захватить ее будет куда проще. Ведь так? Взгляд голубых глаз становится пристальнее. −И вы лично приехали проконтролировать. Только что с парохода, я права? −Завираетесь, мисс. – смеется немец. – Сами же хвалили за скрытность. −Да не вы сцену минировали. – устало отмахивается Асса. – Иначе в жизни не приняли бы меня за англичанку. −Что? Густая черная копна небрежно летит на стол. Взгляду немца предстает коротко остриженная беловолосая голова. −Здравствуйте. – по-русски произносит Асса, улыбаясь самой клыкастой улыбкой. – Давайте теперь поговорим предметно. Щелкает вынимаемая из кобуры под платьем новенькая финка.***
Дверь делали на совесть. Крепкая толстая. Крики из-за нее звучат, как сквозь подушку. Гром без интереса крутит колесико радиоприемника. Ястреб рядом с отсутствующим лицом намазывает масло на хлеб, жутко кроша на дешевую обивку дивана. Нептун и Енот как забились на кухню, так и не показываются. Тишина оглушает своей ненормальностью. В дверь стучат условным стуком. Гром поднимается и отодвигает запор. Асса не глядя проходит мимо посторонившегося бойца, мимо занавешенных окон, прямо на кухню. Оттуда доносится ойканье Енота. −Нептун, открой кран. – тихо произносит Гроза, подставляя руки под струю воды. Светлая раковина окрашивается в красный. От Ассы пахнет железом. Руки в крови почти по локоть. Брызги на лице превратились в смазанные полосы. На черном платье не так заметно, но тоже все понятно. −Он сказал? – неловко спрашивает Гром. −Угу. – невнятно отвечает Гроза. – Все, что знал. Она стряхивает с чистых рук брызги воды, брезгливо смотрит на перепачканное платье и присаживается на край раковины. −По уставу я не обязана перед вами отчитываться. – негромко произносит Леденёва. – Но по-человечески… Хочу, чтобы вы понимали. То, что я сделала, не доставило мне удовольствия. По зашторенному окну скользит пятно от света фар. Асса замолкает, пережидая. −И есть миллион и еще тысяча способов заставить говорить без всего этого. Но они требуют ресурса, которого у нас нет. Времени. Все, что я узнала сегодня, невероятно важно. Завтра было бы уже поздно. Надеюсь, что вы меня понимаете. Асса обводит взглядом посуровевшие лица ребят. −И еще одно. Обещаю, что никогда, ни при каких обстоятельствах я не потребую от вас пытать людей. Обещаю. −Мы с тобой, Гроза. – произносит Нептун, слабо улыбаясь. – Всегда. Улыбка Леденёвой выходит уже лучше. −Спасибо, ребята.***
Люда молча наблюдает за пакующей чемоданы Леденёвой. Сейчас, когда та не дает себе труда притворяться, девушке становится не по себе. Шелестит последний затянутый ремень, чекистка выпрямляется, сдувает с лица прилипшую черную прядь и коротко кивает Люде: −Прощайте, Людмила Михайловна. Надеюсь, больше не увидимся. И выходит, прямая, как стрела, и холодно-безучастная. Люда видит в приоткрытую дверь, как к Леденёвой подскакивает паренек, забирает из рук чемодан. Девушка чуть склоняет голову и широко весело улыбается. Маска возвращается на свое место.***
−Так значит, Шмидт собирает армию. – задумчиво тянет товарищ Берия, машинально протирая стеклышки пенсне. – Гидра… Гидра… Уж не возомнила ли эта организация себя серым кардиналом Третьего Рейха? −По словам пленного, сеть ее агентов крайне обширна и охватывает все уровни власти в Германии и на оккупированных территориях. – педантично вставляет Асса. – Но мог и приврать. Он был явным фанатиком. −И все-таки мы ему поверим. – кивает каким-то своим мыслям нарком. – Ты летишь в Сталинград, как я понимаю? −Так точно, товарищ народный комиссар. −Привези мне кого-нибудь из тамошних фашистских генералов. Может, они что-то знают точнее. −Слушаюсь, товарищ народный комиссар. −Ступай. Асса щелкает каблуками, разворачивается и шагает к двери. Уже на пороге ее настигает: −Ты ведь понимаешь, что раз они охотятся на тебя, ты не должна попасть в плен? Узкие плечи каменеют, но Гроза не оборачивается: −Так точно, товарищ народный комиссар.***
В коридоре неожиданно попадается Александров. Асса кивает эскулапу и закусывает изнутри щеку. Видеть его неприятно. Больно. И почему-то холодно. На локте смыкаются чужие пальцы. −Леденёва. – быстро произносит Александров, озираясь. – Помоги. Пальцы скользят по локтю вниз. Переползают на пояс и останавливаются у кармана галифе. Что-то быстро вкладывают и убираются восвояси. −Сыворотка. Эксперимент. Мне надо проверить в боевых условиях. Ускоряет восстановление организма. Вводить внутривенно. Асса не успевает ответить. Эскулап срывается с места и пропадает за поворотом. В кармане обнаруживается ампула, обернутая чистой бумажкой.***
Дом спит спокойно. Фронт давно откатился от Москвы. На кухне мягко светит лампа. Асса полуночничает над кружкой чая и рассматривает кольцо на пальце. Серебряная, надо думать, что серебряная, стрела ведет себя, как и положено приличному кольцу. Зеленым не сияет и никаких действий не предпринимает. Зато зеленые сны снятся. Асса неуютно поводит плечами под шелковой тканью халата. Зеленое марево частенько кружит во снах. Но тот, кто стоит за ним, появляется редко. Иногда мелькает в тумане бледное скуластое лицо. Сверкает острая улыбка. И все. Больше никаких разговоров, никаких странных вещей. Уже почти год. −Локи… − чуть слышно шепчет Асса. – Что же ты такое?.. Ночь ехидно молчит.***
Свинцово-серое небо распахано взрывами, перемешано с грязным снегом и мерзлой землей. Остовы зданий скалятся выбитыми окнами. Улицы завалены горами битого кирпича. Асса пригибается, стреляет наугад в бывший дверной проем бывшего дома. Пролетом ниже слышатся крики фашистов. Этажа выше – нет. Над головой равнодушное заледеневшее небо. Дальше корректировать отсюда огонь невозможно. Леденёва пинком оживляет рацию: −Говорит Гроза. Повторяю, говорит Гроза. Огонь на меня. Огонь на меня! Развернуться, выстрелить в поднимающихся на этаж фашистов. Отбросить бесполезный автомат. Пятый этаж. Прыгнуть вниз – потом кости собирать по всем баррикадам. Была не была. Асса отходит к дальней стене, выдыхает. −Ну давай… До дыры в стене пять широких скачков. Пять! И грохот бросается в лицо вперемешку с ледяным ветром, землей и металлом. Тело словно зависает в свободном полете. Ветер пробирается под незастегнутый ворот ватника. С землей встречаются ноги, потом правое плечо, потом спина. Асса вскакивает, пошатывается, оглядывается. Позади лежит улица и бывший НП. Она в доме напротив. Здесь только что были свои. С неба комьями падает земля.***
Без ребят грустно. Но «Южному грому» надо отдохнуть. Его командиру отдыхать некогда. Асса петляет по дворам, тому, что было дворами, и хмурится. Город лежит в руинах. Чужой незнакомый город. Она не была здесь до войны. Тогда откуда, откуда, черт возьми?.. Почему она знает, что через тот проулок и две подворотни можно выйти к старой водокачке с крепким подвалом? Из чистого упрямства она лезет туда и пристально осматривает приземистое здание красного кирпича. С глубоким подвалом. Откуда?.. Волга у берегов покрыта льдом. На причалах его бьют ломами, чтобы пристали шаланды с подкреплением. Скоро пойдет ледоход, и сообщение с левым берегом прервется. Да что же это такое?! Асса скатывается в окоп, ударяется коленом о выступающий кирпич и приземляется на ладони. От сотрясения лязгают зубы. Разбитые ладони жутко саднят. И коленки тоже. В глаза бьет противное солнце. Она поднимает голову. Солнце светит вдоль неширокой пыльной улицы, усаженной тополями. Рядом, вывернув в сторону руль, валяется двухколесный велосипед. Чьи-то сильные руки подхватывают подмышками, ставят на ноги, легко отряхивают. И протягивают велосипед. Леденёва, судорожно вдохнув, возвращается в реальность. Смотрит на свои ладони. Грязные окровавленные, но без ссадин. Уже давно не чувствующие боли. −Какого?.. У виска тонко цвикает пуля.***
Эти немцы Ассе не нравятся с первого взгляда. По разнесенной в клочья площади они умудряются наступать идеально ровными цепями. И, кажется, даже в ногу. Что еще за напасть? −Как будто солдатики. – шепчет рядом парнишка из 92-й стрелковой бригады. Леденёва согласно кивает. Что-то с ними кромешно не так. −Вперед! За Родину! Что не так, она понимает, приблизившись. Солдат легко шагает прямо на штык, обхватывает его рукой и выдирает из своего живота с нечеловеческой силой. Ошарашенная Асса выпускает винтовку, уклоняется от удара прикладом и ныряет за завал. Немец бросается следом. Успокаивается он только после звонкого хруста шейных позвонков и повернувшейся на 180 градусов головы. На темно-зеленом сукне кителя хищно расправляет щупальца осьминог с человеческим черепом вместо головы. −Твари… − шепчет Асса, бросаясь на помощь ребятам. Обычным человеческим ребятам. У которых течет кровь. Которые умирают после ранения в живот. С поля боя потом утаскивают пару трупов и одного живого. Асса после четырех проигнорированных вопросов бесцеремонно хватает немца за челюсть, раскрывает ему рот и зло ругается. У сверхсолдата нет языка.***
−Пить… Пить… В блиндаже темно, хоть глаз выколи. Спят плотной кучей. Так теплее. Асса осторожно, стараясь ни на кого не наступить, вылезает и попутно отцепляет от ремня флягу. Почти ползком добирается до угла и чиркает спичкой. Она видит и так, но пугать мальчика не хочется. В этом углу лежат раненые. Почти все отделались мелочевкой. Тяжелый только один. Асса сокрушенно качает головой, глядя на кое-как перебинтованную ногу. В таких-то условиях – прямая дорога до гангрены. −Товарищ Ася? – приподнимает голову Саша Кораблёв. – Разбудил? −Ты пить хочешь, Саша? −Да нет, что вы. – смущенно смотрит в угол. – Во сне пригрезилось. −Пей давай, чудак. – улыбается Асса, подсовывая флягу. Руки у мальчика дрожат от лихорадки. Леденёва осторожно подносит горлышко к растрескавшимся губам. Саша делает два жадных глотка и отстраняется. −Пей-пей. – настаивает девушка. – Тебе надо пить. −А вы как же? −Ничего, переживу. Пей. Саша покорно допивает и откидывается на сложенные под головой тряпки. Тихо задушено стонет. Асса скользит взглядом по его ноге. Кораблёв понимает, куда она смотрит. −Мог бы, прямо сейчас бы отрезал. – с трудом выговаривает он. – Чего мучиться-то? Все равно отхватят. И хорошо, если по колено. Ассу не обманывает его тон. Кому хочется терять ногу в 21 год? Треклятая ампула жжет через ткань. −Есть одно лекарство. – медленно произносит Леденёва. – Но оно непроверенное. Совсем новое. Оно либо не даст развиться гангрене, либо убьет тебя. Саша вновь приподнимается на локте. −Я готов, товарищ Ася. Если есть хоть маленький шанс, я готов. Лучше умереть, чем жить калекой. Леденёва прикусывает губы, катает в пальцах ампулу, переводит взгляд на оставшуюся от убитой санитарки сумку.***
Мальчик кричит так, что, наверно, Паулюсу в его норе слышно. Асса держит голову Саши и неотрывно смотрит на криво зашитую рану. Разбуженные бойцы опасливо косятся из углов. Жуткая чернота светлеет. Леденёва торопливо чистит рану от гноя и промывает спиртом. Ткани зарастают не так быстро, как у нее. Но гораздо быстрее, чем у обычного человека. Саша скрипит зубами, зажимая черенок ложки. Все проходит так же внезапно, как и началось. Скрученное судорогами тело расслабляется. Саша выплевывает ложку и тяжело загнанно дышит. Рана так и не заросла до конца, но выглядит уже не так плохо, как раньше. Гроза перетягивает ее последним чистым бинтом и гладит мальчика по голове. Кажется, подействовало.***
Из Сталинграда она привозит целый выводок генералов. Всё, как заказывал Берия. Паулюс смотрит с глубоко затаенным испугом. Зейдлиц-Курцбах показушно ухмыляется. Прочая шушера жмется по углам. Асса, в кои то веки отмывшаяся и надевшая чистую форму, вышагивает по чистому хрусткому снегу. Мороз приятно пощипывает щеки. Над Сталинградом встает бледное зимнее солнце. −Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности! Леденёва останавливается и недоуменно смотрит на смуглого молодого мужчину с орлиным носом. На боку у него болтается неуставная сумка. Ага, понятно. −Здравия желаю, товарищ военкор. −Константин Симонов. – белозубо улыбается мужчина. −Асса Леденёва. Симонов скидывает толстую варежку и крепко пожимает холодную руку Ассы.