***
−Нет, это совершенно немыслимо! О чем они вообще думают?! Я не стану посылать человека на верную смерть! Асса взмахивает рукой, и Сергей Павлович замирает на середине шага, глядя на нее почти с отчаянием. −Давайте по порядку. Во-первых, американцы наступают нам на пятки. Нельзя допустить, чтобы они были первыми. Во-вторых, собаки собаками, но необходимо проверить воздействие невесомости на человеческий организм. И, наконец, в-третьих, я гораздо крепче, чем вам кажется. Поверьте, чтобы меня угробить, надо очень постараться. У вас есть два месяца, чтобы подготовить корабль и меня. −Но это невозможно. – Королев устало опускается в кресло и трет переносицу. – Вы не летчик, мы не сможем обучить вас основам пилотирования так быстро. А предполетная подготовка вас просто убьет. К тому же… Асса закатывает глаза, вытаскивает из-за голенища финку и чиркает себя по ладони. Королев подскакивает на месте, вскрикивает и замолкает, в ужасе глядя, как тянутся друг к другу края раны. Леденёва платком вытирает кровь и показывает абсолютно целую, даже без шрама, ладонь. −Если желаете, я могу слово в слово повторить любой документ на вашем столе после первого прочтения. −Но как?.. Асса улыбается бледному конструктору и негромко смеется: −Партия приказала, я сделаю. Точнее, не я, а мы.***
В ночь перед полетом падают звезды. Асса лежит на лавочке в спортивном городке и смотрит в чернильное небо. Звезд так много, словно кто-то там, наверху, рассыпал стеклянную крошку. И они падают вниз, на Землю. Она слышит шаги еще издалека, и уже знает, кто к ней идет. −Не спится, Сергей Павлович? Конструктор качает головой и произносит: −Я не могу. Ты ведь не собака. Ты человек. Леденёва негромко смеется коротким лающим смешком. −Очень многие с вами не согласятся. Меня частенько называли цепным псом. Один раз даже на эту самую цепь посадили. Но вы не беспокойтесь. Завтра я сяду в ложемент по своей воле. Мне интересно, что там – наверху. Сергей Павлович поднимает голову и тоже смотрит в чернильно-стеклянное небо. −Там возможности, которым нет конца, Асса Иосифовна. Там все наше будущее. Века назад люди точно так же начинали робко изучать океан. Теперь нам предстоит покорить космос. −Океан не покорился нам. – тихо возражает Асса. – Не покорится и космос. Он лишь приоткроет нам завесу. −Кто знает, Асса Иосифовна, − бормочет Сергей Павлович. – кто знает.***
В ушах бесстрастно вещает далекий, искаженный радио, голос: −Ключ на старт. Протяжка один. −Есть протяжка один. Асса сжимает зубы и крепче держится за подлокотники ложемента. −Зажигание. Предварительное. Промежуточное. Только не взорвись, только не взорвись. −Давай! – шипит Леденёва в микрофон. Больше она не имеет права ни на одно слово в эфире. −Прошла команда пуск. «Восток-браво» гудит, как исполинский чайник, трясется так, что стучат зубы. А потом нечеловеческая тяжесть прижимает к ложементу. −Все системы ракеты-носителя функционируют нормально. Асса закрывает глаза, не в силах смотреть на приближающееся ярко-голубое небо. −Десять секунд – двигатель работает устойчиво. Давление в норме. Во рту становится солоно от прокушенной изнутри щеки. −Шестьдесят секунд – давление в камерах сгорания боковых и центрального блоков в норме. Ракету встряхивает, и вместе с ней трепыхается в груди сердце. −Сто десять секунд – прошло отделение боковых блоков. Еще одна встряска. −Прошло отделение второй ступени. Все системы в норме. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. −Траектория полета близка к расчетной. Корабль выведен на орбиту. И она открывает глаза.***
Почему-то очень тихо. Перед Ассой в окошке иллюминатора целый мир, в котором царит тишина. Корабль слегка наклоняется, смещаясь, и она видит… Впервые по-настоящему видит. Внизу, словно драгоценный камень на черном бархате, лежит Земля. Синяя, вся в спиралях белых облаков и с едва заметным сиянием по контуру. Она кажется такой большой и вместе с тем такой маленькой. Асса тихо выдыхает. Все тело такое легкое, совершенно невесомое, будто и нет неуклюжего скафандра. Руки сами собой взлетают над подлокотниками. Асса, улыбаясь, смотрит на них и еле слышно смеется. Мимо нее плывет какая-то гайка. Леденёва фыркает и очень надеется, что корабль не разваливается прямо на орбите. Под ней медленно движется ее дом. Ее планета. Асса без труда угадывает очертания Енисея. Словно объемная карта, макет. И чернильная пустота кругом. Что-то слегка давит на виски изнутри, и прямо в голове, а не в наушнике, раздается знакомый вкрадчивый голос: −Поздравляю, девочка. Теперь ты тоже проклята. −Проклята? −Да. Космос так просто не оставит тебя. Тебе не будет покоя на Земле, ты всегда будешь слышать его зов. Это великое проклятье и великий дар, девочка. Ощущение присутствия Локи пропадает, оставляя саднящую пустоту где-то в груди. Асса не сводит глаз с шарика Земли. Пусть проклятье. Пусть. После такого и умереть не жалко.***
Когда корабль падает с орбиты, ей почти кажется, что она умирает. Горит в атмосфере ярким пламенем. Что ж, если разобраться, не худшая смерть. Она ведь для этого создана. Сгореть, служа своей стране. Рывок парашюта ощущается почти счастьем. Ее находят через четыре часа. Асса лежит, вытянувшись во весь рост на нагретой солнцем земле и улыбается. Степь цветет. Умопомрачительно пахнет ночным дождем. В Казахстане все еще утро. Ее полет не продлился и двух часов. Рядом на колени падает запыхавшийся Королев. Асса переводит на него совершенно пьяные шальные глаза и говорит: −Сергей Палыч… Там сказочно. У Королева словно штырь из спины выдергивают. Он обмякает рядом и облегченно выдыхает. −Человек выдержит полет? −Да. – шепчет Асса. – Только если не умрет от этой красоты. Сергей Палыч… −Что? – улыбается конструктор, снимая помятую шляпу и подставляя лицо ласковому солнышку. −А бога там нет. – Леденёва почти смеется. – Атмосфера есть. И облака, и звезды. А небесных чертогов нет. Вот так штука, Сергей Палыч. Королев смеется вместе с ней. Леденёва прикрывает глаза. Она не хочет шевелиться. Не хочет никаких докладов. Она ненавидела стылый ледяной Казахстан, где у нее отняли жизнь. Теперь она его почти любит. Потому что Байконур подарил ей крылья. В вечерних газетах печатается короткая заметка об успешном полете в космос собаки Грозы.***
Миссия СНР в Брюсселе охраняется из рук вон плохо. Асса мысленно хмыкает. Пробраться туда в составе делегации Польши было не очень сложно. Странно, что приглашения на конгресс получили все страны ОВД, кроме Советского Союза. Даже, пожалуй, обидно. Впрочем, первое же заседание расставляет все по своим местам. Высокий благообразный джентльмен в очках с затянутой зеленым бархатом трибуны горячо проповедует опасность коммунистической идеологии, то и дело называя Советский Союз красной угрозой. Леденёва скользит глазами по лицам представителей ОВД. Делегат от Румынии поджимает губы и слегка покачивает головой. Поляки сидят, словно аршин проглотили. Вся делегация Чехословакии почти синхронно морщится. Финальным аккордом речи звучит призыв выйти из ОВД и присоединиться к блоку НАТО. Дальше Асса не вслушивается. Никто ниоткуда не выйдет. ОВД – немного не та организация, из которой можно так просто выйти. Да еще и под угрозой лишения экономической помощи. СЭВ свой хлеб не зря ест. Среди американцев предсказуемо находится знакомое лицо. Агент Картер осунулась, красивое лицо прорезали глубокие морщины. В волосах уже заметна седина. Но держится женщина по-прежнему очень уверенно. Леденёва опускает голову, закрываясь длинными темными волосами, и улыбается. Отчетные документы конгресса заботливо запоминаются до последней строчки, а после переписываются шифром и увозятся домой. На всякий случай.***
Асса сидит на турнике в Байконурском спортгородке и внимательно наблюдает за тренировкой первой группы. Хорошие крепкие ребята, летчики. Как тут выбрать кого-то одного? Старший лейтенант Гагарин, пошатываясь, слезает с полевого аналога центрифуги, встряхивает головой и трусцой бежит дальше. Леденёва провожает его взглядом, мысленно делая себе пометку. Упертый малый. Вечером она совершенно неожиданно встречает его на той же лавке, где перед полетом разговаривала с Королевым. Гагарин сидит, запрокинув голову. Леденёва нарочито громко прокашливается. Тот вздрагивает и порывается подскочить. −Отставить. – машет рукой Асса и присаживается рядом. – Почему не спите, товарищ старший лейтенант? Гагарин вновь поднимает голову к чистому звездному небу. −Думаю, что там, товарищ полковник государственной безопасности. Леденёва слегка морщится от звучания своего звания. −Наедине можно просто Асса Иосифовна. О мое звание язык сломать недолго. Она негромко свистит, и к лавке, виляя хвостом, подбегает собака. Асса подхватывает ее на руки, скармливает припрятанный в кармане кусок рафинада и заговорщически шепчет: −Звездочка, девочка, расскажи Юрию Алексеевичу, что там. Собачка радостно грызет сахар и повизгивает от удовольствия. Гагарин с улыбкой слушает. Асса с серьезным видом переводит: −Она говорит, что там очень красиво. Сначала немного страшно. Трясет, давит, уши закладывает. А потом очень спокойно и очень красиво. Правильно я говорю, Звездочка? Собака лижет ей руки, тянется к лицу. Асса со смехом отстраняется. Гагарин смеется. У него очень красивая улыбка. И очень заразительный смех. −Ну коли Звездочка говорит, значит, так и есть. Теперь мне точно ничего не страшно. Черный бархат неба расчерчивает белая вспышка падающей звезды.***
В ночь перед полетом Асса приходит к нему в пустую казарму. Титов спит за стенкой в отдельной комнате, а Гагарин сидит у окна. В руках у него маленькая фоторамка. Асса коротко стучит в косяк приоткрытой двери. Юрий поднимает голову и широко улыбается. Он всегда так улыбается. −Заходите, Асса Иосифовна. Вот, Валя прислала. Асса берет в руки рамку. С фотокарточки улыбается красивая женщина. На руках она держит большой белый кулек, в котором с большим трудом можно разглядеть крохотное насупленное личико. К материнскому боку жмется большеглазая девчушка с бантом на макушке. −Красавицы. – Асса возвращает карточку и усаживается на табуретку. Юра бережно ставит фото на тумбочку. Красивое лицо мрачнеет. −Скажи им. Если вдруг что. −Скажу. – кивает Леденёва. Гагарин переводит на нее большие почти черные в полумраке глаза. −Асса Иосифовна, для чего вы здесь? Чтобы никто не сбежал? Леденёва дергает уголками рта. −Я потом скажу, зачем. Когда вернешься. −Что ж, значит, я не могу не вернуться. – улыбается Юра. Все-таки у него очень красивая улыбка.***
12 апреля Леденёва находит себе темный уголок в центре управления и коротко кивает бледному сосредоточенному Сергею Павловичу. Генеральный конструктор сжимает и разжимает кулаки, но все-таки решается подойти. −Асса Иосифовна, − начинает он. – если что-то пойдет не так… −Вы сделаете все, что в ваших силах. – перебивает его Асса. – Я не буду мешать и лезть с советами. Я все еще ничерта не понимаю. – ее голос падает до еле слышного шепота. – И Хрущеву звонить не буду. Делайте все, что надо. Ни пуха, ни пера, Сергей Палыч. −К черту. – с чувством произносит Королев. Асса не двигается со своего стула ни когда «Восток-1» отрывается от земли и упрямо рвется вверх. Ни когда он, наконец, вырывается за пределы атмосферы. Она знает, что видит там, наверху, Юра. До щекотки в горле знает и хочет быть рядом. Она сидит на месте, когда проносится зловещим ветром – тормозная система может отказать. Королев бросает на Леденёву беглый взгляд. Та молчит, только крепче стискивает в замок пальцы. И первая бросается наружу, когда телефонируют об успешном приземлении. Они встречаются в Энгельсе. Леденёва деловито осматривает на предмет повреждений, крутит влево-вправо и только потом хлопает по плечу: −Молодец, товарищ майор. Гагарин удивленно округляет глаза: −Виноват, товарищ полковник… Асса, как всегда, не дослушивает. −Товарищ Первый секретарь приказал, значит, майор. Поздравляю. И, придвинувшись ближе и наклонившись, шепчет на ухо: −Как там? Правда, красиво? В голубых глазах первого человека отражается ясное южное небо. −Очень красиво, Асса Иосифовна. Слов нет, как красиво. Гагарин вдруг сникает и грустно улыбается. −Интересно, а кто я? Первый человек или последняя собака? Асса негромко усмехается. −Ты первый человек, Юр. Последней собакой была Гроза. Маленькая такая, беленькая. Меня Никита Сергееч прислал за ее полетом наблюдать. Я ее к себе потом забрала. Улыбкой первого космонавта можно осветить весь Энгельс и еще для Саратова останется.***
Семь лет спустя Асса стоит в почетном карауле около свежей могилы в Кремлевской стене и не может сделать вдох. Совершенное сильное тело отказывается дышать в этом глупом мире, из которого так рано, так несправедливо вырвали солнечную улыбку и небесные глаза. Люди всё идут и идут. Цветы давно покрыли весь постамент, но их все равно кладут. Вытирают слезы тайком и открыто плачут. Час назад здесь рыдала Валентина. Асса сжимала ее худенькие плечи и кусала губы. Небо хмурится, потеряв своего любимца. Падают первые капли. Леденёва сменяется с караула и бредет сквозь ледяную завесу мартовского дождя, куда глаза глядят. Она совсем не удивляется, когда ноги приводят ее на Лубянку. Открывает тяжелую дверь, взмахивает удостоверением и глубоко вдыхает знакомый ядовитый запах, который словно сочится из казематов на верхние этажи. Андропов улыбается из-за стекол очков. −Мое почтение, Асса Иосифовна. Давненько вы к нам не заглядывали. −Найдите мне дело. – хрипло просит Асса. – Любое. Желательно за рубежом. Юрий Владимирович перестает улыбаться и легко подталкивает к Леденёвой папку. −Ознакомься. Нам пригодятся твои навыки. Асса скидывает на пол промокшую шинель и погружается в чтение. Действительно, работы еще непочатый край. В августе 68-го она на броне танка въезжает в Прагу**. В 10 утра 21 августа за шкирку вытаскивает Дубчека из его кабинета. −Это просто бандитизм. – шипит Дубчек и изумленно ахает, когда Асса отвечает ему на словацком. −Это право сильного. Она больше не чувствует крыльев за спиной.