Мой ласковый и нежный зверь

В этот день Чонун не переставал меня удивлять: когда я вечером собрался возвращаться в деревню, он сам предложил переночевать у себя. Я был безмерно тронут. И именно из-за него нам пришлось во второй раз делить постель, но сейчас я смущался гораздо больше, чем когда-либо в жизни. Я старался производить как можно меньше движений и вместе с этим максимально отодвинуться от обнаженного тела рядом со мной. Мой взгляд постоянно гулял по широким плечам, сильным рукам, по бледной груди с мелкими шрамами. Я внушал себе, что разглядывать голого, почти голого, спящего человека неприлично. Но глаза то и дело возвращались к матовой коже. Чтобы успокоить себя, отворачиваюсь лицом к стене, рискуя раздавить нос о деревянную поверхность. Прислушиваюсь: его размеренному дыханию аккомпанирует барабанная дробь моего сердца. Набираю полную грудь воздуха и ненадолго задерживаю дыхание. Спокойствие, Ким Рёук, спокойствие. С неимоверным трудом мне все же удается уснуть. Утром меня окружает странное чувство холода. Чонун уже проснулся? Нет. Когда я повернулся, он все еще лежал позади, но отчего-то был очень холодным – и это несмотря на шерстяное одеяло и неминуемый тактильный контакт! Я легонько толкнул в его плечо – на секунду мне показалось, что хён не дышит – но он в ту же секунду распахнул глаза, и я почувствовал вибрацию от сердечных ударов. Сказать по правде, эти глаза заставили меня почувствовать смесь ужаса и, да-да, возбуждения. Внутри все так и затрепетало от животной страсти, дикости и доселе невиданной, убийственной силы, скользивших в этом взгляде. Но в какую-то долю секунды все полностью исчезло: теперь это были привычные черные, совершенно нечитаемые Чонуновы глаза. У меня открылся рот, но ни одно слово из него не вылетело. Да, что же происходит? Кажется, этот вопрос я задам себе еще не раз… *** Сегодня его как будто подменили: он беспрекословно слушался, активно вступал в диалог, улыбался и даже смеялся. Поначалу я был весьма удивлен и сконфужен такой разительной переменой, но ближе к вечеру вписался в новую струю и начал наслаждаться ситуацией. Завтрак прошел в легкой атмосфере, так что мы быстро расправились с нехитрой кашей, после чего я еще долго выслушивал расхваливание моего кулинарного таланта и краснел; на обед было мясо: хён мастерски забил перепелу – острые специи придают легкому мясу особый вкус, из-за этой хитрости меня продолжали хвалить. Чувствую, теперь меня уже не будут так яростно выгонять из этого дома… Поработать пришлось до самой темноты: необходимо было собрать кое-какие растения, названия которых я забыл или просто прослушал, пока они не отцвели. Это – очень важная, практически неотъемлемая часть лесной жизни, так как растения использовались как в пище, так и в лекарствах. За этими достаточно редкими травами пришлось идти в самую чащу, но это ничуть не пугало меня – со мной был Чонун. Он превосходно ориентировался на местности, заранее зная все завитки тропинок и даже те места, где тропинок отродясь не было. Но усилия были вознаграждены: в конце тернистого пути нас ждало потрясающее зрелище. Я видел такие цветы раньше, но здесь… сейчас… это… У меня при всем желании не хватит описать это бесконечное море нежно-желтых цветов, в котором я почти утонул из-за моего невысокого роста; мне даже наклоняться не пришлось, чтобы понюхать – вершки доходили мне до середины груди. Вокруг витал сладковато-пряный аромат, легкий и соблазняющий. За мной следом нырнул в живое море хён, но разглядеть его мешало солнце, вставшее за его плечами. Пришлось прищуриться: нечеткая, светящаяся фигура медленно приближалась ко мне. С легкостью можно было услышать дружный шелест от легкого ветерка, но, даже максимально напрягая слух, в ушах лишь оглушительно стучало сердце. Мой бог, да я, никак, влюбился! Закрываю глаза, предварительно глубоко вздохнув, и в подтверждение чувствую блаженный трепет от этой сцены. Я пропал, пропал! Когда я открыл глаза, он уже стоял ко мне вплотную; мое сердце в тот момент либо выпрыгнуло из груди, либо остановилось, но я ощущал там невероятную легкость и успокаивающую пустоту. Его ладонь, слегка коснувшись щеки, зарылась в моих волосах, оставив там светлый цветочек. Обычно болтливый, я не смог проронить ни слова… В лесу очень быстро темнеет – это очередной важный урок, освоенный мной за сегодня; буквально за несколько минут из сумерек мы шагнули в полноправную ночь. Уже подходя к хижине, я почувствовал, как на мои плечи опустилась усталость. День выдался чрезвычайно трудоемким и эмоциональным! А почему, собственно, был? Мы до сих пор перебирали собранные травы, хотя и оставалась пара пучков. На секунду замираю, глядя на причудливый танец огоньков в горящем костре; почему-то вдруг вспоминается тот недавний момент на лугу, и я отчаянно краснею. Айгу, надо бы научиться контролировать свои эмоции… Бросаю на Чонуна быстрый взгляд, да так и замираю: умиротворенное, задумчивое выражение лица, словно он не здесь, свет от огня причудливо отражается в этих потрясающих глазах, движения плавные, доведены до автоматизма – я не мог перестать смотреть, но сумел пересилить себя и отвлечься. Все так же, не проронив ни слова, сижу, уставившись теперь на костер. Испытывает ли он подобные чувства ко мне? Рука медленно тянется к волосам – там по-прежнему тот цветочек; невольно вспоминаю тот взгляд, с которым я тогда встретился, и меня одолевает дрожь. Я снова краснею. Глупый, глупый мальчишка! Возомнил себе невесть что!.. Из мира грез меня вырывает осторожное прикосновение – он своим плечом слегка оперся о мое – я хотел было посмотреть на него, но хён не дал мне повернуть голову, разворачивая меня лицом к небу. Господи, какой цвет! Сколько звезд! Я даже рот от удивления открыл; но еще больше удивился, когда услышал совсем тихое: - Не можем ли мы вот так остаться на некоторое время?