fucking perverts.

Россия открывает глаза, принюхиваясь к приятному запаху испеченных, сладких блинчиков. У него во рту густая слюна скапливается, из-за чего, непроизвольно сглатывая, мальчик пялится на задумчивого отца. — Как прошел вчерашний день в школе? Надеюсь, не прогуливаешь? — родитель с заботой треплет сына по пепельным волосам, на что последний неловко улыбается. Ему стыдно врать, но если скажет правду — то посыплются миллионы вопросов, возможно, Союз решит провести сыночку монотонную нотацию о том, как делать нельзя. — Всё чудесно. Когда уже будут готовы твои блины? — бурчит русский, из-под тяжка таская разноцветные конфеты в красивой обертке. Он быстро пихает сладость в рот, пряча фантик в карман шорт. — Скоро. Иди, буди остальных. — сдавшись, глава семейства отстает от отпрыска и возвращается к готовке, переворачивая тесто на непослушном, шкворчавшем масле. Росс спрыгивает с качающегося стула, отдергивает свои черные, хлопковые шортики и в раскачку, не спеша идёт будить по приказу отца остальных. — Передайте мне пожалуйста, сгущёнку. — шелестит с набитым ртом мальчишка, облизывая блестящие от жира, пальчики, громко причмокнув. — Тебе что, не сладко разве? — Удивленно спрашивает Украина, но сгущенку передает, цыкая, сам пачкаясь в вязкой субстанции. — Не сладко, — согласно кивает брат, щедро поливая ей свои блины. — И можно мне добавки, пожалуйста. — добавляет Россия в конце, протягивая пустую тарелку отцу. Тот недоуменно ведет плечом, когда сын с большим удовольствием налетает на вторую порцию. — Странно, ты раньше никогда так много не ел. — в раздумьях тянет Советский Союз, потирая подбородок пальцами. — Ну аппетит разыгрался, что в этом необычного, — напряженно выдыхает Федерация, желая поскорее умотаться с кухни. Мальчик уже почти переступает порог комнаты, но его внезапно окликает коммунист. — Кстати, Россия. Не строй на сегодня планы с друзьями, ибо мы всей семьёй отправляемся в парк развлечений. Давно вместе никуда не выходили, поэтому я предположил, что это будет хорошей идеей. — остальные громко радуется, гремят и пищат, а Росс лишь спокойно кивает, удаляясь в свою комнату. Пепельноволосый закрывает за собой скрипучую дверь, шоркая ногами по мягкому ковру, он проходит к заваленному бумажками столу, плюхаясь на мягкое и широкое кресло. Омега поворачивается к компьютеру, включая его, нажав на белую кнопочку. Мальчик хочет сообщить друзьям, что сегодня никуда не пойдет, но его опережают. Федерация щурится, открывая всплывшее сообщение от неизвестного ему человека. В сообщении говорится что-то о том, что он должен немедленно подойти к аллее, или в скором будущем пожалеет об этом. Россия напрягся от такой угрозы, так что собирается, надевая на плечи кофточку, цветом волны. Он уже собирается уйти незамеченным, как встречает уже одетого в белую рубашку отца. — О, ты уже собрался. Давай, садись в машину, остальные уже там. — хрипло говорит мужчина, подталкивая сына в сторону выхода. Федерация собирается солгать о том, что ему нужно отнести доклад учителю, но слова в горле застревают. Омега отмахивается от тех угроз, полученных в интернете, кивает коммунисту и спешит выбежать из дома. Он садится в душный автомобиль, ощущая бедром ногу Украины, просит того подвинуться и получает в ответ возмущенный взгляд. Россия несколько секунд не понимает, а потом до него доходит, что двигаться некуда. Русский не замечает, как засыпает, прислонившись щекой к прохладному стеклу. Его потряхивают за плечико, щёлкают по веснушчатому носику и дуют в висок. Россия приоткрывает один глаз и видит перед лицом спокойную ухмылку отца, который треплет его по пепельным волосам и заботливо гладит по щеке. — мы приехали, — слышится тихий голос Союза. — вылезай. Росс сонно угукает и неуклюже выбирается из машины, щурясь от яркого солнца. Он уже жалеет, что не остался дома.