(Не) сломанные

POV Павел: «Никогда не прощу себе этого! Так уж сложилось, что за последнее время, мысленно, я произношу вышеупомянутую фразу очень и очень часто, по многим факторам и причинам. Но сегодня, сейчас, при этом самом произношении, пусть и безмолвном, мне просто-напросто хочется рвать на себе волосы. От собственной глупости и бессилия. От того, что я хотел сделать как лучше, а получилось, что называется, как всегда. То есть [получилось] хуже в тысячу раз, если быть откровенным… - Хочешь морсу? – заботливо звучала фраза из моих уст примерно минут пятнадцать-двадцать назад, а ладони охотно и нежно поглаживали мягкие пушистые волосы самой прекрасной на земле женщины. Поцелуй… Он случился между нами неожиданно, но был неизбежен. Я люблю Соню больше жизни, и понимаю и чувствую, что это взаимно. Более того, кажется, к этому дню я смирился с тем, что произошло. Перестал себя ежесекундно корить за то, что ситуация оказалась доведённой до крайности, что любимая находилась на грани жизни и смерти, в том числе из-за моего рокового молчания… Я понял, что прошлое изменить невозможно. Но вместе с тем, осознал, что есть настоящее и будущее. И что именно от нас самих зависит, дальнейший сценарий жизни. Я дал сам себе слово, что сделаю всё возможное и невозможное, но Сонечка обязательно будет счастлива. Ну а пока, для начала, Ей предстоит выздоравливать и накапливать силы. - Нет, не хочу, – Она ответила тихо, но моего слуха родной тоненький голосок коснулся отчётливо. Я прижимал Её к себе так крепко, как позволяли силы. Соник трепетно склоняла голову на моё плечо, тем самым давая мне возможность слышать и слушать Её размеренное дыханье, а также сердцебиение. В те несколько минут я заметил, что наши сердца стучат в унисон… - Может, ты что-то ещё хочешь?.. – я не желал униматься, грезя неутолимым желанием как-то Её побаловать. – Тортик, фрукты, пирожные, мороженое… - С кофейным вкусом! – глаза любимой неожиданно загорелись. – Мороженое… Честно, я бы не отказалась сейчас от пары десертных ложечек. - Понял, – умиротворённая улыбка самопроизвольно коснулась уголков моих губ, и ловко переложив Соню на купленную мною позавчера ортопедическую подушку, я целенаправленно поднялся на ноги. – Сейчас же сбегаю в магазин. Впрочем… Нет, нужно Яна Вячеславовича дождаться. - Паш, ну я же не маленькая, – любимая протяжённо вздохнула. – Поверь, дело не в мороженом, просто… Вы с папой, ещё и Ольгой, в придачу, уж слишком меня опекаете. Я понимаю, когда в первые после операции дни, мне действительно было плохо… Но сейчас я в относительной норме. Правда… - То есть, две или три минутки, без меня, ты побудешь? – не скрою, мне было сложно говорить Ей эту фразу и сердце кричало уже тогда, словно было где-то на дне души нехорошее предчувствие, что моё отлучение не закончится ничем хорошим, но… Я не мог Ей отказать. Не мог отказать Соне, видя реальные улучшения, и понимая, что чуть лучше, Ей действительно стало. «В конце концов, три минуты, – не более – пронеслась в моей голове актуальная, как никогда мысль, когда я, предварительно поцеловав Её в щёку, вышел в пустующий больничный коридор, имея чёткую цель – купить мороженое с кофейным вкусом – на горизонте. – Всё будет хорошо. Чем быстрее я окажусь в магазине, тем быстрее вернусь сюда…». Вернулся… Застав у Неё в палате темнокожего нелюдя. Я не слышал всего бреда, что он успел наговорить Соне, но мне было достаточно пары слов, которые я застал. Достаточно для того, чтобы сделать соответствующий вывод – люди не меняются. Не меняются, такие, как он… - Маленькая моя, ну всё, всё… – я снова прижимаю Её к себе, но на этот раз женское тело насквозь пробивает страшная дрожь, и признаться, моё сердце сковывает страхом настолько, что в голову лезут самые страшные мысли. Но я упорно гоню их [мысли] прочь, концентрируя всё внимание на любимой, и понимая, что сейчас, в данный момент, я нужен Ей, как никогда ранее. Ведь позвать сейчас врача, означает напичкать Её сильнейшим транквилизатором… - Дочь… – Ян Вячеславович панически осматривается вокруг, и впервые за всё непродолжительное время наших с ним дежурств здесь, рядом с Соней, а также с момента знакомства, по сути, я вижу в глазах мужчины жуткие страх и испуг. – Похоже, что выхода нет… Я за врачом! Ситуация и правда, нужно признать, критическая. Она – буквально на грани. Страшенная истерика, плюс паническая атака… Эти несколько минут, что я упорно удерживаю возле себя любимую, Она отчаянно хватает своими бледными ладонями ворот моей рубашки, и пытается вырваться, при этом не явно не слыша моих слов, но всё чувствуя. Я в последнем уверен. Иначе, как объяснить от факт, что пульс, хоть и совсем немного, но у Сони всё же нормализовался… - Не надо, прошу вас, – мой негромкий тон заставил мужчину остановить движение своей правой руки – Ян Вячеславович, было, тянулся к тревожной кнопке. – Всё будет хорошо, мы справимся сами. Ей просто нужно принять таблетки, которые Она принимала. А для начала, успокоиться… - Хорошо, подождём. Но только минуты три – не более. Не дай Бог, из-за нашей халатности Соне станет ещё хуже… «Не станет…» – ответил я, было, отцу Сони, но мысленно. Будучи уверенным в том, что я на верном пути. И любимая, словно в подтверждение этих мыслей, толи чуть-чуть согрелась в моих руках, толи попросту, обессилив от рыданий, начала засыпать. По-прежнему находившись в плену моих цепких объятий…» * - Ваша дочь – ненормальная! Правильно говорил Её бывший, что Ей только разве что с ним и жить – с психиатром! Безусловно, эта фраза была произнесена негром «в сердцах» и жуткой обиде. И это ещё мягко сказано. Но отчего-то, Ян Вячеславович не мог вытеснить из своей памяти именно этот эпизод, вспоминая, что несмотря на всю его личную неприязнь к Вадиму, Лебедев действительно в своё время Софии помог. Правда, перед этим «наградил» Её неизлечимой болезнью, как неким побочным эффектом от их рухнувшего брака… Но в данный момент – это не суть. После пережитого срыва, Ей по-хорошему, необходима помощь квалифицированного специалиста. Желательно, проверенного специалиста… Потому как по многим причинам и факторам, у мужчины нет да и не было изначально, стопроцентного доверия к работающим в больнице врачам. Нет, к хирургам Ян Вячеславович не имел никаких претензий и был им бесконечно благодарен за блестяще проведенную операцию, но помимо реабилитации основной, у Сони явные проблемы с ненормированной и расшатанной донельзя психикой. Причём, в связи с недавним эпизодом, проблемы серьёзные… «Вадим, с Соней случилась беда. Прошу – позвони, как только сможешь. Помоги Ей…» … Ян Вячеславович помнил наизусть номер бывшего зятя, собственно, как и номера всех, абсолютно всех (!) своих знакомых, и в данный момент, это давало огромный плюс. Оставив на пару минут спящую беспокойным сном дочь под пристальным и чутким присмотром Павла, мужчина вышел в коридор, дабы попросить у дежурной медсестры ещё один стакан воды с каплями валерьяны, а заодно и решился на вышеупомянутое незамысловатое действие, понимая, что консультация Лебедева лишней точно не будет. В конце концов, каким бы поддонком этот человек не был, но психиатр он толковый и высококвалифицированный. Да и ждать долго ответа Вадим не заставил: перезвонил менее чем через минуту, после прочтения сообщения.