Naurlindale

Город лежал под ними как на ладони – мерцающий в глубине золотыми искрами драгоценный опал на сероватом бархате сумерек, покрывавших склоны холма Туна. В ладонях гор, под всё ещё звёздным небом всё тихо, сонно, неподвижно. Однако на узкой тропе, поднимавшейся к вершинам, ветер был крепок, бил нещадно и неожиданно, то резким порывом в лицо, то в спину, дёргал путников за одежду и волосы, сбивал дыхание. - Я устала, - призналась девушка. – Давай отдохнём минуту. Вместе они немного отошли от тропы и сели почти на самом краю обрыва спиной к большому стылому валуну, кутаясь вдвоём в плащ Миро. Ветер по-прежнему беспокойно метался между небом и землёй, но им удалось найти место, где было почти тихо. - Если хотим первыми увидеть рассвет, надо бы поторопиться, - отчего-то шёпотом сказал Артамир. Линтэ согласно кивнула. Но они так и остались сидеть, слушая, как ветер бьётся о скалы, и глядя, как город под ними медленно поднимается из сумерек, словно из пучины морской. Миро одной рукой обнимал подругу за плечи, она же сидела, полузакрыв глаза и дыша глубоко и ровно. Когда она опустила голову ему на плечо, Миро показалось, сердце его колотится так громко, что стук этот сейчас отзовётся громким эхом меж камней… Быть может, в лето совершеннолетия Линтэ им дозволят обручиться, если Фэанаро не станет противиться. Затем придётся ждать ещё год, если не назначат более долгий срок обручения. Но после… после настанет день, когда больше не придётся расставаться. Его Линтэ любила собирать редкие травы для своих зелий в укромных тенистых рощах, а ему самому давно уже на месте не сиделось – вместе они обойдут Аман с запада на восток и с юга на север, а когда не останется больше тайн и загадок, или если им самим захочется, наконец, покоя (мысль о том, почему такое могло бы случится, жаром обдала лицо) – дом их, конечно, будет у подножия священной горы Таниквэтиль. Тинвэ, несомненно, понравится жить вдали от шумной родни, в новой семье, куда больше подходящей ей по духу. Как счастливы они будут! Первый рассвет осени медленно переливался через край горной чаши, постепенно наполняя долину бело-золотым прохладным светом. Вспыхнули остро высокие шпили, серебряно запели колокола. - Не успели, рассвело уже, - прошептала Линтэ, не открывая глаз. Она улыбалась. - Не успели, - подтвердил Артамир. – Придётся подняться в горы ещё раз в канун зимы – смотреть последний закат осени. Девушка замерла, улыбка на её губах угасла. - Что такое? - Меня, быть может, не будет в городе этой зимой. - Почему? - Ты же знаешь, отец каждого из нас на время отправляет в Чертоги Ауле, чтобы мы учились у его майар. Он об этом давно знал, конечно, но Наурлинтэ в кузнечной мастерской… он был довольно наслышан о её подвигах в ремесле, чтобы сейчас с трудом сдерживать улыбку. - Тинвэ… так ли надо тебе туда ехать? – спросил осторожно, справедливо опасаясь задеть за живое. Она и бровью не повела, даже ресницы не дрогнули. - Нет, мне в чертогах Кузнеца делать нечего, ты прав. Я надеялась отправиться в Лориэн, учиться у целителей Эстэ. Артамир не смог сдержать возглас изумлённого разочарования. В Тирионе они с родителями жили по полгода, навещая родню, в Валимаре его мать приглашала Линтэ на несколько недель, так что они редко расставались надолго. Но Лориэн… - Ты не говорила раньше. - Я не была уверена. И сейчас не уверена, по правде говоря… отец не рад этой затее. - Я поеду с тобой, - горячо заявил он. Однако Линтэ только посмотрела удивлённо. - Зачем, Миро? Лаурфиндэ нахмурился - неужели не понимает? Подождал, разглядывая подругу – нет, и впрямь искреннее недоумение. И вместо ответа он, сам не зная отчего, быстро спросил: - Скажи мне своё материнское имя? Ты же знаешь моё. Линтэ молчала так долго, что он уже не надеялся на ответ, однако потом она всё же отозвалась: - Мать зовёт меня Сариэ. Он мог ожидать чего угодно, но не этого. Какая мать даст своему ребёнку такое имя? И она молчала, его Тинвэ. Она молчала и не говорила об этом ему, который мечтал просить её руки и имел все основания ожидать согласия. О чём же ещё ты не хочешь рассказывать? То ли он, задумавшись, произнёс это вслух, то ли девушка прочла жалость, недоумение и немой вопрос по лицу, всё же она хорошо знала его, - Линтэ вскинула голову, сбросила его руку со своих плеч и стремительно поднялась на ноги. Не нужно было и слова, чтобы стало ясно – обижена, оскорблена, ему удалось уязвить её гордость. Пусть и мала ростом не по летам, сейчас выпрямилась, сжала надменно губы и смотрела на Лаурфиндэ сверху вниз, а ветер подхватил распущенные волосы, взметнул тёмным облаком за плечами. Артамир не сдержался, поднялся следом, шагнул навстречу и отвёл чуть дрожащими пальцами прядь от лица подруги. - Ты красивая… И у тебя огонь в волосах. И правда, утренний свет медным пламенем рдел над теменем девушки, зажигал быстрые рыжие искры в летящих по ветру чёрных волосах. Линтэ чуть отстранилась, оберегая обиду, но не слишком. Он знал, почему. Он так хорошо её знал. - Orofarnё*. - Что? – выдохнула почти беззвучно. - У нас в горах рябина осенью тоже словно в огне, а ягоды её горьки до первого мороза, Наурлинтэ Орофарнэ. Она опустила ресницы, пряча жаркий взгляд. Но ведь он знал её лучше, чем себя. Сердце колотилось теперь так громко, что она не могла не слышать. - Melinyel*, - произнесла Линтэ вдруг, не поднимая глаз. Два удара сердца потребовалось ему, чтобы осознать. Артамир сделал ещё шаг – ближе уж некуда. Показалось, от её лица веяло жаром, словно от настоящего огня. Или это так сильно пылали от волнения его собственные щёки. Наклонился неловко, медленно коснулся губами горячих губ. Не отстранилась. Ему случалось мечтать порой об этом мгновении, но вот он здесь – и совершенно неясно, что делать дальше. Собственные руки показались большими и неуклюжими, когда он неловко провёл ладонью по её волосам. Привычный жест – обнять за плечи, но как неловко теперь. Всё стало вдруг иным. Тепло её тела так близко, несмелый взгляд из-под опущенных ресниц, быстрое дыхание, неразборчивый шёпот – всё это обжигало, путало мысли, сводило с ума. Потянулся вновь, прижался губами к впадинке у виска, вдохнул жадно, пугаясь сам себя. Ладан и можжевельник – от тонкого аромата закружилась голова, так что и понять не успел, как это вышло, что он вдруг обхватил её запрокинутое лицо ладонями и поцеловал ещё раз в губы. И ещё… На тропе послышался голос – кто-то спускался в долину, радостно (и нарочито громко) распевая простенькую песенку о прекрасной розе и соловье. Миро и Линтэ отскочили друг от друга, словно их поймали на месте преступления. И кто! Герольд Короля Манвэ! Эонвэ остановился прямо над ними, приветствуя. Он улыбался безмятежно, словно двое юных эльдар не сгорали от смущения, словно он мог каким-то образом не видеть и не знать. Артамир, всё ещё чувствуя давешний пьянящий огонь в крови, сделал над собой усилие и не стал отводить глаза. Как мог спокойно ответил на приветствие, подошёл к валуну, поднял отцовский плащ, начал было сворачивать, но глянул на Линтэ и передумал. - Замёрзла? Сам накинул ей плащ на плечи под весёлым и безмятежным фиалковым взглядом майа. - Hantalё*, - натянуто отозвалась та, алея щеками и не поднимая глаз. Она так и не ответила на приветствие Эонвэ. А тот ждал и смотрел. И улыбался. Нет бы пойти себе дальше по своим делам! Не торопил, но, очевидно, не собирался и уходить один. Не зная, что ещё можно было сделать и как сгладить неловкость, Миро помог подруге подняться на тропу, и они зашагали следом за майа, молчаливые и смущённые, пристыженные, как будто и впрямь поймали их на чём-то дурном. Не успели, впрочем, пройти и ста шагов как догнали ещё двоих – Финдекано и Майтимо, очевидно, встретили рассвет на том самом скальном выступе, куда так и не дошли младшие, и теперь тоже возвращались в город. Прошли, стало быть, мимо них всего несколькими минутами ранее – и тоже не могли не видеть. Лаурфиндэ скрежетал зубами от бессильной злости на самого себя и на всех вокруг. Ему казалось всего четверть часа назад, что во всём мире больше нет никого, кроме него самого и его Тинвэ, а оказывается, чуть не весь мир преспокойно наблюдал за ним и за… Миро глянул быстро на подругу, но та шла рядом, низко опустив голову, и казалась совершенно погружённой в свои мысли. Впервые он понятия не имел, что именно происходило сейчас в её голове. Все, впрочем, очень старались делать вид, что ничего не видели и не видят. Обменялись приветствиями, завели разговор. Миро даже пришлось пару раз отвечать на какие-то вопросы, но он сам хорошенько не мог сказать, о чём его спросили и что он ответил. Наурлинтэ молчала. Долина за несколько часов преобразилась - у ворот города, на склонах холма, горели костры, звучала музыка. Уже поднимали лёгкие шатры, на деревянных распорках устанавливали резные деревянные щиты – вовсю шла подготовка к празднику. Лаурфиндэ впервые в жизни с раздражением подумал о том, как же это глупо - бесконечно они что-то празднуют, только повод дай: первый день осени, середину зимы, первый день весны, начало нового года, макушку лета, вспоминают давно погасшие светильники… Улицы меж тем также успели преобразиться со вчерашнего дня, украшенные гирляндами цветов, лентами, колокольчиками, крошечными фонариками. - Лаурфиндэ, думаю, твоя семья ждёт тебя, - доброжелательно обратился к нему Эонвэ, прерывая невесёлые мысли. Дом принца Куруфинвэ был у северной окраины города, а Финдис с мужем и сыном, приезжая к отцу, разумеется, жила во дворце, в самом сердце Тириона. - Я провожу Наурлинтэ, потом вернусь, - борясь с заливающим щёки жаром, как мог твёрдо сказал Артамир. - Я думаю, раз здесь Нельяфинвэ, в этом нет нужды. Иди, - всё так же мягко, но настойчиво повторил майа. Ему показалось, Финьо глядел на него с жалостью, а Майтимо вовсе делал вид, что с интересом следит за тем, как вывешивают на стенах города шитые золотом праздничные хоругви со знаком королевского дома. Линтэ вдруг встрепенулась: - Да, пойдём! Я давно не видела твою матушку, поздравлю её с праздником первой. Эонвэ не стал возражать на это, но взгляд его потемнел, хотя улыбка по-прежнему оставалась безмятежной. Майтимо только спокойно напомнил сестре, чтобы не задерживалась. Кивнул Артамиру доброжелательно, без холодности. Финьо и вовсе удивил: - Майтимо, тогда я пойду с тобой. - Разве тебя не ждёт отец? – удивился тот. - Ты меня прогоняешь, что ли? - Нет, конечно. - Тогда пошли. Вас так много, что если я тихонько займу за завтраком место Линтэ за столом, Фэанаро и не заметит! Никто не готовит такие дивные праздничные сладости как госпожа Нерданэль! Они попрощались. И Миро, вновь недоумевая, и сгорая от неловкости, и хмелея от неожиданной радости, украдкой прижал руку подруги к губам. Линтэ засмеялась и повторила ещё раз, глядя ему прямо в глаза: - Melinyel, Laurfinde. - Melinyel, Tinwe Orofarne, - отозвался шёпотом Миро, ведя свою будущую невесту за руку через украшенные цветами улицы к распахнутым воротам королевского дворца. Обоим даже в голову не пришло удивиться тому, что герольд Манвэ отчего-то явился не в королевский дворец, а направился к дому старшего принца.