Naurlindale

В комнате было белёсо, сумеречно. - Снег пошёл! - сообщила маленькая Артанис, приплясывавшая от радостного возбуждения на скамеечке у окна. Она то ныряла под опущенную занавесь, чтобы выкрикнуть в приоткрытое окно что-то задорное и, что греха таить, задиристое насупленному Морьо или своим братьям, то возвращалась в слабо освещённую неярким свечным пламенем комнату. - Отойди от окна! Вывалишься, - в который раз сердито окрикнула её Ириссэ. Ей было недосуг, она плела двоюродной сестре косы. Впрочем, проказница нимало не расстроилась и только фыркнула. - Если я упаду, меня отец поймает! Или Ангарато! Или Финдарато! Или… - Ой ли? - усомнилась Линтэ. - Сиди смирно! – Ириссэ раздражённо шлёпнула сестру ладошкой по плечу, удобнее перехватила пряди и продолжила сложное плетение. У Линтэ волосы были чёрные, как и её собственные, но не с холодной, как блики звёзд, искрой, а с огненным отливом на свету. И в отца, и в мать сразу, что ли? Но этих Фэанорингов не разберёшь, они все сплошная загадка. Взять хоть Тьелко… Девушка нахмурилась и выше вздёрнула подбородок – нет, о нём она думать не станет. Не станет и всё тут! Артанис тем временем надоело дразнить мальчишек у окна, поэтому она нашла себе другое развлечение: без зазрения совести перебежала на половину Курво и полезла на его кровать – прыгать и кувыркаться. - Ты же понимаешь, что брат тебе уши выкрутит? – беззаботно спросила Линтэ. - Не выкрутит! Я Ангарато пожалуюсь! – бессовестная подпрыгнула особо высоко, с хохотом обрушилась на высокую постель, забарахталась, запутавшись в собственной пышной кружевной юбке. Ириссэ покосилась на неё неодобрительно: этой всё прощали, уж больно хороша. Милое бело-розовое личико в обрамлении кудрей цвета светлого золота, глаза что сапфиры, бойкая, весёлая, умненькая и бесстрашная. Но с Атаринкэ не пройдёт этот номер, точно уши у проказницы пострадают. А потом братья за неё в драку полезут. А ей опять разнимать. - Ты же понимаешь, что я почти закончила, а потом могу лично заняться тобой, верно? – пригрозила она, подкалывая серебряным гребнем тяжёлые косы сестры. – Мне Ангарато не страшен. - Ты меня не поймаешь! Ты принцесса! И наглая маленькая негодница показала старшим девушкам язык. Но прыгать перестала и полезла вместо этого под кровать – проверять, нет ли чего интересного. - Это она зря, - прошептала Фэанориэль. - Почему? У Линтэ чуть дрогнули губы, и она, пряча явное удовольствие от неминуемого, смиренно опустила ресницы. Ар-Фейниэль тревожно покосилась на безобидную с виду кровать, где из-под спущенного почти до пола покрывала торчали две розовые пятки. - Что Курво там прячет? - Не что, а кого. И не он, а я. А если точнее, то не прячу, а он сам прячется. - То есть? – насторожилась Ириссэ. - Аааааааааа! Артанис выкатилась из-под кровати с широко раскрытыми глазищами и кинулась к сёстрам, спряталась за подол белого платья старшей. Из темноты за краем покрывала раздалось гневное шипение, потом ворчание, словно кто-то потревоженный снова устраивался поудобнее. - Кто это там? Он весь чёрный! А глазищи вооооот такущие! И горят зелёным! И усыыы! И пасть -вооот такая! Ай, он меня поцарапал! И Артанис потрясла перед лицом сидевшей в кресле Линтэ пухлой ручонкой, на которой явственно обозначились ярко-алые полосы. Та только фыркнула. - Это он очень деликатно тебя приголубил. Хотел бы всерьёз, метил бы в глаза. - А, это и есть твой Ulcarindo *Злодей? – Ириссэ с интересом покосилась на кровать, стоявшую в тени; под ней и впрямь сейчас поблёскивали два хищных глаза. - Ну да, а кто же ещё? Он любит у брата под кроватью отсиживаться, если кто-то чужой в доме. Сторожит! Артанис, поняв, что жалеть её сёстры не собираются, перестала поджимать для плача губы. - А кто такой Злодей? - Мы пытались дать другое имя, но он не отзывается вообще ни на какое. Братья и отец теперь кличут его Злодей, а я никак не называю. Он просто есть, и если мы взаимно хотим друг друга видеть, то он сразу тут как тут. А если он не хочет видеться, то хоть зови, хоть не зови… В дверь постучали. Ириссэ украдкой окинула взглядом сестру: Наурлинтэ уже надела бело-голубые одежды, каких никогда не носила прежде, кроме праздника Светильников, обычно свободно распущенные по плечам волосы теперь убраны в косы и сколоты гребнем. Всё это придавало ещё детскому лицу выражение непривычной кротости. Обманчивое впечатление, конечно. - Артанис, отвори. Это, должно быть, Лаурфиндэ, - велела старшая принцесса. Маленькая негодница вздёрнула нос. - А вот и не он это! Зачем кузену сюда приходить? - Уверена, ему было не трудно найти причину, - сердито отозвалась Ириссэ, помогая Линтэ подняться и расправить складки одеяния. – Думаю, пояс стоит затянуть чуть сильнее. Фэанориэль покорно повернулась спиной, позволяя сестре доводить до совершенства творение рук своих. По правде говоря, на её вкус, вышитый серебром тканый пояс и так затянут куда туже, чем нужно, но в таких вопросах спорить с Ириссэ себе дороже. Кто мог бы сейчас поверить, что эта требовательная красавица по осени не раз ездила на охоту с родными и двоюродными братьями – и не каждому юноше удавалось обойти её в меткости или в мастерстве наездника. В дверь постучали настойчивее. - Артанис! Открой! У меня руки заняты! - Не буду! Пусть Лаурфиндэ уходит! Нечего ему смотреть на henlócë *змееокая! Ириссэ гневно вскинулась в ответ на упоминание этого эпессе, придуманного не то самой маленькой проказницей, не то одним из её старших братьев. Линтэ же только расхохоталась, запрокинув голову, словно услышала что-то отчаянно весёлое. В дверь постучали в третий раз, точнее, забарабанили так, что засов подпрыгнул в металлическом кольце. - Это точно не Миро, так что открывай, Артанис, - утирая слёзы и всё ещё посмеиваясь, посоветовала Линтэ. - Я же говорю, ему тут нечего делать, - с недетской надменностью отозвалась та и отправилась открывать. Едва засов был отодвинут, не успевшая отпрыгнуть в сторону девочка тут же заголосила – сильные пальцы немедленно сомкнулись на её розовом ушке. - Ай-ай! Я скажу Ангарато! – тоненьким голосом передразнил её Курво. - И Амбарто! – не сдавалась упрямица. - Ты же сама вечно первой к нам лезешь! – назидательно заметил вошедший следом Морьо. - Неправда! Твой братец первым на меня напал! Курво ещё раз крепко дёрнул негодницу за ухо, но та и не думала хныкать, только смотрела зло, того и гляди извернётся и за палец цапнет. Он терпеть не мог двоюродных. Всех. За исключением детей Нолофинвэ. Остальные – лучше бы не рождались, как по нему. Ну какая польза от целого выводка золотоволосых? - Иди отсюда, - милостиво разрешил он, отпуская девчонку и награждая подзатыльником. – Ещё раз мою сестру назовёшь тем эпессе, наголо остригу. - А я расскажу всем, что у вас под кроватью живёт злобное чудовище! И оно напало на меня! Вот! И выбежала в вихре белых одежд и золотых растрёпанных кудрей. - Такая маленькая и уже такая противная, - покачал головой Куруфинвэ. – Даже Злодею успела досадить. - Ой, кто бы говорил! Ты в её возрасте досаждал окружающим никак не меньше! – не преминула сбить с него спесь Ириссэ, оборачиваясь, наконец, и отступая на шаг. – Лучше посмотрите на свою сестру! Не правда ли, она прекрасна? Курво увидел Линтэ и лицо его приняло осторожное, прохладно-вежливое выражение. Ему очень хотелось покоситься на брата и узнать, что тот думает, но Тар-Фейниэль смотрела соколицей, а в руках у неё была тяжёлая щётка для волос, которая если прилетит в лоб, так уж надёжно припечатает, - так что он не посмел. Вообще ничего не посмел, на всякий случай. - Очень, - отрывисто одобрил со своей стороны Карнистир. Лгать не умел, поэтому не стал уточнять, что именно «очень». Линтэ тоже окаменела лицом – не то обиделась, не то пыталась скрыть совсем другие чувства. Так или иначе, сердить Белую Деву никому не хотелось. - Это всё? Вам больше нечего сказать? – презрительно бросила та, надменно глядя на кузенов. Казалось бы, Морьо уж почти на голову выше её, да и Курво не сильно отставал – но умела она смотреть сверху вниз на кого угодно. «Твоя дочь если у подножия Таниквэтиль встанет, да вот эдак посмотрит, то и гора устыдится и прощения попросит», - шутил иногда Финвэ, а Аракано только отмалчивался и улыбался со сдержанной гордостью. - Они дар речи потеряли, - неуклюже попыталась прийти на помощь братьям Линтэ. – Велико искусство Белой девы! - Уж ты бы хоть помолчала, - устало вздохнула старшая. – Ладно, оставлю вас здесь. Прощайтесь. Только не задерживайтесь слишком. И вышла, шелестя белым шёлком одежд, прямая, тонкая, прекрасная. Курво присвистнул. - Турко вообще понимает, во что ввязался? – шёпотом вопросил он. - Да он и сам такой, они друг друга стоят, - сердито отозвалась Линтэ. Она пыталась поправить ниспадавшие до земли широкие рукава верхнего одеяния так, чтобы не споткнуться о них при ходьбе. Наконец, отчаявшись, небрежно сбросила тяжёлый шёлк с плеч и с наслаждением потянулась. Но опять поморщилась. - Давай помогу. Морьо стоило труда распутать замысловатый узелок на пояске. - Аааах, - глубоко вздохнула Линтэ. – Вот теперь я, быть может, доберусь до Таниквэтиль, а не прямиком к Мандосу. - На вот, полегчает. Необычно сострадательный Морьо протянул сестре объёмистую флягу. Та без разговоров отхлебнула, подумала, отхлебнула ещё. - Зайдёшь потом в мой дровяник, там за бочкой для тебя подарочек припасён, - благодарно сказала она Карнистиру. - На травах? – уточнил тот. - На травах, как любишь. Поделись с Курво. Но будьте благоразумны. - Это мы всегда, - подмигнул близнец бледному отражению сестры в зеркале. Он только что без церемоний толкнул её обратно в кресло и принялся с выражением крайнего неудовольствия осматривать сложное плетение причёски. - Не трогай лучше, Ириссэ тебя убьёт. - Морьо, отдай уже ей совсем свою флягу, не жадничай. А ты, Линтэ, пей. И доверься мне. И он решительно потянул гребень из уложенных кос. - Ай, - грустно отозвалась сестра. - Терпи! - А что ещё мне остаётся. - Как что? Не уезжай. Линтэ покачала головой. - Тогда пей. Она послушалась и снова пригубила горьковато-сладкую обжигающую жидкость. И ещё. Курво на минутку отнял у неё флягу, сам отпил, запрокинув голову. Передал Морьо. Тот тоже приложился к горлышку. Обтёр рукавом. Сунул сестре в руку, кивком велел продолжать. Линтэ вновь послушалась. Потом прикрыла глаза, наслаждаясь расползающимся по венам теплом, пока брат быстро распускал туго свитые в косы пряди, поругиваясь и поминая недобрым словом майар Вайрэ, изобретших, как известно, всевозможное плетение. Они сейчас творили, вне всякого сомнения, глупость. Безрассуднейшую, нелепейшую глупость. Но без этого, думалось нолдиэ, она так и не решилась бы переступить порог и выйти навстречу собравшейся на проводы родне. В этих длинных белых одеждах, вышитых быстрым сине-серебряным узором облаков. С короной уложенных на затылке тяжёлых кос. Кого обманывать? И для чего? Для чего вообще она собиралась покинуть дом и уехать в обитель святости? Наурлинтэ отхлебнула очередной щедрый глоток, чтобы утопить непрошенный вопрос в запахе горьких трав и дурманящей жгучей сладости. Наконец, долгая работа Ириссэ была окончательно сведена на нет. Линтэ открыла глаза. На неё из тёмной глубины зеркала смотрело привычное отражение в обрамлении привычно неукротимых прядей. И даже бледное сияние белых одежд не ложилось больше таким мертвенным отблеском на лицо. И в глазах опять задорно поблёскивает уснувшая было бессовестная огненная искра. Как Артанис называла? Змееокой? Ну пусть так. Девушка улыбнулась своему отражению самой нахальной улыбкой, тут же зеркально отразившейся на лице близнеца. - Правда, так лучше? – гордо вопросил Курво, словно не кузина, а он сам потратил добрых два часа на причёску сестры. Линтэ представила лицо Ириссэ, когда та увидит её через несколько минут, и поспешно приложилась к фляге, чтобы не поддаться панике. - Полегче, огонёк! – проворчал Морьо, безмолвно наблюдавший за ними от окна. – Всё же будет лучше, если ты выйдешь из дома на своих двоих, а то родные решат, что мы напоили тебя до бесчувствия, чтобы отправить к Манвэ вопреки твоей воле. Курво задумчиво сложил руки на груди, отстраняясь и оценивая свою работу. - Чего-то не хватает. - Ещё бы, - мрачно проворчал Карнистир. На скамье рядом с ним только что неведомо откуда появился Злодей и с видом царственного равнодушия умостился на вышитой подушке. Эльфа он подчёркнуто не удостаивал вниманием, однако лёг так, что его пушистый горячий бок чуть касался ноги фэаноринга, а когтистая мохнатая лапа с молчаливой требовательностью легла тому на колено. Морьо покладисто запустил пальцы в густой мех на загривке кота, чем заслужил поощрительное громогласное мурлыканье. Однако всё это случилось как бы исподволь, само собой и словно одно с другим не связано: Злодею просто захотелось возлечь именно в этой точке пространства, а эльф просто случайно оказался рядом, и ему было милостиво позволено чесать сурового зверя за ухом. Кот при том презрительно щурил хищные глазищи, неотрывно глядя на Линтэ. - Вы его без меня не забывайте, хорошо? Аттаньо, он очень любит свежие сливки – балуй его иногда. - Твой зверюга и сам о себе прекрасно позаботиться может, - отозвался было близнец, но, встретив в зеркале просительный взгляд сестры, сдался. – Так уж и быть, будут ему сливки. Но спать на твоей кровати я ему не позволю, и не проси. И на своей тоже. Девушка промолчала, пряча лукавую мысль за опущенными ресницами: Злодей придёт и не спросит разрешения, а Аттаньо, как всегда, сделает вид, что не заметил. Даром что эльдар не жалуют кошек! Опять же, вот Турко подарил Вала Оромэ пса – уж на что громогласная и шумная животина! Морьо сначала не переставая намекал, что-де Вала даровал своему ученику Хуана, чтобы тот не страдал от разлуки с возлюбленной – родители то и дело стали отсылать Тьелкормо подальше от Белой девы. Однако не слишком добрые эти шутки услышала сама Ириссэ и устроила кузену выволочку… В любом случае, на вкус Наурлинтэ, Злодей был куда более приятным товарищем, чем пёс. - Морьо, дай нож, я свой оставил где-то, - потребовал меж тем Курво, быстро растрепавший собственную косу и разложивший длинную алую ленту на столе. - Держи! Высверкнуло в воздухе серебристо, Атаринкэ ловко поймал рукоять и без раздумий полоснул лезвием, разрезая ленту на два примерно равных отрезка. Небрежно сунув нож за пояс, он потянул сестру за прядь волос. - Сядь ровно! Потом будешь со своим чудовищем в гляделки играть! Не раздумывая долго, собрал часть волос от лица и небрежно перехватил на затылке алой лентой, предоставляя остальному жить собственной жизнью. - Всё на этом. Больше не проси, повторять такое я не стану. Ух! Тяжело же вам, прекрасным девам! Линтэ благодарно похлопала его по руке и молча вручила флягу, на дне которой плескалось совсем немного. Помолчали. - Ну что, пора. Не передумала? Нет? Ну так хватит вздыхать и прихорашиваться. Пошли! И Карнистир решительно поднялся на ноги. Злодей покосился на него неодобрительно и прикрыл глаза, словно готовясь основательно вздремнуть, как только шумные соседи оставят его в покое. Наурлинтэ встала, чуточку пошатнулась, села (или упала) обратно. - Идти-то сможешь? – весело уточнил Курво. - Ещё как! – буркнула в ответ сестра, борясь с завязками на новых сапожках. - Босая пойдёшь? А снег? - Я холода не боюсь. - А мама? - А вы ей не говорите. - А Ириссэ? - Она будет в таком ужасе от моего вида, что не обратит внимания на мелочи. - Ну как знаешь. Спустя минуту троица, наконец, покинула комнату, оставив на столике перед зеркалом догорающую свечу, чей слабый огонёк вот-вот должен был утонуть в растопленном воске. В кресле всеми забытое лежало верхнее одеяние из толстого белого шёлка. Злодей поднял голову, прислушался. Потянулся, спрыгнул на пол, подошёл неспешно, обнюхал край рукава. И пришёл к единственно верному выводу: его вельможной особе куда более прилично возлежать на ослепительно-белом вышитом шёлке, чем на старой подушке. Что и было проделано немедленно. *** Первым вышел Карнистир. Придержал дверь для близнецов. И все трое, как на смотринах, выстроились на крыльце. Линтэ, блаженно улыбающаяся и раскрасневшаяся, в тонком белом платье, с распущенными и порядком растрёпанными волосами, небрежно собранными красной лентой. В опущенной руке она держала за завязки новые сапожки. С обеих сторон её поддерживали серьёзные до мрачной торжественности братья. Тишина их сначала встретила совершенная. Сначала рассмеялся Фэанаро – и впервые за многие дни с его лица пропало выражение ядовитой мрачности. Следом за ним, качая головой, но всё же без строгости во взгляде вперёд выступил Аракано – он снял с себя плащ и накинул племяннице на плечи. - Вам через горы ехать. Замёрзнешь. - Не замёрзну! Ой, мне тааак тепло! Таак хорошо! И вечер такой славный! Правда, Морьо? - Идёт снег. И подмораживает. Ничего славного, - буркнул тот. - Я люблю снег!.. Мама! Нерданэль единственная словно и не заметила вовсе неподобающего вида дочери. Она сейчас ходила тихая, сияющая светлой радостью, так что мало что могло её расстроить или всерьёз рассердить. Расцеловав свою младшую и крепко обняв на прощание, она только шепнула ещё раз, что её будут ждать домой к исходу весны… Линтэ обещала. - А теперь иди, winimo, смотри кто тебя ждёт. - Миро! Линтэ, немного нетвёрдо ступая, направилась к другу. Артамир фыркнул в рукав, пряча смех. С одной стороны, Ириссэ намекнула ему прежде, что Линтэ сегодня разодета как невеста – и ему очень хотелось увидеть. С другой стороны, он не мог не признать, что такая она была чудо как хороша и ничего больше ни добавить, ни убавить. Жаль, провожать её Фэанаро не позволил… поедут старшие братья и Финдекано, как всегда неразлучный с Майтимо и Макалаурэ. Куруфинвэ и сам бы отправился с дочерью, но не желал ни на час оставить беременную супругу. Как бы то ни было, не стесняясь больше ничьих взглядов, Артамир шагнул вперёд и обнял свою будущую невесту. Он не слишком грустил из-за этого прощания – ваньяр жили у самого подножия священной горы, так что едва они с родителями вернутся домой, он может видеть свою Линтэ хоть каждый день. Во всяком случае, он не видел тому препятствий. Постепенно в себя пришли и остальные родственники, и проводы пошли своим чередом. Арафинвэ с семьёй тоже должен был этим вечером покинуть Тирион – он куда чаще живал с супругой в доме Ольвэ, чем в доме отца. Им предстояло ехать к восточным воротам, а Линтэ с братьями – к западным… Ириссэ очень душевно и долго прощалась с Финдарато, чуть прохладнее обошлась с его младшими братьями и порядком надоевшей ей за вечер Артанис. Наурлинтэ же словно и не видела, скользя мимо невидящим взглядом, а заодно подвергла испытанию ледяным равнодушием всех сыновей Фэанаро, не исключая Тьелкормо. Так что, прощаясь с сестрой, расстроенный Турко не преминул ощутимо щёлкнуть её по носу – зачем, мол, опять рассердили его принцессу?