Возвращение

      Утром Федька примчался на постоялый двор со срочными новостями для Николая Васильевича и Евы Сергеевны, но после событий ночи Настя решительно запретила тревожить свою барыню, потому выслушивать новости Гоголю пришлось в одиночку. Федя был крайне взволнован, потому говорил быстро, перебиваясь с темы на тему. Он торопливо поведал о трясущемся Стёпе и его невнятной истории про какие-то жуткие рожи в лесу и господина Рихтера среди них. ― …Порфирий Матвеевич, как узнал, так сразу приказал этого Рихтера задержать… Думает, наверное, что это он Ефима сгубил… А… А ещё, знаете, уже четыре овечки пропали! Помните, как там в лесу? Охотники собираются зверя выслеживать… ― парень последовал за своим слушателем в сторону полицейского участка. ― Вы куда, Николай Васильевич? ― Мне нужно увидеть господина Рихтера… ― коротко ответил Гоголь. ― Есть ещё что-то важное? ― Вроде… Всё. Николай Васильевич, а Ева Сергеевна как? Остановившись, Николай Васильевич посмотрел на собеседника. ― С ней всё в порядке. Но я настоятельно прошу больше не втягивать её в ваши… Развлечения… Федя сконфуженно кивнул и, проводив писателя до околодка, предпочел остаться снаружи.       Устроившись на лавке, как в кресле, опираясь спиной на стену, Ульрих, кажется, чувствовал себя за решеткой вполне комфортно. Он курил трубку и ощущал себя хозяином положения – такое поведение немало раздражало Порфирия Матвеевича. ― Вот я, уж поверьте, смогу доказать, что это Вы виновны в смерти казака… А будете отпираться, так Вы-же ответите и за смерть второго! Кто может подтвердить, что вас здесь не было полгода назад!? ― глава полиции ходил туда-обратно по участку, поглядывая на заключенного. ― Никто не может, ― спокойно отозвался Рихтер тоном взрослого, который изрядно устал от глупостей ребёнка и теперь просто соглашается с ним, чтобы не трепать себе нервы. ― П…Порфирий Матвеевич… ― робко проговорил Тесак, покосившись на Ульриха. ― М…может лучше того… Отца Варфоломея с…сюда… А то этот бес в л…любой момент с…сбежит вдруг… Порфирий Матвеевич остановился и взглянул на часы, затем на Стёпу и кивнул. ― Дело говоришь. Ты тогда здесь пока посиди, а я мигом… Тесак хотел было возразить, потому что оставаться наедине с Рихтером ему было действительно жутко, но, очевидно предвидя это, Порфирий Матвеевич с невероятной скоростью покинул участок, мельком погрозив кулаком заключенному. ― Желчный какой, ― будничным тоном заметил Рихтер. ― Перед задержанием позавтракать не успел, должно быть… ― он выдохнул дым и посмотрел на Тесака. ― Скорее всего, сейчас будет наверстывать упущенное, так что «мигом» не получится… Стёпа не ответил, он испуганно таращился на Ульриха, едва сдерживаясь от того, чтобы просто не выбежать на улицу. ― Ну что ты так смотришь? ― беззлобно усмехнувшись, Рихтер легким жестом пригладил волосы и устроился поудобнее. ― Не волнуйся, Стёпа, если бы мне это было нужно, ты был бы уже мертв. Ты ведь должен быть благодарен мне… ― зелёные глаза хитро блестели. ― Хочешь узнать почему? Ульрих не договорил. Вздрогнув от неожиданности, Тесак взглядом схватился за открывшуюся дверь. ― Н…Николай Васильевич… ― он поднялся и кивнул в знак приветствия. Гоголь вошел и несколько растерянно перевел взгляд со Стёпы на Ульриха. ― Какая встреча! ― Рихтер встал и с бодрой улыбкой подошел к решетке. ― Доброе утро, Николай Васильевич… Прошу прощения, что так - через преграду, ― он пожал писателю руку. ― Как продвигается Ваше расследование? Я, похоже, теперь втянут в него… ― Николай В…Васильевич, б…будьте осторожны… ― торопливо предупредил Стёпа. ― Ничего страшного, ― ответил Гоголь, оглянувшись. ― Что произошло? Почему Вы здесь? ― спросил он, обращаясь уже к Ульриху. ― Это интересная история, но будет лучше, если её расскажу не я… ― Рихтер многозначительно посмотрел на Тесака. Отчего-то Стёпе было неловко рассказывать о случившемся в присутствии задержанного, а от пристального взгляда Ульриха он растерялся окончательно. ― Г…Господин Рихтер п…просто подозреваемый… Порфирий Матвеевич скоро вернется… Лучше у него спросите… Внезапно в участок вбежал Федька. ― Там! ― он неопределенно махнул рукой, испуганно тараща глаза. ― Охотники вернулись! Никифора… ― Федька беззвучно выдохнул. ― Кровь не унимается! ― Доктора уже позвали? ― тут же спросил Гоголь. Но Федя уже скрылся за дверью. Николай Васильевич спешно вышел за ним. Стёпа хотел броситься следом, но остановился на пороге, оглянулся на Рихтера и, помедлив, нехотя вернулся. ― Это было бы глупо, ― одобрительно кивнул Ульрих. ― Уйти без меня, ― тут же уточнил он. Тесак недоуменно посмотрел на заключенного. ― Вас я н…не выпущу… ― несмело уточнил он на всякий случай. ― И очень даже зря, потому что доктор пьян и спит, и едва ли выйдет быстро разбудить и взбодрить его. А я могу помочь… ― Ульрих, похоже, совсем не волновался, размеренно продолжал курить, прислонившись плечом к железным прутьям. И голос его звучал так уверенно, что Стёпа на миг ощутил, что готов повиноваться, и даже привычным движением выбрал из связки нужный ключ, но вовремя опомнился. ― К…когда Порфирий Матвеевич в…вернется, тогда… ― Стёпа, ― бесцеремонно перебил Рихтер. ― Если ты не хочешь смерти невинного человека, выпусти меня. Можешь сопровождать меня, как помощник начальника полиции… Стёпа поджал губы, нервно перебирая ключи и прокручивая в голове все возможные варианты дальнейших событий. ― Хорошо… ― наконец согласился он. ― Но, в случае чего, я буду стрелять… ― Ну разумеется, ― Ульрих выдохнул дым и, после того как ключ щелкнул в замке, открыл решетчатую дверь и позволил надеть на себя наручники. Усмехнувшись, взглянул на пистолет, который на него направлял Стёпа, и оценил насколько сильно при этом дрожит его рука. Рихтер на удивление уверенно и точно шел к дому раненного Никифора, будто уже давно знал где он находится. Под окнами толпились зеваки и сплетники, кто-то постоянно вбегал из дома или забегал в него. Шаг у Ульриха был широкий, и Тесак едва поспевал за ним, поэтому, когда Стёпа только пересекал порог дома, Ульрих уже присел возле раненного. На высокого незнакомца со странным, нетипичным для здешних мест именем все смотрели с опаской и интересом. Никифор был уже без сознания, Ульрих накрыл ладонями глубокую рану на его ноге и что-то зашептал, все присутствующие затихли. Когда Рихтер убрал руки – кровь остановилась, за этим последовал общий вздох облегчения. ― Теперь наложите повязку и ждите доктора… ― сообщил Ульрих, выпрямившись. ― Спасибо, ― он улыбнулся женщине, подавшей ему полотенце, и вытер руки. Стёпа ошарашенно хлопал глазами – последний поступок Рихтера окончательно выбил его из колеи. Чего ещё можно ожидать от странного человека… Или кто он там? Тут в хату вошел изрядно проспиртованный Леопольд Леопольдович, которого придерживал Гоголь. ― Что произошло? ― Николай Васильевич перевел взгляд с Тесака на Ульриха. ― Д…Да господин Рихтер в…вот… ― Стёпа кивнул на Никифора. ― Удивительно… Как вам удалось остановить кровь? ― Бомгарт коротко оглянулся на присутствующих. Как только Рихтер вышел на улицу, его обступили любопытные, подсматривавшие в окна зеваки. ― Что тут за беспредел!? Толпа расступилась, пропуская Порфирия Матвеевича. ― Почему заключенный здесь!? ― Порфирий Матвеевич, Вы послушайте… ― торопливо начал объяснять Стёпа. ― Что слушать!? Я сказал следить за ним! А не разгуливать с ним тут! ― бушевал Порфирий Матвеевич. ― Тихо-тихо, зачем же так кричать, ― мягко, но настойчиво перебил Ульрих. ― Я здесь, на мне наручники и, прошу заметить, несправедливое обвинение – тоже… ― Несправедливое, как же… ― язвительно огрызнулся начальник полиции. ― Можете считать, что Ваша вина доказана! А теперь – в участок! Немедленно! ― А разрешите полюбопытствовать, наконец, чем или кем моя вина доказана? ― Рихтер даже улыбался, будто вел непринужденную беседу с давним приятелем. Он подсознательно чувствовал, что сейчас большая часть присутствующих на его стороне – всё-таки, он у них на глазах практически спас жизнь человеку. И Порфирий Матвеевич, похоже, тоже чувствовал настроение большинства. ― Мне что, здесь с Вами это обсуждать!? ― А почему бы нет? Торопиться уже некуда… Немного замешкавшись, глава полиции раздраженно глянул на Стёпу. ― А ты чего стоишь, рот разинул!? Сам утром говорил, что это всё он, нечисть такая, беспорядки устраивает! ― Говорил… ― Тесак неуверенно покосился на Рихтера. ― Только вот… ― голос его стал едва слышен. ― Я уже и не уверен… Может почудилось… ― в голове у Стёпы окончательно всё перемешалось, и отчего-то ему вдруг очень легко поверилось в полную невиновность Ульриха и непричастность его ко всем последним необъяснимым событиям. Был бы он злодеем – разве оставил бы Тесака в живых? Разве стал бы помогать сейчас? ― Что значит «не уверен» … ― Порфирий Матвеевич скрежетнул зубами от гнева. Народ вокруг совсем не спешил расходиться – все глазели, перешёптывались, качали головами. Тут открылась дверь в хату, и на улицу вышел Николай Васильевич, он был бледен. ― Как наш раненый? ― живо поинтересовался Рихтер. Гоголь кивнул и выдохнул: ― Жив… Доктор сказал, что поправится… Как Вы остановили кровь? ― он потёр лицо рукой, приводя себя в чувства после увиденного в хате. ― Я бы с удовольствием рассказал, но, как видите, я вынужден подчиниться приказу блюстителя порядка… ― по губам Рихтера скользнула хитрая ухмылка, когда среди людей поднялся рокот. Затем на улицу выскочила благодарная за спасение сына мать Никифора, и стало окончательно ясно, что просто взять и повесить вину на Ульриха теперь никак не получится…