А время снова нещадно шло вперёд. И с каждым днём становилось всё труднее жить и переживать. Джекилл не появлялся, девушки места себе не находили. Полторы недели отбелили их души, и, если бы Господь глянул сейчас вниз на своих рабынь, он без сомнения записал бы их в рай, на места архангелов. Хотя нет. Всевышний не стал бы давать столь исстрадавшимся людям место на службе. Он завел бы их в самый дальний угол Эдема, где весь оставшийся им срок, они бы отдыхали от пережитых на земле страстей. Но, Господь не забирает живых, и девушки жили дальше, как могли. Всяческими способами они старались поддержать друг друга в этой ситуации, но с каждым днём это становилось всё труднее. Каждая из них теряла частичку себя, а это не проходит бесследно. Каждый день они все равно оставались одни, наедине с собой, и тогда они давали волю эмоциям. Эмма рыдала, Кристин держалась. Она не хотела лить слезы зря. Она чувствовала, что Эдвард (Генри, получается, тоже) жив, её томила неизвестность. Часто она ходила из угла в угол, убеждая себя, что накрутили себя сама, и что всё на самом деле в порядке, но, пережив ещё одну ночь, Кристин понимала, это не так. В ее душе нарастал чёрный комок дурного предчувствия. Девушка пугалась его, старалась не замечать, но как не заметить что-то, что сидит в тебе?
Очередной вечер. Клиенты только только начали приходить. По бару склонялось множество свободных "бабочек". А Кристин сидела у себя. Ей вовсе не хотелось идти работать. Сегодня они с Эммой впервые сорвались друг при друге. Сидели вдвоём, а слёзы капали на богатую обивку дивана Эммы. Зато, после этого, стало чуть легче. Каждая знала, что другой не всё равно, но обе боялись, что другая не плачет, а стойко переносит испытания. Оказалось, нет. Обе одинаковые, одинаково любят одна жениха, другая просто Его.
Теперь же девушки сидели по домам, с одной той разницей, что Кристин надо было работать, а Эмма проводила очередную бессонную ночь, и переваривали произошедшее за день. Жаль, будущее нельзя видеть. На улице послышался шум и топот ног. Девушка не обратила внимание. Какая разница, кто бежит? Наверняка, очередной быстроногий пьяница что-то натворил, и теперь возмущённый Спайдер с оравой охранников стремятся поймать беглеца. Неинтересно и слишком избито. Кристин глянула на часы. Ещё немного и придется идти. Она обречённо вздохнула, а потом едва не рухнула с кровати. В ее комнате, словно ниоткуда материализовался Эдвард Хайд. Он тяжело дышал, волосы его были растрепаны, глаза ярче обычного, а руки… Руки, державшие ручку двери и, видимо, только что бесшумно открывшие и закрывшие эту самую дверь, были испачканы в крови. Глаза девушки расширились. Хайд остановил бурный поток слов.
— Постой, — его голос прерывался из-за сбитого дыхания, — я объясню все чуть позже, а сейчас… Пожалуйста, помоги мне. За мной погоня.
Глаза Кристин стали ещё шире. В голове лихорадочно замелькали цифры. Звуки погони на улице она слышала минуты две назад. Эдвард оказался здесь минуту назад. То есть, когда он был наверху, преследователи были внизу, значит они не знают на каком он этаже. Если так, они станут обыскивать каждый и вряд ли додумаются послать кого-то выше первого для начала. У них есть около 10 минут, но если пошлют… у них всего 3. Кристин схватила в руки полотенце.
— Как можно тише бежим в конец этажа, там есть санузел и душевые. Ты моешь руки, сколько хватит времени, а я провожу конспирационные работы.
Хайд кивнул и так же бесшумно выскочил из комнаты. Кристин последовала за ним.
На лестнице слышался шум, погоня обследовала первый этаж. Через пару мгновений на втором этаже снова стало пусто, и лишь взметнувшаяся в воздухе пыль могла свидетельствовать о том, что только что здесь пронесся мужчина в плаще и девушка в корсете. Они забежали в большую комнату с кабинками по обеим сторонам и раковинам около двери. Хайд моментально встал у раковины и принялся отмывать кровь с рук. Кристин сорвала с него плащ и швырнула его в кабинку. Хайд с непониманием глянул на неё, но Кристин была занята. Схватив первое попавшееся полотенце, она взяла руки Хайда, кстати говоря, не до конца отмывшиеся от крови, и насухо вытерла их.
— Снимай рубашку, — негромко приказала она, и Хайд повиновался, понимая, что лучше не спорить, ведь на кону его свобода. Чёрная рубашка полетела на пол в скомканным виде. За дверью послышался шум. Хлопали двери (иногда раздавались протестующие женские возгласы), шумели разговоры. Кристин бросила Хайду полотенце.
— Оботрись. Мне нужна растертая кожа.
Мужчина подчинился, хоть и не понял зачем. Кристин сорвала с себя корсет и небрежно кинула его на пол. Запустила пальцы в волосы, она взбила их, отчего стало похоже, что девушка только сошла с рабочего ложа. Затем она провела рукой по губам, смазав лёгкие штрихи помады (да, она не пользовалась косметикой, но отсутствие каких-либо вестей о Хайде стёрло с ее лица краски). Хайд за это время растер тело до красноты. Кристин взяла у него полотенце и растерлась сама. Двери хлопали все ближе. Полотенце полетело туда же, куда улетел плащ. Кристин мысленно молилась, чтобы проверяющие не стали заходить в кабинки. Шаги приближались. Следующей и последней дверью на этом этаже был санузел. Кристин взглянула на Хайда, молясь, чтобы он подыграл, и впилась в его губы. Вначале Эдвард не понял, что от него нужно, но через пару мгновений, когда дверь с неуважительной скоростью распахнулась, он уже сжимал её раскрасневшееся тело в руках. Вошедшие увидели всепоглощающую страсть. Настолько дикую, что пара даже не заметила произошедшего. Вокруг них была раскидана одежда, колготки на девушке были приспущены, рука мужчины сжимала ее ягодицы. Спутанные волосы у обоих давали понять, что не первую минуту молодые подвержены огню похоти. Не первую, но из крана лилась вода. Это заставило одного из преследователей нахмурится. Он подался вперёд, сердце Кристин остановилось. Но звуков шагов не было. Решительного проверяющего остановил другой, указав на пару и раскиданную одежду, уверяя, что не могли они так раскраснеться и так взбудоражиться за пару минут. Кристин едва сдержала истеричный смешок, благо, Хайд заглушил его начало шумным выдохом. Спиной девушка чувствовала ядовитый горячий взгляд, скользящий по ней и по комнате. И вот, наконец, мужчины закрыли дверь. Чтобы подстраховаться, Кристин ещё немного времени целовалась, потом же решила прекратить. Но нет, Хайд решил иначе. Он снова взял бразды лидерства в свои руки. Прижав к себе хрупкое тело, он впился в её губы, но не так, как было минуту назад, а благодарно, нежно, с привкусом горечи. Кристин растерялась, не зная, что последует за этой нежностью. Пара золотых мгновений, и Хайд отпустил её. Кристин оделась, Хайд забрал свои вещи.
— Я жду объяснений.
Мужчина чуть поморщился:
— Быть может, переместимся в твою комнату? Я не горю желанием слушать журчание воды, пока буду тебе душу открывать.
Кристин стало совестно. Она, наконец, выключила воду из крана. Открывать душу? Ты же обижен, наверняка, даже без сомнений. Почему ты побежал сюда? Ладно, все станет известно. Пара минут. До комнаты подождем.
Дверь в комнату тихо затворилась. Кристин взяла со стола гребень и расчесала спутанные волосы. Хайд замер у порога.
— Я жду, Эдвард.
Хайд нахмурился:
— Не говори со мной в таком тоне.
Девушка глянула на него через зеркало.
— А как мне надо с тобой говорить? Ты порвал все отношения между нами, не появлялся долгое время, утянув с собой Генри. Я сходила с ума и, знаешь, видимо сошла. Потому что помогла тебе. Так что я имею право говорить с тобой в таком тоне, — выговорила она, продолжая распутывать кудри. Хайд усмехнулся. Слишком нелепо выглядела девушка, ругающаяся и невинно занимающаяся волосами. Мужчина сложил руки на груди.
— Полагаю, ты права. Ну что ж. Я убил Люси Харрис, — гребень замер. Кристин медленно обернулась.
— Ещё раз, — Хайд закатил глаза, — Я. Убил. Люси. Харрис.
Ноги девушки подкосились, она с размаху села на стул, благо, тот стоял совсем близко от туалетного столика. Её взгляд упёрся в пол. Хайд сглотнул и продолжил:
— Мы с ней повздорили, она многое сказала, не обдумав. Я плохо помню, что было дальше. Помню нож в руке, помню, как руки залила кровь, а дальше мрак. Видимо, появился Джекилл. Они с Люси были знакомы, она даже любила его, он это знал. Смерть… подружки? — он хмыкнул, — Произвела на него впечатление, и он вызвал охрану. Вызвал, чуть подождал, и ушел вглубь, оставив меня со всеми проблемами. Я открываю глаза, а на меня бежит толпа людей. Конечно, я от них ломанул, я рядом с трупом стоял. Дело было не в пабе, не в ваших комнатах. Я не знал, куда мне бежать и где укрыться. Единственное, о чем я думал… — он поколебался, — Была ты. Я много натворил, ни капли не жалею ни о чем, за малым исключением. Лишись я свободы, лишись я жизни, я бы все равно вернулся обратно, чисто ради того, чтобы посмотреть на тебя, а ты смотрела на меня без ненависти. Даже если бы меня забрали, я был бы рад, что ты откликнулась на помощь. Сейчас я ощущаю некую эйфорию, но, ты знаешь, она сдобрена хорошей порцией дерьмеца. Я думал, что будет, если ты откажешь? Благо, этого не произошло. Но ты ведь не забыла нашего разговора, верно? Не забыла моих слов о тебе. Поэтому ты так быстро отстранилась, — он присел перед ней на колени, — Ты знаешь, Кристин, я непокорен. Я восстал, я дьявол, я порчу жизнь людям. Но только для тебя я опущусь на колени и буду просить. Просить милости. Твоей. Последняя нежность черного сердца принадлежит тебе. Откажись, она тоже зачерствеет, и гада из меня не выведет уже никто. Но ты ведь не откажешь, правда? Ты, чистое святое создание, не откажешь похотливой сволочи. А даже и откажи. Только скажи, в силе ли ещё твои слова ласки? — он заглянул ей в глаза, — Ты любишь меня, Кристин?
Девушка тупо смотрела сквозь него. Душа мужчины обливалась ядом. Его глаза пылали алым и сложно было понять, что тому виной. Столько надежды было в его взгляде. И столько страха. Одно её слово ввергнет его в агонию и муку. Одно вознесет грешника на небеса, создаст Эдем на земле. Вот только страшно и неизвестно, что она предпочтёт сказать. Хайду не хотелось ввергать в ад самого себя, но так уж распределила судьба, что его жизнь, его сердце и душа, принадлежат этому падшему божеству невинности. Она молчала. Внутри выли звери, изредка стонал Джекилл.
Почему, почему ты тянешь? Ведь ни с кем раньше я не был так нежен, это не мой стиль. Ты первая, ты последняя. Почему ты тянешь?! Кристин медленно втянула воздух.
— Ты убил моего единственного друга, — хриплый голос, полный боли.
Что же я сделал с тобой?
— Она вовсе не единственный твой друг. Ты забываешь о Генри, об Эмме.
Кристин покачала головой:
— Люси была мой первый друг. Я доверилась ей ещё ребенком.
Хайд хотел сказать ей правду, но она бы ранила ещё сильнее.
— Как она умерла?
Хайд поколебался, но решил, что лучше не врать Ей. Лучше от этого не станет, но она хотя бы будет доверять ему… нет… не так… будет знать, что он не лгал. Но и это неверно, он лгал. Господи, что же он такое?! Хайд бросился в омут.
— Сначала нож в спину, — он прикрыл глаза.
Почему так сложно говорить ей правду теперь? Что пошло не так? — Потом я перерезал ей горло.
Кристин откинулась на спинку стула.
— В спину… девушке… ты чудовище, но ты соблюдал честь. Ты никогда не бил в спину.
Хайд прищурился, нежность нежностью, но про рамки не забывай
— Да, я чудовище. Но это известно. А знала ли ты, какую змею грела на груди? —
Сама напросилась. Хочешь знать все? Так знай же! — А ты знала, что именно Люси рассказала Эмме о том, что Джекилл ходит сюда? Знала? А о том, что твоя «единственная подруга» наплела Эмме знаешь? О, так давай я поведаю тебе! — Хайда начало колотить от ярости, — Люси рассказала Эмме все наши с ней утехи, только вот умолчала о том, с кем они были. И бедняжка Эмма посчитала, что это её жених так развлекается с тобой. Знала об этом? А ты знала, что Люси завидовала тебе чёрной завистью, ведь к тебе идут её клиенты, к тебе идут все. И даже любимый Люси Джекилл стал ходить к тебе за разговорами, не к ней. Твоя милая Люси водилась с тобой лишь потому, что с тобой было престижно водиться! — Хайд махнул рукой, — А ты думала, что ты нужна ей! Никому, кроме меня, ты, маленькая сучка, не нужна! Только мне! И ты гонишь меня! Считаешь чудовищем! —
не сорваться, только не сорваться. Как же я устал, — А я, как идиот, держусь около тебя даже тогда, когда сам хочу беречь тебя и бежать прочь для этого. Ты думаешь, я хотел поиздеваться тогда, на причале? А у меня рвалось всё нутро на мелкие клочки. Ты смогла растрепать сталь, добралась до чего-то, что я сам никогда в себе не видел, а теперь гонишь! — сколько горечи было в его голосе. Он унижал себя перед ней, стоял на коленях, а она не сказала ни слова о том, что было ему так важно.
Ну же, пойми, я помог тебе, убив её! Пойми, что тебе не нужна она! У тебя есть я! У тебя есть Эмма и Генри. Не слышишь. У тебя стеклянные глаза. Я держу твои безжизненные руки, они холодны. Ты сжала свои вишнёвые губы и молчишь.
Внутри у Хайда догорала надежда. Он ждал понимания с её стороны, но… видимо, он причинил слишком много боли и опоздал залечивать раны. А теперь добил новостью о гибели Харрис. Неужели он ошибся, когда посчитал, что они отдалились друг от друга? Видно, так и есть. Мужчина последний раз заглянул в её глаза и, не найдя в них прощения, отчаялся искать его далёе. Хайд убрал руки с
Её колен и начал подниматься со своего унизительного положения. Никогда, никогда он больше не встанет ни перед кем на колени. Тонкая рука легла ему на плечо. Затем вторая. Хайд почувствовал, как его возвращают обратно. Достигнут предел. Мужчина обессилел. Он вернулся в то же положение и прижал лицо к её коленям. Тонкие руки легли на его голову, чуть поглаживая по затылку. Хайд обвил руками её бедра, она не противилась. В темноте сомкнутых век, мужчина понял, что прошедшее время оставило отпечаток и нужно как можно скорее покинуть Кристин. Но после его тирады, после признания, после такой титанической затраты сил ему просто нужно остаться. Перестать думать о будущем и остаться с ней. Ведь можно?
— Ты ведь не всё сказал, правда? — она поглаживала его, успокаивая. Она дала понять всё, что должна была. Теперь он должен был сказать остальное. Хайд открыл воспалённые глаза.
— Не всё, — звучит обречённо. Кристин провела тыльной стороной пальцев по его щеке
— Быть может стоит открыть всё до конца, раз уж ты начал?
Хайд подчинился. Правда, с небольшой отсрочкой. Совсем недавно он решил, что не будет стоять на коленях, а слово Эдварда Хайда крепкое. Он поднял голову с её колен и придвинул к себе её бедра. Кристин не сопротивлялась, лишь обвила руками его шею. Отодвинув усталость на второй план, мужчина поднялся на ноги и совершил рокировку мест, за малой разницей, что он стоял на коленях, а девушка сидела на них. Причем именно на его коленях. Оказавшись на более привычном месте, Кристин дала Хайду небольшую передышку. Заправив волну волос за ухо (
мешают, чёрт дери, обрезать бы к чертям), девушка свела края рубашки у Хайда и застегнула, как обычно носил Эдвард. Забота почему-то только расстроила мужчину, он взял её руки в свои. Кристин подняла на него взгляд и, наконец, заметила состояние измученного Хайда. В её глазах блеснула тревога. Она коснулась рукой его глаз, мужчина прикрыл их.
— Что-то не так, верно? С тобой не так. Ты болен?
Хайд горько усмехнулся:
— Болезни во мне ровно столько, сколько было всегда. Я все скажу, не торопи меня, — он откинулся на спинку и придвинул к себе девушку. Кристин закинула руку ему за голову, чтобы держаться, а мужчина использовал её в качестве подголовника. Его спутанные волосы рассыпались по её плечам и рукам. Кристин посетила мысль расчесать их.
— Ты права, — начал Хайд, — Я не всё сказал. Но и лгать не лгал, — он встретился взглядом с девушкой. Та отвела прядь с его лба, — Я вспылил на Люси, но не из-за того, что она раскрыла тайну Джекилла, — Хайд слегка фыркнул, — Конечно, нет. Люси Харрис покусилась на святое для меня. Считая, что вернулся я к ней из-за того, что ты мне чем-то не угодила, она принялась оскорблять тебя, — его глаза нехорошо сверкнули, Кристин поспешила успокоить вспомнившего остывший гнев мужчину, — И вот тогда я сорвался. Я думаю, причина не в том, что я был на грани, нет. Просто после нашей с тобой размолвки, после моих раздумий, я не хотел слышать о тебе дурного. Прости, но я не смогу сказать чего-то вроде «я не хотел» или «не знаю, что на меня нашло». Я хотел, и я знаю. Я лишь не хотел причинить тебе боль. Вот за это я прошу простить.
Кристин протянула руку к столу и взяла гребень. Её действия говорили мужчине, что он прощен, и что девушка ждёт объяснений на предмет его самого. Кристин чуть притянула к себе его голову, буквально уткнув его к себе в плечо, и стала аккуратно распутывать гребнем его волосы. Хайд прикрыл глаза.
— Уже не важно, что случилось между тобой и Люси, — она заговорила негромко, стараясь не сильно беспокоить его слух, — Но всё же скажи мне, что с тобой, — она продолжила распутывать пряди. Мужчина вздохнул:
— Мне кажется, Джекилл что-то задумал против меня.
Кристин чуть задержала гребень, затем продолжила.
— Всё это время он отдавал контроль в мои руки, а ведь раньше рвался заполучить его сам. Он хочет вымотать меня, ему это удается. Он выходит только тогда, когда моих сил не остаётся вовсе, и чем-то занимается. Я не знаю чем, я просто погружаюсь во мрак. Потом я просыпаюсь, вроде бы бодр, но сил накапливается всё меньше и меньше. Мне нужно бы хоть раз нормально поспать, но во сне тело бодрствует, и это не даёт мне полностью восстановиться. Джекилл издевается надо мной. Я пытался уснуть, так он посылал мне кошмары, каких я при жизни не видал. В основном, он использует против меня тебя. Вот и сегодня, на адреналине у меня было всё: силы, бодрость, внимание к мелочам. Ты спасла меня, и вскоре, даже слишком вскоре, адреналин из крови испарился. А я добил себя откровениями. Мне бы уйти от тебя сейчас, но, чёрт дери, неужели я не заслужил хотя бы одной спокойной ночи?
Кристин распутала волосы до конца и положила гребень.
— Заслужил. Я никуда не пущу тебя. Ты останешься здесь, ляжешь и проспишь до утра. Я пойду работать, а ты спокойно отоспись.
На что Хайд сжал её сильнее:
— Ты не пустишь, а я пущу? Ну нет. Ты останешься здесь, со мной.
Она провела рукой по его голове:
— Как же я? Ладно. Будь по-твоему. Я остаюсь.
Хайд чуть приподнял бровь. Он не ожидал, что её так легко будет уговорить. Видимо, кто-то сверху смилостивился над ним. И с каких пор он верит в кого-то сверху? Но думать — это так утомительно. Положив голову где-то в районе её плеча, Хайд расслабился. Мышцы гудели от напряжения, голова была словно свинцовая. Мужчина провалился в полудрёму. Где-то далеко Кристин неспешно массировала его плечи, оказывается, они все ещё были напряжены. Или это уже не его напряжение, а Джекилла? Неужели хоть раз нельзя дать нормально отдохнуть? Кто тут вообще чудовище? Мышцы резко сократились, напугав Кристин, а затем расслабились до конца. Хайд не смог сдержать блаженного выдоха. Действительно, вот он рай на земле. Запах ее кожи успокаивал. Терпкий, как старое вино с лёгким оттенком полевых цветов. Сложное сочетание, но в ней оно казалось таким элементарно простым. Хайд вдохнул полной грудью, но выдохнуть не успел. Уснул. Усталость взяла верх даже над таким гигантом, как Эдвард Хайд.
Кристин удержала Хайда, чтобы он не упал. Сон захватил его моментально, не получив должного сопротивления. Девушке нравилось смотреть на спящего Эдварда. Во сне разглаживались мимические морщинки у бровей, Хайд казался моложе. Во сне он напоминал Генри, но лишь отдаленно. У Хайда был высокий лоб, но пока мужчина злился, он казался более суровым. Сейчас Хайд походил на ребенка. И не только тем, что выглядел моложе и спал, как младенец. В добавок ко всему выражение его лица стало абсолютно невинным, а если пошевелиться, он чуть хмурился и сильнее прижимал к себе свою ценную ношу. Но девушке не хотелось беспокоить его. Она сидела максимально неподвижно, лишь когда падала его рука, или скатывалась с плеча его голова, она возвращала их на место, а потом успокаивала мужчину касанием губ. Девушка думала о том, что Генри был прав. Хайд действительно обманул её, но только ради её самой. Иначе, он бы не пришел к ней за помощью. Она была бы последним человеком, к которому бы пришел этот сильный, несломимый мужчина. Но только она знала, что он может быть слаб. И только ей он позволил знать. Больше никому. И девушка была счастлива, что он выбрал именно её. Сейчас она была горда, что именно ей выпала честь сторожить его сон. По ощущениям это было, словно у тебя на руках уснул тигр, но ты знаешь, что даже по пробуждении он не причинит тебе вреда. Как должны были сложиться звёзды, чтобы ей, достаточно крепкой от пережитого и забывшей, как это, волноваться за других, прислали настолько твердого, страшного для всех окружающих, но и разом ранимого и такого любящего. Она точно знала, что если ей понадобится помощь, он придет незамедлительно. Да и она сама, узнав, что с ним случилась беда, ни за что не станет сидеть на месте. Ради него она готова бросить все. И он ради нее.
Хайд спал недолго. Всего лишь около получаса. Затем, ещё во сне, его лицо омрачилось. По телу пробежала дрожь, руки дёрнулись. Кристин успокаивающе погладила его грудь, но не тут-то было. Ему снился кошмар. Его руки стремительно теряли тепло, лоб заблестел от холодного пота. Дыхание его участилось, а мышцы напряглись. Кристин решила разбудить его, ибо успокоить уже не получалось. Сначала она просто позвала мужчину, но реакции не последовало, кроме той, что с его губ сорвался выдох отчаяния. Судя по всему, во сне снова была она. Девушка слегка потрясла его плечи и повысила тон.
— Эдвард? — его лицо исказила гримаса страдания, — Ну же, проснись, — она погладила его по щеке, — Просыпайся, пожалуйста.
Хайд резко вздохнул и открыл глаза. Метнувшись воспаленным взглядом по комнате, он пару секунд приходил в себя. Затем он сгреб Кристин в охапку и зарылся лицом в ее волосы. Девушка коснулась губами его пульсирующего виска. Его руки чуть подрагивали, дыхание восстанавливалось. Что должно было быть такого во сне, чтобы напугать самого Эдварда Хайда? Кристин не знала, и негромко задала этот вопрос. Хайд долгое время не отвечал. Он успокаивал бешеный ритм сердца, пытался вернуть тепло рукам и забывал наиужаснейшие моменты кошмара. Почему раньше с ним не было её, которая могла вот так прижаться к его могучему телу и забрать страдания, скопленные в нем? Ах да… Он же сам решил спасти ее от себя. Безумец. Не хочется вдаваться в обычные романтические бредни, но только сейчас Хайд понял, что они верны. Отвратительно правдивы. Он вдохнул её полной грудью. Если она исчезнет он уничтожит весь мир в ее поисках. Он ввергнет мир в Тартары, но вернёт Кристин себе. И если она откажется от него, он сотворит то же. Потому что она должна быть его.
— У Эдварда Хайда есть слабое место, — сказал он на выдохе, — И Генри Джекилл знает его… увы. — Кристин прижалась губами к его плечу. Хайд вымученно вздохнул и снова закрыл глаза. Полчаса совсем не то, сколько ему было нужно. Мужчина потёр затекшую шею. Кристин обратила на это внимание, убрала его руку и помассировала затекшее место. По лицу мужчины мелькнула судорога, но после он блаженно прикрыл глаза.
— Быть может тебе стоит прилечь? Сидя не удобно ведь.
Мужчина хмыкнул:
— Бодрствовать удобно по-всякому.
Кристин заглянула ему в глаза:
— Ты не станешь больше спать?
Хайд покачал головой. На вопросительный взгляд девушки, он ответил:
— Невозможно вскакивать от ужаса каждые полчаса, а то и чаще. Джекилл не даёт мне отдохнуть, мне нечего поделать с этим.
Кристин затопила жалость
— Неужели ничего нельзя сделать? Хайд пожал плечами:
— Со мной — ничего. Влиять нужно на Джекилла.
Зелень глаз Кристин подернулась дымкой на момент. Влиять на Джекилла… Эдвард обессилен, он не держится за лидерство, он хочет отдохнуть. Значит это Генри прикладывает усилия, чтобы вымотать Хайда как можно больше. Чем слабее Хайд, тем больше сил нужно, чтобы удержать его первенство. Значит…
— Давай попробуем ещё раз.
Хайд недоверчиво посмотрел ей в глаза.
— Ты думаешь, что-то изменится? — с сомнением сказал он. Кристин встретила его воспаленный взгляд.
— Думаю да. Доверься мне.
Хайд хмыкнул, выражая все, что думает об этих словах. Ты думаешь, я не доверился тебе ещё? Стал бы я тогда тащить к тебе свой зад, чтобы ты помогла скрыться от погони. Я доверяю тебе едва ли не сильнее, чем себе.
Кристин выбралась из его рук, отбросила покрывало с кровати и протянула Хайд руки. Мужчина криво улыбнулся.
— Хочешь лечь в постель, девочка моя?
Кристин закатила глаза:
— Ты знаешь зачем. И вообще, тебе ли сейчас об утехах говорить. Это не я тут падаю от усталости. Мужчина поморщился
— Спасибо, милая, напомнила. Зачем, спрашивается? — он поднялся без ее помощи, — Будто бы я сам не помню, — он потёр висок. Кристин привстала на носочки, дотянулась до его лица и накрыла его губы своими. Мужчина обвил руками её спину. Это девушке и было нужно. Она развернула его спиной к постели и стала наступать. Сколько мог Хайд отступал назад, но вскоре постель уперлась ему в ноги, он потерял равновесие, Кристин удержала его, и он оказался сидящим на ее кровати. Оторвавшись от ее губ, Хайд язвительно выдал
— Помнится, я называл тебя Дьяволом. Так вот, я лишь ещё раз подтвержу свои слова, ты, хитрый посланник Ада.
Кристин усмехнулась.
— Если я Дьявол лишь потому, что хочу, чтобы тебе было хорошо, то я согласна.
Хайд, все ещё не до конца привыкший к тому, что любим, на мгновение замер, а затем притянул её к себе и завалил рядом с собой. Кристин устроилась поудобнее и уложила его. Лёжа под ее боком, Хайд уставился на любимую девушку. Его мучило ощущение, что она сейчас уйдет. Он понимал, что это глупо, он злился на себя за это, но ничего не мог поделать.
— Ты ведь не изменила решения не ходить сегодня работать? — спросил он хмуро. Кристин посмотрела в потемневшие багровые глаза. Внутри стало тепло от нежности к нему. Глупый, ты всё ещё сомневаешься. Девушка провела рукой по его волосам.
— Нет, — уверенно сказала она, — Сегодня я останусь с тобой.
Хайд поколебался, но потом расслабился и придвинулся к тёплому боку. Кристин положила руку ему на плечо, чуть поглаживая его. Хайд вздохнул и вновь закрыл глаза. Вторая попытка. Хоть бы удачная. Молясь об успехе (Хайд, молится, куда катится мир) мужчина погрузился в сон. Кристин же бодрствовала. И ждала. Ждала нужного момента. Вот Хайд задышал ровнее и медленнее. Вот его дыхание стало глубоким. Он спит крепко. Можно приступать.
— Я знаю, что ты слышишь, Генри. И я прошу тебя о разговоре, — раздался её тихий шепот. Он не потревожил Хайда. Но и никакой иной реакции не последовало. Мужчина, лежащий рядом, спал, как убитый. Кристин засомневалась в своей правоте.
— Пожалуйста, Генри. Я лишь хочу поговорить.
Хайд глубоко вздохнул. Кристин умолкла. Неужели не получится? Неужели, она неправильно всё поняла?
— Я слушаю.
Кристин облегчённо выдохнула.
— Я не знаю, что ты задумал и зачем. Я лишь вижу, что это не приводит ни к чему хорошему. Ни для тебя, ни для него.
Под её боком распахнулись абсолютно зелёные глаза, без каких-либо багровых прожилок. Генри отодвинулся от нее, чтобы видеть ее лицо.
— Чего ты хочешь?
Кристин внимательно изучала его взгляд. Он не был свежим. Генри тоже устал.
— Я прошу о ночи перемирия для вас двоих.
— Нет.
Кристин открыла было рот, но…
— Об этом не может быть и речи.
— Генри, послушай, выслушай меня.
Мужчина мотнул головой.
— Нет смысла, мы зря потратим время. Кристин, ты не знаешь чего я добиваюсь, ты верно сказала. Я понимаю, тебе жаль его, но я твоих взглядов не разделяю, прости.
— Но мне жаль и тебя тоже, — слова повисли в воздухе. Джекилл нахмурился:
— Объяснись.
Кристин отвела взгляд.
— Ты думаешь, это незаметно. Ты не прав. Ты даёшь волю Хайду, ты хочешь вымотать его, это очевидно. Я не знаю зачем, и ты вряд ли расскажешь.
Мужчина утвердительно кивнул. — Но я точно вижу, что изматывая его, ты выдыхаешься сам.
Джекилл хмуро смотрел в одну точку.
— Как бы не были верны твои расчеты, у вас одно тело на двоих. Доводя его до предела, ты утомляешь ваше общее тело. Когда ты придёшь, чтобы исполнить свои планы, ты не сможешь даже поднять руки, ведь утомив его, ты утомишь и себя.
Джекилл молчал.
— Генри, я понимаю, как тебе ужасно это слышать, и я прошу простить мне эти слова. Но вы — одно целое. На данный момент, вы неделимы. Все, что нужно для жизни, вы делите пополам, и сон в том числе. И если ты не хочешь слышать сам себя, так послушай меня. Отоспись хотя бы одну ночь. Эдварду это почти ничего не даст, кроме одного дня бодрости, зато твоих сил прибавится намного. Ты без проблем сможешь исполнить задуманное, только… только послушай меня.
Джекилл чуть помолчал.
— Ты ведь не за меня беспокоишься в основном, верно?
Кристин вздохнула:
— Я не хочу врать тебе. Да, я беспокоюсь о нём сильнее, но и ты пойми меня. У тебя есть целая свита людей, кто волнуется за тебя. Эмма, к которой ты не заходишь, а ведь она места себе не находит от волнения. Джон, который видел тебя и даже окликнул, но ты лишь ускорил шаг. У него же нет никого, кроме меня. Я его единственная опора, единственный человек, который видит в нем такого же человека, а не чудовище. И он понимает и принимает, позволяет мне и только мне видеть свою слабость, а ведь он тоже слаб. Ты сам отбросил помощь людей, которые важны тебе. Но всё же, человеку нужен человек, и ты тогда пришёл ко мне. И теперь, когда я вижу, что вам обоим плохо, что вы оба на грани, когда я прошу остановиться и взять передышку, ты не хочешь слушать. Одна ночь, Генри, я не прошу больше.
Джекилл не ответил. Он лёг туда, где лежал поначалу Хайд и закрыл глаза. Кристин ждала ответа, но вместо него получила вновь обеспокоенного Хайда. Она прижала его к себе, он задышал ровнее, но взгляд её замер в одном месте. Генри выслушал, но не послушал. Это ещё хуже, чем если бы он вообще бы не внял ее зову. А может он думает? Всё-таки, он человек, ему нужно время, чтобы принимать решения. Кристин ждала. Какое-то время тишину комнаты ничто не тревожило. Пока в ней не раздался негромкий, словно сам себя пугающийся голос.
— У вас есть 14 часов. После передышке придёт конец, — это был Джекилл. Он ненадолго вышел на поверхность, а затем сразу же вернулся в глубь. Кристин облегчённо откинулась на подушки. Под боком мерно дышал Хайд. Неужели она бы сделала что-то, что не пошло бы ему на пользу? Конечно нет. Уставший Джекилл так и не понял, что полезное ему, полезно и Хайду. Силы вновь будут равны. Эдварду станет легче. Генри не понял, что Кристин солгала.
Кристин проснулась и не поняла, что происходит. Она лежала в кровати, одетая, одна. Девушка села и попыталась включить сонный мозг. За окном занимался рассвет. Ага, ну понятно. Поспала ночью и вот, потерялась в мироздании. А вот что ночью было… Вопрос. Кристин перевела взгляд на комнату. Стул не на месте стоит. Ну и… Мозг заработал, и в голове стали проноситься тени прошедшей ночи. Хайд, разговор по душам, его сон… разговор с Генри… Так значит потом она уснула. Ну ладно. Зато Эдвард выспался… должен был. Кристин вспомнила, как блаженно было его лицо, и чем больше он спал, тем более расслабленным оно становилось. Но он ушёл… Значит выспался и ушел. Утра было никак не дождаться, надо было уйти в ночь, как загадочный мужчина (ну, какой и есть, собственна). Кристин вздохнула и свесилась ноги с кровати. Её взгляд привлек зелёный цвет на тумбочке. Девушка нахмурилась. На столе лежала приличная пачка купюр, прикрытая бумагой. Кристин начала злится, но дала Эдварду шанс, взяв бумагу в руки. Писал не только Эдвард. Достаточно корявым (ну что поделать, левша) почерком было выведено: «Пойми меня правильно, я должен уйти. Деньги возьми, ты пропустила ночь, могут возникнуть вопросы. Спасибо». Кристин хмыкнула. Ну молодец, заботливый, блин. Ладно, решение твое, приму как есть. Дальше была аккуратная приписка Джекилла:«Ты была права. Прости, что так холодно ответил. Прости за все, Кристин».
Девушка нахмурилась. Отлично, один раз извинился, но зачем второй? Почему это звучит так, словно он прощается? Что он задумал? Хоть бы не… Это нужно проконтролировать. Одна не справлюсь… Эмма…
***
Несколько часов до приемлемого времени визита прошли, словно их наматывали на катушку. Долго, скучно и однообразно. Наконец, как только можно было идти, Кристин накинула новую шаль (она всё-таки приобрела её) и выскочила из притона. Ноябрьский ветер морозил лицо, но нужно было как можно скорее добраться до дома Эммы. Девушка жила не так далеко от Джекилла, она могла каждый день ходить к нему. Одна, вторая, третья улица, поворот, и снова первая, вторая. Вот и нужная. Богатые дома, красивые фасады. А что скрывает фасад? Вот этот, милый светленький коттедж скрывал жадную и алчную леди Бэконсфилд. А вот тот, грозный каменный, оберегает верного и мудрого Джона Аттертона. Фасады такие разные, но ведь важнее, кто живёт внутри них. Кристин подошла к нужной ограде. Сторож приподнял картузик.
— Мисс Кэрью у себя?
Сторож кивнул:
— С ней м’сье Страйд, мисс. Быть может обождете?
Кристин пожалела пожилого сторожа. Если она подождёт, ему придется выйти из будочки, чтобы она не замёрзла. У него и так достаточно щуплый вид.
— Нет-нет, у меня важное дело. Думаю, м’сье Страйд потерпит пару минут одиночества. Я не задержу мисс Кэрью.
Сторож пожал плечами и снова приподнял картузик. Кристин быстрым шагом направилась к входу. Перед ней чопорно открыли дверь, она быстренько скинула пальто и, осведомившись, где находится хозяйка, стремглав кинулась в указанную комнату. Второй этаж, раз, два, три, четыре, пятая дверь справа. Кристин замерла у порога. Оглядела себя придирчивым взглядом. Платье опрятно, просто, но со вкусом. Шаль небрежно, но женственно наброшена на плечи. На голове? Кавардак, да и Господь с ним. Можно плюнуть и пригладить, но не стоит. Девушка чуть расчесала непослушные кудри пальцами. Обувь… А на обуви прилипла грязь. Ну что такое, чёрт возьми. Кристин огляделась. Никто же не увидит, верно? Да и это богатый дом... Кристин тихонечко смахнула грязь с туфельки занавесом у двери (и кто придумал двери закрывать, так ещё и занавешивать? Но здесь можно лишь поблагодарить. Спасибо, выручили). Затем, сделав глубокий вдох, Кристин два раза стукнула пальчиками в дверь и распахнула её.
Эмма сидела в кресле, чуть отвернувшись от гостя. Недалеко от неё, на близстоящем диване сидел молодой человек с блондинистыми волосами, зализанными назад, чуть более тёмными усами и крупными серыми глазами. Мужчина был в костюме, который хорошо на нём сидел, но впечатление от него было не очень хорошим. Эмма повернула голову на звук, и её скучающие глаза зажглись интересом и радостью. Эмма приподнялась.
— Позволь представить, Саймон, моя подруга Кристин.
Саймон встал, подошёл к Кристин и приложил ее руку к своим губам. Кристин впала в некоторый шок, всё-таки с ней так не обращаются.
— Рад знакомству, леди Кристин.
Девушка фыркнула про себя, ну-ну, леди.
— Взаимно, мистер Страйд, — ответила она вежливо, но слегка прохладно. Саймон окинул её удивлённым взглядом, а затем провел к дивану.
Эмма рассказывала, что Саймон Страйд — это её друг детства, вроде тайно, но уже давно общественно-известно влюбленный в неё. Саймон не был поклонником Джекилла, он не любил его всей душой. Нет, Саймон был честным малым, в нём жила справедливость, в нём виднелся свет, но безответные чувства сводили на нет все благие качества. Саймон отрывался на других. Как член совета, который отказал Джекиллу в пациенте, он не раз опровергал идеи истинных гениев и забивал их желание стремится к чему-либо. Саймон не был одарен талантами, не был он и шибко умен. Он не был глуп, но и думать, прежде, чем сказать, тоже не умел. На совете частенько были слышны его не самые лучшие реплики, какие не перестало слышать от джентльмена. Но нужно отдать ему должное, Эмму он любил по-настоящему. Он оберегал её и хранил, словно самую большую ценность. Наверное, Эмме это и мешало любить его. Девушка жаждала равенства. Саймон давал ей лишь покровительство.
Кристин уселась, рядом с ней устроился Страйд. Эмма наклонилась к подруге:
— Важные новости, Кристин?
Девушка кивнула:
— О да. И к тому же наисрочнейшие.
Поняв намек, Эмма взглянула на Страйда:
— Саймон, я могу попросить тебя ненадолго удалиться? Ты можешь подождать, Кристин не умеет долго говорить важные вещи. Или, если у тебя дела, заходи вечером.
Саймон встал.
— Я ещё зайду. Мое почтение, Кристин.
Девушка кивнула, и молодой человек удалился, негромко затворив за собой дверь.
Эмма выдохнула и с благодарностью посмотрела на подругу.
— Какое счастье, что ты пришла, дорогая. Он пытался вложить мне в голову, что Генри плохой муж, ведь какой хороший станет так долго держать меня в неведении? — на последних словах Эмма стала серьезнее. Кристин потерла руки, довольная тем, что Эмма сама завела нужную тему.
— Генри так и не заходил?
Эмма покачала головой, но потом чуть нахмурилась:
— У тебя были сомнения? — она тряхнула завитыми кудрями, — Ну, конечно, были, раз ты пришла. Что случилось? Он приходил?
Кристин попыталась придумать, как ей ответить:
— Не то, чтобы он. Приходил Эдвард. Но с Генри я разговаривала.
В глазах Эммы вспыхнул огонёк. — И потому я пришла к тебе.
Хозяйка дома устроилась поудобнее, в ожидании рассказа. — Он что-то затевает, я беспокоюсь. Он изматывает Хайда, и изматывается сам. Ночь они спали у меня, оба, заключив небольшое перемирие. Утром они ушли, оставив мне деньги, чтобы я могла сказать, что работала на дому, и записку. Хайд писал как обычно: лаконично и сухо. Генри же просил прощения. И нет бы только за то, что был неправ и не хотел слушать. Он просил прощения за всё!
Эмма нахмурилась.
— Тебе не кажется это странным? Не кажется, что он прощается?
Эмма качнула в ответ головой:
— Вполне. Что было понятно из его слов? Что-то о том, что он хочет сделать?
Кристин тоже чуть нахмурила брови:
— Не особо. Из его слов я поняла лишь то, что он не хочет посторонних в этом деле. Что это лично его и Хайда. Вот это меня и пугает больше всего.
— Куда он мог пойти? Есть идеи?
Кристин пожала плечами:
— Домой?
— Это первое, где его станут искать,
Эмма сразу отсекла этот вариант, — Нет, точно не домой, — она задумалась, — А хотя… ищут сразу…значит, он может прийти домой через какое-то время. Быть может, день или два.
Кристин хмыкнула:
— А может и неделя. Генри понимает, что ни ты, ни я это так просто не оставим. Он потому и увел Хайда, чтобы я не рассказала ему своих подозрений. Генри будет просчитывать каждый свой шаг.
— Ты права…— в глазах Эммы плескалась паника, — Ну и что тогда делать? Просто ждать?
— Ну почему просто ждать? Мы можем подговорить Пула, пусть, едва хозяин вернётся, он оповестит нас.
— А если Генри сам прикажет никого не приглашать? Если Генри предвидит и это? —Эмма сомневалась.
— Значит нужно объяснить Пулу ситуацию. Если он поймет, что хозяин в опасности, он не послушает и передаст нам весть о его возвращении, как бы он это не сделал.
Эмма чуть помедлила, раздумывая, а затем проговорила:
— Согласна на такой план. Кто пойдет в его дом? — по её лицу было видно, что она не особо горит желанием.
— Как скажешь. Я могу зайти на обратном пути.
Но Эмма покачала головой:
— Не стоит. Я зайду. У меня дурное предчувствие на твой счёт.
Кристин подняла бровь:
— Какого рода?
— Не имею понятия. Чувствую лишь, что беда случится. Сердце жмёт. Так что будь осторожна, хорошо?
Кристин пожала плечами (да, снова), но внутри оставила маленькую заметку.
— Хорошо. Не волнуйся. Все будет нормально. Мы справимся, — повисла тишина.
Затем девушки поднялись, обнялись, и Кристин собралась уходить. Эмма странно смотрела ей вслед, но останавливать не собиралась. Кристин вышла, закрыв за собой дверь. Она чуть постояла у порога, шагнула вперёд, но путь ей преградил Страйд. Кристин испуганно выдохнула.
— Позволите проводить Вас, миледи? — тон не терпел возражений. Не терпел. Но…
— Горите желанием, сэр Саймон? — Кристин взглянула на него исподлобья, иронично приподняв бровь и выделив титул «сэр», которым мужчина не владел. Саймон пропустил колкость мимо ушей.
— Почту за милость, — он услужливо поклонился, только девушка не поверила искренности в этом движении. Мужчина слишком резко взял ее руку, буквально насильно положил ее на свой локоть и повел от комнаты. Мало того, что он поджидал её у двери, так ещё и добивается чего-то такими методами! Он вроде джентльмен, какого черта? Молодые люди спустились, и Страйд помог Кристин одеться. Слишком подозрительно он себя ведёт. Кристин покорилась. Он вывел её на улицу.
— Позволите узнать причину столь пылкого порыва учтивости, мистер Страйд, или продолжите вести себя со мной, словно я графиня? — Саймон с ноткой уважения посмотрел на неё. Напускное ушло, теперь он вёл себя так, как вели себя с ней все. Как с рабыней. С проституткой.
— Ты не глупая женщина... Жаль, что работаешь за хлеб в публичном доме. Думаю, ты понимаешь, чего я хочу от тебя.
— Не видела Вас среди наших клиентов, мистер Страйд. Я не работаю с людьми, кто ходит в другие пабы. Считайте это солидарностью, если повернется язык сказать такое о столь грязных заведениях, — хмуро ответила девушка. Страйд ухмыльнулся в усики:
— Если не хочешь прийти сама, значит к тебе приду я. Я всегда получаю, что хочу, неважно, какой ценой. Если понадобится, я подкуплю каждого, кто захочет тебя в эту ночь.
— Боюсь, у Вас ничего не выйдет, — она мятежно вглянула ему в глаза — После одного случая я обрела популярность, — её голос сочился горечью и иронией, — сомневаюсь, что Вы в состоянии заплатить всем, — она сделала акцент, — кто захочет провести со мной время.
— Я богат! Я неимоверно богат, — он приблизился к её лицу, — Тебе такие деньги не снились, — выдохнул он ей в лицо. Кристин обдало запахом кислого молока. Фу.
— Мне деньги и не снятся, мистер Страйд. Мне жаль, что они снятся Вам.
Они приближались к воротам, и Кристин решила подвести итог разговора. Только вот Саймон был против:
— Не груби. Для тебя это может плохо кончиться. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь… — он потянул время в раздумьях, — например, Спайдер, тебя отругал, — он ясно дал Кристин понять, что знает, кто она такая. Что ж…
— Желание клиента для меня закон, — она вскинула голову, — Если вы станете клиентом, тогда сможете командовать, а пока, — девушка сузила глаза, — Ваш трёп не имеет на меня никакого действия, — она вырвала свою руку, — До свидания, мистер Страйд, — процедила девушка
— До очень скорого свидания, миледи, — он снова схватил её руку, пусть она и сопротивлялась, и снова оставил на ней влажный след своих губ. В первый раз Кристин не было так противно.
Они разошлись.
Кристин в ужасе считала минуты до вечера, тянула время как могла. Но вечер всё равно наступил. Одевшись, как подобает, девушка вышла на работу с тяжёлым сердцем. Но как бы ей ни было страшно, все было напрасно. Саймон Страйд не пришёл. Всю ночь Кристин боязливо оборачивалась на каждый звук шагов, и каждый раз это был не он. Лишь к утру Кристин смогла спокойно работать, но, увы, ночь была уже безнадежно испорчена. Вымотанная и уставшая от переживаний, девушка пришла к себе и рухнула на кровать, абсолютно без сил. Она даже не сняла рабочей одежды. Заснула, как была.
Днём Страйд не пришел тоже. И на вторую ночь. И на третьи сутки он не появился. Кристин стала думать, что он блефовал. Не могло так сильно разгореться желание у такого человека, чтобы он ни с того, ни с сего потратил всё состояние на ночную бабочку. Девушка стала расслабляться. Она сходила к Эмме, узнала последние новости, зашла к Пулу, на всякий случай и успокоилась до конца.
***
— Кираа! — Кристин закатила глаза. Нелли все ещё не может понять, что Кира это вовсе не имя девушки. Но, что называется, сиди и терпи. Девушка покорно подошла.
— Тебе есть работа. Клиент уважаемый и капризный.
Кристин ещё больше закатила глаза. Кого она учит?
— Я знаю свое дело. Кто? — Нелли улыбнулась кривоватым рядом зубов, жёлтых от плохого питания. Нелли тоже когда-то была самой пользуемой шлюхой. А теперь стала Мамочкой. Как была тётя Скютте, и как были остальные, кто был до неё. Кошмарная, но извечная передача трона. И Кристин суждено стать такой же. Тьфу. Нелли, качая странной юбкой, повела девушку в одну из комнат. Мимо мелькнула пара ярких корсетов, девочки спешили занять свои места, за закрытой дверью уже слышался крик экстаза. Как же это достало, Господи боже мой. Нелли привела к комнате, где очень любил останавливаться лорд Глоссоп. С этой комнатой были связаны дурные воспоминания. Кристин нахмурилась. Что-то внутри (верно, женская интуиция) подсказывало, что сейчас проявится предчувствие Эммы. Хоть бы нет. Хоть бы…
— А воот и мыы, — приторным голосом завопила Нелли, — Кристин однозначно Вам понравится, лучше неё у нас только я, — Нелли похотливо подмигнула клиенту и рассыпалась едким смехом. Кристин не хотела признавать это правдой. В кресле, привольно развалившись и закинув ногу на ногу, сидел тот, кого она видеть не хотела и боялась. Саймон Страйд.
— Я уверен в опыте этой девушки, благодарю вас, Нелли.
Мамаша зарделась от почтительного обращения, поклонилась и вышла. Кристин уперлась в стену. Саймон неспешно встал, снимая перчатки.
— Надеялась, что я не приду, верно?
Кристин не отреагировала. Просто смотрела на него. Саймон оскалился:
— А я пришел. И намерен получить свое, — он сбросил пиджак, — Так и будешь стоять? — Кристин кивнула, — Получишь меньше денег.
— С меня не убудет, — ощетинилась девушка. Саймон рассмеялся почти детским смехом и начал приближаться к ней, срывая с себя рубашку.
— Будешь плохо себя вести, буду обижать.
Кристин ощутила холод, опускающийся по её спине. Она сильнее вжалась в стену.
— Это не сойдёт с рук. Вас найдет возмездие.
Милая, но кровожадная улыбка осветила его лицо. Он приблизился к ней вплотную.
— Уже сошло, глупышка, — он сорвал с неё одежду. Кристин впервые устыдилась своего тела. Она прижала руки к груди, но Страйд отвёл их назад. Скрутив ее запястья так, что девушка вскрикнула, мужчина закинул её к себе на плечо, а затем повалил на кровать.
И вот тогда Кристин поняла, что-то, что с ней когда-то делал Эдвард не было адом. Эдвард никогда, ни при каких обстоятельствах не причинял ей такую боль. Саймон впивался в нее острыми, словно подточенными зубами, вредя нежной плоти. Его руки грубо прижимали её к постели. Пару раз Кристин попыталась спихнуть его с себя, но вместо свободы она получила звонкую пощечину. Находясь в шоке от удара, девушка позволила ему завладеть её губами, и он завладел. Его поцелуи были ядовитыми, хотелось плакать. Хотелось вытереть губы, сплюнуть, прополоскать рот. У него был острый шершавый язык. Усы над верхней губой не создавали того шарма, они царапали и нещадно кололи пухлые губы девушки. Его руки мяли и перемалывали ее тело. Когда он спустился ниже, Кристин сорвалась на крик от боли. Он кусал соски, оттягивал из слишком сильно, тер их своим сухим языком. Кристин старалась избежать страшного плена, но щуплый Саймон был сильнее. Коленями он раздвинул ей ноги. Кристин была зажата, Саймон видел это.
— Расслабься! Получи удовольствие, сучка! Это твоя работа! Ну же!
По щекам текли слезы. Больно. Больно и обидно. Пусть это прекратится, пожалуйста. Пусть он умрет. Пусть хотя бы я!
Страйд разъяренно запустил пальцы ей между ног. Едва ли влажное, едва ли теплое лоно встретило его с неприязнью. Страйд запустил пальцы глубже. Кристин вскрикнула.
— Заткнись, заткнись! — бесился Саймон. Боже, он казался таким славным там, в гостиной. Что случилось? Или это хранилось внутри него все это время?!
Страйд терпел поражение. Он не был рад этому факту, он хотел наслаждения. Сам он был готов. Видя, что партнёрша лишь пуще заливается слезами, он ругнулся изо всех сил и вонзился в девушку. Кристин застелило глаза пеленой. Сквозь непонятную дымку она услышала нечеловеческий крик, и лишь спустя какое-то время поняла, что это кричала она сама. Движения замедлились. Саймон двигался резко, но будто сквозь толщу воды. Толчки отзывались резкой болью внизу живота и между ног. По краям глаз начало темнеть. Кристин представила, что он изнасилует её до смерти. Представила гроб, саму себя в белом платье. Представила Эмму у гроба, она ведь должна прийти. И Джекилла. Будут ли они плакать? Должны… Нет, не должны. Будут. Они ведь любят её. А ночью, когда гроб уже закроют, крышка сдвинется в последний раз, и внутрь заглянут багровые воспаленные глаза. Он не будет плакать. Но душа его разорвется на мелкие части. Он не будет плакать. Он поднимет её тело и заберёт с собой. Унесет куда-нибудь, где никто не будет знать и похоронит сам. И будет приходить на могилу до тех пор, пока Джекилл не погибнет в нём, а Хайд победит Джекилла. И даже после этого он будет приходить. Он будет помнить её. Даже если найдёт вторую Кристин.
Внезапно боль перестала резать на части и отупела. В тумане раздалось бормотание, затем рычание и грохот. На плохо слушающихся руках девушка привстала. Саймон лежал на полу и отчаянно верещал (Кристин слышала это как в замедленной съёмке). Напротив него высилась огромная фигура. Саймон отчаянно прижимал руку к паху, на полу были потёки крови (и хрен поймешь чья, Кристин или его). Рычание вновь повторилось, Саймон вновь что-то забормотал, показывая на Кристин. Гигант глянул на девушку. В тумане сверкнули багровые глаза. Боже, спасибо! Хайд поднял абсолютно голого Страйда и тряхнул так, что мужчина вновь заверещал, Хайд выкинул его за дверь. Правда, сложно сказать, что именно за дверь, она валялась на полу, видимо, Хайд снова выбил её.
— Отдай одежду, сволочь! — пискнул Саймон в проёме, но увидев, что Хайд снова поворачивается к нему, уполз куда-то вне зоны видимости.
Эдвард рыскал по комнате. Кристин дрожащими руками провела по щекам. Они были влажные и горячие. Девушка двинулась к краю постели, но движения причинили боль. Она сжала зубы. Хайд посмотрел на это. Его брови сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего. Он взял одеяло, бросил его на кровать. Кристин проследила взглядом за падением мягкого и лёгкого одеяла, которое упало, словно снег. Мужчина поставил девушку на ноги, аккуратно держа ее за спину. Кристин уцепилась деревянными руками за его грудь, как котенок.
— Потерпи немного, милая. Чуть-чуть потерпи, — его бас успокаивал. У Кристин закрылись глаза. Хайд завернул её в одеяло и поднял на руки. Девушка слабо запротестовала.
— Хочешь пойти сама? Уверена?
Протест прекратился. Хайд горько усмехнулся. Его ноша трепетала, содрогаясь от боли и глухих вздохов недавних рыданий. Кристин уткнулась в его грудь лицом. Почему он не пришел чуть раньше? Тогда бы этого всего не случилось. Нет. Так нельзя. Он герой. Он пришел и защитил её. Её Эдвард Хайд. От противного Саймона Страйда. Джекилл не любит его. Теперь, хоть в чём-то Джекилл и Хайд сошлись во мнениях, жаль, что таким образом.
Хайд прижал девушку к себе и вынес из комнаты. Широкими шагами он почти моментально мог покрыть любое расстояние. Коридор пролетел незаметно. Вокруг сновали люди. Для Кристин всё было как в дымке до сих пор. Послышался голос Спайдера, потом и Нелли.
— Куда Вы её тащите?! Что произошло?
Из груди Эдварда раздался рык:
— Ваша безалаберность и слепота к тому, каких клиентов вы приводите сюда, привела к насилию. И не любовному, а физическому и моральному. Человек, которому вы отдали её самая последняя погань, а вы отдаете ей самую лучшую девчонку. Следующий шаг — её могила. Так кто из вас первый подаст ей руку, чтобы проводить её туда?! — его глаза грозно сверкнули. Спайдер в непонимании посмотрел на Нелли:
— Кристин работала сейчас?
Нелли потупилась:
— Я… отдала ее новому клиенту… он выглядел как джентльмен, клянусь! — она попыталась затушить нехороший огонёк в глазах сутенера, — Спайдер, послушай, я ведь не знала!
Мужчина взял Нелли за запястье:
— Ты отдала новичку мою лучшую шлюху? — прошипел он.
— Спайдер. Не надо. Спайдер, пожалуйста. Не сердись. Спайдер.
Спайдер толкнул Нелли в сторону и обратился к наблюдавшему за этим Хайду.
— Впредь я буду контролировать каждое распределение моих девочек. Не подскажете имя той падлы, что сделала это с моей Кристи?
В груди Хайда клокотнуло:
— Не путай, Спайдер. Кристин, — он выделил её имя, — принадлежит мне, безоговорочно и лишь попробуй что-то мне сказать, я разрежу твоё тело на куски и сожгу на свече, наслаждаясь запахом твоей палёной кожи. А падлу зовут Саймон Страйд. Ты найдешь его дальше по коридору, он пытается найти свою одежду.
Спайдер сглотнул, и смылся давать люлей более слабому (кто сможет поднять руку на Хайда? Покажите мне этого смертника).
Хайд продолжил свой путь. Он вышел на улицу. Было достаточно холодно, но его тёплое дыхание грело покорно обмякшую Кристин. Он мерно покачивался, чем успокаивал и усыплял. Хайд нёс девушку, а внутри у него рокотала гроза.
Как она позволила? Неужто сама согласилась на это? Сама подписалась? Она же не могла не знать к кому её ведут, она не маленькая девочка. И всё же она умудрилась попасть в неприятности. Опять. Его глаза метнули молнии. Но слишком чёток был в памяти её крик. Слишком недавно он ворвался в комнату, а этот поганый блондин впился в её плоть своими чреслами. Ступор, непонимание овладели тогда Хайдом, но ненадолго. Потом поднялась ярость, затмила всё, что могла. Кристин, его Кристин, его маленькую чувствительную сучку, обидела какая-то пакость. Только он, только Эдвард Хайд имеет право обижать её. Не эта чепуха с волосами цвета детской неожиданности при младенчестве. А как выглядела его девчушка в этот момент? Бледная настолько, что сливалась с простыней, тонкая, испачканная кровью, лицо, залитое слезами и ни нитки на теле. Саймон Страйд умудрился забрать честь у девушки, у которой не было её уже очень давно, он опорочил оскверненное. Даже Хайд не добился таких мерзостей. Мужчина зашёл в здание, где обитали ночные бабочки. Мимо него упорхнула пара-тройка девушек, молодых и симпатичных, но превзойти Кристин они были не в силах. Даже сейчас, блеклая и не осознающая происходящее, она была ярче и интереснее, чем все они. Хайд ухмыльнулся. Из всех дам, леди и чёрных девушек (никакого расизма, речь лишь о тех, кто выполняет черную работу... как бы я только хуже сейчас не сделала вашей фантазии) он выбрал самую странную, которая пятнышком краски выделялась на фоне остальных. Повезло же. Хайд открыл дверь и вошёл в комнату, где так недавно он снова понял, что любим. Это так сложно осознать человеку, который думал, что этого чувства нет. Он слишком долго считал, что в мире существует лишь похоть, злоба и садизм. А теперь весь этот деготь разбавила пусть капля росы, но зато какая, чистая, свежая, непорочная. Хайд хмыкнул. Ага, непорочная. Ещё неизвестно кто больше из них двоих познавал чужую плоть, он или она? Но как бы то не было, она чище его. И она делает его таким же.
Хайд аккуратно положил свою ношу на кровать и развернул одеяло. Кристин уже успела уснуть, так что мужчина спокойно мог осмотреть цела ли она. Благо, в голове знания его и знания Джекилла смешались в одну неразделимую массу, теперь и Хайд спокойно мог врачевать. Благо, поганец ничего ей не повредил, а кровь, видимо, была из-за чрезмерно резкого и насильственного, без предстоящей подготовки, захода в ее глубины. Хайд сглотнул.
Ох уж эти её глубины. Мужчина старательно держался, но при виде тела любимой женщины, да ещё и какого тела, нет в истории такого, кто бы устоял.
Но нельзя, нет. Она спит, нельзя тронуть её. Хайд снова закрыл её, чтобы девушка не схватила воспаление лёгких на прохладном воздухе каменной комнаты, и выпрямился. Мужчина потёр виски. В последнее время его мучали частые головные боли. Джекилл приводил свой план в исполнение, скоро должна быть развязка. Хайд вздохнул.
И чего этому докторишке неймется? Всё ведь налаживается. Но нет, Генри Джекиллу усложнил каждую мелочь и решил покончить со всем раз и навсегда. Молодец.
Хайд развернулся к двери и двинулся на выход. Взявшись за ручку, он не смог не обернуться. Она спала, по-детски сложив губки. Её щеки все ещё были красные, но уже едва-едва. Было видно, что она плакала. Как невинна сейчас она казалась. Хайд вздохнул ещё раз и ушел. Здесь он выполнил всё, что от него требовалось. Кристин справится. Справиться бы ему…
