***
Кристин тихо прикрыла дверь. Паб не так давно погрузился в сон, было раннее утро, около 5 часов. Девушка беззвучно пробралась на кухню, где выудила себе кусок хлеба и подсушенное мясо. Сойдёт в качестве позднего ужина… или уже раннего завтрака. Так же бесшумно Кристин тенью просочилась обратно на улицу. По дорожке она шла крадучись. Девушка жутко боялась встретить Спайдера или Нелли. Кристин отсутствовала почти неделю, пять дней, но эти двое вообще не любят пускать ночных девочек за порог. Доверие было даровано Кристин и ещё нескольким дамам, но лишь Кристин им пользовалась. И вот, теперь это могло обернуться для девушки катастрофой. Озираясь и страшась, Кристин постаралась как можно тише открыть скрипучую дверь дома, где обитала. Получилось не очень тихо, но ей удалось не разбудить обитателей дома. Тихо прошуршав юбкой по штукатурке, Кристин затворилась дверь и, выдохнул, уперлась в неё лбом. Самая малость. Ещё какие-то два лестничных пролета и она у себя в комнате. Совсем чуть-чуть. Набравшись духу, девушка обернулась. Едва приобретенные силы и храбрость разлетелись, будто испуганные птички. Перегораживая лестницу, на стуле, закинув ногу на ногу, восседал никто иной, как Спайдер. Вид у него был намного более суровый, чем когда-либо. Его лицо посерело, на глаза легла тень, губы были плотно сжаты. Руки сложены на груди, а пальцы левой отбивали пугающую дробь. Спайдер в упор смотрел на девушку. Кристин сглотнула. — Спайдер, я все объясню, я... — вверх взлетела ладонь, Кристин умолкла и опустила глаза, её била дрожь. — Я не сомневаюсь, Кристи, — тихо и вкрадчиво произнёс Спайдер, — Но разговаривать с тобой сейчас я не намерен. Иди к себе, я вижу, ты измотана. Кристин не поверила своему счастью. Не поднимая глаз, она попыталась пройти мимо Спайдера. Но лишь она поравнялась с его стулом, как руку ей сжали железные тиски его хватки. Кристин вскрикнула и подняла глаза. Лицо Спайдера не скрывало бешенства. — Окна зарешечёны, благодаря тебе. Двери имеют крепкие замки, запирающиеся как снаружи, так и изнутри, но связи между этими запорами нет. Только посмей снова сбежать, мерзавка, я тебя из-под земли достану, — он дёрнул её руку, отчего Кристин снова вскрикнула, — Ты поняла?! Девушка в отчаянии закивала. Спайдер отбросил её руку, словно та внезапно стала ему противна и повернулся обратно к двери. — Вон, — и Кристин бросилась бежать. Минута, и она захлопнула дверь в свою комнату, уже не пытаясь щадить чей-то сон. На окне действительно стояла решётка. Раньше это здание было тюрьмой, но ничего не изменилось. Ужас сковал Кристин. Что будет теперь? Что её ждёт? Спайдер вне себя, Нелли, скорее всего, тоже. Ей не избежать наказания, каким бы оно ни было. Спайдер не прощает. Никого. Никогда. Даже любимицу Кристи. Как он изуродует её? Боже, Кристин ведь не выдержит боли. Она может храбриться сколько угодно и над чем угодно, но она боится. Боится одного вида боли и муки, что уж говорить об ощущениях. Кристин осела на пол и закрыла руками голову. Если и раньше жизнь вовсе не казалась светлой сказкой, то теперь она и вовсе приобрела оттенок сажи. На плечах лежало предвкушение кары, на душе — очередное оскорбление чувств со стороны Хайда. Вот тоже мне неженка! А ведь наверняка знает, что Кристин права. Из Ада никто не возвращается целым, он не мог не сломаться. Каждый ломается в Преисподней. Кристин тупо уставилась в стену. Пара часов, может чуть больше, и её личный ад накроет её с головой. И никто не спасет. Никто. Девушка спрятала лицо в колени. Впервые в жизни в её голову пришла мысль, как хороша и как спокойна смерть. Девушка всхлипнула.***
— Спайдер, пожалуйста! — Заткнись! — мужчина рыкнул, — Облажалась, плати! Кристин с трудом, но сдерживала потоки слез. Она не подарит ему такого удовольствия, как зрелище её слез. Кристин Баркшер не плачет. Только неужели она всё-таки заслужила эти тиски вокруг запястья? Кристин попыталась высвободиться, но, как и в предыдущие разы, Спайдер лишь крепче стиснул тонкую руку. Кристин покорилась. Сутенёр тащил её по зданию паба. За окнами царили сумерки, днём было затишье перед бурей. Девушки-сотрудницы, пробегающие мимо, прятали взгляд и торопились уйти. Все так делают. Никто бы не вступился, Кристин тоже. Это дело Спайдера и страдающей. Теперь, страдает она. Сколько страшных тайн ей сможет открыться? Одна как минимум. Она ждала, что Спайдер будет делать больно, но тащил он её не куда-нибудь в подвал или в кладовую. Нет. Они приближались к кухне. Девушка от неожиданности и растерянности даже перестала сопротивляться. Как же так? Зачем? Спайдер распахнул дверь и Кристин задохнулась. На кухне было густо и влажно от пара. На двери поблескивали капельки влаги, стоял отчётливый запах кипятка. Быть может, скептик-читатель поднимет бровь со словами: «Какой такой может быть запах у кипятка? Это же вода. Она не имеет запаха». Но я вас уверяю, у горячей воды на прохладном, а уж тем более холодном, воздухе есть запах. Влажный, чуть отдающий железом. Напоминающий кровь, но очень сильно разбавленную. У Кристин перехватило дыхание. — Что ты… Спайдер! Зачем ты меня сюда притащил? — Спайдер закашлялся от повышенной влажности, сплюнул на пол (плевок моментально исчез под тряпкой маленькой девочки, видимо, помощницы кухарки) и оскалился: — Сейчас все узнаешь, Кристи, — он закинул голову и, дёрнув кадыком, завопил, — Эй, Гретта! А ну грузи в раковину всю посуду! Сегодня у тебя есть помощники! — он гоготнул. Из дымки пара вышла женщина, напоминающая бочку. Ноги у нее, словно срастались, и были единым целым. Руки были алого цвета, кожа выглядела как панцирь у черепахи. Ногти слоились и имели разом серый, оранжевый и болотный оттенки. Кристин чудом сдержала тошноту. Лицо, огрубевшее от работы, лоснилось от жира и пота. Белёсые брови низко висели над маленькими поросячьими глазами, бесстыдно гуляющими по силуэту девушки. Нос загибался к губе, имел широкие трепещущие ноздри, из которых выбивался пучок волос. Над верхней губой отчётливы были видны жёсткие усики, покрытые капельками пара. Голова женщины была повязана серой тряпкой, весь её вид не придавал уверенности в качестве еды. Из-под тряпки выглядывала прядь, которую ну очень давно не мыли, казалось, по ней иногда кто-то ползал. Одета кухарка была в грязно-серый халат и передник, покрытый чёрными, жёлтыми и коричневыми пятнами. Кухарка потёрла руки, и от них отделилась пара кусочков кожи, плавно полетев на пол и исчезнув под тряпкой трудолюбивой маленькой девочки. — Тощая. Руки то до костей сваришь, — голос тоже не был наиприятнейшим. Словно по скрипке пилой водили, обрывая струны. До Кристин не дошёл смысл слов. — Ничего, справится. Помнится, ты также говорила про ту девчонку. А ничего, перчатки на пальцы и смирение в душе. Прекрасные добродетели, — Спайдер подтолкнул почти бессознательную Кристин к раковине. Кухарка подала ему нечто небольшое, и девушка ощутила на руке цепкие путы. Она в ужасе дернула руками, но плотные металлические веревки врезались в кожу, пустив кровь. Кристин вскрикнула. Спайдер загоготал: — Советую не дёргаться, если не хочешь оторвать свои белые ручки.Со своим Хайдом, или с Джекиллом, черт тебя знает, тебя видели и с тем, и с другим, ты совсем башку потеряла. Твоя исправительная работа — мытьё посуды. Следи, чтоб сверкала как новая, — Спайдер ухмыльнулся, снова плюнул и удалился. Кристин потерла запястья. Гретта свалила около раковины кучу посуды. Лучше бы девушка не смотрела на неё. Остатки пищи и того, что лучше не называть, что-то присохло, что-то, наоборот, медленно скатывалось вниз. Кристин снова поборола дурноту. Кухарка странно посмотрела на девушку. Выдала ей губку и подошла к стене, где находился кран от этой раковины. Гретта повернула один единственный вентиль. И вот тут Кристин поняла почему был разговор про варку, почему упоминались перчатки. Её исправительной работой было мытьё посуды… кипятком. Вот почему кухня так запарена. Здесь нет холодной воды, неизвестно почему. Вот почему руки Гретта напоминают вареного рака. Гретта сама моет посуду в таких условиях. И теперь тоже самое предстоит сделать Кристин. А металл прутьев не позволит поднять руки от воды. Кипяток достиг рук девушки. Из глаз брызнули слёзы. Из горла рванулся крик. Ноги подкосились. Прутья снова впились в кожу, раздирая её, в новые ранки попал кипяток, девушка запрокинула голову от боли. Над ней стояла кухарка. — Быстрее начнёшь, быстрее кончишь. Привыкнут руки, не так больно будет. Торопись, покудова не обварилась, — и кухарка, дав дельный совет, удалилась в глубь дымки. Не видя ничего от боли, Кристин поднялась на ноги и поступила к работе. Через какие-то минуты на руках появились волдыри. Слезы не остужали горячей воды. Мгновения тянулись резиной.***
— Ты точно справишься, Генри? — Джон в последний раз окинул друга взглядом. Бледный, осунувшийся, видно, что ещё не до конца оправившийся, он отчаянно гнал невесту и друга по домам. — Я совершил ошибку, Джон, но я свыкся с ней и на данный момент готов жить самостоятельно, — Генри чуть усмехнулся (хотя это мог быть и Хайд, скептически отнесшийся к словам о привыкании). Джон хлопнул друга плечу, поднял открытую ладонь и двинулся прочь. Аттерсон никогда не оборачивался. Он считал, что идти надо, глядя вперёд, трезво оценивая ситуацию. Плеч коснулись тонкие пальцы. — Если хочешь, я останусь, — Эмма. Генри прикрыл на мгновение глаза. Своими руками он обхватил её пальцы, прижал к губам. Эмма чуть улыбнулась, смущённо пряча глаза. — Я должен продолжить работу. Иначе, это никогда не закончится. Эмма знала всё о нем, наконец-то, Генри не имело смысла скрывать от неё свои мысли. Её взгляд тревожно заскользил по его лицу. — Быть может, я смогу помочь? — Генри покачал головой в ответ, — Считаешь, я слишком глупа? — Не говори ерунды, ты вовсе не глупа, — моментально опроверг сказанное Джекилл, — Всё гораздо более прозаично. Чтобы помогать мне, ты должна будешь проводить круглые сутки рядом со мной, — он приподнял ладонь, видя, что девушка уже готова согласиться, — Я не хочу сплетен, Эмма. Будет лучше, если мы, так же как и раньше, будем жить порознь. Девушка погасла, плечики понуро опустились. Сердце Джекилла дрогнуло при виде расстроенной невесты. — Не расстраивайся, счастье моё. Скоро я всё улажу, мы обвенчаемся, всё будет как надо. — А как надо, Генри? — Эмма подняла печальный взор, — Жить счастливо путём убийства, пусть даже и Хайда? Ведь тогда в вечной тоске окажется Кристин. А если оставить Его, то мы никогда не сможем жить спокойно, — девушка вздохнула, — Всё стало так сложно, я больше не понимаю, что правильно, а что нет, — сдавленно пробормотала она. Джекилл со вздохом притянул девушку к себе и уставился в стену, чуть повыше её. Она озвучила то, чем он начал мучатся с тех пор, когда узнал о Кристин. — Я тоже, милая… — Мистер Джекилл! — мужчина вздрогнул, услышав тонкий детский окрик. Его уже давно не звал кто-то, кроме Кристин, Эммы или Джона. Ну, иногда ещё Пул. Но на этом «длинный» список оканчивается. — Мистер Джекилл!!! — Эмма тихонько отстранилась, взглядом предупреждая: «Ребёнок.» Мужчина прочистил горло: — Это я. Кому я нужен? Из-за двери выглянула крохотная золотая головка с двумя тоненькими косичками. Джекилл кивнул ей, приглашая зайти. Малышка скользнула за дверь, хотела было начать говорить, но смутилась, опустила глаза и сделала стеснительный книксен. — Ты что-то хотела, кроха? — поинтересовался Генри. Девочка залилась краской. — Беллатриса, — прошептала она еле слышно. — Ты что-то хотела, Беллатриса? — терпеливо повторил мужчина. Девчушка кивнула. Эмма улыбнулась. Ей ещё не доводилось наблюдать взаимодействия Генри и детей. Джекилл был терпелив и, видимо, знал подход к младшей части человечества. Малышка подняла голову и воззрилась на Джекилла голубыми глазками: — Вы же доктор, мистер? Мужчина утвердительно кивнул в ответ. — У тебя что-то болит? — миниатюрная блондинка затрясла головой, — Болит что-то у твоей мамы? Девочка озадаченно уставилась на Джекилла, отчего смутился уже тот. Отлично, первый ребенок, встретившийся ему без родителей оказался сиротой. Ну чудесно, что сказать. — Нет, сэр. Вас вспоминал мистер Спайдер, — Генри нахмурился, — Он сегодня наказывал девушку и говорил, что она сильно провинилась, когда была с Вами. Брови Джекилла взлетели вверх: — Наказывал? Как? — конечно, Генри понял, что речь идёт о Кристин, но он вовсе не думал, что девушку ждёт наказание. Он считал, что Спайдер поймет, что даже его путанам иногда нужно отлучаться по каким-то своим делам. — На кухне у мисс Гретты. Обычно девушки моют там полы, а средства разъедают им руки до пузырьков, но этой девушке позволили мыть посуду, — Она тряхнула косичками. Генри не заметил, как медленно расширились глаза невесты: — Так ты пришла сказать, что девушка, которая была у меня сейчас наказана мытьем посуды? Малышка кивнула, чуть подумав. — По правде, я хотела спросить, почему её наказали из-за Вас, но сейчас я подумала, что Вы, наверное, сами не знаете. Джекилл виновато доверился малышке: — Думаю, потому что она не отпросилась у мистера Спайдера, чтобы отправиться ко мне. Беллатриса задумалась, но видимо, ответ её устроил. Потом она резко спохватилась, и Джекилл улыбнулся: — Кажется, ты тоже не отпрашивалась, убегая сюда? — девочка испуганно кивнула, — Тогда беги назад, пока не заметили того, что тебя нет. Малышка снова кивнула, сделала книксен и бросилась бежать. Джекилл повернулся к невесте. — Как худо вышло. Кристин помогала здесь, а теперь несёт незаслуженное наказание. Эмма в ужасе покачала головой, в упор глядя на жениха: — Ты не понимаешь, Генри. Её нужно срочно вытаскивать оттуда. Она может пострадать. Но мужчина не внял её опасениям: — От мытья посуды никто не погибал и не получал увечий, Эмма. Конечно, печально, что Кристин придется делать это, но уж от этого её точно не нужно спасать. — Нужно! — горячо возразила Эмма. Джекилл вздохнул, понимая, что, не выслушав девушку и не объяснив ей действительности, тема не будет закрыта. — Ну почему ты так считаешь? Эмма посмотрела на него с некоторой жалостью. У Генри создалось впечатление, что он не видит чего-то, что лежит у него перед носом. — В кухни пабов никогда не пускаются белоручные ночные бабочки. Там работают грубые, неотёсанные, нередко так и не вышедшие замуж женщины. И если из взяли работать на кухню, значит жизнь из там и пройдёт. Их никто больше не возьмёт в невесты. Джекилл снисходительно смотрел на девушку, та сорваласьЖ — Да пойми же ты, Генри! На кухнях нет холодной воды! В мойки подаётся кипяток!***
— Как такое может быть? Это же просто ужасно! — возмущался Джекилл на бегу. Эмма едва поспевала за ним, но старалась не отставать, героически справляясь с заданным Генри темпом, несмотря на платье и на каблуки. — У них… очень странный сутенёр… ты может знаешь… Спайдер…— задыхаясь от бега выдавила девушка. Из горла Генри вырвался рык. — Как же не знать. Его весь город знает, он мучает своих подопечных, словно они ему обязаны, — лицо Джекилла исказило отвращение, — Как можно оставаться под властью тирана? — мужчина перешёл на быстрый шаг, так как Эмма уже совершенно выбилась из сил — Ей некуда идти больше. У неё нет выбора. — А мы? Разве мы не могли бы помочь? — Генри возмутился, — Мы бы нашли ей работу, приличнее этой, нашли бы дом, а не четыре ледяные стены. — Она гордая, — Эмма вздохнула, — Она не примет помощи. Генри опять рыкнул. Эмма смерила его взглядом. Точно ли это Генри? — С кем я сейчас говорю? — лицо мужчины осветил оскал, но это не был оскал Хайда. — Со мной. Немного поразмыслив, Эмма приняла ответ. Оба мужчины ценили Кристин, один как близкого человека, другой, как любимую женщину. У них, наверняка, сейчас схожие чувства, вот и не делятся они на двух людей, снова слились воедино. Сейчас не было смысла разбираться. Мужчина рывком открыл дверь в паб (кажется, одна из петель попрощалась с гнездом). Посетители обернулись на пышущего гневом мужчину и женщину, тяжело дышавшую и старательно принимающую свирепый вид. Поймав одну из проходящих мимо официанток, мужчина схватил её за горло и прорычал: — На кухню. Живо! Девушка затрепетала от страха и отчаянно закивала. Процессия ринулась в служебный ход. Посетители пожали плечами и продолжили распитие спирта и высматривание более сочной попки. — Быстрее, быстрее. Почему так долго? — девушка испуганно обернулась — Простите, сэр, кухня далеко, я… — мужчина оскалился — Если далеко, значит беги бегом! Девушка покорилась и побежала. Джекилл не стал шибко ускорять шага. Эмма догнала его, схватилась за руку, чтобы не отставать. — Прошу тебя, успокойся. Злобой ты не сможешь помочь ей. Джекилл бросил на невесту гневный взгляд: — Успокоится? Эмма, её пытают из-за её доброты и отзывчивости. Как можно быть столь жестоким? Я найду этого ублюдка. Я залью его кипятком, как он поступил с нежными руками Кристин. Я разрисую скальпелем его лицо, чтобы каждый прохожий знал, что за человек Спайдер. Эмма безрезультатно гладила его по руке: -Пожалуйста, Генри, мягче, мягче. Мужчина хмыкнул и толкнул дверь, к которой привела официантка. Девушка встала у косяка и понурила голову, она только что предала своего сутенёра. Теперь её ждёт то же, что и Кристин. Джекилл, или уже Хайд, приподнял подбородок девушки: — Я не видел тебя, ты не видела меня. Согласна? Глаза девушки озарило неверие, а затем радость. Она закивала и сразу же испарилась, словно её действительно не было. Мужчина зашёл в помещение. Дышать сразу стало труднее, лёгкие словно наполнились водой. Глаза защипало от той же воды, что витала в воздухе. Не видно было ровным счётом ничего. Зато было слышно. Работали какие-то приборы, слева тарахтел генератор или нечто вроде него, впереди шаркали шаги. На мужчину надвигалась огромная тёмная фигура — Кристин? — не веря сам себе, спросил Джекилл. Фигура остановилась, поколебалась, словно призрак, выдавила что-то невнятное (Эмма потом утверждала, что мисс Гретта сказала: «Забирай скорее») и прямо в руки Джекилла прилетел маленький ключ, хотя его сложно было назвать ключом. У силуэта оторвался бок, и рука (само собой, это была она) показала вправо, где еле слышно лилась вода и бряцала посуда. Эмма и Джекилл на ощупь двинулись туда. Пройдя с десяток шагов сквозь туман они смогли разглядеть очертания тёмной фигуры, на этот раз тоненькой, почти прозрачной. Фигура содрогалась, но с упортством и терпением выполняла работу. — Кристин! — мужчина кинулся к ней. Девушка заторможено повернула голову. Джекилл -Хайд ужаснулся. Глаза опухли и покраснели, мутные зрачки невидяще скользили мимо него, губы побелели, словно полотно, кожа напоминала призрака. Эмма шарила руками по стене в поисках выключателя воды. Мужчина перевел взгляд на руки Кристик, и, если бы Джекилл не был врачом, его бы точно стошнило. Обожжённые руки, местами покрытые волдырями, у запястий были едва ли не разрезаны тонким металлическим жгутом, которым девушка крепилась к раковине. Жгут вошёл в плоть, которая уже даже не кровила. Края раны разошлись в разные стороны, настолько глубоко был металл. И все это было едва ли не сварено от постоянного нахождения в горячей воде. Мужчина наплевал на кипяток и сунул руку к замку. Руки обожгло и защипало. Не только горячая вода причиняла боль, моющее средство разъедало руки. Эмма наконец нашла переключатель, вода перестала течь. Мужчина справился с замком, руки Кристин были освобождены. С тяжёлым стоном девушка отняла руки от раковины. Отняла и уставилась на них. В глазах читалось удивление, неверие, что это её руки, прежде тонкие и белые, теперь же больше напоминающие чурбаны, да ещё и красные. Кристин издала сдавленный звук и подняла глаза на Генри. Только вот Генри ли это был? Нежно обхватив девушку за плечи, мужчина повел её прочь из душной кухни. Эмма скользила следом. Кристин вывели на воздух. Девушка вдохнула полной грудью и покачнулась. Она слишком долго дышала паром. Большое количество кислорода лишило её равновесия и ощущения реальности. Хайд, или всё-таки Джекилл, не долго думая, подхватил её на руки, где Кристин, оберегая пострадавшие ладони, свернулась в позу нерожденного ребенка, и быстрым шагом направился прочь. Эмма, страшась, озиралась, таилась и скрывала присутствие спутника. Мужчина, наоборот, чувствовал себя вальяжно и неограниченно. Двери он открывал ногами, на проходящих мимо рычал и ругался. И лишь для притихшей, иногда тяжело вздыхающей, Кристин у него слов не находилось. Каждый её болезненный вздох отдавался ему где-то в груди тупым чувством. В его глазах мелькал страх, мелькало непонимание и растерянность. Мужчина не знал, что ему делать, хоть имел медицинское образование.***
Кристин принесли в дом к Джекиллу. По дороге она то впадала в забытье, то снова просыпалась, ощущая лёгкую тряску и теплое дыхание Хайда. Она была уверена, что это Хайд. Но почему он пришел, если был обижен на неё настолько, чтобы кричать и ругаться? Неужели каждый может ругаться на неё? Эдвард, когда она этого не заслужила, ведь она сказала чистую правду, Спайдер, который даже не захотел выслушать, а вины снова не было. Кем же она является? Действительно, жалкой шлюхой? Без настоящего имени, без рода, без семьи. Только с жалкой историей о том, что когда-нибудь приедет папа и заберёт её. Жалкой историей, не имеющей счастливого конца. Перед глазами встал образ отца, тянущегося к ней, он звал её, хотя конечно, она не помнила как он выглядел спустя почти двадцать с тех пор, как ей было шесть. Кристин отшатнулась. Нет. Она не пойдет. Он уготовил ей такую жизнь. Это он виноват. Если бы он не отдал её в притон, ничего бы не было. Лучше бы утопил, как слепого новорожденного котёнка. Отец снова позвал её. Кристин сжала зубы и крикнула: — Иди к чёрту! — Кристин! — девушка дернулась в постели, Генри сжал губы, побелевшие от напряжения и волнения, и осторожно потрепал девушку по плечу. — Кристин! Она сморщила носик и сквозь зубы выдавила: — Иди к чёрту! Хайд взвыл зверем: — Не трогай её! Просто сделай что-нибудь! — Не психуй, женщина, — Генри цыкнул на него, — Психуешь ты, нервничаю я, а нам это не на руку. Эдвард закатил глаза, пробормотав что-то о том, что кому-то будет за неверное определение гендера одной личности. — Я всё слышал, так, между нами, — Джекилл закатал рукава, — Эмма, к Пулу. Тряпки, снег и не масляные мази. Девушка решила не спорить и, уж тем более, не спрашивать у жениха какого хрена он её в служанки определил. Взметнув полами платья, она поспешила исполнить указания. Хайд напряжённо смотрел на Кристин, которая сливалась с простынёй. — Почему она такая белая? — Потому что ей долго не хватало воздуха, она пережила шок и сильную боль, — Джекилл мыл руки, — Будь добр, поверни голову, иначе я налью на пол воды. Хайд нехотя подчинился. — Ты справишься? Она будет в порядке? — Сомневаюсь, что возможно будет сохранить всю красоту кожи её рук, — Джекилл вытер воду с кожи, — Я сделаю всё, что смогу. Хайд посмотрел в зеркало, встретился глазами с Джекиллом: — Ты сделаешь все, чтобы она полностью пришла в норму. Джекилл поднял бровь: — Ты угрожаешь? Что ты сделаешь в противном случае? Я — твой единственный шанс на её исцеление. Хайд потрясённо молчал. Джекилл хмыкнул: — Боже ж ты мой, неужели, наши роли поменялись? Всего неделю назад ты кричал, что сильнее, что одолеешь меня, а сегодня, ты зависим от меня каждой частицей. — Не зазнавайся особо, — процедил сквозь зубы Хайд, — Как только ты поможешь ей, я исполню дело, которое запланировал. Джекилл направился к девушке: — Я верно понимаю его? — Хайд снова глянул в его глаза в зеркале, затем хмыкнул, — Кажется, малышке удалось свести нас. Никогда не думал, что у нас будет одно и то же желание, да ещё и в таких подробностях. Губ Джекилла коснулась улыбка: — Кристин великолепна. Я не удивлен, хотя и не верил в это. Ради неё я согласен объединиться даже с тобой. — Вот уж какая щедрость, — Хайд оскалился, — Работай, доктор Джекилл. Твоё дело ещё даже не начато. Джекилл понял, что дружественная беседа окончена, и приступил к осмотру. Руки Кристин достаточно сильно пострадали, и без шрамов дело закончится не могло. Джекилл сделал всё, что мог: зашил раны от жгутов, охладил кожу, постарался заживить, но дальше всё зависело от самой девушки. Насколько аккуратной она будет, насколько будет беречься, настолько быстрее и лучше исправится ситуация. Джекилл выпрямился и отошёл от постели почти что родственницы. Цвет возвращался к ней, но девушка всё равно была ещё бледна и предпочитала находится без сознания. Хайд внутри сидел тихо, до тех пор, пока Генри не закончил. Затем Эдвард заёрзал. — Скажи, что ты всё. Джекилл подавил внутреннее торжество: он действительно покорен Джекиллу, наконец-то, его творение стало вменяемым. — Я все, но дай мне минуту. Хайд рыкнул в ответ, но притих. Генри вышел из комнаты и потянулся. Минус профессии врача — стоишь, согнутый на четверть. Мужчина поискал глазами невесту. Эмма сидела в кресле. Спина была прямая, девушка напряжена. Джекилл подошёл сзади и положил руки ей на плечи. Эмма вздрогнула и обернулась — Нам нужно уйти. Не оставляю её одну, хорошо? Эмма подскочила: — Куда уйти? Что вы собираетесь сделать? И почему вы? Разве не он один? Неужели, ты согласен с тем, чего он хочет? Джекилл помрачнел: — Увы, Эмма, я согласен с ним. На этот раз, Хайд прав. Это нужно и важно сделать. Девушка несчастно смотрела на жениха: — Скажи, что не случится ничего особо страшного. Генри чуть повел плечами, чувствуя, как Хайд плотоядно оскалился: — Конечно нет, родная. Как я могу сделать что-то страшное. Хайд внутри обидно заржал. А Эмма поверила. Девушка печально кивнула и, словно не касаясь пола, проплыла в комнату, где была Кристин. Джекиллу больше ничего не мешало (да и Хайду тоже). Они взяли пальто и, не издав ни единого звука, вышли. — Где ты собираешься найти его? — задал вопрос Джекилл. — Он не станет выходить из паба в такое время. Не в его правилах. — И ты сделаешь это у всех на глазах? Хайд презрительно ухмыльнулся: — Нет доставлю такого удовольствия ни одной живой душе. Слишком много чести. Джекилл согласно кивнул. Путь продолжили в молчании. Хайд скрывал ярость и злобу. Джекиллу было совестно идти на такое дело. Он чувствовал, что морали его альтер эго замещают его собственные. Становиться таким он до сих пор не хотел. Вскоре Хайд забрал контроль и пошёл быстрее. Джекилл размышлял об отношениях между Кристин и Хайдом. Вроде как они поссорились, Хайд прогнал девушку оскорблениями, но только Джекиллу было известно, как после Хайд себя корил, как сокрушался, что опять не сдержался, а поддался обыденному гневу. Теперь Хайд шел мстить тому, кого считал виновным во всех бедах девушки. И Джекилл шел вместе с ним, правда, имея чуть иные мотивы. Ему оставалось лишь следить, потому что Хайд в ближайшее время не планировал возвращать первенства.***
Хайд потягивал пиво, ожидая жертву. Прошло достаточно времени, чтобы мужчина, и так находившийся в ярости, потерял остатки терпения окончательно. Благо, его цель, наконец, попала в ловушку. Спайдер спокойно и вальяжно направился к бару, где бармен начал что-то докладывать хозяину. Спайдер внимательно слушал, изредка кивал и вставлял свои реплики. Хайд ждал. Хищник никогда не нападает в первый момент. Хищник (умный хищник) будет сидеть в засаде, выжидая. И момент придёт. Вот и у Хайда момент пришёл. Пиво кончилось. Мужчина поднялся, проигнорировав девицу в кружевных колготках и полосками кожи вместо какой-либо одежды, и отправился платить по счетам (платить и забирать плату). Спайдер не заметил или сделал вид, что не заметил. Хайд с хлопком шваркнул на стойку деньги (и не только). Бармен ещё немного потрепавшись с хозяином, наконец взял деньги, а затем произнёс: — Спайдер, это, кажись, тебе. Сутенёр недовольно взглянул на чёрную бумажку с его именем. — От кого? Бармен вместо ответа указал на мужчину, пристально смотревшего на Спайдера, что стоял у входа. Когда его заметили, мужчина скользнул за дверь. Спайдер поднялся со вздохом. — Вот уж чего не хватало. Очередной недовольный, — он хрустнул костяшками, — Ладно, разберемся, — и направился к двери. По пути он успел лупануть по заду двух девушек, обиженно вскинувшихся, и крикнуть что-то похабное Нелли. Женщина, привычная к этим мелочным оскорблениям, пропустила колкость мимо ушей. Спайдер вышел в морозную ночь. Поежился и запахнулся в пиджачок. Поискал глазами посетителя. — Ээй, вы где? — скрипучий голос сутенёра разрезал звенящую холодком тишь. Никто не отозвался. Спайдер прошёлся около двери в ожидании и, когда никто так и не появился, решил заглянуть за угол. Лишь только его тело пересекло черту угла, его схватили за горло и прижали к стене. Спайдер хватал ртом воздух в попытках завизжать. — Что, сука, не ждал? — голос был знакомый, но лицо было в тени. — Кто ты? — прохрипел Спайдер. Хватка на горле ослабла, видимо, незнакомец ещё не хотел убивать его. — О, ты знаешь кто мы. Обоих нас знаешь. Но не об этом речь. Спайдер заметил, что чужак говорил о себе, как о двух людях. Он напрягся ещё сильнее, он имеет дело с сумасшедшим, который при этом сильно напоминал Спайдеру Хайда, но при этом Спайдер был уверен, что это не Хайд, а кто-то другой. — За что ты так жестоко обходишься со своими девочками, м? — Боже вас упаси, сэр, я никогда им ничего не… — он снова заглотал воздух. Железные тиски вокруг горла сжались. — Нет смей мне лгать! — яростно выдохнул незнакомец, — Это я вызволил Баркшер из её заточения. Это я возвращал ей руки, это я выкрал её и больше не верну. Глаза Спайдера округлились: — Ты? Ах ты сволочь, это моя лучш… — Больше не твоя! — мужчина зарычал и поднял кулак, Спайдеру показалось, что он размером с голову, — А это тебе за «сволочь». Раздался треск, а затем вой. Спайдер схватился за челюсть, позорно захрустевшую и, видимо, сломанную. Не имея опоры под ногами, он посчитал, что следующий поступок будет гениальным. Согнув ногу в колене, он попал ровно в промежуток меж ног незнакомца. Спайдер ахнул сразу от двух вещей. Во-первых, незнакомец никак не отреагировал на поражение самого больного места. А во-вторых, мужчина, подвергнувшийся нападкам области паха, моментально скрутил уже пах Спайдера. — А сейчас ты пойдёшь и принесёшь мне все документы, которые связаны с её именем, ты понял? Спайдер поднял на него голову: — Да пошел ты ***** — весьма однозначно рассказал он куда кому пойти. Незнакомец стиснул зубы, взял Спайдера за шкирку и потащил. Незнакомец приволок его к окну, и лишь пробив головой стекло, Спайдер понял, что его зашвырнули в его собственную комнату. Там он, на четвереньках, судорожно начал искать место спасения. Незнакомец влез в окно. — Это ограбление! Воры! Пожар! — завизжал Спайдер, чтобы привлечь внимание хоть кого-то. Незнакомец презрительно наморщился. — Заткнись, — он пнул мужчину в живот, отчего тот сложился пополам, — Доставай документы, урод. — Я не дам тебе их, — Спайдер приподнялся на коленях, — Ты никогда не получишь её в качестве награды. Она всегда будет шлюхой по документам, — Спайдер победно воззрился на гостя. Незнакомец пожал плечами и направился к столу. Спайдер не выдал волнения. — Итак, что тут у нас. Счета, фу, какая дрянь, — гость выгреб из стола внушительную кипу бумаг и раскидал по комнате. Спайдер взвыл: — Если тебе не нужны эти бумаги не трогай их! Ты свалишь, а мне ещё работать! Незнакомец фыркнул и продолжил. Спайдер медленно оправлялся от побоев. — Квитанции, выписки налоговые, банковские чеки, список… О, что тут у нас ещё? Список клиентов. Не кисло у тебя тут, не кисло, — все бумаги листопадом осыпались на пол. Спайдер медленно поднимался. — Ну, здесь мне смотреть не на что, — гость выпихнул ящик, разбил его и разбросал бумаги. Затем он открыл следующий. — Вооот. Досье девочек, — он пролистал пару страниц, — Да у тебя тут целый каталог. Часто даёшь попользоваться, или сам томно перекладываешь свои творения? Спайдер поднялся, но не во весь рост. Он искал что потяжелее. Гость продолжил копаться в бумагах. — Амузьен, кхм, что-то французского плана, нет, Эйбертон, Эйпишрен, ну и фамилии тут, Баброн, — гость гоготнул, — бедная девушка, Багратион, что-то мне говорит, что это не настоящее, Баркш… — он резко обернулся и схватил каменную статуэтку, которую Спайдер занёс над головой гостя. Спайдер побелел. — Не перебивая меня, ушлёпок, в отличие от тебя, я занят делом. Спайдер еле сдержался, чтобы не заорать. Глаза незнакомца поменяли цвет. Вот они были зелёными, а вдруг они стали багрово-красного цвета. — Ты… как ты это сделал? Что ты такое? — Я-твое наказание, — мужчина усмехнулся, — Бич мщения. Спайдер затрясся: — Демон… — Ошибаешься, — хмыкнул незнакомец, отложив на стол документы Кристин. Он с размаху вошёл кулаком в живот Спайдера. Тот согнулся и попятился, это ему и было нужно. Как только Спайдер достиг стены, гость прижал его к ней, держа за горло. — Я Сатана, — выдохнул мужчина Спайдеру в лицо, и тому действительно показалось, что свет фонаря озарил темные крученые рога на голове гостя. Пришедший показал ему ад. Нанося страшные побои, он издевался и дразнил мужчину, подбивая ответить, но как только Спайдер пытался хотя бы защититься, незнакомец ожесточался ещё сильнее, словно хотел вытряхнуть из сутенёра всю жизнь до остатка. Совсем короткий срок показался Спайдеру непреодолимо долгим. Раздробленная кость мешала двигаться, треснувшие ребра — дышать. Голова гудела от бесчисленных ударов об стену и кулаки гостя. Перед глазами плыло, сознание уже несколько раз хотело попрощаться. Но гость все продолжал, и было ощущение, что Спайдер и правда пришёл из ада, иначе нельзя было понять, отчего пытки его нескончаемы, но каждый раз разнообразны и унизительны. Спайдер начал молиться, впервые, после совершеннолетия, когда он сказал матери, что в могиле он видал эту веру. И сходя в могилу, видимо, поверил. Лишь когда грешный сутенёр стал плеваться кровью и устал изрыгать ругательства, незнакомец прекратил избиения. Взяв бумаги, он отошёл к окну и плюнул в сторону Спайдера. — Я буду счастлив, если ты сдохнешь. Спайдер попытался приподнять голову, ради ответа, но сил не хватило. Чёрная тень мстительного гостя растворилась в морозной темноте. Спайдер сжался. Ему было холодно и больно.***
Мужчина с разбитыми костяшками пальцев тихо закрыл дверь в дом. Чужой для него дом. Хотя, сложно сказать, он уже так много времени прожил здесь. И теперь в этом доме поселилась она. В руках он держал бумаги, подтверждающие, что она невольница, почти рабыня. Подойдя к камину, мужчина бросил эти листки в огонь. Пламя моментально проглотило лёгкую бумагу, чуть чихнув пеплом. Теперь мужчина держал документы о том, что девушка просто есть. Как паспорт, только без обложки. Но ничего, обложка появится. Эта девушка теперь была вольна делать всё, что захочет. Мужчина повел головой в направлении, где она была. Он всегда чувствовал, где она. Сам бесился из-за этого, знал, что она — его слабина. И не мог ничего сделать. Кроме как защитить её. В ней заключён его дом, его уют и тепло, которых он не знал. И вот, теперь она законна по всем статьям. Нет ни одной бумаги, указывающей на её низкое положение прежде. Люди временны и ветренны, они забудут, помнила бы бумага, да она сгорела дотла. Мужчина поднял голову на звук шагов. — Быть может, тебе интересно, она пришла в себя. — Спасибо, Эмма. Ты не моя, не в моем вкусе, не в моем стиле, ты глупая и пресная, но ты хорошая. Тебя бы я убил быстро. Только не позволяет комок в груди с известным именем. Мужчина кивнул и промелькнул мимо девушки. Губы Эммы тронула улыбка. Мужчина, едва дыша, стоял у изголовья. Она снова стала отличаться цветом от простыней, но почему она казалось такой хрупкой, словно выточеной из хрусталя. Из фарфора. Будто коснись её, и она переломится пополам, рассыплется осколками с тихим стоном. Она подняла руки. Замотанные, они больше напоминали деревянные бруски. Её грудь горестно поднялась. Мужчина снова ощутил тупую боль под ребрами. — Ты сзади, я знаю. Смысла скрываться не было, мужчина вышел и присел у края постели. С тонкой подушки на него смотрели два изумруда. Он подметил сухие губы девушки и, возможно, чуть грубовато спросил: — Хочешь пить? Изумруды колыхнулись теплой насмешкой и вновь стали непроницаемыми, как были. — Чуть позже. Сначала скажи почему? Мужчина захотел взвыть: — Что почему? — Почему ты это сделал? — зелень нетерпеливо блеснула, — Почему пришёл? Ты же обижен на меня. Ты же считаешь меня глупой шлюхой. Ты же… — договорить не смогла. Он закрыл её рот рукой. — Ну ка, цыц. Про глупость вообще не отрицаю, про шлюху ещё подумаю. А почему пришёл ты и сама знаешь. Ещё вопросы есть? — мятежная зелень согласно заискрилась, — А я бы сказал нет на твоём месте. Я не намерен читать лекции и том, что ты для меня значишь и куда я засуну обиды, если узнаю, что ты в беде, — зелень разлилась теплом. — Ты узнал, что я наказана? — она освободила губы. Мужчина пожал плечами — Узнал. И узнал, что ты ничего не сказала. Сказать тебе, как я ругался? — девушка чуть мотнула головой, — Умница. — И всё же, почему ты пришёл? — чуть погодя, снова спросила она. Он молчал. Она ведь не отвяжется, будет спрашивать всё время. Мужчина вздохнул. Голос наполнился чувственной хрипотцой: — Да потому, что исчезни ты, ни одна живая душа не сможет остановить меня. Я снова опущусь в разврат, устрою ад каждому, кто на расстоянии 10 миль в округе. Стану тем, кем должен быть. А ты меня меняешь. Своей чистотой делишься. В рай нам обоим дорога закрыта, но, быть может, нам откроют альтернативу. Вечность в аду покажется мне хуже, если я не смогу ощущать твоё присутствие. Я эгоист до мозга костей. Я не смогу без тебя существовать, и единственный мой выход — беречь тебя, как будто ты самое дорогое сокровище. И я не скажу, что это так и есть, хотя, чёрт возьми, это так и есть, — он взглянул на неё и пожалел о сказанном, — Ну и что это? — он осторожно вытер её мокрые щёки, — Куда это годится? — он задрал голову, обращаясь к небесам, — Простите, я готов подать жалобу, у меня женщина протекает. Девушка хихикнула. Он ухмыльнулся и снова обратился к ней: — Больше никакой проституции, малышка. Я всё устроил. До твоего выздоровления ты будешь просиживать свою обаятельную задницу на кровати и скучать, поняла? И не думай, что я не буду проверять. Каждый день, 23 из 24 часов, я буду следить. — А куда девался ещё один час? — улыбаясь спросила довольная больная. Мужчина возмутился: — И ещё я говорю, что я эгоист. Черт возьми, мне ведь иногда надо спать и есть! Ах ты маленькая… — она подняла бровь, он запнулся, смутился и пробубнил, — ведьма. — Маленькая ведьма? — её тихий смех колокольчиком зазвенел в комнате. Наконец, у мужчины отлегло от сердца. Она придёт в норму. Она не отвернулась, гордо пряча взгляд. Она его слишком любит для этого... Какая жалость, что он слишком любит её.