***
— Генри, может… ? В ответ на неё воззрился багровые глаза. Девушка резко развернулась на 180° и вышла из комнаты. Ладно. Не может. Она снова направилась в кабинет Джекилла. Не так давно он ее туда пустил, рассказывая что да как. Теперь девушка часами следила за реакциями и составляла таблицы, чтобы достичь своего результата. В голове, как мотивация звучал разговор. — Если результат не получается сразу, можно найти промежуточную цель. Джекилл тогда замер и, чуть наклонив голову, обратил на неё взгляд: — Что ты имеешь в виду? Кристин нетерпеливо переставляла склянки: — Если не получается сразу добиться разделения ваших сущностей, почему бы не сделать переход гораздо менее болезненным? — задала она вопрос, и мужчина задумался, — Это будет проще, и ты будешь более дееспособным, разве нет? —Да, — согласился Джекилл, — И что ты предлагаешь? Изменить цель? — На время. Добьемся этой и, воодушевлённые победой, пойдём дальше. — Ну да, конечно, — хмыкнул тогда Джекилл, снова принявшись за какие-то подсчёты. И вот теперь девушка готова была исполнить свою задумку. Перед ней лежала таблица с препаратами и их качествами, которые были нужны. Ей нужно было одобрение. А там, вместо Генри, был Хайд. Нужен ли он был ей сейчас? Ответ был прост, как яичница. Нет. — Ты что-то хотела, — Джекилл зашёл только через полчаса. Кристин молча отдала ему бумагу. Чуть морщась, Генри прошел взглядом. — Что это? — Компоненты новой формулы. Генри вздрогнул и прочёл лист ещё раз, но теперь внимательнее. — Как ты хочешь это соединить и подготовить к приёму? Кристин пожала плечами. — Несложно. Полученную суспензию можно будет высушить до состояния порошка, а после, при желании спрессовать в таблетки. Джекилл что-то пробубнил и начал беспорядочно ходить по комнате. Вот он подошёл к одному углу, взял в руки какую-то склянку, повертел в руках и положил обратно. Потом к другому углу, там он просто постоял и бессмысленно посмотрел в окно. Затем он быстро подошёл к Кристин и сгреб её так, что кости затрещали. — Я счастлив, что ты теперь со мной, — на выдохе выдал он. Кристин ничего ответить не могла: настолько мало было сейчас объема грудной клетки. Джекилл отпустил её. — Я попрошу Пула собрать все компоненты, — сообщил он пытающейся продышаться девушке, — Скоро мы с тобой приступим к работе! Он вышел из комнаты одухотворённый и полный энергии. Кристин пыталась собрать треснувшие ребра.***
— Так он готов? — Эмма с восхищением смотрела подруге в глаза, пока та спокойно потягивала чай из чашки. — Почти, — Кристин поставила чашку на блюдце, — Осталось только настояться, и, вуаля, всё будет готово к пробе. — Так это же замечательно! — Эмма подскочила на ноги, утянув за собой Кристин, и пустилась в пляс, — Наконец, мы сможем справить свадьбу! Кристин поперхнулась. — Что? Эмма провернула ещё пару кругов по комнате, а затем остановилась, всё ещё слишком радостная. — Ну как же? Я и Генри, мы обвенчаемся. Помолвка была уже так давно, что почти все о ней забыли. А теперь мы с Генри наконец станем супругами, — тут она сделала очень чопорное лицо и глубоко поклонилась, — Леди Эмма Джекилл, — она снова рассмеялась, — Кристин, ну разве это не чудесно? Чудесно? Не знаю, Эмма. Я удивлена, что не знала о помолвке. Получается, я живу с человеком, который всегда, каждую минуту должен был следить за приличиями? Боже, а я их неустанно нарушала! То снимала перед ним перчатки, то ходила босая, то, ещё того хуже, выходила из комнаты в неглиже, пусть и лишь когда он не мог видеть. Но неужели нельзя было предупредить? Все эти поцелуи в щёку, а если он подумал о чем-то другом, не о том, что они значили на самом деле? Отлично, Генри. В который раз ты проявил чудеса понимания. — Конечно, чудесно, — Кристин улыбнулась, несмотря на мельтешащие в голове мысли, — Один вопрос, если ты невеста, то где, позволишь взглянуть на твоё подвенечное платье? Эмма замерла, её лицо приняло несчастное выражение. — О боже, — прошептала она, — Столько всего случилось, я совершенно забыла о платье. Эмма рухнула на кресло. Кристин чуть усмехнулся такому драматизму, но приходилось подыгрывать. Она присела рядом с креслом, взяла разбитую Эмму за руку. — Я знаю отличное ателье, где, за короткий срок и небольшую стоимость, можно получить отменный наряд. И не только платье, но и все остальное, — она с улыбкой смотрела на подругу. Эмма снова расцвела — Ты покажешь мне это ателье? — Кристин поднялась на ноги, утягивая Эмму с собой за руки — Не только покажу, но и рассчитываю получить роль подружки невесты. Эмма издала радостный вопль и бросилась Кристин на шею. Всё складывалось очень удачно. Только из головы не шла мысль о том, что Джекилл почему-то умолчал о помолвке.***
— Вы только посмотрите, какие кружева! Мне идёт, правда ведь? Кристин, Джон, ну не молчите, скажите хоть слово! Названные молча переглянулись. Кристин выполнила обещание и отвела Эмму в упомянутое ателье. Там с девушки сняли мерки, она подобрала ткань и выбрала кружева. И вот, теперь невеста кружилась перед зеркалом в готовом наряде и никак не могла перестать восторгаться. И ладно бы сама, но ей хотелось, чтобы восторгались все окружающие! Модистки поспешили уйти, зная реакции невест на наряд, а сопровождающим деться было некуда. — Оно отлично сидит на тебе, ты похожа на принцессу, — часом ранее бедняга Джон исчерпал все свои слова, и вот, выложил последний козырь, кстати, придуманный не им. Кристин с ужасом посмотрела на товарища, следующий вопрос должен был быть адресован ей. — Ах, я и есть принцесса! — рассыпалась серебряным смехом Эмма. — Ну, а ты, Кристин? Что скажешь? Как предсказуемо, милая Эмма, — вот что скажу. — Не видела невесты прелестный тебя, —Кристин улыбнулась девушке, и та расцвела ещё больше, чем после сказанного Джоном. Кристин победно глянула на мужчину: 1:0 в мою пользу. — Но, Эмма, нам пора заняться остальными делами. Ты ещё наденешь его и, наверняка, услышишь лестные слова, так поторопись же к другим занятиям. Эмма вздохнула: — Это так прекрасно, так не хочется снимать. Кристин осторожно приобняла подругу, чтобы не помять нежную ткань. — Обещаю, в день свадьбы не замолкну, расписывая твою миловидность. — Я слишком перегнула палку, да? — Эмма улыбнулась, и члены её группы поддержки переглянулись с улыбкой на губах. — Ну, — Джон деланно замялся, а затем сделал таинственное лицо и, словно по секрету, сообщил, — Только если чуть-чуть, — свои слова он подтвердил щепоткой левой руки. Эмма смеялась. Джон и Кристин улыбались, хоть на сердце было тяжело. Джон хотел увидеть на месте Эммы Кристин. А девушка думала о Хайде. С его срыва прошло не то чтобы много, но всё же немало времени. Что-то внутри сжималось, представляя его несчастным. А что-то ликовало. И эта гражданская война внутри была явно никому не на руку. Подготовка к свадьбе изнуряла тем, что приходилось таскать на себе личину радости и беззаботности. Зачем? Хотелось то приостановится, задуматься, а ещё лучше проверить, как он. Хайд наверняка стыдился идти к ней первым. Он совершил проступок, покусился на святое для него, Кристин это прекрасно понимала. Понимала, что не должна думать о нём, как о несчастном человеке. Понимала всю сложность ситуации… И хотела утешить.***
Он передо мной. Стоит, взгляд опущен. Между нами 10 шагов. Я знаю, у него холодные руки, их свела судорога. Он не может разжать пальцев, которыми держал нож. Он неухожен. Длинные волосы спадают на плечи неопрятно. Под глазами круги. Он измучился и устал, я не знаю от чего. Губы сжаты в тонкую полосу. Он ждёт. Он смотрит на меня. Укор, вина, сожаление… обречённость. Я не стану винить себя в произошедшем, тут нет моей вины. Но ты видишь её. И ты здесь. Вокруг тишина, ничего кругом нет. Ничего и никого. И не будет. Это те сны, где мы вдвоём: ты и я. Где ты пытаешься обвинить меня, а я знаю, что не виновата. Где ты пытаешься просить, но не умеешь. Где каждый вдох, каждый выдох с моей стороны ловишь, лишь бы он был посвящен тебе. Сны, где ты знаешь, что ничего не изменится. Ты только заставляешь мою душу плакать, изнывать. Внутренняя я кричит, просится к тебе, уже давно, уже беспощадно рвётся изнутри. Но нельзя. Нельзя. Ты сам понимаешь. Ты ведь тоже боишься. Боишься снова напугать меня. Боишься причинить мне ещё большую боль. Каждый раз я просыпаюсь в слезах. Я чувствую твое имя солью на губах. Я опять звала тебя. Почему я такая жалкая, почему не могу быть сильнее? Почему сильный человек сделал меня слабой? Кристин проснулась. Темнота раскрывалась, как скорлупа арахиса, наступало утро. Рассветные проблески, любопытные до человеческих жизней, глядели сквозь занавески. Кристин села в кровати, небрежно откинула волосы, в процессе сна обнимавшиеся с лицом. В углу движение. Кристин резко повернулась голову. Он стоял перед ней. Взгляд врезался в неё, до боли острый. Между ними было 10 шагов. Он горбился, как всегда, но девушка уже отвыкла видеть его. Он казался таким большим. Снова. Как в первый раз. В самый первый. Молчание. Его глаза с каждой минутой становились всё жёстче. Плохое зрелище, если человек, с которым это происходит, так искренне любим. Он ожесточался, но ждал. Ждала и Кристин. Ждала и не понимала, чего ждёт. — Ты — моя величайшая ошибка, Кристин Баркшер. Девушка вздрогнула от его голоса. — Не смей винить меня. Здесь нет моей вины, и ты это знаешь. Рот Хайда искривился в болезненной усмешке: — Ты права. Я всё сделал сам. Но я здесь, и, ты знаешь, сколько себя я отдал на этот шаг. У Кристин болезненно защемило в душе. Знаю. Прости меня — Я не могу сейчас, Эдвард, — собственная желчь сдавила горло, не позволила говорить звучно, — Прости, я не могу. Его лицо теряло эмоции, становилось безучастной маской. — Я понял, девочка. Я уйду. — но вместо того, чтобы двигаться к двери, он подошёл к краю постели, где сидела Кристин. — Только пообещай, что не исчезнешь, не сказав ни слова. Это моё условие. Кристин заглянула в кровавые глаза. Даже проигрывая, он брал ситуацию под контроль. — Обещай! — рыкнул он — Я обещаю, — торжественно прошептала Кристин. Хайд сразу сник, словно испугался своего напора. Он осторожно, но быстро поднялся на ноги, как будто не хотел напугать девушку. Кристин хотела проводить его взглядом, но она лишь моргнула, и мужчина пропал. В комнате стоял полумрак, и тишина оглушала, крича, что это был не сон. Некоторое время Кристин ещё верила тишине, но потом обманчивое чувство завладело ей. Ведь не мог Хайд испариться, он всё-таки человек. Второй сон подряд? Нет, она точно ощутила, как проснулась в прошлый раз. Получается, он всё-таки пришел. Кристин ощутила тепло внутри. Губы сами собой расплылись в глупой улыбке. Девушка откинулась назад. То, что произошло, было ошибкой. Ведь правда? Хайд вовсе не хотел убивать её, он не может жить без неё. И, видимо, она без него тоже, раз было так волнительно.***
— Ты звал меня? Кристин зашла в лабораторию. Ночь была сложной, она почти не спала. Мысли о Хайде забивали ей голову, она ворочалась и уснула лишь под утро. Джекилл позвал ее довольно рано, как результат, она была сонная. — Да, звал, Кристин. -Генри Джекилл в белом халате бодро обежал стол. — Я готов к пробе и полон нетерпения. Начнём? Кристин накинула халат. — Мне кажется, я просто не имею права сказать нет, Генри, — добродушно заявила она, открывая тетрадь с записями и рассматривая колбу с драгоценной для Генри формулой (явно не HJ7, нет), — Она точно готова? — Без вариантов, -Джекилл от нетерпения даже слегка подпрыгивал, — Ну же. Прошу, давай начнём. Кристин ещё немного потянула время, а затем села перед Генри. Мужчина принял это за спущенный курок и схватил колбу. Девушка хмыкнула, покачав головой, и приготовилась. — Время: 8:32. Начинаем эксперимент. Удачи нам, — и Джекилл опрокинул в себя содержимое склянки. Образовалась страшная тишина, только птицы за окном резвились. Лицо Генри постепенно вытягивалось в печальную мину. — Ничего. Ничего не происходит, — сокрушенно выдавил он, — Мы ошиблись где-то. Формула не работает. — У меня есть сомнения, — успокоила его девушка, — Вспомни, первый раз тоже произошел не сразу, так почему здесь должно быть моментально? Для реакции нужно время. Генри вздохнул и начал ждать. Прошло полчаса. Затем час. Потом два. Джекилл всё ещё ждал. Наконец, когда время подошло к обеду, он в сердцах сбросил халат на пол. — Почему не вышло? Ну вот почему? Кристин подняла брошенную одежду и расправила её. — Я не знаю, Генри. Все было просчитано, ошибки не было, но да, ничего не произошло. Джекилл понуро выдохнул и удалился из кабинета. Он ждал чуда, но оно не случилось. Кристин проводила его взглядом. Ошибки действительно быть не могло, она была уверена. Может быть, все гораздо проще, а они усложняют? Наверняка так и есть. Девушка навела порядок в лаборатории и последовала за Джекиллом. Проходя мимо его комнаты, она услышала разочарованное ворчание. Девушка вздохнула. Бедняга Генри. Первое поражение сломило его, а теперь добьет этот случай. Кристин провела рукой по стене. Может зря она сюда переехала? Если бы не её затея, Генри бы не был расстроен сейчас…но и не был бы одухотворен в течение недели ранее. Девушка зашла к себе. На столе хоть и был идеальный порядок, все равно показалось, что что-то не так. Почему-то всё потеряло смысл. Видимо, Кристин тоже расстроил провал. Девушка стянула перчатки, бросила их на постель, а затем уселась туда сама. Вряд ли сейчас кто-то будет обедать. Она потянулась за книгой. Что-то фантастическое. Определённо, сейчас нужно расслабить ум. Жюль Верн, например, подойдёт. Стоит заметить, что по истечению не очень большого срока, часть библиотеки Генри Джекилла переехала в комнату к Кристин. Девушке доставлял удовольствие запах страниц, и нередко, одна из "переселенец" ночевала у неё рядом с подушкой. Джекиллу даже пришлось прибивать полку в комнату девушки, так как на её столе уже просто не хватало места для всех тех книг, которые она утащила. Девушка читала в основном научную литературу, но иногда баловалась фантастикой ради удовольствия. Зачитываться она могла на день, а порой и больше. Два с половиной часа пролетели незаметно для Кристин. Углубившись в чтение, она не заметила, как часы в коридоре пробили пять, а затем и полшестого. Она не слышала ни звука, так глубоко девушка ушла в книгу. Но ей всё-таки пришлось оторваться от чтения. Едва за окном начало темнеть, ещё слегка, вечер только принялся окрашивать мир в голубоватый оттенок, как в комнату, словно ураган, влетел Джекилл. — Получилось! У нас получилось! У тебя получилось! — кричал он, выделяя слово «тебя». Округлившимися глазами девушка взглянула на него. Генри так не ходил. Без пиджака, рубашка расстегнута на верхних пуговицах. Так ходил Хайд. Значит он появлялся. И, видимо, переход произошел безболезненно. — Я идиот, Кристин! — со смехом облегчения. — Я невероятный тупица! Он схватил её ладони, заглянул в глаза — Мы сделали состав для безболезненного перехода, а я ждал изменений сам! Мне стоило позвать Его! — его глаза светились облегчением и радостью, — Какие могли быть ощущения, если не было никакого перехода?! Я идиот, Кристин, — он снова рассмеялся, а потом стал торжественно серьёзен, — Мы провели с ним ряд опытов, он согласился сотрудничать, но об этом в другой раз. Боль теперь появляется лишь в том случае, если сопротивляться. Без сопротивления переход совершенно безболезненный, как мы и хотели. — Кристин, ты сделала меня если не до конца, то точно на три четверти счастливым. Я смогу жениться на Эмме. Никаких происшествий не будет! Мы наконец будем вместе***
День венчания с самого начала стал походить на дурдом. Джекилл носился по дому, давая какие-то распоряжения нанятым слугам и ища то галстук, то сюртук. Его глаза вылезали на лоб, покрытый испариной, отчего мужчина становится похож на злого ежика (да, волосы тоже стояли торчком, видимо, бедняга на нервах переборщил с лаком). Кристин с лёгкой улыбкой на губах наблюдала за последними приготовлениями. Кругом царил полнейший ажиотаж и лихорадочный праздник, по крайней мере, его начало. Только Кристин выбивалась из этой суеты, спокойно сидя там, откуда было лучше всего видно происходящее, в своем домашнем платье. Иногда, пробегая мимо, Джекилл пытался вспылить на неё, потому что на его нервы её безмятежное лицо действовало, как красная тряпка на быка, но девушка моментально охлаждалась его пыл. Она отвлекала его на какую-нибудь более важную проблему (ну, образно говоря, потому что для Генри всё сегодня было проблемой), и бедняга мчался разгребать дела. В какой-то момент Кристин начала подумывать помочь, но потом решила, что это будет лишним. Быть может странно, быть может нет, но её пригласили только этим утром, впопыхах, словно забыв о ней. Нельзя сказать, что она обиделась, ей было как-то всё равно. Просто теперь она ощущала право на капризы: идти или не идти, вот в чем вопрос. И пока Генри Джекилл сходил с ума, а Эмма Кэрью у себя дома упивалась собственной прелестью, Кристин Баркшер единственная сохраняла чистый рассудок. На самом деле, идти в церковь ей совсем не хотелось. Она и так поздравит новобрачных, так что ей делать в приюте Господнем (допустим, он там ещё есть)? Но что-то подсказывало, что она там понадобится. Ох уж это женское чутье…***
— Согласен ли ты, Генри Джекилл, взять в жёны… Голос святого отца отдавал в небо с такой же силой, с какой наверняка улетал под своды церкви. Насколько правильно Кристин поняла, Джекилл опоздал на собственную свадьбу: венчание должно было состояться как минимум на 10 минут ранее. Кристин заявила, что не будет присутствовать, сама же пошла через какое-то время после выбежавшего сломя голову жениха-недотепы. Она шла медленным размеренным шагом, но все равно успела почти к самому началу. Не сказать, что церковка была забита гостями, но мест, конечно же, не было. Кристин затаилась в тени колонн у самого входа. Оттуда прекрасно было видно и гостей, и святого отца, и, самое главное, торжествующую чету Джекиллов. — Согласна ли ты, Эмма Кэрью… Да Бог ты мой, конечно она согласна. Она пережила с этим человеком едва ли не худшее, что могло случиться, и она все ещё остаётся с ним. Если это не любовь, не привязанность, то тогда Эмма не в своем уме. Ей же плевать, что внутри её жениха сидит какой-то монстр (для Эммы монстр, для кого-то давным-давно не он), который в любую минуту может выбраться и прикончить её. Для Эммы нет разницы. Она хочет провести эту минуту, глядя в глаза Генри, шепча:"Все хорошо, милый, все будет хорошо", даже если кровавая пелена застелет ей глаза. — Властью, данной мне… Но всё равно что-то в груди кричало. Нет, Кристин была рада за Генри и Эмму, просто… Просто внутри она понимала, что с Хайдом у неё так не будет никогда. Хайд будет жить в теле женатого человека, а Генри наверняка найдет способ уничтожить его. Джекиллы не бросят её, может быть. А если бросят, она снова останется одна, без надежды на чью-либо помощь. — Есть ли у кого-то есть причины, чтобы этот брак не состоялся? — святой отец по традиции сделал паузу, подождал секунд пять,и уже собрался навеки соединить Генри и Эмму, но тишину вспорол возглас. — Есть! Причины есть, только доктор Джекилл тщательно скрывает их! Кристин подскочила в своем тёмном уголке. Голос звучал не из зала, и это была не она. Голос, пусть громкий и чёткий, раздавался отраженно, словно… Словно говорящий стоял спиной. Генри Джекилл застонал и схватился за голову. — Не смей, только не сейчас! — Эмма в ужасе обвела зал глазами, святой отец попятился. — Генри, возьми себя в руки, удержи его! — отчаянно взывал Джон Аттертон. Генри силился остановить процесс, но выходило ровно до наоборот. Чем больше он сопротивляется, тем сильнее боль. Вот Генри вырвался из рук Джона, пробежал по ковру, расстеленной у между рядами стульев. Вот он снова вернулся и упал на колени, сжимая голову и хрипя. Эмма попыталась помочь, сделать хоть что-то. — Генри, ты только не… — Нет здесь никакого Генри, —прорычал мужчина на коленях, — Здесь есть только Эдвард Хайд! — он поднялся во весь рост. Наверное, это было плохо, но Кристин с наслаждением наблюдала, как рослая фигура её избранника возвысилась над остальными. Гости отступали назад, Эмма и Джон растерялись. А Хайд вышел из себя. Он схватил Эмму за руку и потащил за собой куда-то по лестнице, откуда в начале службы спускался святой отец. — Всем оставаться на местах, иначе ей будет плохо, — яростно пообещал великан. Эмма вскрикнула, но бороться не пыталась. — Оставь её, она ничего плохого тебе не сделала! — Хайд злобно рассмеялся на замечание Джона. — Не сделала? Она и Джекилл собрались быть вместе без моего разрешения. Как никак, я их сожитель по прямой линии. Можно было бы хотя бы спросить меня, — он продолжил свой путь. Отец Эммы (по крайней мере, такой вывод можно было сделать по месту, где он находился) подскочил к Джону. — Я прошу тебя, сделай хоть что-то. Он убьет её! Джон лишь напряжённо следил за Хайдом. — Генри, я знаю, ты меня слышишь, — пролепетала полупридушенная Эмма, — Ты никогда не причинишь мне вреда, — но действия это никакого не возымело. — Заткнись, балаболка, — небрежно бросил ей её палач, — Ты знаешь, что Генри здесь нет, а боль я терплю лучше его, -он наклонился к её уху, теперь его слышала только она, — Я не допущу твоего брака с ним. А если и допущу, то каждая твоя ночь превратиться в ад, и ты сбежишь, мечтая о спасении. Эмма вскинула голову: — Я не оставлю Генри. Вопреки всему, мы будем счастливы. Смех Хайда снова потряс своды церкви. Гости совсем обезумели, и вот, сумасшествие достигло своего апогея. В руках Джона оказался револьвер. — Отпусти её! Иначе у меня не останется выбора, я пристрелю тебя! — Нет!!! — настал и её черёд вмешаться. Толпа обернулась, и даже Хайд замер, удивлённый. Между колоннами, на грани света и тьмы, стояла тонкая фигурка Кристин, запахнутая в лёгкую куртку. Её лицо было словно выточено из камня, и никто не посмел перечить ей. — Нет, — твёрдо повторила она и двинулась вперёд. Эмма прохрипела имя Кристин, на губах Джона оно осталось отпечатком зубов. Кристин достигла второго ряда стульев, как вдруг отец Эммы побелел, как снег. Девушке было не до этого. Напролом, она шла к винтовой лестнице, где уже почти не дышала Эмма, и замер ледяной глыбой Хайд. — Отпусти её! — Ты знаешь, что случится потом, и ты хочешь этого? Маленькая… — Хайд оскалился. Кристин неумолимо приближалась. — Не оскверняй церковь. И если ты так глуп, что считаешь меня таковой, то поделом тебе. — Кристин встала на лестницу и повторила завуалированный приказ, — Отпусти её. Интуитивно Хайд смог понять, то, что она хотела донести до него. Только раз Кристин будет командовать им. Только раз ему следует подчиниться. Одно исключение из миллиона правил. Ради него самого. Хайд разжал тиски. Всё моментально пришло в движение. Эмма из последних сил ринулась вперёд, Джон вновь взял прицел, отец Эммы бросился к дочери, а Кристин, отбросив Эмму в руки отцу, птицей кинулась к Хайду. Девушка заслонила его собой, вплотную прижавшись в нему всем телом. Хайд вздрогнул, в его глазах появилось то самое, старое как их первая встреча, затравленное выражение. Он понимал, что сейчас всё зависит от неё, и ему было страшно. Как тогда, когда он доверил ей свою жизнь, как теперь он повторяет своё безумие. Она снова и снова приходит к нему на помощь, несмотря на все из ссоры, недомолвки и рычания друг на друга. Если это не любовь, то таковой не существует. — Отойди, Кристин, ты загораживаешь мне прицел, — побелевшими от напряжения губами Джон смог выдавить из себя фразу. — Я не дам тебе убить его, — покачала головой Кристин, — Нет никаких причин для убийства. — Он сорвал брачную церемонию! — пропищал святой отец. Почему-то, Кристин поняла, что более ноги её в церкви не будет. — Вы сами задали вопрос о помехах для брака, он лишь ответил. Разве это причина застрелить его? Разве у кого в этом помещении вообще есть причины желать его смерти? Кристин сама не заметила, как сильно нервничала. Она была готова на всё, лишь бы не чувствовать дрожащее от напряжения тело Эдварда Хайда позади. Он не боялся за себя. Они — два идиота, компенсировали друг друга. Она плевать хотела на себя, готова была продать душу ради него, и он мог разнести в клочья что и кого угодно для неё, но ради себя теперь не пошевелил бы и пальцем. Она почувствовала, как его жёсткие руки обвили её тело. Стало чуть жарче. Он зарылся лицом в её волосы, словно желая насладиться ею в последний раз. От этой мысли Кристин сжала его руки своими. — Единственная его вина — та, что из-за неудачного эксперимента он заключён с Генри в одно тело, вы видите, я не сошла с ума, смея утверждать это. Вот они, перед вами, оба. Только Генри сейчас внутри, и, я вам клянусь, он мечтает, лишь о том, чтобы этот кошмар закончился, — она обвела взглядом притихших людей. — Я знаю, вы все пришли сюда вовсе не за этим. Но всё же я прошу вас, каждого присутствующего, забудьте о произошедшем. Возьмите полчаса на раздумья, а после завершите церемонию. Святой отец, разве это противозаконно? Священник смутился и промямлил — Не думаю, что какой-то из стандартных случаев здесь подойдёт. Но раз доктор Джекилл и… мистер Хайд совершенно разные люди, хоть и соседствующие…то никаких препятствий нет. Если только…если только мистер Хайд сам не создаст их. Кристин лишь крепче сжала руки Хайда. Ведь не создашь, правда? Эдвард плотнее прижал её к себе. Нет. Теперь нет. — Теперь ему нечему противостоять, — Она перевела взгляд на Аттертона, — Убери оружие, Джон. Оно больше не понадобится. Мужчина поколебался, но револьвер убрал. Кристин обернулась в руках Хайда. — Я бы хотела сказать, что всё кончено, но теперь ты должен уйти, ты же понимаешь, — тихо прошептала она. Хайд провел рукой по её шее, скользнув на ключицу. — Похоже сегодня у меня нет выбора, малышка, — в его глазах искрилось лукавство, — Сегодня ты главная, самая смелая девочка. Я горжусь тобой. — Я не смогла бы позволить им убить тебя, — здесь Кристин не сдержалась, — Я до сих пор вижу направленный на тебя револьвер. Я. — А ну-ка тихо. — приказал Хайд, и Кристин замолчала. — Он был направлен на меня от силы минуту, потом он смотрел прямо тебе в грудь. И Боже спаси Аттертона, если бы он спустил курок, — Кристин нервно усмехнулась. Хайд провел пальцем по её губам, — До вечера, малышка, — шепнул он.***
Церемония состоялась. Как и говорила Кристин, люди чуть отошли от случившегося, а потом продолжили обряд. Джекилл был сам не свой, но это было уже не дело Кристин. Теперь спокойствие ему дарит исключительно Эмма Джекилл. Странно звучит, согласитесь. Нет ничего более странного, чем новое имя для человека, к которому привык. Но время идёт, бежит, кого-то лечит, кого-то, наоборот, убивает. Наверное, проще, легче и вернее жить настоящим. Будущее, оно ведь ещё не наступило. Прошлое, оно ведь уже прошло, и урок мы из него вынесли. Так и не пошло ли оно все к чертям, если сейчас стало хорошо? Кристин сбросила балетки. Выдох. Глубокий выдох. Она определенно не любит людей. Банкет в доме у Кэрью, Джон настоял на её присутствии. Полчаса Кристин выдержала. Выдержала гнусные похотливые взгляды от Страйда (как на неё, так и на Эмму), выдержала странный, нечеловеческий взгляд отца Эммы, словно Кристин совершила преступление и, наконец, выдержала несчастного Джекилла, который то смеялся от радости, что теперь он муж, то рвал на себе волосы от отчаяния, что все опять прошло неудачно из-за него самого. Хайд был прав, когда назвал её смелой девочкой. Наверное, стоит определить это звание, как жизненную позицию. Дома Кристин облачилась в домашнее платье, уже буквально ставшее родным, ступила в кожаные туфельки, в которых её шаги мог услышать разве что Эдвард Хайд, чей слух был обострен, как у животного. Но Хайд был в Джекилле, Эмма разговаривала с отцом, он вызвал её на важный диалог, и вот уже полчаса она не выходила. А Кристин уже не было особого дела. Сегодня она постаралась на славу. Она даже вполне достойна новой книги на полку и тарелку свежеиспечённых печенек. Девушка бесшумно выскользнула за дверь. Туфельки утопали в коврах, их хозяйка не шла — плыла. Кашемировые рукава платья цвета персика едва ощутимо царапало почти до конца зажившие ладони. Кристин уже предвкушала сладкое времяпровождение, но за дверью, мимо которой она шла, раздался громкий возглас:"Что?!", а затем звонкий шлепок, как в ладоши хлопнули. Двери распахнулись, и в проёме показалась Эмма, пышущая праведным гневом. Но при виде озадаченной Кристин, гнев внезапно сменился виной, чем ещё сильнее поразил девушку. — Я думаю, тебе стоит зайти внутрь, — негромко сказала новоиспечённая жена, — Там мой отец…ему есть о чём поговорить с тобой. Кристин приподняла бровь — Со мной? Ты ничего не путаешь? Но Эмма лишь яростно замотала головой. — Нет. Ничего не путаю. Тебе…пора разобраться в некоторых вещах. За эти вещи я готова растерзать некоторых людей, — её лицо покрылось лихорадочным румянцем. Кристин погладила её по плечу. — Не волнуйся. Если мне нужно разобраться, я разберусь, ладно? — и когда Эмма кивнула, Кристин добавила, — Иди к Генри. Вам пора остаться наедине, — Девушка подмигнула Эмме. Та зарделась, на этот раз от смущения, и пошла прочь. Но промолчать она всё же не смогла — Кристин, — девушка обернулась, — Когда ты узнаешь всё, то пожалуйста, не подумай ничего плохого про меня, — и увидев её недоумение, Эмма пояснила, — Я бы на твоём месте сделала именно так. Кристин лишь пожала плечами в ответ и зашла в комнату.***
Отец Эммы стоял у камина, потирая щёку. На ней виднелся красный след. Вот и источник звука. Эмма, милая и тихая Эмма, дала отцу оплеуху. Кристин удивилась, но несильно. Что-то было в этом мужчине, что её беспокоило, она не очень любила пересекаться с ним. Она вроде чувствовала защиту, как от любого мужчины, но какое-то непонятное чувство подтачивало её. Мистер Кэрью обернулся, и снова побелел, увидев Кристин. — Значит она всё-таки решила рассказать тебе. — Может стоит перестать говорить загадками? — Кристин подняла бровь, — Что Вы, что Ваша дочь, видимо, не знаете, что человек умеет переживать и раздумывать. Мистер Кэрью как-то сжался под её словами и вздохнул. — Я рассказал дочери о самой большой ошибке в истории человечества. Кристин поморщилась: — Со всем уважением, мистер Кэрью, но давайте без пафоса. Я не люблю преувеличений. Но мужчина покачал головой. — Человечество — это люди. Человечество — это человек. Каждый индивидуально — отдельный кусочек человечества. Значит и я, и ты, и каждый, мы — человечество. И наша история — история целого мира. Так что я ничуть не преувеличил. Кристин чуть удивлённо слушала его речь. Странно, но она согласилась с напыщенным мистером Кэрью. Он обосновал свою точку зрения, и, более того, она отчасти походила на мировоззрение Кристин. Девушка согласно скрепила руки — Допустим. Вы меня убедили. И всё-таки стоит приступить к конкретике. Судя по всему, со мной хотят поделиться занимательной историей. Я вся внимание. Мистер Кэрью указал ей на кресло, а сам сел в напротив стоящее. Кристин расположилась с комфортом. Она предчувствовала долгий разговор, но не считала себя обязанной следовать приличиям. Подогнув под себя босые ноги (туфельки остались на полу), Кристин уперлась взглядом в собеседника. Мужчина понял, что может начинать. — Я тогда был молодой. Не знал, куда податься, хотел объять весь мир разом, стать великим, — мужчина усмехнулся при виде Кристин, закатившей глаза, — Не думай, что это просто стариковская ностальгия, это действительно важно…и больно, — добавил он со вздохом. —Еще совсем юнцом я начал карьеру финансиста. Конечно, для начала мальчиком на побегушках, но тогда мне казалось, что я до невозможности велик. Я целыми днями мотался по банкам, следуя указаниям начальства. Один раз я натолкнулся на девочку, дочку владельца одной крупной фирмы. Она была такая же, как я. Совсем зелёная, жизни не видавшая. Я понял, что хочу видеть её снова и снова. Она очень мило краснела, да и вообще была прелестна. По горячности юности, я возжелал ее руки. Глупец. Конечно, её отец отказал мне, считая, что я недостаточно хорошая партия для его дочери. Хотя это он очень зря, я был очень перспективен. Отец моей Андреа запрещал нам видеться, поэтому наши свидания были тайными. Тайными, но полными чувств, мы всё больше влюблялись друг в друга... И как результат — согрешили, — сейчас мистер Кэрью действительно казался стариком. Он снова вздохнул. — Прости за дерзость, за мои слова, но уж не перед тобой скрывать правду. Мы занялись любовью. В первый раз. Это было просто волшебно, — Кристин подняла ладонь. — Избавьте меня от подробностей, хорошо? Мистер Кэрью сокрушенно кивнул. — Конечно, об этом никто не знал, — он отёр вспотевший лоб, поджал белеющие губы и, откашлявшись, продолжил сиплым голосом. — У нас родилась дочь. Девочка-картинка, подобно херувимчику она бегала по дому, потом вдруг внезапно переставала и чинно делала книксен. Она была копией матери, если бы не мой разрез глаз и чуть меланхоличный характер. Она росла милой и понимающей крошкой… А мы с Андреа не могли смотреть на неё. Я был вынужден забрать малютку и растить ее под завесой тайны. Она скучала по матери, но, когда та приходила, грусти и тоски не оставалось и следа: малышка дарила матери всю любовь, на какую была способна. Нашей дочери исполнилось пять, когда отец Андреа скончался от сердечного приступа. Как бы Андреа не скорбела, скорбь была разбавлена радостью, ведь, наконец-то, мы могли обвенчаться, с чем и не стали тянуть. Вот тогда-то вопрос с нашей дочерью встал ребром. Девочку, которая незаконная, никто не захочет брать в невесты, какой бы премилой она не была. У нее не было будущего совершенно, и она пятнала бы репутацию как нашу с Андреа, так и возможных сестёр и братьев. Кристин нахмурилась и спустила ноги на пол. Мистер Кэрью заметил это. — Когда моей дочери исполнилось шесть, я принялся искать приют, но так получилось… — он сглотнул, —…что в любом месте, куда бы я не приходил не было возможности оформить всё тайно. Щелями, тёмными проходами и злыми языками, информация всё равно просочилась бы в свет. Шансов не было... нигде. — Кроме борделей, — сухим языком пробормотала девушка. Она наконец стала понимать. — Кроме борделей, — покаялся мужчина перед Кристин, — Миссис и мистер Браун имели отличную репутацию. Они никогда не выдавали служебных тайн, и мир лишь дивился, откуда у них появляются новые работницы. Я солгал Андреа и отвёл туда дочь. Я думал, что сорвусь, но не сорвался. Я знал, что она ждала меня, Андреа, но нам пришлось это сделать. — Бросить её, как щенка, на улицу. — Не на улицу, — возразил Кэрью, — Я позаботился, чтобы над её головой всегда была крыша. — А между ног чресла чужаков, — Кристин подняла на него полные ненависти глаза. Кэрью пропустил её слова мимо ушей (на деле нет, но он должен был закончить) — Андреа узнала обо всем позднее, когда у нас родилась вторая дочь. Мы долго тянули, Андреа всё никак не могла решиться. У вас разница восемь лет. Эмма не похожа на тебя, но душа в вас обеих материнская… — он помолчал, —… Когда Эмме было десять, Андреа умерла. Она все никак не могла смириться с утерей первой дочери. Правду она знала и проклинала меня за это. Я думал, она поймёт, но этого не случилось. На почве вечных переживаний она заболела, а после зачахла, как цветок без света. Всё твердила твое имя… — Кристин Баркшер. Но Кэрью отмахнулся: — Баркшер — это мой псевдоним, под которым я пару раз посещал бордель. Тебя зовут Кристин Елена Кэрью. Кристин прислушалась к звучанию. Родное. Правда, видимо, когда-то её так звали. В тишине, Кэрью считал, что Кристин злится, но злоба ушла. — Не вини мать. Она не хотела такой судьбы тебе. Да и я не хотел, просто я был набитым дураком, посчитавшим, что не сумеет наладить этот вопрос. Если бы я знал… У тебя бы была семья. В конце концов, я твой отец, я разрешил бы проблемы. В голове Кристин всплыла фраза: Папа с тобой, девочка. Как давно это было. Кристин усмехнулась: — Я ждала… Десять лет ждала. Я даже Вашего имени не знала, просто верила, что папа придёт и всё будет хорошо. А вы, сэр Дэнверс Кэрью, просто струсили, — мужчина закрыл глаза. Сколько обиды было в этих словах, — Лучше бы вы этого мне не рассказывали вовсе. Я верила, что мой отец героически пропал без вести, где-то в плавании на большом белом пароходе, а мой отец — трус. Даже когда мне раскрыли глаза, я верила, хоть и понимала, что это не так. Зачем вы всё сломали? — Лучше знать правду, чем лелеять надежды в замке из песка. Кристин наморщилась: — Ой, да бросьте. Вам ли это говорить. Всю сознательную жизнь надеялись, что дочь никогда не пересечётся с Вами, а ещё лучше, погибнет в притоне от какой-нибудь инфекции. Это, по-вашему, не замок из песка? Кристин смотрела в лицо отцу, узнавая эти черты. Верно, жаль, что она не узнала раньше. Таким он и был, только моложе. И волосы у него были тёмные. И глаза яркие, а не эти, замыленные стекляшки. Не таким она себе его представляла. А сэр Дэнверс Кэрью, потерявший в одночасье весь свой гордый титул, боялся смотреть на старшую дочь. Она была мудрее, лучше, чище, чем он. Он предатель и подонок. Свою дочь он взрастил не сам, но выросла она лучшей. Эмме далеко до неё. Эмма не столь сильна, она знает, что папа придёт на помощь. А Кристин не знает. И ему теперь ей это не доказать. Девушка поднялась со своего места. Хватит на сегодня разговоров. Чего она там хотела? Печенья и книгу? Пожалуй нет. Теперь ей хочется спать. Кристин вышла. Сэр Дэнверс не смог подняться проводить.