Иудейка

Чем обусловить привязанность человека к человеку? Как понять, что вызывает такую зависимость? Почему один человек, занявший довольно глубокую нишу в душе, может лишить сна, аппетита, а иногда и страсти к жизни? Этого не знал никто: ни Джек Энжел, ни Джейн Уотсон, ни даже отец Стивен Морган. Не привыкшая к подобным терзаниям души Джейн старалась применить себя к созданию хотя бы чего-то относительно прекрасного. Как раз этой отдельной способностью Джека она восхищалась особенно: его руки были способны творить, собирать механизмы какой-то лично его магией, а потом оживлять их, заставляя машины работать. Воистину для неё это было волшебством. Заручившись поддержкой миссис Бьорн, Джека и даже отца Моргана (Джейн не из тех, кто способен на жестокую вражду), она предложила миссис Пинс обновить “Ковчег Нравственности”, начиная с отделки и заканчивая меню. После долгих и болезненных для миссис Пинс переговоров, она всё же согласилась, но, конечно, при условии, что: “ноги не будет здесь местных мужланов с их гадким пойлом”. Ну и на полную смену названия кафе она тоже не согласилась, поэтому из двух слов решили оставить “Ковчег”. В свою очередь, Джейн гарантировала, что такие изменения смогут увеличить количество посетителей, и прибыли соответственно. Скорее всего, именно этот факт в большей степени повлиял на решение миссис Пинс. Отец Морган был особенно рад предложить свою помощь: ему была по душе идея Уотсон пытаться создать иллюзию, что всё хорошо - люди не могут всё время скорбеть. Но не только возвышенные душевные порывы привлекали священника. Он наблюдал за Джейн, почти все время. Постоянно держал её у себя на виду, когда не присутствовал на службах, пока однажды не понял, что это уже зависимость. Греховная болезнь, распространяющаяся по организму, заражающая кровь, плоть, разум, всё его существо. Он понял это, глядя в бесцветный потолок, лежа на спине в очередную бессонную ночь. И ещё больше его мучило то, что он не мог выплеснуть свои чувства и дать им свободу, как Джек - находиться рядом с ней, касаться, говорить, да чёрт возьми, даже нарисовать! Он жил в аду, в своём собственном пекле, которое создал своими же руками. Своим воспалённым воображением. Он пытался сопротивляться, стоя на коленях на холодном каменном полу церкви, сбивчиво читая наизусть все молитвы, но в мыслях - Джейн Уотсон. Вместо Бога в душе - чёртова “мисс Уотсон”. “чёртоваджейнуотсон" Вместо вечернего правила перед сном - “мисс Уотсон”. Пытался вытравить из себя крестным знамением, просыпаясь среди ночи в холодном поту с её-чёртовым-именем на губах. И чем сильней разгоралась буря внутри, тем более непробиваемые стены он ставил снаружи, боясь, что кто-то заглянет к нему и увидит всё то болото, в котором он по уши увяз, со всеми потрохами. Он чувствовал, как Бог его оставляет вместе с тем, как тень искренней и сильной ненависти накрывает его с головой. Морган молился, старался молиться так горячо, как только мог, потому что эти ненормальные чувства вводили его в исступление. Вчера он снова стоял на коленях перед изображением Иисуса, снова и снова произнося “Господи помилуй”, ища в глазах иконы хоть какой-то ответ, страстно желая услышать голос, что его понимают, что он не один. Но ничего. Только тишина и пустота. Тогда он опустился на отшлифованный мраморный пол, и слезы хлынули мощным потоком по щетинистым щекам, с тихим шлёпаньем разбиваясь о камень. Как перед гигантской зубастой акулой с зияющей чернеющей пастью в огромном глубоком океане - отец Морган перед пожирающими мыслями о Джейн Уотсон, перед врождённой ненавистью к Джеку. Имя ему - Каин. Священник Морган до кровавого пота трудился в кафе, выкрашивая стены в благородный тёмно-зелёный цвет, напоминающий свежее зеленеющее поле, приклеивая и прибивая деревянные доски и вставки, натягивая новый тёмно-вишнёвый брезент над мощеным поребриком площади. Спасаясь на чёртовом “Ковчеге” вместе с Джейн. “Каждой твари по паре”. Когда приходил Джек, Морган сгорал, каждый раз. Моментально вспыхивал, но замолкал, пытаясь сохранить в себе хоть что-то благоразумное. Когда приходил чёртов Джек, Уотсон расцветала, каждый раз. Моментально покрывалась лёгким розовым румянцем, зажигая в серых глазах маленькие сверкающие искорки, но вела себя сдержанно при других. В своей душе Морган не видел этой сдержанности: он замечал их каждое малейшее касание друг друга, каждый смешок на каждую шутку, каждый их взгляд в сторону друг друга. Вчера за весь день Джейн улыбнулась Энжелу семьдесят восемь раз, при двадцати двух из которых шутливо одёргивала его за локоть. В их глазах он видел этот искрящийся, словно под напряжением, поток чувств. Что-то внутри с издёвкой отметило, что рак на горе должен свистнуть, чтобы его икона с Иисусом могла повторить что-то подобное Приходя домой, Морган сразу уходил в душ, соскребая, с липкой от пота кожей, все мысли о Джейн, наивно, как ребёнок, надеялся, что она исчезнет, но стоило прикрыть глаза, как под веками - снова-и-снова это наваждение. Тогда он как никогда осознавал, что он простой человек, из плоти и крови. Потому что всё это ему больше не подчинялось. Мысли о Джейн не щадили его, особенно по ночам, когда он сначала неосознанно, вспоминал события минувшего дня. Он помнил каждый взмах чертовски пушистых тёмных ресниц, таких длинных и завитых; помнил нахмуренные брови, такие чертовски правильные и симметричные; помнил покрывшейся лёгкой испариной лицо, аристократично бледное, но позволяющее живому румянцу расползтись по чертовски матовой сияющей коже, не имеющей ни одного чёртового изъяна; помнил каждый взмах руки и движение бедра, чертовски грациозных, что вся чёртова женская сущность сквозила в каждом незначительном повороте; помнил чертов кончик языка, облизывавший розовые губы, чертовски-правильно-пухлые с изгибом, напоминающим сердечко, каким рисуют его дети, и оставлявший блестящий след слюны. Стивен не знал, как назвать своё чувство, кроме как постыдным вожделением, которому подчинилась как духовная, так и физическая его часть. Эти мечтания сводили его с ума, где он - как на тонком канате, натянутом над беспросветной пропастью: упадет, так в бездну, либо дойдёт до другой стороны, где сможет продолжить свой путь искупления. Отец Морган терпеть не мог разврат и человеческие низменные желания. Он был готов их искоренять и прощать в каждой исповеди, лишь бы человек стремился к Богу. Когда-то он считал, что поборол их, но, доселе сдерживаемые, они пожирали его изнутри.

***

Он стоял у стены, подсвечиваемый жёлтым светом неяркой лампы, стоящий на страже “нравственности” в небольшом, но довольно просторном зале, где городской профсоюз обычно организовывал “культурный” досуг для горожан. В Бандоране не так много молодых людей, но за теми, кто здесь живёт, отец Морган присматривал, как заботливый отец за несмышлёными детьми. Особенно за мясниками из лавки Ашера - эти парни, некоторые старше самого священника, частенько действовали ему на нервы и доставляли массу неприятностей. Обычно, они приходили уже подвыпившими, а во время этих еженедельных вечеров они выпивали ещё по две кружки пива, но не больше (Морган мысленно считал, кто сколько из них выпил), во время танцев. Но все равно им удавалось проносить с собой бутылки виски. Прошло уже около часа, как вдруг его глаза метнулись ко входу: в полумрак зала вошли Джек и Джейн, так что желваки Моргана загуляли прежде, чем он об этом подумал. Уотсон была в тёмно-бордовом платье из тонкой пушистой шерсти с длинными рукавами и высоким воротником; черный поясок с бронзовой пряжкой на талии подчеркивал утончённость его носительницы. Нижняя часть платья имела форму “юбки-карандаша” и закрывала колени, но открытая часть ног в чёрной ткани чулок привлекала внимание ничуть не меньше. По залу прошло лёгкое волнение - все в городе уже знали (по слухам, конечно), что приехала некая леди из Лондона, но мало кто видел её вживую, поэтому все напомаженные дамы, каждая в отдельности “незаметно”, завертели головами в поисках нового лица. Джейн, безусловно, заметила оживление и оценивающие любопытные взгляды, словно покусывающие. Ей стало неловко и немного душно, поэтому, опустив взгляд, она нервно откинула волосы назад, привычным движением убирая прядь за ухо. Джек уверенно шёл вперед, освобождая проход к небольшой стойке - высокие стулья были свободны, так как народ только что танцевал. Выражение лица священника Моргана было неизменно суровым. Джейн на минуту позволила себе осмотреться, бегая глазами по залу и, наполняющим его, людям, и тут изучающий взгляд встретился с тяжёлым и хмурым - Уотсон, похоже, ни капли не удивилась, и скорее даже обрадовалась, увидев Моргана, махнув ему рукой из толпы, широко улыбнувшись. Священник в ответ лишь сдержанно кивнул, но от улыбки Джейн почувствовал, что сам был готов улыбнуться в ответ, так что глубокая морщина на лбу между бровей слегка расправилась. Настроение у Уотсон было прекрасное: сегодня закончили ремонт кафе, и теперь оно скорее походило на маленький ресторанчик на какой-нибудь романтичной французской улочке, чем на “унылое убожество”, как она про себя называла это место. С самого утра она и миссис Бьорн натирали до блеска старые витрины, лампы и окна, пока Джек и Барри, оставив на два часа работу в автосалоне, прикручивали новые деревянные полки для посуды. Молли, когда-то давно увлекавшаяся вышивкой, принесла красивые самодельные салфетки, настирав их до белоснежного состояния. На своё жалование и часть денег, которые были с собой, Джейн приобрела три симпатичных набора керамической посуды, покрытой голубой в крапинку эмалью. Они покрасили старый прилавок в такой же глубокий вишнёвый цвет, как и брезент над столиками на улице; Джек сделал красивую светящуюся гирлянду из крупных лампочек и прикрепил их на раму брезента, так что теперь, если включить их вечером, то создаётся полное ощущение сказочности - именно это задумывала Джейн. Поэтому, когда перед уходом на танцы Энжел подключил огни, восторгу Уотсон не было предела, так что она запрыгала от радости, хлопая в ладоши и громко хохоча, потом не удержалась и прыгнула на шею юноши, крепко обнимая. - Вы волшебник Джек! Вы самый фантастический и невероятный волшебник! - счастливо шептала она на ухо Энжелу, прижимаясь мягкой прохладной щекой к его щеке. Он сомкнул руки на её спине, чувствуя косточки разведенных лопаток под мягкой шерстяной тканью. Такая хрупкая, что ему стало страшно на мгновение, представив, как он сожмёт её в своих объятиях с силой, соответствующей силе его чувств к ней, вскипающих мощной волной. Её радость тёплой сферой разрасталась в его груди, от чего хотелось прижаться к ней ещё ближе - клетка к клетке - чтобы этот шар разросся на них двоих и закружил в горячий водоворот. - Я благодарна вам, мистер Энжел, - Джейн выскользнула из объятий, чтобы заглянуть в зелёные глаза, которые испытующе смотрели на её лицо, так что у неё возникло точное ощущение, что Джек изо всех сил старается разглядеть в ней что-то, что не лежит на виду. Что-то, что она прячет от всех в самых дальних закоулках своего сердца. - Прошу, не благодарите, мисс Уотсон - я делаю это из своих искренних побуждений. Человек, в котором ни капли фальши и лжи, и которому она хочет всецело доверять.

***

- Джек, может, мы всё же не пойдем? - она нервничала, перебирая руками маленькую кожаную сумочку, повешенную через плечо поверх плотного шерстяного пальто. - Мисс Уотсон, Молли непременно придумает нам какое-нибудь наказание, если мы не придём, - он улыбнулся, видя, как Джейн нервничает: она до последнего не могла себя заставить пойти на эти танцы, и теперь она буквально вцепилась в Джека, взяв его под руку, как будто это придавало ей уверенности. Она продолжала сжимать его локоть, когда они зашли в слабо освещенный зал, и Джек, невольно становясь объектом внимания, вышел немного вперед, словно прикрывая девушку от голодных взглядов. Они разместились на высоких деревянных стульях, не желая находиться в эпицентре толпы. Морган скрестил руки на груди - этакая статуя в чёрной рясе; Джек снял шляпу и прочесал волосы, неряшливо уложенные, что придавало ему какой-то мужской шарм, когда молодой человек не особо заботится о внешнем виде, но тем не менее - выглядит, как с иголочки. Его тёмные медные волосы слегка вились, так что в паре с невероятно кудрявой Джейн они выглядели более, чем гармонично, чем раздражали многих одиноких дам, терпеливо ожидающих, когда “сильная половина” мира сего решится пригласить их на танец. - Мистер Энжел, позвольте мне отлучиться ненадолго - поздороваться с отцом Морганом. Мне не терпится ему рассказать, что мы наконец-то закончили с “Ковчегом”! - Уотсон вновь просияла, так что Джеку даже показалось, что в серых радужках блеснул свет фонариков с гирлянды над рестораном. - Разумеется Джейн, я буду здесь, - он был не особо доволен тем, что кудрявая макушка, чуть ли не вприпрыжку, направлялась к Моргану, но та детская непосредственность, с которой она обращалась к Энжелу, его очаровывала, и он не мог ей отказать. По правде говоря, Джек вообще не мог себе позволить какие-либо притязания на свободу Джейн. Что-то подсказывало ему в её взгляде, что она - как бойкая птица за частой решёткой клетки, которую она сама себе возвела, но вырвись она из неё - она бы воспарила высоко в небо, прямо к солнцу, обжигая себе крылья. - Отец Морган, не ожидала вас тут увидеть, - Джейн подошла к священнику, пожалуй, слишком радостная, чем смутила его, но он тут же подавил в себе все возможные проявления этого чувства. - Мисс Уотсон, я присутствую на каждом таком мероприятии. Риксон, отлепитесь от мисс Морн - дайте место святому духу, - Уотсон тихо усмехнулась, глядя, как Морган разгоняет парочку совсем юных молодых людей: медленный танец влияет на дистанцию между телами людей, заставляя их срастаться в нечто интимное. Неудивительно, что падре возмущен. Он обратил внимание на снисходительную улыбку, которую Джейн попыталась спрятать, опустив голову и изучая свои начищенные чёрные ботиночки. - Вас это веселит, мисс Уотсон? - священник врос на прежнее место, продолжая контроль над “нравственным поведением”. - Отец Морган, они же ещё дети - проявляют свои чувства, как могут. Как знать, может они любят друг друга. - Любят? Во имя всех святых, Джейн, вы вообще знаете, что такое “любовь”? - улыбка сползла с лица Уотсон вместе с хорошим настроением. Морган так гневно смотрел на неё, как будто она нанесла ему личное оскорбление. Слава Богу музыка сменилась на более веселую, прибавляя атмосфере настроение праздника и громкости, так что их зарождающаяся перепалка не привлекала внимания. - Нет, отче, я не знаю, что это такое, но мне кажется, что вы тоже не имеете об этом ни малейшего понятия. - Джейн буквально выплюнула ему это в лицо, не на шутку разозлившись. - Удачи в разрушении любящих пар. Она развернулась и пошла прочь от Моргана, так что кудрявые волосы хлестнули ей по щекам. Вернувшись к Джеку за стойку, она попросила налить ей бокал вина. - Всё в порядке, мисс Уотсон? - Джек выглядел напряженным и обеспокоенным: он видел, как падре мастерски растоптал радостный настрой Джейн. - Да, просто ваш брат - редкостный осёл, да простит меня его Бог, - проворчала она, запивая незамысловатое оскорбление двумя глотками красного вина. Энжел усмехнулся. Им совсем не хотелось танцевать, поэтому они просто сидели практически весь вечер, болтая об учебе Энжела в Кембридже и о работе Джейн в Гранд-Отеле, как вдруг к ним подошла миссис Бьорн в старомодном синем платье, которое вполне неплохо на ней сидело, скрывая возрастную полноту. - Мои дорогие, как вы поживаете? - Молли широко улыбнулась, - Джек, мой мальчик, ты выглядишь великолепно! - женщина погладила Энжела по плечу, восхищенно осматривая его чёрный костюм и белоснежную рубашку с затянутой под воротничком “бабочкой”, - Джейн! Я так рада, что ты пришла! Бог мой, как тебе идут платья! - Спасибо, миссис Бьорн, - Уотсон дружелюбно улыбнулась, повернувшись ещё сильней спиной к Моргану, чувствуя его пронзительный взгляд прямо промеж лопаток. - Простите, мисс Уотсон, но я намерена украсть вашего кавалера всего на один танец. - Но...- “кавалер” начал было отпираться, но его протест был сразу же задушен. - Конечно, Молли, он в вашем распоряжении! - Но миссис Бьорн..! - Я не собираюсь слушать ваши возражения, молодой человек! - обе дамы заговорщицки переглянулись и засмеялись, словно что-то замышляя. - Мистер Энжел, с вашей стороны было бы крайне нелюбезно отказать миссис Бьорн, - нарочито официально проговорила Джейн, закусывая нижнюю губу. Энжел смешливо прищурился, затем с тихим скрипом опустил ноги с барного стула и, поддерживая шутливый тон, с видом важного джентльмена поклонился Молли. - Дорогая миссис Бьорн, прошу вашего дозволения пригласить вас на танец. - С превеликим удовольствием, мистер Энжел, - женщина присела в реверансе, потом ухватила Джека под руку и потащила в центр зала в самую музыкальную гущу. На мгновение он повернулся к Джейн, встречаясь с её смеющимися глазами, следящими за их колоритной парой, и подмигнул ей. “ До чего же прекрасный человек”, подумалось Джейн, смущенно убирающей прядь волос за ухо. Джек двигался на редкость плавно, его статная высокая фигура буквально летала по залу, поддерживая миссис Бьорн, которая на этом фоне выглядела немного тучнее. Он так хорошо танцевал, что Уотсон представила, что если бы они встретились в Лондоне, в каком-нибудь джазовом ресторанчике, то она бы непременно согласилась бы с ним выйти в пару. - Эй, красотка, не хочешь потискаться? - басистый голос выдернул Джейн из её мечтаний; ей пришлось повернуться на стуле, чтобы увидеть наглеца. - Простите, не могли бы вы повторить ваш вопрос? - Уотсон переспросила, хотя всё прекрасно услышала с первого раза. Больше глупости она терпеть не могла невоспитанность и беспардонность. - Я предложил тебе пойти туда, - неопрятного вида мужчина с несвежей щетиной и пивным животом указал пальцем в сторону танцующих, - и потискаться. Нам, обычно, не отказывают. За его спиной стояли еще двое молодых людей, с такой же отталкивающей внешностью. - Я прошу прощения, сэр, но кто же вы такой, чтобы вам не смели отказать? В любом случае, я поступлю именно так. - Ты что, леди из себя строишь? Джейн вскинула брови, слегка сводя их переносице - презрительный взгляд появлялся автоматически в ответ на грубость со стороны, что уже красной тряпкой начинало раздражать мясника из Ашера. - Уважаемый сэр, я бы закончила этот бесполезный разговор, - Уотсон встала со стула, желая больше всего на свете скрыться подальше от этого неприятного человека. Она уже было повернулась к нему спиной, как, внезапно, грубая рука крепко ударила её по ягодицам, после чего раздалось хриплое гоготание. Джейн медленно развернулась к мяснику, гадко ухмыляющемуся своему поступку. - Вроде бы тощая, а подержаться всё-таки есть за что. Отличная задница, мадам, - Джейн задохнулась от возмущения. - Вы очень пожалеете, если не извинитесь и не исчезните отсюда сейчас же, - Уотсон взялась за свой бокал с оставшимся вином, как будто он способен спасти её сейчас. - Уолкер, что-то забыл? - она выдохнула с облегчением, услышав голос Энжела за спиной. Приятный запах его духов перебил вонь перегара, он встал рядом с ней, немного впереди, так что она могла ткнуться носом в тыльную сторону его плеча. - А-а, так лондонская шлюха предпочитает рыжих ублюдков, - снова раздалось это мерзкое гоготание, и уже добрая половина голов повернулась в их сторону. Всё произошло мгновенно: Джейн резко взмахнула рукой, выплескивая в лицо мясника вино, вместе с тем схватив за руку Джека, мясник дёрнулся в её сторону, но Энжел жёстким движением оттолкнул его на добрых пять шагов назад, вырываясь из прохладной ладошки Уотсон. Алкоголь, уже ударивший в голову Уолкеру, делал своё дело, так что розоватые белки глаз налились кровью. Он рванул вперед на Джека, но тот одним коротким ударом разбил нос мужчины так, что тот качнулся назад, вскрикнув и схватившись за покалеченное лицо. С обагренной кровью руки на пол падали крупные тёмные капли. - Чёртов ты ублюдок! - на Джека навалились двое мясников из-за спины Уолкера, сначала не принимавших участия в разбирательстве. - Это тебе за эту лондонскую шлюху, - один из них отвлек Джека на себя, пока второй подло ударил его в живот, - А это тебе за шлюху-мать, - Энжел пропустил ещё один удар в плечо, увернув лицо, и тут же двумя быстрыми ударами, разбивая в месиво рожу сального мясника. - Джек, отпусти его! - отец Морган вмешался, пытаясь стащить юношу с третьего мужчины, которого он повалил на пол, - Прекрати, я тебе сказал! Он схватил Энжела подмышки, изо всех сил стараясь стащить его с туши, насквозь провонявшей кровью и спиртом. Джек вскочил, вырываясь из рук священника, угрожающей фигурой нависая над мужчиной. - Поднимайся! Пошли вон отсюда! Я предупреждал тебя, Уолкер - чтобы я вас больше здесь не видел! - Морган кричал так громко, что даже затихла музыка, и народ замолчал. - Вы довольны теперь, мисс Уотсон? Довольны, я вас спрашиваю?! - отец Морган вплотную подлетел к Джейн, срываясь на рёв. - Вы не имеете права так со мной говорить, - процедила она, выдерживая взгляд, полный гнева. Ей даже на секунду показалось, что он может ударить её. Этими словами Джейн выкинула священника за все грани дозволенного бешенства. - Не имею права? Джейн, зачем вы соблазняете мужчин?! Я предупреждал вас не смотреть им в глаза! - Кто, по-вашему, мужчины, мистер Морган? Животные или, может всё-таки, человеческие создания? - голос Уотсон изменился, стал немного ниже, но значительно громче. Сквозь пелену ярости Энжел ощутил всей кожей, как Уотсон буквально шинкует на лоскуты ледяным тоном рассвирепевшего падре, - Если они - тупые скотины, так научите их манерам и человеческому отношению, иначе толку от вас и ваших проповедей с вашей церковью - ноль! - Как вы можете быть такой беспросветной дурой, мисс Уотсон?! Вы знаете, как вы влияете на мужчин своей... внешностью, и теперь говорите, что вы не виноваты? - Стивен, закрой свой рот, - вмешался Джек, вставая между Морганом и Джейн. - Господи, да ты такой же идиот, который поволочился за её юбкой! При том, что Морган был старше Джека на пять лет, тот превосходил его ростом, но по впадению в ярость священник явно лидировал. Энжел схватил падре за грудки, выталкивая его из зала прямо на улицу. Кровавые костяшки Джека ещё горели, напоминая о том, что он в любой момент готов продолжить. Бросив на замершую толпу полный раздражения взгляд, Джейн вскинула на себя пальто и стрелой вылетела из зала. - Джейн! - Морган выкрикнул это, отпихивая Джека, которого Молли сразу поймала, силясь привести его в чувства, - Стойте же! - он схватил её за плечо, резко разворачивая к себе. - Что-то ещё, святой отец? - убийственный тон, тихий и низкий заставил встать как вкопанному. - Я желаю вам добра. - Нет, вы говорите мне эти слова, потому что не можете попросить у меня прощения? Или может хотели дать парочку советов, как мне жить? Моя внешность — это то, с чем я родилась, или как вам удобней - Господь Бог дал мне моё лицо, и я не считаю это преступлением жить с этим. Или, может, мне мешок на голову надевать, или вообще из дома не выходить - вдруг вы меня ножом исполосуете или на костёр сразу отправите, как ведьму? Я сюда приехала из-за войны, так получилось, но я клянусь, что уеду отсюда, как только появится такая возможность. Не идите за мной, Джек! Хватит с моей юбки на сегодня. Резко развернувшись, она стремительно ушла прочь, от всей души желая исчезнуть прямо сейчас. Распасться на пыль, рассыпаться в прах и смешаться с песком, который подхватит свежий ветер и унесет в далёкие края. Она шла так быстро, слёзы обиды и злости от несправедливости закипали в глазах, так что из-за пелены она не видела почти ничего.