***
Дни приближали горожан Бандорана к Рождественскому сочельнику, что вселило во всех жителей немалую долю праздничного сумасшествия. Каждая дверь обязательно обладала рождественским венком Джек вернулся из университета, сдав последний экзамен. Вошёл необыкновенно счастливый, врываясь в одно среднестатистическое утро в дверь “Ковчега”, находя Джейн в её привычном виде: за прилавком, улыбаясь посетителям, которые стали уже постоянными. - Мистер Энжел! Вас так долго не было, я даже заволновалась! - девушка крепко обняла Джека, - Ну, расскажите же, как всё прошло? - она была так занята мыслями об Энжеле, что даже не предложила ему пройти и присесть. - Все прекрасно, мисс Уотсон - я получил свою специальность и диплом, так что скоро должно прийти направление в лётные войска, - снег на шляпе Джека таял в тепле, но Джейн изо всех сил старалась не выдать своих переживаний об отправлении юноши в армию, не позволяя улыбке растаять точно также. - Проходите, что же мы тут стоим, присаживайтесь. Может, чаю или кофе? Совсем скоро будут готовы имбирные печенья, - Джейн затараторила, сбивая саму себя с негативных мыслей. - Что вы, я могу сделать всё сам, просто покажите... - Джейн, где тут прихватка, противень очень горяч... Оу, Джек? Молодые люди застыли в недоумении, оценивающе и прохладно оценивая друг друга. - Добрый вечер, мисс Дулиттл, - на Энжела словно вылили бочку студёной воды, что в этом могло бы объяснить его такой же морозный тон. - Простите, Джек, я не сказала - Марси приехала на Рождество, но сразу после него ей нужно возвращаться обратно. Она так много трудится - еле заставила меня подпустить её к плите - хотела печь печенья, - Уотсон снова заговорила скороговоркой, стараясь разрядить обстановку. - Все отлично, не переживайте, мисс Уотсон. Мне пора, Барри ждёт меня в автосервисе; если что, Джейн, вы знаете, где меня найти, - Джек легко коснулся предплечья девушки, вежливо опустив голову в поклоне к Марси. Сдержанная улыбка появилась на его лице всего на одно мгновение и исчезла также быстро. Никто не попытался его задержать, все прекрасно всё понимали. Марси раздражённо выдохнула. - Только не говори, что вы дружите, - выжидающий взгляд заставил Джейн убрать прядь волос за ухо, но, как назло, она уже покоилась на предназначенном месте, - Ох, нет. Марси развернулась на пятках, небрежно опустив противень на деревянный прилавок, и ушла в кухню. - Марс, стой! - Джейн проследовала следом за подругой, - Я не знала, что вы были вместе, когда мы с ним... подружились. - Так он тебя ещё и в историю “любви” посвятил, - девушка возмущенно скрестила руки на груди, - Что он тебе рассказал, а? - Марси, он не сказал ни одного слова, чтобы ты сейчас так себя вела. - Тебе-то откуда знать, как я должна себя вести! Что ты вообще можешь в этом понимать. Получите-распишитесь. Это было обидно, особенно от любимой, да и чего греха таить - единственной, подруги. Джейн почувствовала больной укол разочарования, но решила не продолжать ссору. Уотсон уже успела заметить не только внешние перемены Марси: она закрылась в себе, почти не улыбалась, редко говорила; страдальческое выражение её лица не принимало иного вида, кроме, разве что, нахмуренного. От прежней жизнерадостности и легкости не осталось и следа. Уотсон хотела было однажды расспросить её обо всём, что происходило с ней всё это время, но та только отмахивалась, поэтому все попытки поговорить прекратились. Они не разговаривали даже дома - Джейн преследовало странное чувство, как будто бы даже вины, но она не понимала, за что она должна чувствовать себя виноватой, и это угнетало её ещё больше. Джек был тоже немногословен, даже когда они оставались наедине, словно призрак Марси незримо стоял за её спиной. И, пожалуй, именно этот факт в большей степени омрачал жизнь Джейн. Джейн стояла с Марси на кухне “Ковчега”, когда уже все посетители к вечеру разошлись готовиться к Сочельнику. Морган заходил в ресторан на пару минут к Молли, не удостоив Джейн даже взгляда, словно и нет её, но едва ли это её расстроило. Она даже была благодарна ему за такое равнодушие - так она чувствовала, что вопрос любых отношений между ними исчерпан. - Ну, девочки, придумали, что загадаете завтра на Рождество? - Молли была одной из тех людей, для которых Рождество являлось чуть ли не самым важным праздником в году. - Боюсь, моё желание не сбудется никогда, - печально протянула Марси, разделывая индейку для Рождественского ужина, пока Джейн замешивала клюквенный соус. - Ох, дорогая, ну что за настрой - в такой святой день, день рождения Иисуса случаются всяческие чудеса. - Не думаю, что эти чудеса воскрешают мёртвых. Рот миссис Бьорн хлопнул с тихим стуком зубов, Джейн замерла, и обе пары, полных удивления-ужаса-непонимания, глаз уставились на безэмоциональную Марси. - Марс, сейчас молчание с твоей стороны - просто преступление. Нельзя хранить такие вещи в себе, - Уотсон пыталась посмотреть в глаза подруги, но та лишь продолжала заниматься чёртовой индейкой, - Если ты хочешь что-то рассказать, то мы готовы тебя услышать. Внезапно, Марси подняла голову и посмотрела прямо на неё, и Джейн даже невольно отступила: сколько злобы было в её взгляде. - Знаешь, пока ты тут отсиживалась с Джеком, я выхаживала одного солдата - он был так сильно на него похож, что мне стало страшно. Мне хватило одной встречи с вами, чтобы понять, как он смотрит на тебя, Джейн. Тот солдат смотрел на меня почти также, но только почти - ему почти всё время давали морфий. Я полюбила его, но он умер спустя неделю. Смерть забрала его, хотя у неё и так много загубленных молодых душ, которые ей не нужны; прямо как ты - Джека, который тебе не нужен точно также. - Не говори так, Марс, ты не в себе. - Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь, - миссис Бьорн занервничала, так что даже её дыхание сбилось, и началась одышка. - Ты знала, что я его любила. Не могла не знать, подруга, - обвинительный тон набирал силу, выводя Джейн из себя. - Когда человек кого-то любит, он не предаёт его, развлекаясь в чужих руках, - со злостью проговорила Джейн, отвечая на агрессию, - По-твоему, твоя измена достаточно красноречиво описывает твою “любовь”? - Да как ты смеешь? - Дулиттл задохнулась своим возмущением, выпуская в раковину индейку, - Он ведь тебе даже не нужен, тебе никто не нужен, кроме себя любимой. Только больная эгоистка будет по сорок минут натирать себя всем тем дерьмом, которое у тебя расставлено в каждом углу моей, между прочим, ванной. - Я плачу за своё проживание миссис Пинс, так что я могу полноправно заявить, что это такой же мой дом, как и твой. Джейн стиснула зубы, изо всех сил сдерживая свой гнев, котором она едва не захлебнулась. Яростно швырнув ложку в раковину со злополучной индейкой, она вылетела из кухни, а вслед за ней - растревоженная Молли. - Милая, пожалуйста, не горячись так - её ведь можно понять, мы с тобой не видели всех ужасов, которые видела она. - Она сама сделала свой выбор, Молли, - выпалила Уотсон, в бешенстве накидывая пальто: от злости она сунула руку не в тот рукав, что она даже рыкнула, сдернув его с себя, - Увидимся завтра. Джейн закрылась в ванной, набрав себе полную ванну горячей воды с лавандовым маслом. Она слышала, как хлопнула входная дверь - Дулиттл вернулась, второй хлопок - Марси закрылась в комнате. Спустя час, Уотсон надела ночное платье и зашла в комнату: на её кровати широко расположилась Марси, оставив ей разложенную кушетку. - Ты специально это делаешь, Марс? - устало спросила Джейн, совершенно неготовая к сопротивлению. Девушка её проигнорировала, громко перелистывая Джейн Остин, также принадлежащую Уотсон, - Я не со стеной разговариваю, слышишь меня? Я не пустое место всё-таки. - Я бы не была в этом так уверена, - скептично протянула Марси, не отрывая взгляда от книги. - Лучше бы ты не приезжала, - Джейн легла на кушетку, с головой заворачиваясь в одеяло.***
Утром Джейн не стала завтракать с Марси, которая от души звенела чугунной сковородой и чайником на газовой плите: у неё подгорела яичница, и теперь прогорклый запах проникал в каждую щелку этого дома. Напряжение между девушками царило настолько сильное, что Уотсон невольно удивлялась, как эти стены ещё не разлетелись к чёртовой матери. Молча собравшись, Джейн вышла на улицу: свежий морозный воздух лизнул бледное лицо, остужая чувства и мысли. Она бы хотела чувствовать к Марси что-то отличное от раздражения, и она искренне старалась чувствовать что-то другое, и, наверное поэтому, она хотела верить Молли - в Рождество сбываются желания. Весь день они готовились к Рождеству, завершая приготовления: многие из прихожан, благодаря ещё и Моргану, который, кстати, тоже был приглашен, хотели провести праздник в “Ковчеге”. Запахи сменялись один за одним: индейка в соусе с картофелем, запечённые в духовом шкафу, пудинг, печенья, яблочный пирог. Все это делали Молли и Джейн - Марси прийти не соизволила, но это ничуть не помешало и так вполне хорошему настрою. Гости собирались к шести часам: атмосфера праздника начала потихоньку заражать Джейн рождественским настроением, и она даже уже шутила и смеялась с Молли, заворачивая маленькие подарки в виде бисерных ёлочных игрушек - способность миссис Бьорн к рукоделию воистину не знает границ. Миссис Пинс даже одобрила присутствие вина для евхаристий на праздничном столе, одобренное, в свою очередь, лично священником Морганом. Джейн пришлось присесть с краю рядом с Молли, прямо напротив Марси. - Кто-нибудь пригласил Джека? - тихо спросила Джейн, шепча на ухо миссис Бьорн. Стул через место от Марси пустовал, напоминая о том, что кое-кого очень не хватает для полного счастья. - Конечно, дорогая, я лично ему сказала, чтобы он приходил. Думаю, он подойдёт позже, не волнуйся - заверила женщина, нарезая индейку. Джейн облегченно выдохнула, но продолжала смотреть в окно, надеясь увидеть высокий силуэт. Она хотела выбрать другое место, где было бы удобней заметить Джека, подходящего к порогу “Ковчега”, но Молли имела ещё более серьёзные намерения помирить двух подруг, которые старательно избегали взглядов и малейших пересечений в небольшом кафе, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть. Теперь Джейн то и дело поглядывала за спину Марси в большое окно, нетерпеливо ёрзая на стуле, иногда невпопад кивая сказанным словам и неловко запоздало хихикая под шутки и хохот собравшейся компании. Она почти не притронулась к еде, лишь немного поковыряла вилкой картофель и сделала пару маленьких глотков вина. Марси закатила глаза, когда Уотсон в очередной раз бросила многозначительный взгляд куда-то вперед мимо неё, немного нервно убрав волосы за ухо, потом тонкие пальцы опустились на стол и, не найдя себе другого применения, прилепились к ножке бокала с вином, понемногу прокручивая его на одном месте; затем глаза Уотсон застыли, уставившись в одну точку - пустующий стул рядом с миссис Пинс, увлеченно рассказывающей о своем детстве. Дулиттл уткнулась в свою тарелку, раздраженно отдирая кусок индейки от кости. Дура. Эта чёртова дура сидит и светится, как ненормальная, поменяв пластинку на старом патефоне. Такая невыносимая дура, что невозможно просто сидеть и слушать, как хвалят ужин давние знакомые Марси: тётушка Пинс, миссис Бьорн, отмечая, что пирогом занималась “исключительно дорогая Джейн, а “дорогая” скалится, прячет глаза, якобы смущаясь и выдавливает еле слышное “спасибо”, но потом опять пялится таким выжидающе-заискивающим взглядом, игнорируя перед ней сидящую “подругу”. Подруга, чёрт бы её побрал. - ...Мы частенько ходили рыбачить с моим дядей Беном на Брадодж, пока мне не исполнилось двенадцать - он заболел чумой. Больше я никогда не рыбачила, но я всегда поминаю его в своих молитвах. Падре, помолитесь и вы о нем: пусть в такой день его душа услышит, что его до сих пор помнят. - Разумеется, миссис Пинс, - отец Морган заботливо накрыл ладонью руку старушки, по-доброму улыбаясь как самый святой старец. - Этот “Ковчег” — это его детище, его наследие, - голос миссис Пинс задребезжал, а в замыленных старческих глазах заблестели слёзы, - И я так рада, что сейчас он в таком состоянии! Дядя Бен был бы счастлив, милая Джейн, - старушка расплылась в трогательной улыбке, смотря на Уотсон как на светоч. Джейн словно вытащили из самой толщи воды, в которую она окунулась с головой. Её взгляд уже не излучал ту радость, как два часа назад, когда ужин только начался. Последний взгляд, брошенный из-под тёмных пушистых ресниц в сторону окна, был скорее печальным, чем полным надежды. Марси сделала большой глоток вина, опустошая четвертый бокал, понимая, к чему идёт дело. - Давайте поднимем бокалы за нашу милую мисс Уотсон и за то, что она сделала для нас с вами, для этого ресторана, для тебя, Долорес, - на этих словах миссис Пинс довольно и даже с некой примесью гордости кивнула громкоговорящей раскрасневшейся Молли, - И для нашего маленького городка! Не смущайся, Джейн, ведь раньше у нас никогда бы не было так людно, если бы не твоё желание и твоя, не побоюсь этого слова, любовь к этому скромному местечку, - миссис Бьорн положила свою горячую руку на предплечье Джейн. - Я бы без вас не справилась, - смущенно проговорила Уотсон, окидывая взглядом присутствующих, - Мы сделали это общими усилиями, - остановилась на Моргане, как всегда невозмутимом, сохраняющим маску суровости. Карие глаза пронзительно посмотрели на Джейн в ответ, и в них словно промелькнули черные маленькие образы: убегающая тонкая фигура и летящие вслед книги, сталкивающиеся с мрамором стены. Джейн смешалась, облизнув губы и мысленно возвращаясь к Молли. - Выпьем в честь Рождества за Джейн Уотсон и за то чудо, которое она сотворила для нас с вами, - гости заскрипели стульями, вставая со своих мест, чтобы ударить бокалами; Молли ободряюще подтолкнула Джейн со стула. Марси фыркнула, что осталось незамеченным миссис Бьорн, - Марси больше не наливаем вина; Барри, подай графин с брусничным соком, будь так добр. - Почему это я не могу выпить за свою любимую подругу, м-м? - Марси была в том состоянии, когда алкоголь уже поразил трезвую деятельность мозга и некоторые движения казались более медленными, чем обычно, но и опьяневшей её назвать было тоже трудно. - Марс, тебе правда не стоит... - Боже, Уотсон, заткнись ради всего святого, - раздраженно протянула девушка, вставая со своего места, - Мы чествуем мою луч-шу-ю подругу, господа, поэтому я не вижу причины отказывать мне в ещё одном бокальчике. Марси забрала у Барри бутылку, с грацией сомелье опуская её и заполняя бокал рубиновой жидкостью. Джейн нахмурилась, не отрывая взгляда от Дулиттл: где-то в животе заныло знакомое ощущение тревожности. “Где же Джек?” - Так мы прервались, - громко продолжила Марси, - Поднимаем бокалы и благодарим нашу дражайшую мисс Уотсон за её волшебное существование! - гости смешались. Кто-то смущенно кашлянул. Дулиттл одним махом опустошила пятый бокал и с каким-то нарочитым непониманием и яростной улыбкой посмотрела на застольщиков, в свою очередь одаряющих девушку недоверчивыми взглядами, - Чего же вы не пьёте, господа? - Марси, прекрати этот цирк, - тихо, но угрожающе отозвалась Молли. - Я? Прекратить этот... цирк?? Вы что же, тут все идиоты? - Марси... - Что - “Марси”? - она почти кричала, нацелив свирепый взгляд прямо на Джейн, - Ты начала весь этот “цирк”, а меня просят его закончить. Ну что, Уотсон, давай вместе его закончим, раз ты снова неспособна сделать это сама! - Марси, прошу, не нужно. - Джейн сжала в руках бокал, всем телом ощущая тот поток ненависти, который вот-вот готов обрушиться ей на голову. “Джек, ну где же ты?!” - Нет, нужно, Уотсон. Ты и так погрязла в своем лицемерии и дерьме, так что можешь считать это моей рукой помощи тебе, хотя ты этого не заслуживаешь. Ты делала тут из всех круглых идиотов уже достаточно. Что, думала, раз они из провинции, живут как деревенские фермеры, то значит можно вешать им лапшу килограммами?! Думаешь, раз ты из высшего, мать его, общества, то тебе всё позволено? - Марс, ты не в себе и несешь полную чепуху; будет лучше, если ты просто замолчишь и пойдешь домой, - Джейн сделала решительный шаг из-за стола, поставив на место бокал, но Дулиттл не собиралась никуда уходить. - Что?! - она почти взвизгнула, так что из её рта полетела слюна, - Нет, Уотсон, нетушки. Хватит тебе быть звездой кордебалета. Тебе поют дифирамбы, но они не знают, что ты такое. Не знают твоё поганое нутро. Ну-ка, расскажи-ка всем свою прекрасную сказочку, как ты тут вся для людей, как ты всё для них, дела великие творишь, в доверие втираешься. М? Что ты молчишь?! Потому что это всё грязная гадкая ложь - ты лживая дрянь. Плевать ты хотела на всех этих людей за этим восхитительным праздничным столом, ты просто купаешься в похвале и хвалебных одах. Ты ни о ком не думаешь, тебе никто из них к чертям собачьим не сдался: Молли будет помирать, чёрта с два ты придёшь ей на помощь, потому что ты - самолюбивая стерва и любишь и ценишь только себя. Мало тебе было благодарностей было в Лондоне? Почувствовала вкус славы, да? Отельная ты шлюха! - Заткнись, Марс. Ради Бога прошу, закрой свой рот, - Джейн тяжело дышала: огненный шар гнева раскалялся в груди, так что белая ткань рубашки подрагивала. Ещё чуть-чуть, и она за себя не отвечает. - Что, не нравится тебе, Уотсон? Против шерстки погладили нашу добродетельную? Сбежала, как трусливая крыса и зарылась в своей вонючей норе, войны она испугалась. Миллионы людей, мужчин, женщин, молодых и стариков - тысячи тысяч сейчас отдают свои жизни на фронте! Сколько достойных людей уже погибло, и сколько еще погибнет, пока такие скоты, как ты, отсиживаются в стороне! Я видела это своими глазами, и я проклинаю тот день, когда предложила тебе уехать. А тебе так и будет все равно, так и будешь гнить сама с собой, плюя на всех. Знаешь, я могу полноправно сказать, что ты убила мою любовь. Убила моего Себастьяна, потому что ты ничего не сделала... - Не смей так говорить, Марси, у тебя нет права. - Как ни у кого у меня оно есть, Уотсон. Моя мать умерла, Уотсон. Слышишь? Она умерла из-за тебя! Она шла покупать билеты на поезд досюда, чтобы поздравить тебя с чёртовым Рождеством, только вот нацистский самолет сбросил бомбу, и она погибла. Ты убила её, как и Себастьяна, как и сына Молли: такие как ты - чёртов бубон. Ты - предательница всего мира, Англии, своей страны, из которой ты приехала; твои братья-евреи горят синим пламенем. Что? Нет братских уз между еврейским народом, а? Пока их истребляют, как тараканов, ты - прячешься от этого, как будто это тебя не касается! Это низко, Уотсон, низко и подло. Хотя, лучшее, что ты можешь сделать — это подохнуть вместе с ними в этих печах. Ты иудейка, от Иуды Искариота - предательница до мозга костей. “ДЖЕК?” Звонкий шлепок, Марси прижимает ладонь к вспыхнувшей щеке, приятный жгучий зуд патокой растекается по ладони Джейн - разрывающийся гнев нашел выход в сильной пощёчине. - Не смей. Больше. Ни слова говорить, - ноздри Уотсон подрагивают в такт вздымающейся груди. - Ты такая сука, Уотсон. Как ты можешь быть такой сукой. Джейн не могла более это выносить: гробовая тишина в ресторане, десяток пар глаз уставились на них двоих, буквально пожирая с потрохами, со всем бешенством, сжигающих их изнутри. Она стремительно выбежала из ресторана навстречу сильной вьюге, порывистому ветру, гоняющему снежинки, которые врезались в горячую кожу раскаленными ледяными иглами, таяли и смешивались с потоками слёз, такими жгучими, что казалось, они выжигали кожу под собой.