Непроходимый тупица

Дело, наконец-то, сдвинулось с мёртвой точки, когда драконорождённый н’вах вспомнил, о чём его просили. Как ожидал Нелот, продираться пришлось через толщу воспоминаний, включая похабные. Хуже всего, что это ничтожество не торопилось и в Предел, пришлось отсеивать ненужные чужие воспоминания. Один результат удовлетворил — заклинание памяти ёмкое. Оно вместило в себя все воспоминания, что пережил Довакин. И вместило бы больше, если бы тот задержался в своём поганом Скайриме. Нелот уверился, что жители Виндхельма, куда прибыл драконорождённый, нетерпимы к данмерам. Их, впрочем, он жалеть не собирался. Он искренне считал, что тот, кто позволял себе терпеть издевательства, заслужил их, потому что только полное ничтожество не попытается бороться, покинуть в крайнем случае гадкое место. Попробовали бы нордские пьяные с’виты оскорбить его, Нелота, чародея, одного из оставшихся в живых чародея из Великого дома Телванни. Только ему и даром не сдался морозный каменный город. Зелья зельями, чары чарами, а суставам было бы невмоготу. Никакая мазь бы не помогла. — Но я же вас терплю, — отозвался Дровас Релви в ответ на высказанное Нелотом мнение и зашуршал метлой. — Хотя… Ваше мнение обо мне и так не секрет. Дистанцию он держал. Недалёкий, но не настолько, чтобы решить, будто стал ближе к Нелоту после минета. Был слугой — и остался слугой, не больше. И, как прежде, нёс несусветную чушь и не научился прекрасно заваривать чай. В это раз Нелот вылил эту гадость на стол: Релви оказался на редкость плох, похоже, залил заварку кипятком. — Вот именно. Даже я не знаю, что должно произойти, чтобы я изменил о тебе мнение. — Нелот почесал заросший подбородок. Хотя он прожил немало лет, однако голова, казалось, треснет от обилия ненужных сведений. Его не могло затошнить от воспоминаний о сломанных, торчавших наружу костях и вынимаемой из грудной клетки большой «шишки», зелёной, но с алыми переливами. Довакин не просто вынул вереск из грудной клетки, но и принёс. Хоть до этого додумался без напоминания, а это значило, что не дурак, каким казался с виду. Теперь сердце лежало перед Нелотом. Увы, бесполезное: от него не покалывало в пальцах, как от сердечного камня. Очевидно, оно теряло магические силы, когда тот, кто его носил в груди, погибал. Превращалось в алхимический ингредиент, не более. Придётся отдать Эленее, чтобы разобралась в свойствах. Плохой результат — тоже результат, стимул продолжить поиски. — Я и не жду, что поменяете. — Релви продолжил тереть столешницу так, будто на ней разлили не чай, но въедливые чернила. — Может, меня такое мнение устраивает. Не думали? Нелот о такой ерунде не задумывался, о чём сообщил ему, заодно потребовал оставить его в покое. Который увидит явно не скоро: всё же Релви слишком много о себе возомнил, потому что вернулся слишком быстро. Нелот было погнал его прочь, но осёкся, заметив бледность — да такую, что на носу проступили фиолетовые сосуды. Что-то стряслось? Явились те, кому управитель задолжал? — Там… — Релви указал пальцем куда-то в сторону. — Долго будешь тянуть гуара за хвост?! — поторопил Нелот. — Там тварь из пепла! Странно, что управитель решился на путешествие по острову, пусть и в сопровождении Довакина, потому что слишком труслив. Губы едва подрагивали, глаза бегали. Твари забоялся, коих полнился остров, от которых не продохнуть. Пепельные отродья появлялись и в Тель-Митрине. Одного несложного заклинания хватало, чтобы уложить их. Талвас и тот справлялся. Научился, усвоил, когда чуть не сдох. — Предлагаешь мне пойти полюбоваться? — Талвас… не справится! — Релви часто заморгал. Распереживался — и это за того, кто над ним насмехнулся — наверняка не однажды. — Захочет жить — справится. И если даже у тебя хватило мозгов спрятаться… — Нелот выдрал руку. Благо зачарованная мантия не мялась, иначе пришлось бы её снять, чтобы управитель, схвативший его за руку, выгладил. И ведь не пойдёт за чаем, дурачина, потому что напуган. Даже Нелот не сумеет заставить его. А чая хотелось. К тому же не мешало бы самому узнать, что происходит. Сомнений, что набедокурил сам Талвас, не осталось. Тот не единожды экспериментировал с пеплом. Доэкспериментировался. Задумавшись, Нелот слевитировал и неудачно приземлился, отчего в суставах отдало резкой болью, на всю стопу. Поэтому к двери он не бодро пошёл, но поковылял. Та открылась легко: петли явно смазаны. Как ни крути, а управитель в Тель-Митрине сносный. Если бы не прикасался к тому, что трогать не положено… Впрочем, если бы этого не делал, Нелот не узнал бы, насколько хорошо Релви разминал суставы. То, что он увидел, напомнило пепельную бурю. Даже не так — вихрь. Пепел забился в рот, за шиворот, но хуже всего, что в глаза, отчего те заслезились. Поэтому Нелот не сразу смог разглядеть атронаха — того самого, кого сам же обозвал пепельным стражем. Понятно: Талвас добрался и до этого заклинания. Кстати, где он? В такой пыли не разобрать, ещё и от чудовищного грохота зазвенело в ушах. Пепельный страж откинулся, вызванный им вихрь стал меньше, и Нелот различил уже знакомую крепкую мужскую фигуру. Ещё бы не узнал? С этим н’вахом довелось попутешествовать по Нчардаку. Нелот выбрал драконорождённого для сопровождения: тот послужил оружием и щитом, тогда как сам Нелот — умом затеи. И не прогадал: другие наёмники, узколобые, считавшие, что сила — это всё, магия — ничто, погибли. Поделом. Пепельный страж, немного рассеявшийся, начал собирать пыль. Не помог Крик. Призванную тварь только чарами можно устранить. Талвас вполне бы справился, но не захотел, гуарий выродок, потратить магические силы. Заклятье сотворить несложно, но, пущенное из двух рук, оно отнимало немало сил. Даже Нелот ощущал их потерю. Не полное опустошение, но чувствовал, что слабел. Сейчас, впрочем, пришлось действовать… Когда тварь рассеялась пеплом, удалось различить, помимо драконорождённого, ещё один силуэт. Талвас Фатрион, сжав одну руку в кулак и прижав её к груди, испуганно таращился на «останки». Он отпрянул, когда Нелот к нему приблизился. — Почему не помог? — уточнил тот и вгляделся в оторопевшее лицо. Глаза ввалились, под ними пролегли тени, губы неприятно искривились. Талваса била мелкая дрожь. Ясно: заклинание высосало из него все силы, а этот простофиля не озаботился даже зельем восстановления магических сил. Он крепче сжал руку в кулак. — Дай сюда. — Нелот протянул раскрытую ладонь. Между пальцами сверкнули молнии: он дал понять, что шутить не намерен и возьмёт то, что ему нужно, у трупа: ученик-то истощён! Талвас не воспротивился. Нелот внимательно уставился на то, что лежало в трясшейся ладони. Гнев не заставил себя ждать и вспух сразу же. Ещё и драконорождённый н’вах подошёл и с любопытством уставился на происходившее. Вот куда подевалась мелочь из сердечных камней. Она у Талваса Фатриона. — Вы же не позволяете к ним даже прикоснуться, вот и пришлось… — забормотал тот. Тупица, воришка и недалёкий ублюдок, как и все остальные здесь, особенно солгавший Дровас Релви. Тот ещё поплатится за враньё. Зачем вообще попытался одурачить Нелота? И это при всём том, что они с Талвасом не друзья. Странные игры за спиной… Нелот взглянул на кучу пепла, слипшегося в комья, и его осенило: у него имелись образцы пепельных стражей — трёх созданных им и чьих-то ещё, забрёдших — случайно или нет — в Тель-Митрин. Последние отличались от призванных Нелотом тем, что сотворены из мелких частичек. Глупость Талваса сыграла на руку: случайность ли это, или пепельные стражи у разных магов получались разными, выпала возможность узнать именно сейчас. — Принеси экстрактор, — затребовал Нелот. Опешившие взгляды он не любил. Именно так таращился на него ученик. — И-и-и… — открыл тот рот, — даже не накажете? Нелот бы поверил в наивность, если бы такой вопрос задал Дровас Релви, но не Талвас, пусть и горе-ученик, но частенько хитривший. — Развернись и топай за тем, за чем я тебя послал, — ледяно добавил Нелот. — И не перепутай! — Талвас не перепутал бы, но намекнуть на недалёкий умишко ой как хотелось. Благо не возразил, а сделал как приказано, за что и поплатился: ойкнул и потёр затылок, когда получил затрещину. Драконорождённый невоспитанный с’вит хрюкнул от смеха. Нелот твёрдо знал, что рука у него тяжёлая, хотя оружия в руках не держал, не считая магического посоха. — Понял. Уже несу, — пробурчал Талвас и бодро пошёл к башне. И остановился, когда Нелот не выдержал: — …хотя, по-хорошему, следовало добавить — за несообразительность. Это же простая арифметика: малые камешки подчиняют пепельную мелюзгу. Чем крупнее камень, тем сильнее призванное отродье, которое им управляется! Он замолчал, когда ученик отошёл довольно далеко. Неблагодарный алитов выкидыш, недальновидный, жаждавший, чтобы за него всё делали и вкладывали в голову, в задницу дули, а сам, лентяй, делать выводы, анализировать и просто думать не хотел. Он даже не заметил — или сделал вид, что не заметил, как Нелот только что преподал ему урок.