***
Шидо тяжко вздохнул перед дверью: — Э-эх… Кажется, Оригами опять что-то задумала, — пробормотал он, предчувствуя что-то плохое. В первый раз, когда он пришел к ней в квартиру, его оседлали и попытались напоить какой-то дрянью. Во второй раз — усыпили со спины, приковали к стулу и заперли в неизвестном месте. Что же будет на сей раз? Если каждый поход Шидо к Оригами оборачивался какими-то неудобными ситуациями или неприятностями и все это ухудшалось из раза в раз — чего же ему ждать? «Неужели она планирует в отсутствии свидетелей и камер убить меня за то, что я был на свидании с Токой? — утирая пот, лихорадочно размышлял Шидо. — Нет, это уже перебор, Оригами никогда не станет… Не может быть! Неужели она знает и о случившемся в отеле?!» Вздохнув еще несколько раз, Шидо в волнении сжал пакет с гостинцем и, собравшись духом, позвонил. Практически сразу дверь открылась. — Добро пожаловать, Шидо, — сказала Оригами, стоя на пороге, — проходи, пожалуйста. — Ор… О-Оригами-сан?.. — Шидо свободной рукой протер глаза. — Что-то не так? — удивленно наклонив голову, спросила Оригами. — Эм, нет… То есть да, есть… немного. …Оригами стояла на пороге. В одном черном бикини. Шидо сглотнул. Перед ним стояла его одноклассница, шестнадцатилетняя девушка с точеной фигуркой. Подобранные сзади волосы, аккуратная грудь, тонкая талия и контраст белоснежной — сейчас немного покрасневшей (должно быть, девушка только что вышла из ванной) — кожи с угольно-черным бикини придавали девушке сексуального шарма и атмосферу некоей хрупкости, отчего голова парня готова была закипеть от моментально прилившей крови. — Проходи, — повторила Оригами, отворив дверь пошире и уступив место. — А-ага… Шидо вошел в прихожую; щель в дверном становилась все меньше и меньше, лучик света становился все уже и уже пока, с гулким звуком, он вовсе не исчез. Прихожую окутал полумрак. Будто деревянная кукла, Шидо разулся и вошел в гостиную. — Присаживайся, — раздалось где-то рядом. — Ува-а! Оригами, не подкрадывайся так! — пожаловался он. — И вообще, включи, пожалуйста, свет, а то ничего не видно. — Хорошо. Он уловил кивок Оригами. Через десять секунд щелкнул выключатель и яркий свет озарил комнату. Шидо прищурился. Как и во время первого посещения, гостинная выглядела также немного пустынной: небольшой столик, два дзабутона², телевизор и книжная полка. Необходимый минимум мебели, в общем. — А, Оригами, в общем, это… — Шидо перехватил пакет, повернулся и собрался было передать пакет девушке, но стушевался: — …тебе. Эм, позволь полюбопытствовать: а почему ты все еще в купальнике? — Не нравится? — Оригами, не изменившись в лице, осмотрела себя. — Да не то чтобы… — Мне его снять? — спросила она и потянулась к завязкам. Часть Шидо хотела выкрикнуть «да!», но более рациональная замотала головой. — Нет, он тебе идет, но не могла бы ты переодеться во что-нибудь менее открытое? — Шидо показалось, как на лице Оригами промелькнуло огорчение. Снова последовал безразличный вопрос: — Зачем? — Ну… чтобы… — парень впал в ступор. — Ты же сказал, что он тебе нравится — зачем тогда переодевать его? — загнав Шидо в ловушку его же слов, Оригами пошла на кухню. Присев на дзабутон, Шидо положил коробку с пирожными, которую принес в качестве гостинца, на столик. Вскоре, оставаясь в том же сильно привлекающем взгляд купальнике, Оригами принесла на подносе чайничек и две чашки. Аккуратно сев, она поставила поднос и стала разливать чай. Шидо невольно залюбовался, наблюдая за ее грациозными и выверенными движениями. — Вот, прошу, — Оригами подвинула дымящуюся чашку к Шидо. — А, спасибо, — поблагодарил он и указал на коробку: — Это тебе, Оригами. Кивнув, девушка встала и пошла за тарелками. Взгляд Шидо невольно ухватился за ее соблазнительно виляющую попку. Какое-то время они просто пили чай, сидя бок о бок и разговаривая на разные бытовые темы. Соседство с красивой и сексуально привлекательной девушкой заставляло Шидо нервничать и одновременно испытывать слабое возбуждение. Особенно такое случалось, когда их руки и плечи случайно соприкасались. В такие моменты сердце начиналось бешено колотиться, а внутри что-то ворочалось. — Так, зачем ты меня сюда позвала? — напряженно спросил Шидо, после того, как все темы разговоров иссякли: он изначально не был силен в общении с девушками, а Оригами была не из словоохотливых — так что этот момент наступил достаточно скоро. Разумеется, он не забывал, что Оригами могла что-то подсыпать в его чашку, так что чай свой он пил осторожно, изредка принюхиваясь. Эта подозрительность снедала его, в итоге заставив перейти к главному вопросу. — Хочу восстановить справедливость, — Оригами, пока Шидо недоумевал, что бы эта фраза могла значить, достала из-под стола заранее приклеенный скотчем фанфурик и сделала глоток. — О-Оригами?! Шидо вскочил, предчувствуя надвигающуюся угрозу, но сделать хотя бы шаг он не успел: обычному подростку невозможно тягаться с тренированным бойцом. Оригами, словно все предвидев, идеально выполнила подсечку, сбив Шидо с ног, и тут же забралась на него. — Оригами, что ты?.. …И поцеловала его. Шидо почувствовал, как язык девушки проник в его рот, переплетаясь с его языком. Его обоняние уловило легкий, едва уловимый аромат свежей клубники. Одновременно с этим он ощутил во рту сладкую, сводящую с ума жидкость, смешавшуюся со слюной Оригами. Стоило ему ее проглотить, как по телу разошлась волна необычайной легкости, а разум словно окутало что-то теплое и приятное — так и хотелось пойти на поводу «хотелок» собственного тела, будь то просто сон, еда… или плотские желания. — Ха-а… — сумев с трудом оторваться, иначе бы она просто задохнулась, Оригами стала жадно хватать ртом воздух. Лицо ее все раскраснелось, а глаза ее заволокла пелена похоти. Оригами видела сейчас только Шидо, ее мысли были сосредоточены только на Шидо, ее желания были связаны только с Шидо. Тяжело дыша, Оригами похотливо облизнула вишневые губы. Шидо был в похожем положении: проглотив вместе со слюной Оригами афродизиак, он уже не мог ни о чем другом думать, кроме как о девушке над ним. Слабая искра, тлеющий огонек возбуждения, бывший до этого, моментально превратился в бушующий пожар, как если бы от трута подожгли бочку бензина. — Шидо, — еле слышно прошептала девушка, — ха… Шидо… Возьми меня. Чем больше человек желает чего-то, осознавая невозможность оного, тем более он запрещает себе это. А запрещая себе, он еще больше желает, что создает порочный круг, который рано или поздно разобьется; поддастся запретному желанию. Запретное, найдя брешь, вырвется с огромной силой, сметая все на своем пути. Рамки приличия, мораль, тревоги, волнения, заботы и даже разум — не имеет значения что, все будет сметено перед цунами запретного плода. Шидо — обычный человек, школьник, юноша. У него, разумеется, есть свои желания, и среди этих желаний есть такие, которые он старается контролировать. Как человек, всегда подавлявший свои инстинкты, желания, чувства ради других, он долго не обращал внимания на них. Нет, он знал о их существовании внутри себя, но сознательно подавлял, не давая слабины. Однако рано или поздно наступил предел его возможностей: он сорвался и переспал с Токой. Раз дав трещину, стена уже не восстановится до прежней твердости, как бы ее ни ремонтировали. Зато эта трещина — идеальный путь прокладывающей себе неумолимой водной стихии, олицетворяющей запретные желания человека. Миллиметр за миллиметром прогрызая себе путь, они рано или поздно все равно найдут себе выход, и тогда единственный способ удержать их под контролем — только принять и обуздать. После ночи в лав-отеле Шидо уже не мог найти причину сдерживаться, так что в этот раз его сопротивление прекратилось, почти не начавшись. Обняв Оригами, он перевернулся, оказавшись сверху. Вид на покрасневшую от желания девушку, прижатую к полу его телом, возбуждал еще сильнее. — Эм-м… Шидо, — внезапно произнесла Оригами, покраснев еще сильнее и отведя взгляд. Сейчас она была похожа на обычную невинную школьницу, которую повалил парень. Тяжело дыша, она все же не до конца поддалась зелью и смогла сказать что-то осмысленное: — Если можно… ха-а… я хотела… ха-а, на кро… вати. Сдержанно кивнув, показав тем самым достойные похвалы остатки самоконтроля, Шидо аккуратно поднял девушку, словно принцессу, и отнес в соседнюю комнату. И также аккуратно положив ее, он впился поцелуем в ее шею, вызвав непроизвольный протяжный стон у Оригами. Поставив еще пару засосов, Шидо сквозь ткань купальника прикусил уже напрягшийся сосок. Оригами застонала еще громче, притянув голову парня к себе. Нежно поглаживая талию девушки, парень осторожно ухватился зубами за тонкую черную ткань купальника и медленно, смакуя каждый момент, потянул ее, обнажая нежную кожу груди. «Шидо, ты — извращенец!» — хотела выкрикнуть смущенная Оригами, но одернула себя: она не в том положении, чтобы говорить такие слова. Если и есть извращенец в комнате — то только она. Хотя, несмотря на свое вызывающее поведение, она была обычной ранимой девушкой, ей хотелось, чтобы ее первый раз был обычным, чтобы с ней обращались нежно, тем не менее, кажется, ее раззадоривания перешли край, сорвав все ограничители с Шидо… Во всяком случае, Оригами так казалось. Поиграв языком с торчащим соском, Шидо неожиданно прикусил мочку уха. Из-за такой внезапности и непоследовательности Оригами издала сдавленный писк, напрягшись всем телом. — Как мило, — сказал Шидо и, словно желая услышать больше стонов Оригами, он просунул руку ей в трусики и провел меж половых губ. — А-ах!.. Покусывая ушко Оригами, Шидо одной рукой пощипывал сосок, а другой начал ласкать пальцами ее киску, иногда потирая щель, иногда массируя клитор, а иногда — неглубоко просовывая палец. Однако вскоре Шидо надоело дразнить девушку, ему захотелось «главного блюда». Остатки рассудка говорили ему, чтобы он должен если не отступиться, то хотя бы просто повременить, возбудив Оригами сильнее. Однако зов плоти все затуманивал, смешивал, внушая только одну мысль: «Возьми ее! Обладай ею! Подчини и сделай своей женщиной!». Отпрянув от Оригами, удивленно распахнувшей глаза и не ожидавшей такого поворота, Шидо одним движением стащил с себя брюки вместе с трусами и, нетерпеливо сдвинув в сторону черную ткань купальника, резко вошел в девушку. Оригами безмолвно ахнула, не ожидая такого поворота. «Черт!» — выругался про себя Шидо, запоздало осознавший, что своим нетерпением мог причинить боль Оригами. Он даже немного восстановил контроль над собой. Впрочем, к облегчению Шидо, который уже успел мысленно себя обругать и раскаяться, тот стон был вызван не болью, а просто неожиданным ощущением нечто горячего и твердого, заполнившего влагалище. Не ощутив, как рвется девственная плева, Шидо удивился и вытащил член: крови тоже не было, да и Оригами не морщилась и не плакала от боли. — Оригами?.. Т-ты… «Оригами, ты не девственница?» — хотел спросить Шидо, но слова застряли от потрясения. Почему-то он был уверен, что Оригами с ее фанатичной любовью к нему будет девственницей. — Неужели!.. — Н-нет, — уловив намек, Оригами тут же отвергла невысказанные слова. Ее голос звучал слабо и неуверенно, — я-я… давно хотела с тобой переспать… Это было своего рода манией, я прицепилась к тебе… зависела. Я трогала г-грудь… представляя, как это делаешь ты, и… там внизу тоже… Оригами смущенно отвернулась, спрятав покрасневшее от стыда лицо за ладонями. Глядя на такую пристыженную Оригами, чей интимный секрет он выведал, Шидо ощутил странный прилив удовольствия, наслаждаясь ее стыдом и унижением. — П-пожалуйста, Шидо… Будь нежнее, — сказала Оригами, повернувшись набок и мило прикрывшая рукой грудь. От такого совершенно несвойственного ей поступка желания Шидо запылали еще сильнее, но он все-таки сдержался. Он снова засунул выскользнувший член; Оригами выгнулась от нахлынувших приятных чувств. Ее грудь слегка заколыхалась в такт сбивчивому дыханию. Навалившись на девушку, Шидо мягко убрал ее руку и, несколько грубо задрав верх купальника, прильнул к мягкой груди. Чувствуя бушующий жар сквозь кожу своего любимого, Оригами обняла парня за шею, а ногами, обхватило его за пояс, желая стать еще ближе к нему. В этот момент единения — как их чувств и душ, так и тел — они могли полностью отдаться небывалому наслаждению, ощущая каждый миллиметр тела своего партнера и прерывистое обжигающее кожу дыхание. Было ли это вызвано афродизиаком или переизбытком томящихся чувств и желаний — неизвестно, да и не волновало Шидо и Оригами. Они уже полностью дарили друг другу удовольствие плотских утех и свою любовь. Ощущая толчки внутри себя, приносящие волны удовольствия и видя над собой Шидо, Оригами постепенно растворялась в атмосфере, ее разум начала застилать пелена. Тело становилось жарче, дыхание — прерывистей, стоны — громче. Сидя на коленях Шидо, она запрокинула голову, издавая глухие стоны. Каждый раз, когда Шидо, обнимавший Оригами, входил в нее, по комнате проносился ее вскрик; каждый толчок — перепутавшиеся пряди волос Оригами путались еще сильнее, а по щекам стекали капельки пота, и с каждым толчком на спине Шидо прибавлялось царапин от ногтей уже не способной контролировать себя девушки. Шидо испытывал схожие чувства — каждый раз, когда он входил в горячее и истекающее соками влагалище Оригами, он получал целый букет ощущений и эмоций: наслаждение от самого действа, узость и жар обхватившего его член нутра, боль от полосующих его спину ногтей и садистское удовольствие от мысли, что он овладел такой хрупкой — пускай только и с виду — девушкой. Зарывшись лицом в ее грудь, он ускорял свои движения и ускорял, пока не почувствовал, что скоро уже кончит. В этот момент, закричав, Оригами выгнулась в спине, как гимнастка, и задрожала, испытывая свой первый настолько мощный оргазм. Ощутив, как и без того узкое влагалище стало еще уже, Шидо чуть не задохнулся от удовольствия. Спустя минуту он, чувствуя, что больше не выдержит, резко вытащил член и, прорычав что-то нечленораздельное, кончил. На него тут же нахлынула усталость, словно он пробежал километра три на время. Разжав ослабевшие руки, он повалился на спину. Через мгновение он услышал такой же глухой звук спереди — должно быть, Оригами, которая еще не отошла от пережитого оргазма, также обессиленно упала. Ее даже не заботило стекающее с тяжело вздымавшихся груди и живота белое семя.***
Сколько прошло времени: одна секунда, пять, десять, двадцать секунд или даже минута — неизвестно, Шидо ненадолго отключился. Пришел он в себя от причмокивающих звуков. Приподнявшись, он проглотил язык от увиденного: у его пят, бесстыдно раздвинув ноги, сидела Оригами и, словно находясь в каком-то забытье, слизывала с пальцев сперму. Другой рукой она неспешно потирала клитор. Заметив, что Шидо проснулся, Оригами улыбнулась и, облизав с причмокиванием палец, наклонилась вперед. — Ицука-кун… Ты такой горячий, такой пылкий, такой… сладкий. — О-Оригами-сан?.. — на мгновение из-за сильного удивления сознание Шидо прояснилось, но дальнейшие поступки Оригами заново загнали его сознание в плен афродизиака, распаляя рвущиеся наружу желания. — Хочу еще, — с покрасневшим лицом Оригами, встав на четвереньки и выгнувшись, подползла к Шидо, — дай мне еще, Ицука-кун, подари мне больше своей любви! Тяжело дыша, она поцеловала грудь Шидо. Потом еще раз. И еще. А затем, высунув язык, шаловливо пощекотала его кончиком сосок. Другой рукой она то сжимала, то разжимала уже отвердевший член, а затем, покрывая поцелуями уже напрягшийся торс, она стала его медленно надрачивать. Постанывая сквозь зубы, Шидо подтянул Оригами обратно и повернулся, оказавшись под киской девушки. Он тут же припал ртом к набухшему клитору, засосав его. Немного пососав, полизав и даже пожевав губами клитор, он просунул язык внутрь девушки. Тем временем Оригами, тая от доставляемых ей ласок, провела языком по напряженному члену и, заметив, как тот дернулся от удовольствия, повторила еще раз, а потом осторожно взяла головку в рот. Немного подождав, она опустилась чуть-чуть ниже и отпустила ствол. После этого она, широко раскрыв рот, заглотила член более чем на половину, но тут же с непривычки подавилась и выплюнула. Однако через минуту Оригами старательно, хоть и неумело, уже ритмично сосала, крепко сжимая член у основания. Этот неумелый минет показался увлеченному своим делом Шидо восхитительным: может, потому, что он уже не отдавал себе отчета, или потому, что определенную роль сыграло невозможность увидеть эту картину, или, возможно, потому, что его старательно делала его любимая. Возбуждение росло, Шидо крепко сжимал в руках попу Оригами, не волнуясь об оставляемых на белой коже красных следах. Чувствуя приближающийся оргазм, он резко ввел сразу два пальца и с бешеной скоростью принялся ими двигать. Вскоре, не в силах больше сдерживаться, он излился прямо в ротик Оригами. Ощутив как ее рот заполняет горячая жидкость, Оригами тоже кончила и рухнула на Шидо, изредка подрагивая. — Ицука-кун… Больше, еще больше! Я хочу жестче! Подчини меня, грубо возьми меня! Отымей меня, как самую последнюю дешевую шлюху! Оригами-ангел совсем потеряла рассудок, ей захотелось получить больше чувств и эмоций от близости с Шидо. Она уже и ругаться начала. Да и про Шидо можно сказать также — его самоконтроль постепенно угасал, пока не исчез совсем, оставив лишь голые животные желания. — Сама напросилась, — прорычал он и, грубо поставив девушку на четвереньки, звонко ударил по ягодице. Оригами прогнулась, еще сильнее оттопырив попу, и Шидо ударил еще раз. Оставив девушку стоять в этой позе, он пошел на кухню и вскоре вернулся с несколькими вещичками. Положив это добро на край кровати, он подобрал с пола брюки, вытащил из ремень и, соорудив импровизированную удавку, нацепил на Оригами, словно ошейник. Намотав свободный конец на руку, Шидо резко вошел в текущее влагалище Оригами и принялся в бешенном темпе толкаться, периодически хлопая то по правой, то по левой ягодице. Оригами могла лишь сдавленно выкрикивать, уперевшись щекой в кровать и теребя клитор. — Ух, сучка! — сильно оттянув ремень, выругался Шидо и вытащил член к неудовольствию Оригами. — Не переживай, ты свое получишь. Стащив с шеи ремень, Шидо туго стянул за спиной тонкие запястья девушки и потянулся к принесенным предметам. Первыми он взял свечу и коробок спичек. Пока разгоралось пламя и нагревался парафин, Шидо наблюдал за ерзавшей в предвкушении Оригами, которая пыталась подсмотреть, что же такое творилось у нее за спиной. Вскоре Шидо поднес пылающую свечу к Оригами и наклонил ее. Расплавленный парафин медленно стек на белоснежное плечо Оригами. — А-а!.. — Оригами от неожиданности вскрикнула и задергалась, когда что-то обжигающее коснулось ее плеча. — Заткнись, — бросил Шидо и наотмашь ударил девушку по упругой, но уже изрядно покрасневшей от порки заднице. Следом он вылил немного парфина на лопатку. Вскоре уже вся спина и плечи Оригами были покрыты белыми пятнами (застывшим парафином). Прижавшись щекой к кровати, девушка тяжело дышала; одеяло под ней промокло от пота и выделений. Раздразнивая ее еще сильнее, Шидо пролил немного на ягодицу и, просунув руку меж бедер, нащупал клитор. Затушенный огарок полетел на пол. Лаская девушку, Шидо одной рукой достал очередную «игрушку» и развернул ее обертку. — Извини, Оригами: я немного похозяйничал на твоей кухне, — извинился Шидо, хоть на его лице и была неподходящая улыбка. — Ха-а… Что?.. — Оригами непонимающе взглянула на него замутненным взглядом, а потом, когда до нее дошел смысл сказанного, она протянула: — А-а, не… волнуйся, Ицука-кун. Я… ха-а, разрешаю тебе… хозяйничать у меня дома. А-ах!.. — Отлично! Я бы и так это сделал, но раз у меня теперь есть разрешение… — хитрая улыбка всплыла на его лице, — моя совесть теперь чиста. Что ж, отведаем! Смочив указательный палец во влагалище Оригами, Шидо приставил его к ее анусу и легонько надавил, проталкивая его внутрь. Оригами судорожно втянула воздух от нахлынувших новых ощущений. Подвигав немного, Шидо добавил еще один. Оригами закусила губу, сфинктер сжался, пытаясь вытолкнуть бесцеремонно вторгнувшиеся пальцы. Прежде чем добавить третий, Шидо отломил кусочек сливочного масла и положил на промежность. — Хья!.. — вскрикнула Оригами, когда еще холодное масло коснулось кожи. — Что это?! Холодно! — Да так… — бросил Шидо, увильнув от ответа. Кусочек, потаивая, медленно скользил, и, когда он приблизился к анусу (к слову, Оригами, все это время — пока холодное масло приближалось к дырочке — мелко подрагивала), Шидо вместе с тремя пальцами затолкнул его внутрь, заставив Оригами снова вскрикнуть: — А-ах! Оно еще холодное! Что это, Ицука-кун? Продолжая дальше разрабатывать чавкающую дырочку, Шидо ответил: — Сливочное масло с жирностью 82 и 5 процента. Оно немного нагрелось, пока я игрался со свечкой, но не настолько, чтобы начать таять. Вскоре, когда три пальца стали входить свободно, до самых костяшек, Шидо добавил четвертый, отчего Оригами всхлипнула. Однако она не протестовала и не пыталась вырваться, правда в том, что ей понравились как анальные ласки, так и ее положение. Полностью расслабившись, она отдавалась неизведанному наслаждению, перемешанного с болью, а горячее масло, изливавшись из пульсирующего отверстия, заливало влагалище и половые губы и стекало на простыни, оставляя за собой пятна. — Что ж, кажется, пора приступать, хватит заигрываний, — произнес Шидо, посчитав, что девушка достаточно расслабилась и возбудилась, а ее сфинктер растянут. Сняв полиэтилен с пачки презервативов — тоже раздобытых на кухне (интересно, и для чего же они были нужны Оригами?), в тумбочке среди всяких странного вида склянок — он достал один и натянул на гордо торчащий орган. К слову, презервативы-то были специальные, для анального секса (были также и обычные, для вагинального), но вот почему-то смазки не было, поэтому Шидо сымпровизировал с маслом. Шидо пристроился сзади на коленях и, одной рукой придерживая член у основания, приставил головку к анусу. У Оригами перехватило дыхание от предвкушения, смешанного со страхом. Она инстинктивно напряглась. Отвесив звонкий шлепок по заднице, Шидо без предупреждения вонзил член до середины в тугую девственную попку. Оригами громко вскрикнула, почувствовав тупую боль, и сжала сфинктер, словно хотела откусить вторгшиеся в нее мужское достоинство. Не дожидаясь, пока девушка привыкнет, Шидо медленно вошел до самого конца и только тогда замер, наслаждаясь новыми ощущениями. Впервые занимаясь анальным сексом, он мог ни с чем не сравнимое наслаждение: колечко сфинктера плотно сжимало его ствол у основания, а горячее нутро плотно обхватывало его член по всей длине. По нему распространялось какое-то сладостное онемение. — О-ох! — Шидо попытался протолкнуть член еще глубже, желая усилить приятные ощущения. Его руки грубо вцепились в нежную кожу ягодиц. Оригами ответила на этот напор протяжным сладким стоном, ощущая неописуемую гамму чувств. «Ангел» явно получала удовольствие от удовлетворения своей мазохистской натуры, когда ее связали, истязали руками и свечой, а потом грубо овладели попой. Вбиваясь с каждым разом все сильнее, словно он хотел проткнуть девушку своей «катаной», «Самурай-сама»³ Шидо распутал ремень, туго стянувший белые запястья Оригами, на которых сейчас красовались красноватые, но постепенно наливавшиеся синевой, следы от ремня. Шидо сел по-турецки и посадил на колени лицом к себе Оригами. Измазанный в масле член вновь скользнул в попу, достигая более дальних точек. Одновременно с этим Шидо сжал аккуратную грудь девушки и, припав к ней ртом, словно измученный жаждой путник к роднику, прикусил розовый сосочек. Бешено скача на члене, Оригами издала вопль удовольствия, когда Шидо одновременно терроризировал ее заднюю дырку и грудь. В порыве страсти она прикусила кожу на его шее, за что тут же получила оплеуху, что только еще сильнее раззадорило ее. Ей оставалось только, прижав голову парня к своей груди, скакать, принося себе и ему небывалое удовольствие. Предчувствуя скорое окончание, Шидо вышел из девушки и уложил ее на кровать. Ну как уложил, правильней будет сказать, что он толкнул ее и затем грубо перевернул на живот. Улегшись прямо на нее, Шидо на полную длину вошел в ее попу и принялся вбиваться. Одну руку ему кое-как удалось просунуть под девушку и, найдя клитор, он принялся его теребить. Оригами оставалось только приглушенно кричать, зарывшись лицом в постельное белье, и мять в руках простыни. Ну и еще, конечно, получать удовольствие от действа, а ощущение навалившегося мужского тела, гораздо более массивного чем ее, вообще заставило «Ангела» фантазировать, будто ее насилуют, что только распаляло пылающие внутри ее чувства. Уже скоро она достигла предела и, чуть ли не завизжав, закричала и попытавшись изогнуться всем телом, словно хотела сделать «лодочку», обмякла, лишь мелко подрагивая. Почувствовав, как внутри девушки все сжалось, Шидо лег на бок и задрал ногу девушки, продолжив на огромной скорости вдалбливаться, сжимая ее горло. Вскоре он, не в силах более сдерживаться, резко покинул попу девушки и, стянув презерватив, обильно излился на лицо и грудь Оригами. Когда последняя капля белой жидкости упала на подбородок, он пошатнулся и тяжело рухнул рядом со своей любовницей.