***
Выходили ранним утром, когда горизонт только начал светлеть. В морозном воздухе дыхание превращалось в пар, на зарослях колючего кустарника застыли белые иглы инея. Проверяли снаряжение, тихо переговаривались, Раф командовал привычно и четко. — Если кто-то хочет остаться, самое время передумать. Никто обвинять не будет, здесь тоже люди нужны. Передумали всего трое. Никто не провожал их осуждающими взглядами, не прозвучало ни одного упрека. Ящер понимал, что многие из тех, чьи глаза сейчас горят решимостью, через пару дней начнут завидовать этим троим. Мало кто из них, не заходящих дальше дальних развалин, мог себе представить, с чем придется столкнуться. Пока Ящер по десятому разу перепроверял лямки рюкзака, просто от нечего делать, Джес тронул его за плечо: — Смотри, там Ия. Наверное, пришла тебя провожать. Иди, поговори с ней. Ящер не сразу узнал ее в отделившейся от развалин фигуре, завернутой с головой в толстое серо-коричневое одеяло. Он шел навстречу сквозь толпу, ловя по пути двусмысленные смешки и понимающие взгляды. Многие оставили здесь родных, большинство уже успели попрощаться. У Ящера, кроме Ии, здесь не было никого. Лицо у девушки было заспанное, волосы растрепанные, одеяло она второпях накинула на голое тело, а ноги всунула в громоздкие военные ботинки. Может даже в чужие… Думать об этом было противно. За те три десятка шагов Ящер так и не придумал, что сказать. А сказать хотелось так много. После первой встречи они виделись всего несколько раз, и оба прекрасно знали, что, скорее всего, не увидятся уже никогда. Последние два метра ноги прирастали к земле, а экзоскелет казался невыносимо тяжелым. Девушка закинула руку за шею Ящера, а другой придерживала одеяло. Даже сквозь броню чувствовалось, как она дрожит всем телом. — Ты, наверное, улетишь к своим звездам… — прошептала Ия, щекотно дыша в ухо. — А я останусь. Не хочу другой жизни. Вы обязательно дойдете и спасете всех нас. — Мы дойдем. Обещаю. Говорить было сложно, к горлу подкатил душный комок. — Я всегда буду тебя помнить. — Я тоже. Все это звучало как-то нелепо, как в плохом кино. Так много мыслей, так мало времени. Экзоскелет делал мутанта в полтора раза выше его обычного роста. Чтобы дотянуться его до губ, Ие пришлось встать на цыпочки. Ящер обнял ее бережно, как будто она была стеклянной. Сочленения экзоскелета тихонько скрипнули от холода, но внутри сделалось легко и жарко. Ящер пил этим мгновения и понимал, что никогда не насытится. Уже никогда. Прервать поцелуй стоило огромного труда, и только оторвавшись, он заметил, что ладонь, прижавшаяся к его щеке, была совсем ледяной. — Иди домой, дурочка. Дрожишь вся. — Ничего, согреюсь. Сестра передавала привет Джесси, ты ему скажешь? — Конечно, скажу. — Удачи тебе. Ия улыбнулась, светло и беспечно, но в ее глазах блестели слезы. Она резко развернулась, и, не оборачиваясь, побежала к развалинам. Ноги в здоровенных стоптанных ботинках загребали пыль. Порыв ветра взметнул одеяло, как крыло, обнажив тонкие девичьи коленки, и у Ящера снова перехватило дыхание. Когда он вернулся к остальным, все молчали. Мутант был очень благодарен за это. И без того тошно. Надо было как-то справиться с эмоциями и не пустить слезу, только этого не хватало. — Ая тебе привет передавала. Говорить стало немного легче. Скоро навалятся тяготы перехода и будет вообще не до сантиментов. — Принято. — Опять в машину играешь? — Активирован режим охраны живых объектов.***
Двигались длинной колонной, самые крепкие несли провиант и снаряжение. Останавливались на ночлег в руинах и зарослях, что погуще. Между привалами - бесконечные выматывающие переходы. Ничего, кроме собственных мыслей, монотонных шагов, покореженных развалин и свинцового неба пустоши. На второй день Ящер проснулся в компании Волка, Джеса рядом не оказалось. Киборг появился через двадцать минут, с рапортом. Оказывается, он с самого начала каждое утро мотался в разведку, пока никто не видит. Вроде и понятно, что так нужно, о возможных опасностях лучше знать заранее. Хоть и живая, все-таки боевая машина, которая в кои-то веки занимается своим делом. Но… что именно «но», Ящер и сам не понимал. Присутствие «Скаута» спасало от прямых нападок, но не от косых взглядов и шепотков за спиной. Проводникам многие не доверяли, некоторые даже опасались. Пока жили в общине, это было не так заметно. Рыжий Раф прекрасно видел, что происходит, но не вмешивался, и с чего бы ему вмешиваться. На очередном привале, когда Ящер смазывал сочленения экзоскелета, откинув забрало шлема, ему на колени шлепнулся обглоданный крысиный хвост. Джес стоял совсем рядом и никак не реагировал. Ящер поднял голову и увидел неподалеку низкорослого сгорбленного мутанта. Тот стоял, скособочившись на одну сторону, и нагло ухмылялся. — Прости, братан, не в тебя целился. Видно же, что врет. — А что, может, ты голодный? С братанами надо делиться. — Пошел нахер… — буркнул Ящер. Вроде и не случилось ничего особенного, ну хвост и хвост, не камень же, вот только настроение, и без того паршивое, испортилось совсем. — Что, брезгуешь? – гнусно оскалился горбун. Зубы у него были кривые и желтые, многих не хватало. — А общественной-то бабой пользоваться не брезговал! — Пошел. На хер. А то ведь встану сейчас, мало не покажется. Как же сложно говорить спокойно, когда внутри все вскипает от ярости! Больше всего хотелось подойти вплотную и впечатать манипулятор в эту гнусную харю, так, чтобы мозги в стороны брызнули. — Ну ладно, братан. Мутант медленно, как будто нехотя, развернулся, и поковылял прочь, припадая на одну ногу. Злополучный хвост полетел в ближайшие кусты. Вот ведь крысий выблядок! Специально же приходил, поглумиться. Зачем это все? За что? — Джес, почему ты его подпустил? — Он был безоружен и не представлял опасности. Ну да, все правильно. Не представлял. — Знаешь, кто он такой? — Знаю, — кивнул «Скаут», — его зовут Шкар. Он на совете был, сейчас состоит при походной кухне, один из тех, кто ведет учет провизии. Говорят, у него феноменальная память. Шкар, значит. Про себя Ящер назвал его «Шкурой». Она самая и есть, мерзкая, облезлая, скрюченная, как после плохой выделки. — Ладно, хер с ним. Поставь, пожалуйста, купол, помыться хочу. «Помыться» это означало стянуть экзоскелет и обтереть тело дезинфицирующим составом. Состав имел острый химический запах, не выветривающийся часами, зато оберегал от инфекций и паразитов. Внутри купол не отапливался, для этого пришлось бы тратить атомные батареи, которые были на вес золота. Состав испарялся за секунды, только и этих секунд хватало, чтобы продрогнуть как следует. После такого «мытья», Ящер включал обогрев экзы на полную мощность и с тоской вспоминал душевую кабинку в оставленном бункере. После гигиенических процедур жевали крысятину, запивая затхлой водой из фляжек. Консервы старались не тратить, пригодятся. Охотился, в основном, Волк. Вечерами ставил силки в трудно доступных местах, утром собирал добычу. Стрелять приходилось редко. В отдалении от общины крысы не видели силков и не считали нужным их избегать. Конструкция оказалась нехитрая – прочная коробка с объедками и дверца на пружине, с предохранителем. Стоило зверьку оказаться внутри, срабатывал датчик и ловушка захлопывалась. — Давно делал, а все работают, — хвастался Итан. — Дома не пригождались, зверье быстро прочухало, что к чему. Как знал, что в походе понадобятся! Здесь-то крысюки непуганые. Шкар заявился снова на следующем же привале. В этот раз ничего не говорил, просто крутился неподалеку. Скорее всего, чтобы просто побесить. Ящер старался его игнорировать, что получалось не всегда. Взгляд то и дело цеплялся за скособоченную фигуру, тут же всплывали в памяти слова про «общественную бабу». Гнилой человек. Бывает так, что с телом все нормально, а нутро гнилое. Или наоборот, урод-уродом, а душа человеческая. Ящер в родной общине, до кого, как ушел, насмотрелся и на тех, и на этих. Шкура же являл собой полную гармонию между внешностью и характером. Он был просто создан для того, чтобы раздражать. — Задолбал… — зло буркнул Волк, и, набрав в легкие воздуха, оглушительно гаркнул. — Чего мельтешишь?! Свалил отсюда! — Где хочу, там и хожу! — развязно заулыбался Шкура, — ты мне не указ. Раф прикажет, так и уйду! А ты завали хлебало… предатель. — Чо ты сказал? Да я ж тебе кишки размотаю! — Итан, не ведись, – Ящер предупреждающим жестом остановил ринувшегося в атаку Волка, — он специально провоцирует. Интересно, с чего? — А хрен его поймет. В общине вообще было не видно, сидел на складах и не отсвечивал. Развернуться решил, гнида. — Внести его в перечень потенциально опасных объектов? Джес подкрался откуда-то сбоку, настолько тихо, что Ящер с Волком вздрогнули одновременно. — Да блядь, чувак! Не пугай так! — Правда, Джес, не надо к нам подкрадываться, мы же свои. И не надо никого никуда вносить. Этот паразит, конечно, гнусный, но безобидный, вроде. Киборг бесстрастно моргнул. — Можно ли считать потенциальной опасностью косвенное влияние на мнение членов экспедиции? — Ты о чем это? Под броней Ящера пискнул планшет. Видеоряда не было, только звук. Чем дальше длилась запись, тем злее ругался Волк, а Ящер мрачнел с каждой минутой. Откуда Шкуре были известны подробности их с Мамой ссоры – оставалось загадкой. Судя по озадаченному взгляду Итана, можно было понять, что и о его биографии подстрекатель был осведомлен ничуть не меньше. Запись была длинная, склейка из нескольких фрагментов. На фоне то поскрипывал замерзший грунт, видимо, разговоры велись на ходу, то монотонно гудели во время привала плазменные горелки. Неизменным оставалось только одно – хриплый и сбивчивый голос Шкара. Ему, в основном, поддакивали, были и те, кто возражал. Вторых намного меньше. — Вот ведь падла горбатая! – прошипел Итан, когда запись закончилась. — Убью. Таким тоном сказал, что Ящер сразу понял: это не пустая угроза. Убьет. — Может, поговорить сначала? — Ты совсем дурак? Итан так посмотрел, что Ящер чуть не вспыхнул от злости. Вовремя взял себя в руки, не хватало еще передраться из-за какой-то недоделанной Шкуры. — Допустим, прихлопнем мы его. А что скажет Раф? — Ничего не скажет. Сам он, понятно дело, впрягаться не станет, чтобы лицо не ронять. Пожалуй, потолкую сначала с ним. Этот поймет, башка на месте. Ему тоже не надо, чтобы в строю грызня началась. А потом устроим гаденышу показательную порку. — Не честно это, нас двое против одного. Ну, ходит, достает, Шкура и есть Шкура. Не убивать же за это! — Шкура, хе! – хохотнул Итан, но тут же стал серьезным. — По-другому не получится. Я еще дома говорил, нихера ты, брат Ящер, не понимаешь. Если тебя не уважают, пусть хотя бы боятся. Раз тебе жалко ублюдка, сам все сделаю. Или киб… напарнику скажи, у него еще лучше получится. — Не хватало еще Джеса приплетать. Вот этого точно не будет. — Дело твое… хотя так было бы лучше всего. Все точно поймут, что за просто так к тебе не подберешься. Джеса пока что всерьез не воспринимают, пусть покажет, на что способен. — Ага, и будут все от него шарахаться! — Точно дурак… в этом все и дело! Пусть шарахаются! Наших дипломатиями да милосердием не проймешь, вертели они это все на крысячьем хвосте. А вот язык пиздюлей все отлично понимают. Сам говорил, что не станешь на базе жить, возьмешь корабль и свалишь с концами. Если доживешь до конца пути. — Меня грохнуть Джес не позволит. Не позволишь же? — Не позволю. Ни тебя, ни его. Итан включен в список охраняемых объектов. В сочетании с непроницаемым взглядом и ровным голосом прозвучало это очень убедительно. — Вот видишь? Давай хотя бы пару дней подождем. Выводы рано делать, может, еще и отвянет. — Ну лады, — смягчился Волк, — прямо сейчас ничего предпринимать не будем. Пока гадит по-мелкому, пусть живет. До первого серьезного повода. Но с Рафом я все-таки поговорю.***
Целых четыре дня Шкура вел себя на удивление тихо, как будто почуял неладное. Появилась слабая надежда, что горбуну наконец-то надоело пакостить. Прожила эта надежда недолго, ровно до того момента, пока Джес не принес новые записи. На второй раз такого сильного впечатления они не произвели, все и так знали, что услышат. Волк подал здравую идею показать записи Рафу, и с одобрения владельца отнес планшет в штаб. Хотел было прихватить с собой Джеса, в качестве свидетеля, но решил, что Ящера одного лучше не оставлять. Мало ли что. Троица старалась не разделяться без необходимости. В колонне постоянно держались вместе, в штаб и в походную кухню за водой тоже ходили втроем. Общинники шептались за спиной, кое-кто отпускал едкие шуточки. Волк иногда вяло огрызался, Ящер стискивал зубы от злости, а Джес обычно не реагировал никак. Только на этот раз он почему-то притормозил. — Чего застрял, пошли! «Скаут» как будто не слышал. Застыл, как вкопанный, возле долговязого мужика с длинным шрамом на шее. Что произошло дальше, Ящер понял не сразу. Мужик странно дернулся, а потом утробно взвыл, держась за запястье. В руке Джеса что-то блеснуло, мгновение — и две половинки самодельного ножа упали на мерзлый грунт. Киборг еще раз пристально взглянул на дело своих рук, развернулся и с таким же невозмутимым выражением лица присоединился к остальным. — И что это было? – спросил Ящер, когда они удалились на некоторое расстояние под крики «Тварь! Он мне руку сломал!» — Разоружение потенциально опасного объекта. — То есть ты реально сломал человеку руку только потому, что у него с собой был нож? — Объект держал оружие наготове и вел себя подозрительно. Шел за нами сто двадцать метров, пытаясь оставаться незамеченным. Его действия были расценены, как потенциально опасные. Волк одобрительно хлопнул «Джета» по плечу. — Ну ты даешь! Сам бы заподозрил неладное, если б заметил. Этот… Как его… то ли Махол, то ли Махал… с нами просился, еще когда я ребят в пустошь водил. Не взяли, очень уж отмороженный, совсем башки нет. Его и Раф-то на охоту брал, только когда совсем людей не хватало. Приказов не слушает, бьет раньше, чем думает. Зато с ножом хорошо обращается. Ему парализатор не давали, он крыс этим же ножичком и бил, с двадцати шагов. Вот теперь думаю, смог бы он метнуть так, чтобы попал тебе в затылок, где брони нет. Или мне в глаз. Бля… Что ж теперь, и на привале шлемов не снимать? — Джес, как видишь, среагировал. — Да уж. А хорошо вышло! Теперь подумают десять раз, прежде чем к нам соваться. Слухи по лагерю разлетались быстро. Пока добрались до кухонной палатки, там уже собралась целая толпа. «Скаут» не показывал никакого беспокойства, но все время как бы невзначай старался оказаться между Ящером и толпой. Люди перешептывались и волновались, в воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Ящер еще помнил те времена, когда были настоящие грозы, с молнией и чистым дождем. После них воздух пах озоном, а земля — жизнью, не смертоносными химикатами. Чего ждать от этой грозы, он понятия не имел. Воду разливала худощавая женщина без видимых мутаций, с проседью в темных волосах и тусклым взглядом. — Нати, красавица, воды не нальешь? – немного развязно попросил Волк. — Отчего же не налить? Налью. В пустых глазах женщины на мгновение промелькнула кокетливая искорка. Она принесла большую канистру из толстого прозрачного пластика, вода в ней плескалась почти на самом донышке, и протянула Итану: — Сам нальешь, не развалишься. — Ящер, подставляй фляжку! Крышка была закручена неплотно. Только Волк ее раскрутил и наклонил тару, «Скаут» аккуратно взял его за запястье. — Дай сюда. — Джес, ты чего? – Ящер недоумевал. Раньше киборг ничего такого не делал, — Если пить хочешь, так и скажи. — Я должен произвести химический анализ. Судя по выражению лица, Итан тоже нихрена не понял, но канистру отдал. В толпе раздались смешки. Джес сделал маленький глоток, постоял с полминуты в задумчивости, и выдал вердикт: — Обнаружены токсичные примеси в опасной для жизни концентрации. Ящер ушам своим не верил. — Что за примеси? Откуда? — Судя по химическому составу, это помет летучей ящерицы. Все трое уставились на Нати, Ящер вопросительно, Волк угрожающе, Джес внимательно. Под этими взглядами женщина съежилась, и начала медленно пятиться под покров палатки. — Что, стер-рва, отравить нас вздумала?! Волк говорил громко, так, чтобы было слышно в первых рядах. Ящер тихо вздохнул, все это напоминало какой-то дурной спектакль. Неужели правда? Что они ей сделали? — Н-нет… Я ничего не знаю… Он… он все врет! Нет там ничего! — Ты же знаешь, что не врет. Сама это придумала или кто-то подговорил? Итан угрожающе двинулся вперед. Вряд ли он собирался нападать на женщину, только делал вид. Ящер это понимал, Нати, видимо, нет. — Мне Шкар канистру дал, он им счет ведет! — Где он?! – Волк почти кричал, прямо в побелевшее от страха лицо. — Он… — …В палатке, – ответил за нее Джес. — Привести? Нати молча кивала и мелко тряслась, втянув голову в худые плечи. Ящеру от такого зрелища стало совсем тошно. Очень хотелось одернуть, сказать, что Итан перегибает, что с женщинами так нельзя! Только это будет огромной ошибкой. Тот, кто пафосно звал себя Волком Пустоши, отлично знает этих людей. Спектакль предназначается специально для них, на понятном им языке. — Тащи сюда эту мр-разь! – рыкнул Итан. Сейчас он и правда напоминал оскаленного волка. «Скаут» аккуратно отстранил трясущуюся женщину в сторону, чтобы пройти внутрь. Палатку несколько раз тряхнуло, потом оттуда раздался придушенный, какой-то нечеловеческий визг. Толпа многоголосо охнула и дружно отпрянула, когда пыльный полог откинулся в сторону. Джес держал Шкуру одной рукой, при этом руки мутанта были как-то хитро заломлены за спину, из-за этого его и без того скособоченную фигуру перекосило еще больше. Горбун уже не верещал, на нем не было ни царапины, только лицо стало каким-то землисто-серым, а в глазах застыл смертный ужас. Увидев Ящера и Волка, он рванулся вперед, «Скаут» этого даже не заметил и хватку не ослабил. — Ну-у? – угрожающе протянул Итан. — Да что вы? Я же не хотел… не хотел… С перепугу несостоявшийся отравитель даже не думал отпираться, только тряс головой и бессвязно лепетал: — Это шутка, понимаете? Животом бы помаялись, и все… Я же пошутил! — Так, что чуть нас не угробил? — Нет, нет, ну как же… Это почему же… Ящер, братишка, мы же оба мутанты, скажи ему, а? Ну скажи… Я не хотел! Ящер смотрел с высоты роста экзоскелета на трясущиеся, давно немытые патлы, на слезящиеся от страха глаза, подхалимски искривленный рот. Отвращение уже достигло невыносимого предела. — Какой же ты жалкий, Шкура… — Что с ним делать? Ровный голос «Скаута» прозвучал в гробовой тишине, как-то зловеще. Волк повернул голову и посмотрел на Ящера. В этом взгляде отчетливо читалось «извини, иначе никак». — Кончай его. — Так точно. Джес не стал уточнять, что означает это слово. Короткий рывок, хруст позвонков. Скрюченное тело горбуна мешком осело на землю. Лицом вниз. Очень медленно. Тишина сделалась топкой и вязкой, было слышно, как дышит за спиной толпа. Ни вскрика, ни шепота. — Та-ак, что у вас тут творится?! Командный голос Рафа разбил эту тишину, как камень, брошенный в стекло. Рыжий шествовал сквозь толпу не спеша, расправив плечи, в сопровождении Круса и еще двоих, кого Ящер не знал. Все послушно расступались перед ними. Поравнявшись с троицей, главарь окинул всех внимательным взглядом. Ящер только сейчас заметил, что глаза рыжего верзилы такие же черные и цепкие, как у Мамы Ратт. — Ну что? Рассказывайте, за что его так. Говорить начал Волк. Выслушав до конца, Раф поднял с земли злополучную канистру, повертел в руках, посмотрел на просвет. — Вон, в воде черное плавает. — А, может, это и не яд вовсе? Может, землянский кибер все наврал? – раздался из толпы чей-то сиплый голос. — Не веришь, так сам выпей, тогда точно узнаем, — бросил через плечо Раф. — Если выживешь, будем считать, что наврал. Рискнешь? Тишина. Рыжий, наконец, опустил голову, рассматривая мертвого мутанта, словно это было не человеческое тело, а груда пыльного тряпья. — Допрыгался, кривой… Говорил я ему… Мы общее дело делаем, родных спасаем! — голос у Рафа сделался гулким и тяжелым. — Кого-то дома жены с детьми ждут, родители, сестры, братья. Если перегрыземся, не найдем базу, все они умрут в эту же зиму! Все услышали? — Да! — Мы услышали! — Все поняли! — А долго еще идти? Толпа полнилась и полнилась криками. Рыжий еще какое-то время стоял неподвижно, слушал разрозненные возгласы, потом вскинул руку, требуя тишины. — Слушайте, люди общины! Чтобы никаких мне склок! Все в одной колоне идем. Мама учила, что все равны, каждый нужен! Если кто еще будет воду мутить, пристрелю лично. Снарягу Шкара между собой поделите. Его дело возьмут Нати и Клара. Я сказал! Раф опустил руку и так же неторопливо двинулся в сторону штаба. Остальная свита последовала за ним. Крус кивнул оставшимся, пошли, мол, и вся троица зашагала сквозь толпу вместе с вожаком. Обернувшись, Ящер увидел, как особо резвые соплеменники стаскивают с мертвого тела пропыленную хламиду. Ботинки уже успели снять, голые ноги с грязными кривыми пальцами и отросшими ногтями жалко подрыгивались от рывков. Стоило огромного труда не передернуться от омерзения. Волк тоже оглянулся, поймал его взгляд. — Не жалей. Крысой был, крысой и сдох. Вспомни, что он про хвостатку твою говорил. Легче будет.