(не) моя весна

Засунув ладони в карманы плаща, Чанёль неторопливо шел по улице, разглядывая прохожих. Все люди вокруг теперь казались ему особенными: каждый со своей внешностью, мыслями, своей историей. Своим предназначением. После событий на свадьбе Чонина он все чаще задавался вопросами о том, как судьба решает, кому и с кем быть предназначенными. И почему кто-то просто встречает свою половину и живет счастливо, а кто-то вынужден страдать из-за того, что где-то там наверху просчитались. Тогда, доставив Бекхёна на такси до квартиры, он долго не мог уснуть в его гостиной, впервые сомневаясь в том, что давал другу правильные советы. Правильно ли было говорить Бекхёну добиваться Чондэ? Возможно, было бы честнее отступить и позволить ему жить счастливо с тем другим парнем. Но ведь все заслуживают хотя бы возможности попытаться? У него самого такой возможности не было. Погруженный в свои мысли, он заглянул в ближайшую кофейню за стаканчиком чая, где наткнувшись взглядом на кудрявого бариста, Чанёль вдруг снова вспомнил парня из супермаркета. Интересно, а какая у него история? Счастлив ли он со своим предназначением или одинок, как Чанёль? Почему не прошел мимо Чанёля в тот день, зачем запечатлелся в его памяти этим минутным разговором? На мыслях о парне Чанёль сжал в кармане почти пустую пачку сигарет. Курить с того дня не хотелось, но он по-прежнему таскал ее с собой. Привычка. Захватив манговый чай и пару пончиков с собой, Чанёль выбрал путь, ведущий в парк. Свежая зелень приятно радовала красотой, листва шуршала на ветру. Все вокруг оживало после холодов, расцветало и дышало теплым ветром. И Чанёль вместе с этим дышал весной, теплом стаканчика согревая ладони. Неторопливо прогуливаясь по вымощенной плиткой дорожке, Чанёль разглядывал окружающий его пейзаж в поисках вдохновения. Он так давно не снимал для себя, погрузившись в работу фотографа, отчеканивая фотосессию за фотосессией, что уже и забыл, каково это видеть красоту там, где нет цели подобрать удачный кадр. Обернувшись за мелькнувшей мимо бабочкой, он едва не ткнулся глазом в ветку. Неловко отмахиваясь, среди поросших зелеными листьями ветвей Чанёль увидел знакомый силуэт человека, сидевшего на скамье неподалеку. Он был одет точно так же, как и тогда: легкая зелено-охрового цвета ветровка, джинсы, кроссовки. Тогда Чанёль незаметно сам для себя успел запомнить со спины уходящего парня. Кудрявые волосы его ерошил легкий ветер, а сам он застыл в задумчивости, подперев подбородок рукой. У Чанёля внутри кольнуло. Будто что-то знакомое, но давно забытое снова бередило его чувства. Наблюдая некоторое время издалека и прислушиваясь к своим ощущениям, Чанёлю вдруг нестерпимо захотелось сделать снимок молодого человека. Вдруг он видит его последний раз? Осторожно вынув телефон, он сделал пару снимков, не отвлекаясь на легкое чувство стыда, а потом, наконец, приблизился и тихонько присел рядом, протягивая пончик. — Пак Чанёль, — представился он, когда парень обернулся, глядя со смесью удивления и радости. — Ким Чунмён, — ответил он просто, принимая угощение. Но улыбка его вдруг погасла. — Все еще куришь, Чанёль? — Нет, — гордо произнес он. — Жаль. Не ожидавший такого ответа, Чанёль уставился на Чунмёна. В глаза бросилась печаль, поселившаяся на красивом лице, в опущенных уголках губ. — У меня все еще есть пара сигарет. Привычка, — пожал он плечами, отвечая на удивленный взгляд. — Но не хочешь сначала рассказать, что случилось? С пару секунд Чунмён молчал, вглядываясь в карие глаза напротив, а потом, видимо решив, что Чанёль правда заинтересован в его истории, заговорил. Чанёль слушал его внимательно, улавливал каждое изменение в голосе, выражении лица и глаз. А Чунмён все говорил. Так просто открылся едва знакомому человеку, будто они видятся не второй раз в жизни, будто рассказывать о том, что ты безработный неудачник с дипломом художественного дизайнера не так позорно. Закончив рассказ, Чунмён понуро опустил голову, закрывая лицо руками. Чувствуя внутри непреодолимое желание помочь хоть чем-то здесь и сейчас, Чанёль протянул руку, заботливо поглаживая парня по волосам. От такого самовольства внутри стало жарко, будто он делал что-то запретное, но факт того, что Чунмён не вздрогнул, не отодвинулся, немного успокоил волнующие чувства. Парень же лишь вздохнул глубже, а потом тихо произнес: — Ты был прав. Это лучше, чем сигареты. Спасибо. Чанёль хмыкнул, предлагая все-таки съесть пончик, мол, полегчает еще больше. Кивнув, Чунмён откусил золотистый бок выпечки, а его недавнему знакомому внезапно в голову пришла идея: — Знаешь, ты мог бы мне прислать свои работы, я бы поспрашивал у знакомых. Вдруг кого заинтересует. Едва он произнес эту фразу, как Чунмён, с куском пончика во рту, попытался что-то сказать, но поперхнулся. Чанёль протянул ему чай, но парень отказался. Откашлявшись, он обернулся и посмотрел на Чанёля блестящими глазами. — Ты правда сделаешь это? Для меня? — Да. Вид его растроганного и счастливого лица снова отразился в Чанёле волной эмоций, запредельных, давно не посещавших раненное сердце. «Да что же это?» — подумал Чанёль, записывая контактный телефон и почту Чунмёна. — «Разве так бывает?» — Так бывает, — произнес Чунмён, нажимая на сенсорные кнопки в своем телефоне. Чанёль подавился воздухом от услышанного, а Чунмён, тем временем, продолжил: — …что мы встречаем людей в нужный нам момент жизни. Верно? Он улыбнулся тепло и ярко, и Чанёлю неудержимо захотелось обнять его, такого невысокого, что уместился бы в его объятиях целиком, но он подумал, что и так уже позволил себе лишнего. Чунмён же, закончив забивать себе в телефон номер Чанёля, сказал: — Я позвоню тебе, ты не против? Чанёль успел лишь кивнуть, как его смущенного заключили в объятия, а потом поспешно скрылись за зеленными деревьями. Пребывая в состоянии оцепенения, Чанёль автоматически собирался набрать номер Бекхёна, желая рассказать ему о случившемся и попросить помощи в поиске работы для Чунмёна, но его опередил входящий звонок. На экране высветилось «Чонин». /// Сидя в своем кабинете за широким светлым столом, Бекхён уже несколько минут стучал ручкой по деревянной поверхности, тупо уставившись в пустоту. События, произошедшие во время свадьбы Кенсу и Чонина, никак не выходили из его головы, отвлекая от работы и вообще от всего, что творилось вокруг. Говорить ни с кем не хотелось, и, к счастью, Бекхи сегодня уехала по каким-то бумажным вопросам, а потому влезать в его голову никто не намеревался. За время своей работы в компании Бекхён привык, что помощь может прийти из ниоткуда. Но в сложившейся личной ситуации помощи ждать было не от кого. Перекрутив ручку между пальцев, Бекхён принялся стучать поочередно то одним, то другим ее концом, продолжая копаться в событиях двухдневной давности. Его подбитая губа уже не болела, но легкий след от раны все еще бросался в глаза; однако учитывая то, что встреч с партнерами на этой неделе не предвиделось, переживать по этому поводу ему не приходилось. Узнав тогда правду, Чонин, озадаченный не меньше Бекхёна, похлопал его по плечу, но извинения приносить отказался. — Ты ведь понимаешь, что получил за дело? — серьезно спросил он, а потом неловко замялся. — Я имею в виду, что ты должен меня понять, я заступился за брата. Кенсу утешающе поглаживал Бекхёна по плечу, сочувственно глядя огромными глазами. — Я понимаю, Чонин, — Бекхён кивнул, улыбнувшись. — На твоем месте я бы сделал то же самое. И он не лгал. Когда помутнение в голове прошло и чувства вернулись в норму, Бекхён определенно мог сказать, что разбитая губа — самое малое, чем он мог отделаться. Он долго извинялся перед Чонином и Кенсу за то, что испортил их день, хотя они пытались убедить его в обратном, а на следующий день прислал им корзину фруктов и пару бутылок вина в качестве основного извинения и благодарности за понимание. Однако несмотря на чувство вины, Бекхён не жалел. Вкус губ Чондэ и аромат его кожи еще долго не отпускали его разум, всю ночь напролет пытая фантазиями и снами с ними двумя в главной роли. Чернильное имя горячило кожу под утро, заставляя просыпаться с мыслями о предназначенном и том поцелуе, что он так самовольно позволил себе украсть. К тому же, как бы Бекхён не пытался найти объяснение своим ощущениям, он не мог отрицать, что Чондэ тоже целовал его. Что он тоже желал этого, и все его тело поддавалось ласке и поглощающему желанию быть рядом. И это так сильно бередило сознание и чувства Бекхёна, что даже мимолетное воспоминание о чужих губах вызывало у него глупую улыбку. Ему определенно было за что бороться. Вместе со всем этим Бекхёна мучил вопрос: почему Чондэ не пришел на свадьбу вместе со своим предназначенным? По словам Чонина, Минсок (будь он неладен) был занят в тот день на работе. Но о какой работе идет речь, если твой предназначенный идет на свадьбу брата один? Минсок должен был придумать что-то, чтобы не оставлять его одного. Бекхён бы придумал. В половине четвертого дня позвонил Чанёль. Вырванный из раздумий трелью звонка Бекхён несколько секунд смотрел на имя в телефоне, прежде чем сообразил, что нужно ответить. — Чанёль, ты ведь знаешь, что брать на работу знакомых — это не очень удачная идея, — ответил Бекхён, выслушав длинный рассказ друга. — Да, я знаю. И я ничего ему не обещал. Просто посмотри, ладно? Бекхён прикрыл глаза и покачал головой, улыбнувшись. — Ладно. Но только потому, что ты, кажется, влюбился. — Я… что? Ох, — послышалось в телефоне севшим голосом. Бекхён буквально слышал, как участилось дыхание друга, но предпочел не смущать его еще больше. Чанёль же, казалось, решил перевести тему: — О, а еще мне сегодня звонил Чонин. Он спрашивал твой рабочий адрес и… — Господин Бён, к вам посетитель, — секретарь настороженно заглянул в кабинет, явно чувствуя настроение Бекхёна и не желая попадаться под горячую руку. — Некий Ким Минсок. Говорит, у него не назначено, но вы его точно примете. — И, кажется, понятно зачем, — ответил Бекхён в трубку, слыша удивленный возглас Чанёля. — Я перезвоню. Кивнув переминающемуся у двери секретарю, Бекхён увидел, как следом за ним появился молодой человек. Сидя на месте, Бекхён молча смотрел на то, как Минсок поблагодарил секретаря и направился к нему. Темные каштаново-рыжие волосы были уложены в нарочном беспорядке, охровые глаза смотрели уверено и прямо, губы были расслаблены. На нем прекрасно сидели черный костюм и явно свежая белая рубашка. Нехотя в своих мыслях Бекхён признал, что Ким Минсок красив внешне и, судя по всему, манерами не обделен. Это раздражало и подкупало одновременно, ведь можно было предположить, что предназначенный Чондэ не был хуже него, Бекхёна. Минсок остановился от него в двух шагах, молча глядя сверху вниз. Его взгляд был абсолютно нечитаем, а отсутствие каких-либо действий озадачивало. Бекхён понятия не имел, зачем он здесь. Хочет ли ударить его за тот поцелуй или пришел цивилизованно попросить убраться из жизни его предназначения? А, быть может, цель его визита вообще никак не связана с поцелуем? Их молчаливая дуэль взглядами затянулась; каждый думал о своем, не беря инициативу начинать разговор первым. Когда Бекхёну изрядно надоела игра в гляделки, и он был готов подняться, чтобы проявить хоть каплю требуемой вежливости, Минсок нарушил тишину. — Бён Бекхён? — он дождался положительного кивка. — Ким Минсок. Нам нужно поговорить.