Вифсаида

"Все произошло из праха и все возвратится в прах." Книга Екклесиаста, 3:20

Ночь на секунду разразилась голубым пламенем, быстро сожранным лесной тьмой. Он вдохнул поглубже и прикрыл глаза. Если бы он захотел, мир бы замер, но сейчас желания его были противоположны. Влажная земля холодила ноги — как же прекрасно чувствовать этот холод! Среди злобных лап елей сияла голубая луна, словно чье-то молчаливо-печальное лицо. А он все дышал и не мог надышаться запахом мокрой хвои, от которого становилось морозно и сыро в груди. Он потянулся к одной из игольчатых веток; в каком-то чудном зверином страхе ухнул филин, и, разрезая мертвецкую тишину, хлопнул крыльями, улетев куда-то прочь. Он сжал в кисти ветвь и, прикрывая глаза, наслаждался покалыванием. Десница, сжимавшая ель, была белой, молочной, будто её ни разу не касался солнечный свет. Ему нравились пути голубоватых жилок на своих же руках. Словно живые. Демон шел вдоль леса, и каждая травинка кланялась перед ним. Вековой дуб закряхтел в потуге и передвинул свой могучий корень с его пути. Деревьев становилось меньше, да и звериные голоса рассеивались. Он услышал лишь мышиный писк — змея, все это время таившаяся в высокой траве, прокусила ей глотку. Запах пыли стал перебивать хвою, значит, рядом была дорога. Ему нравилось чувствовать, но песчинки, трущиеся между пальцев, начинали надоедать. Он поплыл над дорогой, стопы его не касались земли. Его зеницы разверзлись настолько, что глаз перестало быть видно. Зато теперь он точно видел горящие вдали костры. Люди не спали. Это была Вальпургиева ночь. Забавно. Он почувствовал кровь. Рядом были люди, которые явно поджидали его. Это ему пришлось по душе. Он немедленно крепко встал на землю. Глаза его вновь стали человеческими, но как нечеловечески были помыслы. —Стоять! Кто идет?! — выпрыгнул из-за дерева мужик. Наготове он держал нож. Демон притворился, что не заметил его и продолжил идти. —Ты страх потерял или оглох?! Рядом показался второй силуэт. Покрепче первого. Он остановился. Лицо его покрывал капюшон, но ни одна материя в мире не способна была прикрыть дьявольские уста. —Да. Потерял. А вы хотите помочь вернуть? Бандиты заржали в один голос. Лезвие лениво блеснуло от света луны. —Ну так мы то-ть помогём! —Помогём-помогём! — закивал второй, и оба разом кинулись на человека в обожженном плаще. Первый, с ножом, подскочил быстро, намереваясь ударить, но все же был недостаточно быстр. Кровью запахло еще сильнее. В ночи раздался душераздирающий крик. Он заломил ему руку с ножом с такой силой, что кость бандита пробила кожу и ткань фуфайки, и теперь отвратительно сияла на воздухе, обливаясь кровью. —Спасибо, — некто в плаще забрал у орущего от боли бандита нож и метнул его второму в ногу. И без того застывший в страхе бандит теперь уж точно не мог никуда деться, а только катался по земле в агонии. Разбойник с вывернутой рукой попытался бежать, но не смог: его повалил на землю удар по ногам. —Так-так-так, — он провел гладкой рукой по искаженному в ужасе лицу и насильно приоткрыл пальцами чужие глаза. —Странно… — разбойник уже не пытался бежать и двигаться, он был скован ужасом и леденящим душу взглядом человека в плаще. Казалось, его глаза светились сами по себе, а не были отражением ночного светила. —Ты обещал мне найти мой страх. Но тут его нет. Тут только твой. — он расстроено цокнул. —Обманщик, — острые его пальцы устремились к заплывшим глазам и выдавили их. На подпаленный плащ хлестнула струйка крови. Несчастный бандит заорал как не в себя, он метался по земле, прижимая единственную работающую руку к лицу, словно в попытке подобрать всю ту кровь, которая ручьями вытекала из него. Человек в плаще приподнялся и увидел, как второй ночной гость быстро пытается перебирать руками по земле в попытке скрыться в кустах. Деревянная дубина, которой еще пару минут назад он бил себе по ладони, пытаясь строить грозный вид, валялась под деревом. —Уже уходишь? Ну-ну, ты забыл кое-что, — поддев носком деревяшку, он подкинул ее себе в руки. Рукоятка дубинки была весьма тонкой, а конец по какой-то странной надобности заострен. Самодельное оружие часто бывает бестолковым. Медленным шагом он шел по кровавым дорожкам, которые оставались от ползущего тела. Крики за спиной лишь еще больше веселили и добавляли азарта. Он развернул свою жертву на спину. —Вот, это твое, — он наступил на руку разбойника, слезно умоляющего пощадить его. Его ладони как нельзя кстати были раскрыты. —Не теряй больше, — он вбил заостренный конец в ладонь жертвы. Деревяшка плотно и глубоко зашла в землю, пригвоздив несчастного. Песню пополнил еще один крик адской боли и отчаяния. Некто в плаще с удовольствием бы остался еще ненадолго, чтобы дослушать ее и, конечно же, поощрительно свистнул бы в конце и кинул «музыкантам» монету, но его личное дело не позволяло медлить. И он продолжил свой путь.