Мятные Конфеты / Боевые Шрамы

1 февраля, 1999 пойти на попятную. на по-пят-ну-ю просторечие

выйти из игры, отступить, потерпеть неудачу, дать задний ход, отказаться от своих слов, пересмотреть своё решение, сбежать, бросить

Это определение, которое она видит в его глазах, когда оборачивается. Слепая паника. Невозможная уязвимость. Она успевает только мельком увидеть всё это, потому что больше он не смотрит на неё. Не может, кажется. Он застёгивает брюки и заправляет в них рубашку; его пальцы дрожат, взгляд жёстко зафиксирован на каменном полу у неё под ногами. — Тебе пора на ужин, — ровно проговаривает он. — они будут тебя искать. Только когда она чувствует вкус крови, то осознаёт, что закусила язык. Её пульс возвращается в норму, но её щеки все еще горят. Больше всего ей хочется открыть рот и заставить его сказать это снова. Заставить его признать это. Разобраться с последствиями этого. Принять это. Но с самого второго курса — с того момента, когда он сломал свою метлу, пытаясь угнаться за Гарри и Снитчем, с того момента, когда он поднял взгляд, уставший и потрёпанный, на своего отца на трибуне — она не видела его таким беззащитным. Как ребёнок. И это заставляет её укусить сильнее. Только в этот раз, Малфой, думает она, когда он приглаживает растрёпанные волосы и делает неловкий шаг в сторону, готовясь к её реакции. К бою. Это её последнее одолжение. Последнее. Она прочищает горло. Видит, как он сразу напрягается. Но она просто поправляет юбку и идёт найти свою палочку. Он наконец поднимает взгляд, когда она вешает свою сумку на плечо. И всё, что ей удаётся сказать, это: — Да, верно. Едва слышно. Он моргает. Она уходит. Весь оставшийся вечер Гермиона чувствует себя так, будто её уронили с высоты десяти метров головой вниз. Она не может нормально думать. Даже не хочет, если честно. Ей кажется, что даже попытка включить мозг принесёт ей физическую боль. Она просто продолжает слышать его голос. Такой низкий, знакомый, сквозь сбившееся дыхание. Слова, которые она не понимает. Слова, которые не должны были быть сказаны. Как он посмел? Как он посмел сказать что-то настолько неосторожное, настолько жестокое? Слова с такими страшными последствиями. Но, с другой стороны, Малфой обычно не думал о последствиях. Она не может позволить себе даже мысленно повторить его слова. На самом деле, она почти верит в то, что если она сможет перестать думать об этом, то можно будет считать, что этого и не было. Что он не говорил это. За ужином она ведёт себя как привидение. Не ест. Не говорит. Джинни явно чувствует, что что-то не так, но она достаточно умна и добра, чтобы не привлекать к этому внимание. Но это не значит, что больше никто не замечает. Гарри и Рон периодически подозрительно поглядывают на неё, но она делает вид, что ей всё ещё стыдно. За то, что её выгнали с урока. Она задаётся вопросом о том, сможет ли она когда-нибудь прекратить лгать им. Логическая часть её мозга советует ей не притворяться, что у неё нет выбора. Остальные части заняты обдумыванием каждого момента, проведённого в этом заброшенном кабинете. Она тянется к своему тыквенному соку, вспоминает жар его дыхания на затылке. Подносит кубок к губам, но так и не проглатывает сок. Вместо этого выплёвывает его на свою пустую тарелку. О, нет... — Гермиона? — спрашивают все практически хором. Дрожащей рукой она тянется за палочкой, чтобы убрать этот беспорядок. — Извините, извините, — бормочет она. — подавилась. Просто подавилась. Я — эм. Думаю, я, эм, лучше...лучше пойду спать. Да. Спать. Эм. Спокойной ночи. Врёт. Вечно врёт. Но она не может пойти спать. Не когда она повела себя так глупо. В сотый, наверное, раз, она поворачивается спиной к растерянным друзьям и бросается прочь из Большого Зала. — Дура, — бормочет она, направляясь к подземельям. — чёртова, чёртова идиотка. Она проходит мимо входа в гостиную Слизерин. Туда ей сейчас точно не нужно. Нет, она должна попасть в класс Зельеварения. Слагхорн всё ещё на ужине, по локоть в мясе и соусе. Он не появится. И она даёт себе пару секунд, чтобы убедить себя в том, что он не был бы против — потому что это чрезвычайная ситуация. Но представьте себе, что подумала бы Гермиона-с-первого-курса, увидев её сейчас. — Алохомора. Она аккуратно прикрывает за собой тяжелую дверь и проговаривает заклинание, чтобы зажечь свечи. Если бы у неё было время остановиться и подумать об этом, она, возможно, осознала бы, что — по крайней мере — это отвлекло её от других, более...сложных мыслей. Но её сознание сейчас фокусируется на зелье, которое она даже точно не помнит, как варить. Девчонки из Гриффиндор обычно называли его "Ликёр на Крайний Случай". Из-за его отвратительно сладкого вкуса и ситуаций, в которых оно используется. — Полная идиотка, — шипит она, собирая правильные, как ей кажется, ингредиенты. Много лет назад — за много лет до начала своей сексуальной активности — она пообещала себе, что никогда не забудет использовать противозачаточное заклинание. Очевидно, двенадцатилетняя Гермиона не понимала, что это такое — увлечься процессом. Увлечься...Малфоем. Дрожь, вызванная небольшим приступом отчаяния, поднимается вверх по её позвоночнику. Она качает головой, прогоняя мысли о нём, и пытается сосредоточиться на приготовлении зелья. Одна веточка недотроги*, или две? Половина ложки медовой воды? Там вообще нужна медовая вода? Она разжигает огонь под котлом и начинает добавлять нужные, насколько она помнит, ингредиенты. Пытается отталкиваться от запаха — добиться максимально похожего на тот, что она помнит с тех раз, когда практиковалась. Она невольно представляет суровый взгляд мадам Помфри. Вспоминает её лекцию. Лекцию, которая сейчас кажется оправданной. Чёртов Малфой... Это и его вина тоже. Не полностью, но хотя бы частично. Но — нет, не стоит думать о нём. Её кудри начинают, как обычно, виться ещё сильнее, пар бьёт ей в лицо. Сильный запах, напоминающий патоку, наполняет класс. Интересно, что случится, если выяснится, что она всё-таки ошиблась? Тошнота? Высокая температура? Волосы поменяют цвет? Это не может быть что-то в духе истории с кошкой Милисенты Булстроуд. Нет, в худшем случае оно не сработает. И, боже, ей нужно, чтобы оно сработало. Она не может — она не может даже представить, что бы это... Это было бы просто Это только усложнило бы... Это было бы— Чёрт возьми, не думай об этом. Прежде чем хотя бы убедиться, что оно готово, и явно до того, как оно остынет, она набирает в колбу полную поварёшку тёмно-фиолетового варева и осушает её в один глоток. Горячая жидкость обжигает горло, сладость разливается по языку, и всё внутри у неё сжимается. Она морщится. Давится остатками зелья и закашливается. Лучше так, чем— Хватит думать об этом! Горячая пульсация охватывает её живот. Она опускает взгляд и успевает заметить фиолетовое сияние, прежде чем снова закашляться. Слава Богу. Она пытается вздохнуть с облегчением, но ей удаётся только продолжить кашлять. Она кашляет, пряча лицо в рукаве, а потом достаёт палочку и избавляется от улик. Сначала она думает, что это колбы и банки с ингредиентами, что это они вызывают шум. Что они в ответе за удары, которые неожиданно раздаются немного в стороне; возможно, они стукаются о стенки шкафов, возвращаясь на место. Только когда она прекращает взмахивать палочкой и успокаивает собственное дыхание, то осознаёт, что шум идёт не от них. Он идёт из коридора. Это где-то за дверью. Торопливые шаги — несколько пар ног, судя по звуку, с разным, неровным ритмом. И крики. Гермиона замирает. Задерживает дыхание, чтобы ничего не пропустить. Сначала она слишком растеряна, чтобы сделать ещё хоть что-нибудь. Затем она медленно пробирается к двери, прижимает ухо к тяжёлому, грубому дереву. — Нет! Нет! — слышит она — это мужской голос, но она не может понять, чей именно. Он отражается эхом от стен, и ей кажется, что она слышит, как чьи-то ноги волочатся по полу. — вы не можете! Это незаконно, вы не можете! — Остановитесь! — раздаётся с другой стороны, и она чуть не сажает занозу себе в ухо, когда пытается придвинуться поближе к двери, чтобы всё расслышать. — ОСТАНОВИТЕСЬ! — этот голос. Она знает этот голос. Пэнси. — Остановитесь! Открой дверь, Гермиона, командует чужой голос в её голове. Словно угроза. Словно предупреждение. Открой дверь. Она выходит в хаос. Авроры. Авроры повсюду, они несутся по коридорам подземелья в своих тяжелых чёрных одеждах к гостиной Слизерин — а те, что идут обратно, тащат за собой студентов. Она снова замирает. Она прижимается спиной к двери в класс Зельеварения, чтобы её не затоптали, смотрит в дальний конец коридора, на Пэнси, которая борется с крепким человеком, что удерживает её. Пэнси царапается, плюётся, ругается и в целом держится просто отлично — но Гермиона видит, что он держит её палочку, и в итоге ему удаётся наложить на неё связывающее заклинание. — Это абсолютно неприемлемо, мистер Доулиш! Я настаиваю на том, чтобы Вы немедленно покинули Хогвартс! — голос МакГонагалл раздаётся из другого конца коридора, и Гермиона резко поворачивает голову в её направлении. Она идёт следом за мужчиной, который смотрится уж очень уверенно — видимо, это Доулиш. И откуда, интересно, она — Почему это имя..? — О Боже. Это происходит. Точно как говорил Тео. — У меня есть приказы Министерства, директор. В ваших интересах держаться от нас подальше, — огрызается Доулиш, проходя мимо Гермионы. Она видит, как Милисенту Булстроуд протаскивают сквозь скрытый вход в гостиную Слизерин; она отчаянно кричит. — Нет! НЕТ! Что я сделала? Скажите мне, что я сделала! Что я сделала!? Снова и снова Гермиона слышит, как разные Авроры повторяют одну и ту же фразу. — Адриан Пьюси, вас вызывают в качестве обвиняемого по делу Пожирателей Смерти... — ...в качестве соучастника по делу Пожирателей Смерти... — ...в качестве свидетеля по делу Пожирателей Смерти... — ...Ваш приговор подлежит пересмотру... — ...рассматриваются новые доказательства... — ...адвокаты были уведомлены. — ...сдайте свою палочку... — Пэнси Паркинсон, Вас вызывают— — Блейз Забини, Вас вызывают— — Милисента Булстроуд— — Теодор Нотт— — Драко Малфой— У Гермионы перехватывает дыхание. Её ноги одеревенели. У неё во рту пересохло. — ...Вас вызывают в качестве соучастника в вооружённом нападении по делу Пожирателей Смерти. Ваш приговор подлежит пересмотру, рассматриваются новые доказательства. Ваш адвокат был уведомлён. Сдайте свою палочку.