Мятные Конфеты / Боевые Шрамы

23 февраля, 1999 Их глаза едва успевают встретиться, прежде чем реальность настигает их — мимолётная вспышка, исполненная безнадёжности — и чьи-то руки сжимают его плечи, и он отводит взгляд, быстро и робко. Эти руки — бледные, с красивыми длинными пальцами. Нежные. Нарцисса. Гермиона остаётся в его объятиях, висит в его трясущихся руках, пока та говорит с ним. — Драко. Драко, — её голос звучит твёрдо, но Гермиона всё равно слышит в нём теплоту. — она в шоке. Подними её на ноги. Дай ей подышать. У нас очень мало времени. Гермиона переводит взгляд на Драко и невольно, инстинктивно дёргается в его хватке. Она уже видела, как он плачет. И тем не менее, это — — Мама... — выдавливает он из себя; его губы дрожат, он в отчаянии, совершенно беспомощен. — Я — п-помоги. Помоги — помоги мне, — его пальцы сжимаются вокруг рук Гермионы, отпуская их, а затем сжимая снова, и так каждые пару секунд. Словно он не уверен, что она здесь. По-настоящему. В его руках. — Делай как я сказала, — тихо командует Нарцисса. — помоги ей подняться. Он отвечает коротким задушенным звуком, прежде чем кивнуть; слёзы оставляют влажные следы на его щеках. Она осознаёт, что его лицо не морщится. Он плачет ровно. Открыто. Словно он не смог бы остановиться, если бы захотел. — Драко, — шепчет его мать. Он крепко цепляется за неё, и её пятки отрываются от мрамора; кровь устремляется к её голове, когда подошвы её туфель находят твёрдую опору в виде пола. Она покачивается, но две пары рук удерживают её. Ей удаётся один раз медленно, тяжело моргнуть. Её нога ударяется о что-то твёрдое. Тяжёлое. Доулиш. — Теперь отойди, — говорит Нарцисса, — шаг назад. Дай ей подышать. Вот, вот. — Гермиона видит, как она требовательно протягивает руку. — дай мне это. И иди к Тео. В следующий момент знакомое текстурированное дерево прижимается к онемевшим пальцам Гермионы. Виноградная лоза. Десять и три четверти дюйма. Сердечная жила дракона. — Мисс Грейнджер, — говорит Нарцисса, плавно обходя её. Взгляд ее спокойный и непоколебимый. — возьмите свою палочку. — Я...ч-что? — она заикается, её язык кажется свинцовым. Её ноги дрожат. Нарцисса просто повторяет ещё раз. — Возьмите свою палочку. Ничего ещё не закончилось, — она берёт Гермиону за руку своими холодными пальцами и заставляет её сжать основание палочки. — Вы уже это проходили, верно? — в её голосе нет жалости. Только срочность. Уверенность. — Вы знаете, что это пройдёт. Вы знаете, как двигаться вперёд. Когда Гермиона моргает, перед её глазами проплывает образ коттеджа "Ракушка". — Заставьте себя, — требует Нарцисса, и она снова открывает глаза, — прийти в себя. Сейчас. У Доулиша внизу ещё как минимум два десятка человек. Они идут — они будут здесь через несколько секунд — и даже с Вами мы в меньшинстве. Большой палец Гермионы проскальзывает по бороздкам в дереве, которые она знает как свои пять пальцев. — Вы готовы? Она сглатывает, поджимает пальцы ног, обеспечивая сцепление с полом. Она снова моргает, и туман перед её глазами рассеивается. — Вы готовы? — повторяет Нарцисса, прежде чем взять её за второе запястье и дёрнуть. Гермиона крепко сжимает свою палочку. Кивает. — Хорошо. Нарцисса отступает назад и впервые оказывается в состоянии осмотреть комнату, даже несмотря на то, что кровь все ещё шумит в её ушах. Авроры, что нападали на Пэнси, лежат на тёмном мраморном полу, оглушены или мертвы — Гермиона не уверена. Их тела загораживают дорогу, и Тео, который уже поднялся на ноги, несмотря на, кажется, ужасную боль, с трудом перемещается между их перепутанными руками и ногами. Он дважды наклоняется, чтобы забрать их палочки. — Драко, — кричит он, швыряя одну из них через комнату. Гермиона прослеживает за ней взглядом, находит Драко, как только он ловит её в воздухе. Он смотрит вниз, на пол в нескольких метрах от его ног. Расфокусированно, но не как раньше. — Драко, — хрипло проговаривает она. Всё его тело разом напрягается, стоит ему услышать её голос. Он не смотрит на неё. Она чувствует зуд в груди — низкий гул паники, стремительно поднимающейся внутри неё. — Драко, — снова выдавливает она, в этот раз громче. Но тут из коридора, ведущего в столовую, раздаётся крик, и Драко устремляет свой взгляд туда, сжимает чужую палочку, принимая оборонительную позицию. Гермиона не сразу следует его примеру, пытается отвести взгляд и прийти в себя. Собраться. Сфокусироваться. Бесчисленные шаги приближаются, голоса звучат всё громче, и последнее, что видит Гермиона, прежде чем весь этот ад обрушивается на них — это Пэнси. Растрёпанная и испачканная в крови, она встала перед Тео — достаточно далеко впереди, чтобы он мог не заметить этого. Но Гермиона прекрасно понимает, что она видит. Стену. Границу. Обещание защитить его. Этот вид утраивает боль в её груди, и сразу перед тем, как Авроры Доулиша врываются в комнату, Гермиона снова переводит взгляд на Драко. Она должна сделать то же самое. Она — она ничего не хочет так сильно, как защитить его от этого. От всего этого. Она делает один нетвёрдый шаг в его направлении, и кто-то выпускает первое заклинание. Нарцисса была права. Её палочка — каким-то образом именно она помогает ей вырваться из тумана головокружительной боли. Бей или беги. Её инстинкты знают, что нужно выбрать, и когда она поднимает палочку, всё остальное уходит на второй план. Остаются только цветные вспышки. Она оглушает первого Аврора, пересекающего её поле зрения, не произнося ни слова, как-то одновременно удовлетворённая и подстёгиваемая звуком его удара об пол. Она так же легко расправляется со следующими двумя, но четвёртый задевает её локоть Жалящим Заклинанием, и она тратит драгоценные мгновения, перекладывая палочку в левую руку. Она думает, что за это время её успеют как минимум оглушить. Но когда она снова крепко сжимает палочку в руке и ищет Аврора взглядом, то понимает, что он мёртв — лежит на полу, скрючившись. Она переводит взгляд на Драко, видит, как тот, не останавливаясь, проскальзывает мимо неё. Каждое его заклинание — зелёное. Гермионе приходится заставить себя собраться, повернуться, чтобы помочь Нарциссе освободиться от связывающего заклятия. Но даже когда она обезоруживает и оглушает Аврора, который попытался атаковать её сбоку, то думает об этом. О том, чего это стоит. О том, каково это — достичь того уровня, на котором нет запретов. Нет колебаний. Где всё, что остаётся — это убивать. Она никогда никого не убивала. Никогда не произносила заклятие, хотя и не раз с любопытством перекатывала на языке его неловкие слоги. И все две секунды, в течение которых она встаёт рядом с Нарциссой и поворачивается, чтобы оценить обстановку, она думает, что, наверное, никогда не достигнет этого уровня. Но затем она видит, как красная искра попадает Драко в спину. Когда он падает, из его рта вырывается надломанный крик; пыточное заклятие расходится по его конечностям, когда Аврор подходит ближе. Пэнси занята дуэлью слева от него, Тео участвует в драке с правой. Нарцисса всё ещё избавляется от последних пут. Никто не может ему помочь, кроме неё. И увидев его лицо, то, как он корчится в агонии, его дрожащие пальцы, отчаянно цепляющиеся за воздух, она сразу начинает понимать гораздо больше. — Круцио, — проговаривает она; не моргая, смотрит, как Аврор замирает, прежде чем упасть и начать корчиться на полу. Она чувствует силу, исходящую от её палочки. Притяжение, словно магнитное, завораживающее, неописуемое. Она делает несколько шагов вперёд, сокращая разделяющее их расстояние, смотрит на него сверху вниз, не останавливая заклятие. Он кричит, дёргается и просит о смерти, и нужные слова стремятся соскользнуть с её губ — остаются секунды, миллисекунды до того, как они вырвутся на свободу— — Нет! Рука сжимает её запястье, такая знакомая по текстуре и весу, и Драко тянет его в сторону, сбивая её прицел и поднимаясь с пола. — Нет, — снова огрызается он, в кои-то веки встречаясь с ней взглядами — и сейчас, сейчас она видит эту злость, которую тогда ожидала увидеть. Яркую и искрящую. Он не смотрит на Аврора, лежащего на полу у него за спиной. Не сводит с неё взгляда, когда произносит смертельное заклятие вместо неё. Чужой крик резко обрывается. — Не смей, — говорит Драко, пристально глядя на неё — отказываясь отпускать её запястье. Его прошлые слёзы ещё не до конца высохли, и всё же в выражении его лица больше гнева, чем, как ей кажется, она когда-либо видела. — никогда. Гермиона открывает и закрывает рот — дважды — не зная, что сказать, широко распахнутыми глазами глядя на его разъярённое лицо. В следующую секунду он уже исчезает. Снова в бой. Она всё ещё чувствует давление его пальцев на своём запястье. Осталось меньше пятерых Авроров, и когда она, наконец, снова оказывается в состоянии заставить себя двигаться, то сразу расправляется с одним из них, который пытался забраться на каминную полку для лучшего обзора. Он замирает, падает на спину. Нарцисса сбивает другого с помощью мощного Инкарцеро, и когда Гермиона смотрит, как Аврор борется с верёвками, то думает, что они действительно могут с этим справиться. Несмотря ни на что. Она переключает своё внимание на оставшихся противников, бросается помочь Тео, занятому борьбой с Аврором, который достаточно ловко разбрасывается проклятиями. Вдвоём его проще сдерживать — но он не просто так одним из последних остался на ногах. Он сильнее них. Годы тренировок прослеживаются в его стойке, в его работе с заклинаниями, в том, как он держит палочку. В какой-то момент Гермиона ошибается — неловко отступает в сторону, когда отражает отталкивающий сглаз — и Левикорпус Аврора ударяет её точно в грудь. Её отбрасывает назад как минимум на несколько метров, и она с силой ударяется о неумолимый мрамор. Её дыхание сбивается, и у неё уходит слишком много времени на то, чтобы сесть. Отсюда, тяжело дыша и прижимая руку к груди, она смотрит, как это происходит. Тео не справляется с напором Аврора, отшатывается назад, когда блокирует — снова блокирует — уклоняется. Он проигрывает. Стремительно. И Гермиона ловит тот самый момент, который должен обозначить его конец — то мгновение, в которое он не успевает вовремя поставить блок. Но Пэнси появляется из ниоткуда. Смертельное проклятие вырывается из кончика её палочки, когда она бросается между ними — и в то же мгновение её поражает заклинание, предназначенное для Тео. Яростная фиолетовая вспышка. Гермиона никогда не читала об этом заклинании. Никогда раньше не видела его в действии. Но она знает латынь достаточно хорошо, чтобы всё внутри неё сжалось от страха. — Respirae sanguinae! — крикнул Аврор. Это были его последние слова. Дыши кровью. Панси отшатывается, покачивается, она выглядит почти сбитой с толку в наступившей тупой тишине. Гермиона вскакивает на ноги. Тео выкрикивает её имя. Её тёмные волосы развеваются, когда она наклоняет голову в его направлении — и в следующее мгновение тёмно-красная струя вырывается из её губ. Её колени подкашиваются. Её палочка падает на пол, и сама Пэнси — следом за ней. К тому времени, когда Гермиона добирается до них — забыв о том, что они на поле боля, не зная, победили они или проиграли, закончилось ли вообще сражение — Тео уже держит её на руках. Она опускается на колени рядом с ними, не говоря ни слова, наблюдая за тем, как невероятно спокойный человек, которого она знала столько лет, совершенно рассыпается. — Пэнс — Пэнс, всё в порядке. В-всё...всё в порядке. Иди сюда, — он прижимает её к себе, неверие искрится в его влажных глазах, когда он проскальзывает окровавленными пальцами по её волосам. — Я с тобой. Я с тобой. Нет. Нет, нет. Всё в порядке. Вот увидишь. Ты в порядке. Проклятие безжалостно к ней. Она кашляет, кажется, бесконечным количеством крови, в перерывах делая рваные вдохи — это кровь из внутренних органов, из лопнувших вен. Кто знает. Рубашка Тео пропиталась ею в мгновение ока, он продолжает прижимать Пэнси к груди. Гермиона видит, как её дрожащие пальцы отчаянно цепляются за его рукава. А потом Тео смотрит на Гермиону, и она оказывается совершенно не готова. — Это — она — ты можешь это исправить. Ты можешь это исправить. Она в порядке. Беспомощная — бесполезная — Гермиона чувствует, как дрожат её губы, когда она смотрит на него. Слёзы затуманивают её взор, текут по её щекам, когда она качает головой. Она знает, как выглядит смертельное проклятие. Оно заберёт её. Быстро. — Я...Я не могу. Тут — Тео, тут ничего— — Нет. Нет, — огрызается он, отводя взгляд. Он гладит её по щеке, не обращая внимания на кровь, что стекает на его руку из уголка её рта. — она в норме. Она в порядке. Пэнси, милая, посмотри на меня. Ему не нужно говорить это. Её тёмные глаза, красивые даже сейчас, смотрят только на него. Даже когда Гермиона тянется к ней, невольно всхлипывая, и берёт её за руку. Даже когда на них падает тень Драко. Он тяжело дышит, уставший после битвы. — Блять...Пэнси, нет, — выдыхает он, когда осознаёт всю серьёзность происходящего — тихо, едва слышно. Тео всё ещё слышит его. — Не надо, — зло рычит он. — Она в порядке! Она — она в порядке. Ты в порядке. Пэнс — Пэнс, скажи им. Скажи им, что ты в порядке. Всё будет хорошо. Тихий кашель Пэнси становится прерывистым. Она задыхается, её грудь дрожит, глаза широко распахиваются и не мигают. В ней практически не осталось крови. — Пэнси. Пэнси, нет, — дерзкая надежда в голосе Тео начинает умирать. — пожалуйста. Я здесь. Останься со мной. Я прямо здесь. Драко кладёт руку Тео на плечо, хотя тот и пытается стряхнуть её. Он встречается глазами с Гермионой — всего однажды, глядя мимо сгорбленного тела своего друга, и стена между ними на мгновение разрушается под давлением общего горя. Пэнси снова кашляет. Она умудряется сомкнуть окровавленные губы; её горло отчаянно дёргается, когда она сглатывает. — Ты... — шепчет она Тео. — ты хорошо в-выглядишь...в синем. Его сломленное выражение лица искажается ещё сильнее, он растерянно смотрит на неё. Он не в синем. — ...Что, милая? В самом конце люди впадают в бред. Гермионе жаль, что она знает об этом. — Т-такой...такой красивый в синем... Тео подавляет рыдания, слёзы капают с его ресниц на её макушку. — Спасибо. Она быстро ускользает. У неё, наверное, осталось всего несколько мгновений. Гермиона это видит. И в момент слабости — в момент отчаяния — она наклоняется к уху Пэнси. Разговаривает с ней и только с ней. — Ты спасла его, — шепчет она. — ты выполнила своё обещание. И она сжимает руку Пэнси, прежде чем отстраниться, смаргивая слёзы. Но это что-то потрясающее — видеть, как Пэнси улыбается сквозь всё это. Неожиданной, мягкой улыбкой, которую Гермиона никогда раньше даже близко не видела на её лице. Пэнси из последних сил наклоняет голову, чтобы встретить её взгляд. И её окровавленные зубы, её измождённое лицо — прямо сейчас это не имеет значения. Прямо сейчас она просто прекрасна. Затем она снова смотрит на Тео — её последний взгляд. Покой наполняет черты её лица. Её улыбка задерживается ещё на мгновение. А потом она обмякает в его руках, её грудь опускается, глаза закрываются. Она делает последний вдох. Мягкий. Свободный. И её больше нет. Гермиона отводит взгляд. Она должна. Она не может смотреть. Но звук, который издаёт Тео, останется с ней до конца её дней.