А слова — бесполезные устройства

В течение следующих двух недель Питер написывал Уэйду в режиме нон-стоп. Он узнал много нового об Уэйде — и обзавёлся кучей новых фотографий очаровательных собак. На самом деле их было так много, что Питеру даже пришлось выбирать, какие ему нравятся больше, чтобы сохранить их на телефон. Уэйд, совершенно не стесняясь, щедро делился своими интересами, и Питер быстро выяснил, что он фанатеет по «Золотым девочкам» (особенно ему нравилась Беа Артур), тащится от культовых фильмов восьмидесятых, уважает мемы и единорогов и смотрит много порно. Очень. Много. Порно. Питер таких разговоров пытался избегать. Не то чтобы он был ханжой (что бы там ни думала тётя Мэй); ему просто было страшно заводить разговор о сексе с тем, кто постоянно флиртовал с ним, кто ужасно ему нравился и кто, вероятно, согласился бы, предложи ему Питер переспать. А это было очень, очень, очень плохой идеей, пусть даже член Питера горячо её поддерживал. Похоже, Уэйд довольно быстро оценил ситуацию: очень скоро темы секса в разговорах он касаться перестал. И это было здорово, но теперь Питер волновался, как бы Уэйд не начал умалчивать и о других вещах; их разговоры были совершенно безумными и совершенно неуместными, но Питеру они так нравились. Как-то они обсуждали Нетфликс и потратили целый вечер на хвалебные оды «Баффи — истребительнице вампиров». Питер признался в нежной любви к панковатому вампиру Спайку, а Уэйд заявил, что ассоциирует себя с вечно создающей проблемы Фэйт, хотя его безусловный фаворит — ведьма-лесбияночка Тара. Кроме того, ему было что сказать по поводу слитой концовки истории Тары Джоссу Уидону. А ещё обсуждать с ним музыку было куда круче, чем с кем угодно ещё, и, хотя их вкусы не всегда совпадали, Питер не мог не уважать любовь Уэйда к поп-хитам восьмидесятых, рок-гимнам девяностых, классическому рэпу и эмо-поп-панку нулевых. Вообще-то в возрасте Уэйда такое обычно не слушали, но и музыкальные пристрастия Питера не соответствовали подборке «Топ-40 лучших песен». А Уэйд был ненамного старше его. Тридцать один год, если верить профилю. Питер задумался было, не помешает ли им разница в возрасте, но какое это имело значение, если общение с Уэйдом было самым приятным и лёгким на памяти Питера после… ну, после Гвен. Да и вообще, он не собирался встречаться с парнем — они всего-навсего общались в приложении, и только. Питеру нравилось разговаривать с Уэйдом. Уэйд заставлял его улыбаться. И смеяться. Хохотать в голос, с дурацкой ухмылкой пялясь в экран телефона, неважно, дома он был или в общественном месте. Это было немного неловко. И быстро входило в привычку — так, что даже начало сказываться на реальной жизни. Питер недавно чуть не опоздал на пару, а количество снимков супергероев, которые он принёс Джеймсону на прошлой неделе, было так мало, что их последнее свидание едва не перетекло в драку и, разумеется, завершилось швырянием вещей Питеру вслед. И только благодаря быстрой реакции на щеке Питера не красовался отпечаток от степлера. Плата за сотовую связь тоже становилась проблемой. Питер получал так много сообщений от Уэйда, что дышащий на ладан wi-fi в его квартире иногда не справлялся, и тогда автоматически включался мобильный интернет; Питер с ужасом думал о том, какой счёт за сотовые услуги придёт ему в этом месяце. В конце концов он покопался в настройках, и теперь, когда приложение не было открыто, ему не приходили уведомления о новых сообщениях. Это должно было мотивировать Питера меньше торчать в сети и больше заниматься делами — и это охренеть как раздражало, но было совершенно необходимо для сбережения его кошелька. В итоге он начал чаще заходить в аккаунт через ноутбук, потому что лэптоп подключался к wi-fi автоматически; кроме того, клавиатура позволяла печатать быстрее, что экономило в среднем четыре с половиной секунды на набор сообщения. Итого, если Питер писал Уэйду примерно сорок сообщений в день, он ежедневно экономил по три минуты. И даже тот факт, что на разбирательство с ноутбуком ушло куда больше времени, и Питер всё ещё не пожинал плоды своей гениальности, он был доволен таким решением. В конце концов всё сложится. Тем более его интерес к Уэйду и не думал ослабевать. Это почти пугало: то, как много места стал занимать в его мыслях Уэйд. Ни один другой парень на Hornet не заинтересовывал Питера так сильно — да и сам не был так заинтересован им. По правде говоря, Уэйд был первым, с кем Питер общался уже целую неделю; прошлый его собеседник перестал отвечать, когда Питер перешёл на неловкие дежурные вопросы — других вариантов не осталось, поговорить им было не о чем. Где-то в глубинах подсознания зашевелилась тревога, зашептала, что у Питера нет времени на подобные глупости. Он ставил под угрозу свою учёбу, работу, карьеру, своё будущее — только потому, что заинтересовался обаятельным мужчиной с очаровательной улыбкой. Но после он сумел напомнить себе, что смысл всего этого был в том, чтобы найти себе собеседника. Поговорить. Уэйд заставлял его чувствовать себя не таким безнадёжным социальным калекой и задротом, каким видели его окружающие. Так что кого волновало, что он терял лишний час сна или время на перекус ради невыполненных заданий? Он. Мог. С этим. Справиться. Но что действительно начинало утомлять, так это вечное обновление приложения и переключение между страницей браузера и рабочим документом (Питер честно пытался совмещать глупые шутки Уэйда и учёбу). Постоянные оповещения о сообщениях — а Уэйд редко заставлял себя ждать — чертовски отвлекали, и Питер никак не мог взять в толк, как его однокурсники справляются с подобным всю жизнь. Нужно было что-то с этим делать, иначе могло пострадать здоровье Питера — или, хуже того, его оценки. Он не мог лишиться работы сейчас, когда так нуждался в деньгах, и не собирался уклоняться от обязанностей Человека-паука, поэтому стоило придумать более простой способ общаться с Уэйдом. И Питер предложил ему переписываться по электронной почте: он использовал этот способ связи с однокурсниками, так они писали меньше, но содержательней; Уэйд вроде бы отреагировал даже восторженно. ооо, это как голубиная почта двадцать первого века, малыш? супер, всегда хотел завести друга по переписке, кроме того, я смогу отработать свой Особый Любовный Почерк! да и я пользуюсь этим приложением только из-за тебя Хотя, вероятно, это и было неправильно, упоминание того, что Питер — единственный человек, с которым Уэйд общался в приложении, согрело его изнутри, и Питер не мог перестать улыбаться весь оставшийся день. Он думал, что Уэйд напишет ему письмо сразу же, но почтовый ящик был пуст; на Hornet новых сообщений не появлялось тоже. Лишь поздно вечером, вернувшись домой после утомительного патрулирования Манхэттена, Питер обнаружил на почте письмо от некоего WadeWilsonMWAM@gmail.com. Он упал на кровать, всё ещё в грязном, местами испачканном в крови костюме, и открыл письмо. Дорогой Питер! Прошу прощения за столь долгий ответ — медиуму потребовалось время, чтобы передать мои чувства и мысли так, как мне бы того хотелось. Надеюсь, ты уже спишь, поскольку час уже скорее ранний, чем поздний; в противном же случае мне остаётся лишь пожелать тебе доброго утра. Думаю, тебе следует знать, что общение с тобой сводит меня с ума, как, кажется, и тебя, судя по тому, что ты упоминал, как твоя работа пострадала из-за моего болтливого рта (или, скорее, из-за моих ловких пальчиков). Надеюсь, ты не обижаешься на то, что я отвлекаю тебя, хотя мне бесконечно жаль, что я мешаю твоей работе и учёбе. (Нет, не жаль.) Мне должно бы быть стыдно, но я слишком рад, что тебе тоже нравится наше общение. Просто удивительно, что ты считаешь мои дурацкие шутки и туманные отсылки смешными. (Если нет и на самом деле я тебя раздражаю, просто соври. У меня тонкая душевная организация…) Легкомысленно и глупо утверждать, будто мы с тобой «на одной волне», но, кажется, в нашем случае это чистая правда. Довольно редко можно встретить того, кто терпит мою болтовню, а уж найти того, кто готов её поддержать, — и вовсе дар небес. А теперь, когда я окончательно засмущал тебя своими сентиментальными изречениями, я прервусь и пожелаю тебе спокойной ночи, доброго утра, сладких снов и хорошего дня. Надеюсь, твоё выступление с докладом пройдёт гладко. И, пожалуйста, не забудь пообедать — меня беспокоят твои слова о том, что ты часто пропускаешь обед. Взрослым мальчикам нужно хорошо питаться, и в двадцать два года, и в моём почтенном возрасте старого пса. Искренне твой, У.Уилсон Питер перечитал письмо три раза кряду, и его челюсть отвисла достаточно сильно для того, чтобы в рот к нему залетела муха (если, конечно, хоть что-то могло заманить их в его квартиру). Это… вау. Просто вау. Поначалу ему показалось, что письмо совершенно не в стиле Уэйда. Но на третье, на четвёртое прочтение Питер разглядел под цветастыми фразочками что-то такое, уэйдовское. Он понятия не имел, с чего вообще это взял. Просто, читая написанные Уэйдом строки, он будто слышал его голос в своей голове, слышал интонации, слышал улыбку в тоне. И, как ни странно, не потребовалось почти никаких усилий для того, чтобы заставить его, этот выдуманный голос Уэйда У.Уилсона, зазвучать у Питера в голове. Его письмо было всё равно что удар под дых. Только… мягче, осторожнее, куда осторожнее, чем настоящий удар в живот. Уэйду он нравился. Уэйду он нравился. То есть серьёзно. К чертям склонность Питера к формулировкам уровня начальной школы — Уэйд что-то к нему испытывал. Вполне возможно, романтические чувства. Ему нравилось разговаривать с Питером, и он правда волновался по поводу того, сколько он ест (а Питер действительно ел недостаточно). Это было… очень мило. И неловко. И горячо. Хорошо, очень, очень горячо. Настолько горячо, что следующие полчаса Питер провёл в кровати, кусая губу, перечитывая письмо и мечтая о том, чтобы Уэйд, большой и тёплый, очутился здесь, в его постели. Просто, ну. Рядом с ним. Быть может, в его объятиях. Быть может, целующий его. Ничего такого, но и этой малости изголодавшемуся по ласке телу Питера хватило. Он слишком вымотался, а ушибы ныли — и Питер ничего не мог поделать с такими мыслями. Не смог бы, даже если бы не вырубился, уткнувшись лицом в простыни в нескольких дюймах от его ноутбука. Письмо Уэйда было первой мыслью, пришедшей ему в голову, когда он проснулся. Питер хотел написать ответ сразу же, но рисковал опоздать на собрание или на поезд, поэтому удовлетворился тем, что перечитал письмо ещё три раза перед тем, как уйти в душ. Собрание плавно перетекло в занятия, занятия — в работу в лаборатории, и Питер выцарапал себе перерыв для того, чтобы засесть в библиотеке с ноутбуком, только в четыре часа дня. Он тут же открыл электронную почту: глупо было притворяться, что он сможет сосредоточиться на заданиях, пока не ответит Уэйду. Питер перечитал письмо — он знал его теперь почти наизусть — и улыбнулся. Потом коснулся пальцами клавиш, сделал глубокий вдох и сосредоточился, пытаясь отыскать нужные слова, способные в полной мере передать то нервное и радостное чувство, которое засело в его животе. Дорогой Уэйд, Спасибо тебе огромное за письмо, оно чудесное. Неожиданное, но чудесное. Тебе стоит знать, что я полностью с тобой согласен и тоже считаю, что мы «на одной волне». Я давно уже ни с кем не общался с таким удовольствием, как с тобой. (По правде, я вообще редко с кем-то разговариваю. Только не подумай, что я люблю наши разговоры как единственный доступный мне формат общения. Напротив, мне кажется, моя асоциальность делает наше общение ещё более особенным.) Мне нравится твоя манера разговора. И я совершенно точно не считаю тебя раздражающим. Я говорю это не только для того, чтобы пощадить твои нежные чувства. Ты заставляешь меня смеяться. И улыбаться. Смущённо, если честно. Почти уверен, что библиотекарь, мисс Венсделл, решит, что со мной не всё в порядке, раз я пялюсь в экран ноутбука и улыбаюсь. Я выступил хорошо, спасибо. Думаю, половина аудитории, включая профессора, уснула, так что, надеюсь, это будет стоить мне дополнительных баллов. И — я сегодня обедал. Отыскал в рюкзаке батончик мюсли. (Я искал его только потому, что ты попросил меня поесть. Спасибо.) И не думаю, что ты такой уж старый пёс… на тех селфи, которые ты мне кидал, запечатлена собака в самом расцвете сил. (Тебе же тридцать один, да? Так указано в профиле. Впрочем, мне всё равно, даже если нет.) А ты? Ешь трижды в день? Придерживаешься сбалансированной диеты, включающей овощи, фрукты, злаки и продукты органического происхождения? Точнее, мне кажется, этот мой вопрос: «А ты?» — задан в гораздо более… широком смысле. Я знаю, что ты там смотришь «Золотых девочек», играешь в видеоигры и выслеживаешь собак в парках. Но я не знаю, чем ты занимаешься, ты только один раз упомянул, что работаешь в сфере безопасности. А где бы тебе хотелось? Мне было бы интересно узнать о тебе всё, но, пожалуйста, скажи, если я вдруг перейду со своими вопросами все границы. Я знаю, что между нами только общение, ты не обязан отвечать на все мои назойливые расспросы. Ты вообще не должен чувствовать себя чем-то мне обязанным, правда. Я всего лишь любопытствую. С нетерпением буду ждать твоего ответа, Уэйд Уилсон. Искренне твой, Питер Б.Паркер Питер чувствовал себя немного неуверенно из-за такой цветастой высокопарности своей речи; это могло бы показаться глупым и ненужным, но ему захотелось ответить всем усилиям, всем стараниям, всей формальности Уэйда тем же. И это было забавно: будто бы он писал от руки, а вовсе не печатал письмо на электронную почту. Уэйд, наверное, оценит. Было бы слишком глупо волноваться из-за собственной глупости, общаясь с одним из самых дерзких людей, с которыми он когда-либо общался. Так что Питер решил больше из-за стиля своего письма не переживать. Кроме того, он выставил себя… уязвимым. Он не делился с другими своими мыслями и чувствами, не говоря уже о сомнениях; это было пугающе, как если бы Питер снял рубашку перед незнакомцем. Он ведь не стыдился своего телосложения — просто не привык выставлять его напоказ вот так. Он… нервничал. Ждал реакции Уэйда. Но… не в плохом смысле. Перед тем, как нажать наконец на «Отправить», он ещё несколько раз перечитал своё письмо. Подправил пару слов, убедился в безупречности грамматики. Потом снова перечитал письмо Уэйда. А потом наконец смог заставить себя заняться работой и не отвлекался пару часов — до тех пор, пока его желудок не заурчал, понукая отправиться в магазин, как будто бы Питер вовсе и не ел того батончика мюсли перед лабораторией. Когда Питер наконец выключил и убрал в сумку ноутбук, голова у него слегка закружилась от нетерпения: так он ждал нового письма Уэйда. Он с трудом заставил себя не обновлять gmail — вряд ли Уэйд ответил ему так быстро. Он успел заскочить в ближайший магазинчик и купить суп быстрого приготовления (приятное разнообразие в его привычном рационе) и позвонил тёте Мэй, пока ужин грелся. Они обедали вместе по пятницам, а созванивались — по вторникам, и Питер почти никогда не забывал об этом, хоть тётя Мэй и понимала, если вдруг так получалось. Уэйд всё ещё ему не ответил, но Питер не был обижен. Ожидание было… приятно. Всё равно что ждать посылку, зная, что она того стоит. В конце концов Питер решил, что решение со сменой способа общения было удачным. Уэйд писал ему хорошие письма. Очень, очень хорошие письма.