Королева Поневоле, или Первая среди нищеты.

Народу на площади собралось так много, что Рангику готова поклясться была - даже во времена больших гуляний и различных фестивалей да празднеств она не так часто столько видела. Чёрт, даже подумать страшновато стало, как же много в Сейрейтее людей, которым реально хочется посмотреть на чужие мучения, содрогнулась Мацумото, вцепившись в локоть уверенно и бесцеремонно расталкивающего нарядных горожан взъерошенного Гримма и торопливо цокая за ним высокими каблуками по, казалось, начавшей нагреваться от количества собравшихся мостовой. Дзараки, как гигантский ледокол, курсировал впереди Джаггерджака на случай, если понадобится рявкнуть на тех, кто рискнёт возмутиться тем, что их достаточно сильно толкает непонятный синеволосый тип с разбитой башкой, таща непонятно что забывшую с ним рыжеволосую красавицу под руку, толкается, чтобы пробиться вперёд, ближе к месту, куда планировалось вывезти клетки с теми, кого, собственно, и собирались продавать. Гнева взрывного и агрессивного капитана Дзараки боялись по всему Сейрейтею, и потому, видя, что синеволосый парень и рыжая девушка явно пришли на эту ярмарку с ним, люди явно поспешили бы оставить при себе свои возмущения - получать по тыкве от взбешённого военного явно никому не хотелось. Сама Рангику, задыхаясь и чувствуя начинавшее одолевать её всё настойчивее головокружение, ощущала лишь нарастающую в самом сердце бесконтрольную панику. Единственное, что девушка могла отметить точно - она тут же отрезвела в тот самый момент, когда узнала о том, что тех несчастных, которых по решению руководства Готей-13 надумали выставить на продажу, на площадь вывезут в клетках, ей уже не до хмеля в голове стало. Узнала об этом синеглазая чисто случайно - столкнувшись в толпе со своей бывшей одногруппницей Тиа Халлибел, эффектной зеленоглазой блондинкой, чей идеально ровный загар был результатом постоянного посещения самых дорогих соляриев Сейрейтея. Явилась на это сомнительного рода мероприятие Тиа в компании Урюу Исиды - молодого врача при Готей-13, которого родители Тиа, представители достаточно крепко стоящего на ногах аристократического рода, прочили ей в женихи, высокого худощавого брюнета с голубыми глазами, в неизменно элегантно оправленных очках и всегда сдержанного и одетого с иголочки. Мать с отцом потенциального жениха возражать против образованной, красивой и воспитанной невесты из столь знатного рода не стали, приняв предложение клана Халлибел. Правда вот, самих будущих новобрачных спросить забыли, а входит ли вообще в их планы свадьба, тем более друг с другом в главных ролях. Откровенно говоря, будущие жених и невеста без ума друг от друга не были - эффектная и ухоженная Тиа казалась молодому врачу явно не по зубам, ей постоянно поправляющий свои очки бледный юноша показался занудой, который, кхем, не знает, как в постели свой агрегат по назначению использовать. Чтобы проверить, права она или заблуждается относительно способностей Исиды в делах любовных, мудрить лукаво после знакомства и нескольких свиданий Тиа не стала, раскрутив краснеющего Урюу на несколько оказавшихся на удивление жаркими ночей страсти. А вот после того, как с виду стеснительный врач задал уже достаточно искушённой в любви Халлибел такого жару, что та только диву давалась, честно признаваясь Рангику в задушевных пьяных беседах, что такого у неё ещё никогда не было, и общение между ними как-то потеплело, и заморочки всякие стали постепенно отходить на второй план. Нет, между ними не возникло того возвышенного чувства, что гордо именуется любовью. Но им всё-таки стало интересно узнать друг друга не только обнажёнными и распластанными на смятых простынях, им даже поговорить захотелось. И оказалось, что и поговорить было о чём - при всей своей любви к заботе о внешности Тиа дурой вовсе не была, между прочим, была одной из тех немногих, кто академию юридическую закончил с красным дипломом, ни копейки во время сдачи сессий и защиты диплома не потратив, а уж о талантливом хирурге Урюу Исиде даже прожигающая жизнь в своё удовольствие Рангику ещё до его знакомства с её подругой от отца целые хвалебные оды его умениям в области медицины и способности тех, кому, казалось бы, только могила и светит, на ноги поставить, часами выслушивала. Оба были неконфликтны, спокойны по характеру, как ни странно, выяснилось, что у них есть пара общих увлечений - оба до безумия любили лошадей и исторические фильмы. В общем, в итоге можно было сказать, что в целом родители Тиа не прогадали - отношения между младшей из клана Халлибел и единственным наследником клана Исиды завязались спокойные, но тёплые даже такие, истинно партнёрские. Может, они даже посчастливее тех, кто в итальянских страстях мечется, будут, подумала девушка, останавливаясь при виде своих друзей и прося Гриммджоу остановиться, чтобы не потеряться потом в этой откровенно пугающей её толпе. Обнявшись с Урюу и Тиа по очереди, Рангику заставила себя принять вид этакой светской львицы на прогулке, пока хмурый Гриммджоу отступил на шаг назад, чтобы её знакомые не приставали к нему с расспросами на тему его разбитого (то, что дорогой парень умылся, откровенно говоря, не особо помогло) лица и явно потрёпанного внешнего вида. Рангику, хоть и держала себя, как всегда, так, словно только что сошла с глянцевой картинки в модном журнале, внутри ощутила неприятно сжавшую сердце боль и тоску, когда увидела, как спокойно Урюу и Тиа воспринимают то, что, вообще-то, здесь сейчас живых людей на продажу вывезут, а не коней породистых. - А, вы тоже ближе к клеткам хотите пробиться? - мечтательно улыбнулась Тиа, одёрнув своё коротенькое чёрное с белой отделкой платье с рукавами по локоть и взяв облачённого в горчичный пиджак и чёрные брюки с рубашкой того же цвета Исиду под руку. - В смысле, к каким ещё клеткам? - настороженно произнесла Мацумото, думая, что ей явно что-то послышалось, или она после скандала между отцом и Гриммджоу по дороге просто не так что-то поняла... или шампанское в голове заиграло в самый неподходящий момент. - Ну как к каким клеткам? - о, этот типичный жест очкариков, повела бровью Рангику, увидев, как Исида указательным пальцем вернул сползшие с переносицы очки на положенное им место. - Ран, ты что, считаешь, что тех, кого выставляют на продажу, поведут через толпу в открытую? Во-первых, говорят, что те, кого в этот раз взяли, очень сильны, опасны и могут предпринять попытку побега даже закованными в цепи. Во-вторых, ещё неизвестно, может, на этой ярмарке будут присутствовать их союзники... Мацумото, казалось, спиной ощутила, как зло вспыхнул взор Джаггерджака в ту секунду, когда произносивший свои слова Урюу глянул на избитого водителя Дзараки в упор с неприкрытым подозрением, и то, чего так и не сказал Исида вслух, внезапно стало всем присутствующим понятно и без всяких слов. Урюу ведь и сам при Готее служил, наверняка ведь знал, как Гриммджоу попал в дом капитана Кенпачи, подумала Рангику, нахмурившись. Но спустя уже секунду молодой хирург, казалось, снова вернулся в своё привычное расслабленно-спокойное состояние и размеренно продолжил свои пояснения: - В-третьих, может случиться такое, что на эту ярмарку придут те, у кого с приговорёнными личные счёты. И они могут попытаться их свести... ну напасть там, искалечить рабов, сама понимаешь. А товар ведь ни к чему портить раньше времени, это уж пускай тот, кто их купит, решает, что с ними делать. Так что клетки - это хорошая преграда и для побега, и для возможных потасовок, и для прочих неприятностей. Подытожив свои слова приданием своему лицу выражения уверенного осознания каждого своего слова и непринятия даже малейших возражений, Урюу опять поправил очки этим своим отчего-то начавшим раздражать Рангику фирменным жестом и, весь такой идеальный, взял под руку всю такую ухоженную свою будущую супругу, показывая этим, что более он тему клеток обсуждать не намерен. А Мацумото аж на шаг отступила, задыхаясь и чувствуя, как в жилах аж кровь закипать начала от этого холёного улыбчивого безразличия, которое так и источали красивые лица Тиа и Исиды. - Пошли отсюда, - нервно дёрнула она за рукав порванной кое-где и блестящей от крови чёрной рубашки встрепенувшегося от удивления Гриммджоу. - Была рада поболтать, Рангику, - словно напомнила воспитаннице аристократа о правилах приличия убийственно спокойная Халлибел, улыбнувшись бывшей одногруппнице. - Я тоже, Тиа, - вместо яркой улыбки - вялая гримаса, больше похожая на выражение лица человека, проглотившего нереально кислую ягоду, вместо приятного тембра сильного голоса с грудными нотками - сдавленное сипение со срывом чуть ли на писк. И вот уже Рангику сама бесцеремонно тащит опешившего от такого поведения молодой госпожи Гримма прочь от этих напомаженных баловней судьбы, не в силах больше лицемерно улыбаться вместе с ними. А в этот раз Гриммджоу оказался на удивление понятлив и тактичен, не став доканывать Рангику расспросами о причинах столь странного её поведения. На то, как таща Джаггерджака за локоть, Мацумото материлась сквозь зубы, локтём правой руки пробивая себе дорогу через смыкавшуюся вплотную толпу, чтобы догнать приёмного отца, Гримм вроде бы не обращал внимания. Но, внезапно замирая на месте, он очень удачно поймал оступившуюся от его резкой остановки Рангику, на автомате пробормотав что-то про бестолковых девок и их высокие каблучищи, на которых эти самые бестолковые девки так любят ломать свои стройные ножки. А потом, застывая так, словно его заживо цементом залили, Джаггерджак хрипло процедил, побелев лицом, от чего, казалось, каждая ссадина, рана и царапина на его коже стали виднее в десятки раз: - Можно дальше не переть, вон папаня твой встал. Здесь и поедут. Отца Рангику увидела, он, горделиво окидывая исковерканным повязкой взором всех собравшихся, с надеждой поглядывал на пока ещё пустующий край дороги, которая осталась не заполненной людьми. Все почтительно расступились, словно заранее освобождая место кому-то... или чему-то. И лишь, когда мерно зарычал мотор большемордого грузовика, степенно выкатившего на площадь, лишь, когда рыжая присмотрелась, что было к нему прицеплено вместо кузова, лишь тогда она и поняла, что имел в виду Гриммджоу, выдавив маловразумительное "здесь и поедут". Следом за спокойно тарахтевшим грузовиком, ныне выполняющим роль этакой тягловой лошади, дребезжа металлическими ободами колёс по ребристой мостовой, выкатились прицепленные огромными крюками одна к другой клетки. Но не мотор, не стук колёс, не жадное любопытство горожан, чуть ли не друг на друг пытавшихся залезть, лишь бы посмотреть на тех, кого же сейчас продавать будут, нет, не это всё заставило перепуганную Мацумото одной рукой вцепиться в Джаггерджака с такой силой, что по его коже аж кровоточащие полосы от её длинных наманикюренных ногтей проступили, а вторую с таким отчаянием в кулак сжать, что кровь проступила уже там, внутри, в её собственной ладони. В клетках лязгали цепи, на которых сидели приговорённые к продаже. Цепи обвивали их запястья, лодыжки, шеи, цепи, казалось, не просто звенели от малейшей попытки пленников пошевелиться, не просто отдавались звуком на то, как подпрыгивали клетки с пленниками на своих колёсах, пританцовывая по затоптанной горожанами мостовой... цепи эти были залиты кровью этих несчастных, и цепи эти будто бы насмехались над узниками клеток, отплясывая по их изувеченным под пытками в Готее телам, по нагретым от солнца решёткам и по полным занозами деревянным полам клеток. Цепи эти звоном таким же мерным, как и тарахтение ползущего в сторону специально выделенного места на площади грузовичка словно отсчитывали последние мгновения свободы тех, кто ехал на продажу. Несмотря на то, что она была девушкой-баловнем судьбы, прожигающей жизнь за счёт богатого папы, Рангику характером была достаточно сильна, и в целом её не пугали вещи, которые обычно девушек до обморока доводят. На вид сломанной и кровоточащей ноги, ползущую по плечу гусеницу или, положим, на кучу собачьих фекалий посреди парка Мацумото реагировала с удивительнейшим для девушки её положения и образа жизни спокойствием. У неё даже вид и звук стреляющего оружия, как оказалось, совершенно никакой паники не вызвал, припомнил Гриммджоу момент, когда избивший его до полусмерти в кровь Дзараки уже готов был прострелить ему колени, а отчаянная Мацумото не побоялась броситься приёмному отцу наперерез. Но сейчас... видно было, что рыжая дышит прерывисто, переминается с ноги на ногу, нервно постукивая каблуками, и дрожит от ужаса так, что её тряску уже не скрывали ни удлинённый пиджак, ни жалкие попытки улыбнуться через силу со словами: - Сейчас мы тут постоим, и всё кончится... эх, выколоть бы себе глаза, чтоб это всё развидеть. Ох, и правда, развидеть это всё и Гримму вдруг захотелось до глубины души. А всё потому, что, когда машина развернулась и поехала так, что стало видно, кто сидит на цепях в клетках, он аж подался всем телом вперёд, с ужасом осознавая, что перед собой он видит тех, кого он больше всего боялся в этих клетках увидеть... и ещё неизвестно, чего Джаггерджак боялся больше - узнать, что все они мертвы, или видеть их сейчас и понимать, что, возможно, им предстоит участь ещё более худшая, нежели просто смерть в бою в Руконе. Первой показалась клетка, в которой сидела молодая девушка, бледные, как первый снег, лицо и тело которой были испещрены синяками, ранами, порезами, царапинами и ссадинами. Лишь иногда приоткрывала она свои обессиленно прикрытые глаза, которые поражали всех, кто успевал в них посмотреть, своим необычным оттенком - казалось, что они были не просто светло-голубыми, нет, всякому посмотревшему в них, чудилось, что зрачки у этой странной девицы из самого что ни на есть чистейшего льда сделаны. По длинным и растрёпанным бледно-лиловым волосам пленницы тут и там гнездились бурые и алые кровавые пятна, местами её спадающие на лицо пряди от долгого пребывания в плену свалялись и стали похожи на грязную окровавленную паклю, а запястья, лодыжки и шея её были стёрты в кровь, что яснее ясного говорило лишь об одном - она действительно не один день в плену провела. А по тому, как измято и изорвано у подола было её удлинённое полосатое платье, и как нервно пленница поджимала худые ноги, скрывая отсутствие нижнего белья под превратившимся в окровавленную, рваную и замызганную тряпицу платьем, несложно догадаться было, что в плену эту девушку не только били и пытали. - Суки, - сплюнув сквозь зубы, процедил Гримм, сжимая кулаки и делая шаг вперёд, - Юки-то за что?! - Юки? - посмотрела на него чувствующая, что ей уже хочется или что-то сделать, чтобы сорвать эту херову ярмарку, или бежать отсюда без оглядки, Рангику. Чёрт, а это только первая из тех, кого решили на продажу выставлять, там ведь ещё целый паровоз из ползущих себе потихоньку за грузовиком клеток... Да что она, неуклюжая безоружная идиотка на каблуках и в платьице, сможет противопоставить сопровождающей этот жуткий кортеж и вооружённой до зубов охране из Готея, с тоской подумала девушка, машинально спросив у полезшего в карман порванных после драки с её отцом брюк Гримма: - Ты знаешь эту девушку? - Да, - хмуро отозвался Джаггерджак, прикуривая и начав как-то странно оглядываться, словно тая молчаливую надежду, что судьба подкинет ему идей, чего бы такого можно устроить, чтобы освободить приговорённых к продаже и не дать продаже живых людей состояться. - Соде но Шираюки, вообще одуванчик божий, соседка наша была... мороженым на востоке Сейрейтея торговала. Мухи не обидит, какие ей восстания... отродясь в эти наши бучи не лезла, которые мы подымали. Разве что всегда парней наших привечала - и накормит, и чаем напоит, и раны вылечит, если побитые придём... - Вот за это, похоже, и взяли, - выдохнула Рангику, разжимая словно окаменевшие пальцы обеих рук, и с удивлением обнаруживая, что одна из них окровавлена внутри, а на ладони глубокие следы от её наманикюренных ногтей. Машинально вытерев ладонь о некогда белоснежный пиджак, рыжая пристально глянула на нервно задымившего Гримма: - Наверное, заметили, что она бастующим помогает, вот и схватили. Джаггерджак лишь медленно кивнул, чувствуя, что при виде следующего "пассажира" катящейся следом за первой клетки ему становится ещё дурнее. Крепкого телосложения кареглазый мужчина с пепельно-белыми волосами, коротко остриженными и замаранными в крови, сидел не просто на цепях, как его измученная соседка. Его разбитые в кровь руки были намертво перемотаны цепями, сведены вместе и подняты наверх. Для пущего эффекта побагровевшие от постоянного перетягивания и покрывшиеся сеткой вздувшихся вен руки пленника были пристёгнуты к решётке, и далее цепь уходила концом куда-то в потолок. Ноги и шея блондина также были тщательно обвиты цепями, причём металлические звенья так въедались в его искалеченное тело, что ему не просто было больно от натирания неснимаемых оков - он даже пошевелиться толком не мог, изнывая в столь унизительном и парализующим уже все мышцы адской болью положении, теперь вот на виду у всех. Несмотря на всю жестокость, с которой с этим мужчиной обходились, пока он маялся в плену, видно было, что морально его сломить не получилось - он с явным гневом взирал на всех, кто смотрел на него... пока под горящий взор ему не попался остолбеневший от столь неожиданной встречи Гриммджоу. И тут же лицо пленника, несмотря на то, что он был зверски избит и жестоко замучен, озарилось улыбкой, какая проступает на лицах тех, кто видит в живых хорошо знакомого и дорогого им человека. Родственника, друга - неважно, главное, живым и относительно хотя бы здоровым. - Гримм? - попытавшись податься вперёд, выдохнул мужчина. И лишь сейчас на его груди Рангику явственно разглядела под коркой запёкшейся после побоев крови вытатуированную цифру "шестьдесят девять". - Кенсей... - сдавленно прохрипел Гриммджоу ему в ответ. Понимая, что его клетка вот-вот отъедет от замершего с какой-то симпатичной рыжулей рядом Джаггерджака, и поговорить не удастся, Мугурума Кенсей, один из тех, кого взяли за беспорядки, учинённые во время восстаний, отрывисто выпалил: - Спаси Юки, нам уже всё одно конец... Юки хоть вытащи, ты же знаешь, она ни в чём не виновата!.. Его клетка стала медленно удаляться от нервно заметавшегося и готового было броситься следом Гриммджоу, но Рангику схватила его за рукав, развернула лицом к себе и медленно произнесла: - Я пока не знаю, кого там дальше везут, но уже понимаю, что всё это твои близкие друзья. Я, увы, не знаю, как вытащить остальных... но, как вытащить эту вашу Юки, идейка у меня уже появилась. Так что давай пока не привлекать к себе лишнего внимания, давай-ка выдержим всю эту процессию до конца... ну а дальше будем действовать.