Королева Поневоле, или Первая среди нищеты.

- Койот-сан, что с вами? - к рухнувшему без сознания мужчине бросился молодой рядовой, испугавшись и явно засуетившись из-за того, что офицер рядом с ним в обморок упал. - Не лезь. А теперь чуть не упал в обморок впечатлительный рядовой, бросившийся к Старку, упавшему на залитый лучами асфальт центральной площади Сейрейтея. Вроде бы голос офицера, что с виду был ему ровесником, максимум на пару-тройку лет постарше, был таким спокойным, и никакого агрессивного посыла в своём тоне не нёс... Но в этом-то и была вся проблема. На фоне такой неожиданной ситуации, при которой даже другие стоявшие рядом солдаты обеспокоенно зашевелились - как-никак, не каждый день на главной площади Сейрейтея офицеры с инфарктами валятся, - голос офицера Шиффера был слишком спокойным. Вообще, такое ощущение складывалось, что Улькиорра, судя по тону своего голоса, умер, потом воскрес, потом снова умер, а его опять воскресили, и вот он снова начал разговаривать после сто двадцать пятого принудительного поднятия из могилы... Всего два слова из его уст - а такое ощущение, что бедного рядового, метнувшегося было к офицеру Старку, чтобы помочь ему, обдало лавиной мёртвой пустоты, настолько мёртвой, при которой даже дышать было непозволительным преступлением. Замотав взлохмаченной головой и нервно взъерошив русые волосы, Тесла Линдокруз поспешно попятился назад. Оттолкнув его механическим каким-то и будто бы лишённым жизни движением, Шиффер взвалил на себя бледнеющего на глазах Койота и поволок в ту сторону, где приглашённые на распродажу рабов на случай непредвиденных обстоятельств медики уже раскладывали переносную кушетку и набирали в шприцы лекарства с морфиносодержащими препаратами. А Линдокруз снова замотал лохматой головой, словно надеясь прогнать мысли о том, что Шиффер какой-то не до конца живой, что он вообще упырь и сила нечистая... а как ещё можно было про него думать, если на днях, как слышал Тесла, этот проворный племянник Старка, доводящийся какой-то там дальней роднёй Кёраку-сану, в одиночку отделал семерых решивших проверить его на вшивость (а в итоге огрёбших аж до лазарета) рядовых, а сам при этом лишь разорванной губой да парой новых шрамов на лице отделался?.. Слишком проворный, слишком натренированный, слишком сильный для аристократа, думал Тесла, глядя вслед Улькиорре, уже укладывавшему Старку на кушетку в окружении врачей.. да кто же он такой? - Посмотри же, Тесла, - окликнули парня, и от неожиданного вмешательства в блуждания по закоулкам собственных размышлений он едва не подпрыгнул, - посмотри же, насколько же уродливы и ужасны люди в проявлениях своей жестокости. - А, да, Укетаке-сан, - поспешно закивал Линдокруз, поворачиваясь. Разумеется, вслух рядовой и слова старшему по званию не сказал, но в первые секунды в его мозгу отчётливо запульсировало раздражённое "Проповедник" - так звали за глаза в Готее одного из заместителей главнокомандующего, Джоуширо Укетаке. Длинные волосы, белые-белые, как первый снег, на которых всегда так завораживающе оседали и так заметны были брызги вражеской крови в жестоких боях, которых этот умелый в битве, но добрый сердцем капитан до последнего старался избежать, покуда не осознавал, что иных аргументов, кроме меча или пистолета, в назревшем споре уже не найти, всегда преисполненный спокойствия и доброты взгляд вечно блестящих от препаратов (у капитана были явные проблемы со здоровьем, приступы кровавого кашля, доводящие до обмороков, во избежание которых он и глотал в день по половине ассортимента аптек Сейрейтея) карих глаз, кроткий нрав в сочетании с умением любой ценой отстоять истину и справедливость и любовь к попыткам донести до сослуживцев, что в первую очередь проблему надо решать не мечом и кулаком, а словом, желательно добрым - за это всё Джоуширо Проповедником и прозвали. Статная, спокойная манера держать себя, способность выслушать любого, даже капитально оступившегося по жизни человека, стремление помочь всем и всюду - об этом удивительном человеке можно было разговаривать бесконечно, перечисляя его невообразимо честный характер и добродетель, которой подчас, казалось, конца и края вовсе нет. Тесла (как и половина служащих в Готей-13) очень часто задумывался, а за каким лядом такой просвещённый, чуткий и добрый человек, каким был Джоуширо-сан, вообще отправился в Готей, в место, где оружия из рук порой сутками доводилось не выпускать, на счету каждого из пребывающих здесь как минимум десятка-два убитых да числилось, а руконгайцев подчас приходилось резать и отстреливать лишь потому, что начальство так велело, а даже не потому, что они реально что-то плохое Сообществу Душ сделали. Но иногда вся эта кристальная добродетель Линдокруза подбешивала, к примеру, вот как сейчас, на этой ярмарке, на которую вывезли оставленных для продажи уроженцев Рукона. К чему всё это, думал Тесла, если власть и оружие всё равно оказывались сильнее?.. Он до сих пор помнил, как казнили худощавого типа с замашками психопата по имени Казешини и похожего на викинга старика вместе с ним. Да что там помнил... Тесле выпала сомнительного рода почесть руководить казнью этих двоих. Держась с показным таким безразличием, парень продолжал просыпаться от собственных криков во время ночных кошмаров, начавших его мучить после этой казни, жрать успокоительные тоннами и дёргаться при одной мысли о том, что скоро он увидит тех, кого заставили наблюдать за расправой над их старшими товарищами. Сначала вывезли те же самые клетки, что нынче стояли на площади (одну только, в которой был пацан с окровавленным холщовым мешком на голове, отчего-то велели оставить в стороне, а мешка с его башки не снимать ни при каких обстоятельствах. Ходили слухи, что на этого парня имеет какие-то свои виды и личные счёты сам капитан Дзараки, какая-то там давняя вражда всему виной вроде как была, но подробностей Тесла не знал, да и знать не хотел, ему своей головной боли хватало). Замученные под пытками, сломлены двое приговорённых к смерти всё равно не были, остроухий псих продолжал глумиться над своими палачами, кроя их матом, обзывая и всячески поддразнивая (надо было признать, обидно поддразнивая, говорили, что во время пыток этот психованный немало нервов дознавателям потрепал), а старикан на последнем издыхании монотонно бормотал что-то о том, что найдутся те, кто продолжит его дело и поставит Готей на колени, здоровяк, татуированный с красными волосами, белобрысый с короткой стрижкой и тощая девка, которых притащили смотреть на эту казнь, орали, бились на своих цепях, чуть ли не выли на разные голоса, требуя остановить всё это... А потом Тесла отдал команду резким взмахом руки, и поставленных к стенке на колени (так как на своих двоих эти руконгайцы уже не держались) расстреляли. И теперь Линдокрузу меньше всего хотелось смотреть на очередные проявления человеческой жестокости, пусть даже под увещевания Укетаке. Но... куда деваться, начальство велит - смотри, начальство скажет - глаза закрой, а прикажет начальство глаза себе выколоть - так выколи, не раздумывая, так в Готее было испокон веков. Вздохнув, Тесла обернулся... и в следующий же миг оторопел. Все мысли, что роились в его голове стайкой беспокойных пчёл, моментально оттуда исчезли, будто бы гонимые прочь порывом северного ветра, и осталось лишь то матерное, которым обычно выражают ужас, крайнюю степень удивления, оторопь и прочее такое. Собственно, это матерное Линдокруз и выпалил, позабыв аж на миг, что рядом со старшим по званию находится. А просто он увидел, как в клетку к последнему пленнику зашёл солдат, развернул его, уже не способного даже дёрнуться в знак сопротивления, лицом к собравшимся на площади и резким движением стянул с его разбитой головы уже прилипший из-за засохшей крови к лицу мешок. Тот самый, который когда-то ему в день казни психопата и старика-викинга снимать с головы конкретно этого пленника не велели. Тесла всякое видывал - не один год провёл в Готее, не единожды дрался с пронырливыми, отчаянными и похожими на стремительные порывы жестокого ветра руконгайцами, не одного уже на клинок животом насадил, не одно горло вражеское надрезал, смотря потом за тем, как, держась за распоротую шею, противник хрипит, валится на колени, а следом на бок... некоторых, на кого был особенно зол, даже не убивал сразу, а выжидал, глядя на то, как они катаются по земле, орошая её своей кровью и жестоко мучаются... но то, что парень видел сейчас, превосходило все границы мыслимого. То, что тело этого пленника было жестоко изувечено, Линодкруз ещё в день казни Баррагана и Казешини увидел... но то, что сотворили с его лицом, даже у него отвращение и оторопь вызвало. Голова пленного руконгайца больше походила на огромный раздувшийся шар, ни единого сантиметра чистой кожи было не видать - везде одна сплошная гематома, переливающаяся от багрового к тёмно-фиолетовому, а оттуда идущая к непроницаемо-чёрному. Чёрные волосы его встопорщились жёсткими клоками и слиплись от крови под тканевым мешком, и между всклокоченными прядями ужасающе зияли кровоточащие тёмные дыры, в которых что-то тошнотворно так поблёскивало и плескалось, стоило пленнику вздрогнуть, или солдату, зашедшему к нему в клетку, попытаться его встряхнуть... как пленный был ещё жив с такими травмами - Тесла сейчас предпочёл не задумываться, ему увиденного вполне хватало для того, чтобы понять: сходить с ума от ночных кошмаров теперь он будет ещё долго. Но, словно заворожённый, словно будучи не в силах противиться приказу капитана Укетаке, Линдокруз продолжал смотреть на проявления человеческой жестокости в лице последнего в поезде из окровавленных клеток. По правой стороне лица этого парня от лба до самого подбородка шли глубоких резаных кровавых раны, больше напоминающих борозды от ручного плуга, с рваными краями. Заполненные гноем, не обработанные, они рыхлились и расползались по краям, раскрываясь во всей полноте уродства загнивающей плоти... господи, с ужасом поморщился Тесла, даже если снявший мешок с башки этого типа солдат отпрянул, зажимая рот и нос рукой, страшно подумать, насколько из этих жутких ран воняло. А чего он удивляется, вздохнул помрачневший рядовой, известно же: что гниёт - то воняет. - Джоуширо-сан, - несмело покосился Тесла на смотрящего на весь этот ужас с невыносимой скорбью во взоре капитана, - а почему этого парня не убили? Ну видно же - не жилец, вон как изуродовали... не проще было бы уже дать ему отмучиться? Даже если его кто и купит, вряд ли он долго протянет. Едва ли не блюющему от вони из гниющих ран руконгайца солдату так и пришлось усаживать уставившегося невидящим взором в одну точку перед собой пленника спиной к клетке, лицом к собравшимся - сам он толком ни на что не реагировал, растеряв последние силы после пережитых пыток, о деталях которых теперь всё знали лишь он сам, да человек, который его пытал. Приглядевшись и заметив, что там, где лицо его тронуто уродливыми порезами, веко так же ювелирно разрезано в тонкие кровоточащие лоскутки, Тесла поёжился - вполне возможно, что ещё с тюремной камеры парень после этого всего на правый глаз стал слеп. Даже он, иногда отыгрываясь на своих противниках и позволяя себе их помучить до смерти, до такого не докатывался, предпочитая нанести контрольный мечом в сердце или в голову выстрелив, разодрал Линдокруз ставшими какими-то скрючившимися пальцами такие спутанные от бесконечного нервного взъерошивания русые пряди. А ещё на какой-то миг Тесле почудилось, что в последней клетке труп - до того обессилевшим и безвольным было это превращённое в источавший кровь и гной кусок мяса на переломанных костях тело, что ни единым рывком, ни единым движением мускула не откликалось оно на рывки и дёрганые движения, которыми готовый вот-вот разразиться в приступе неконтролируемой рвоты солдат пытался расшевелить практически умирающего пленника. Но то, как рвано и дёргано вздымались резаные и перебитые бока ещё живого вопреки всему парня, яснее ясного говорило лишь об одном - пока что он ещё не умер. Да ещё вот что его выдало - как только неподалёку от его клетки истошно заорал тип с синими волосами, вроде как шофёр Дзараки, припомнил Тесла, присматриваясь, причём заорал так, будто это из него самую душу только что на живую вырвали, пленник в клетке дёрнулся, пытаясь повернуться в его сторону. Цепи и травмы не дали - едва рванувшись всем телом в сторону кричавшего, которого уже волоком тащила в сторону за воротник и за рукав чёрной рубашки рыжеволосая фигуристая девушка, вроде как приходившаяся кэпу Дзараки приёмной дочуркой, тоже припомнил Линдокруз, Хисаги Шухей, так звали этого несчастного, фактически обречённого на медленную смерть в жестоких муках, так и не смог даже слова вымолвить, обмяк всем телом и сполз обратно, припадая покрытой глубокими резаными и рваными ранами спиной к пропитавшейся его же собственной кровью решётке. - Шуу... Шуу!!! - всё, Джаггерджака сорвало. Видеть то, во что превратили его младшего брата и не иметь возможности ничего с этим сделать - страшнее ничего Гримм и представить никогда не мог. И теперь в припадке глухого, рвущего заживо на куски, грозящего перерасти в настоящий жестокий срыв, под которым убиваешь и калечишь всех направо и налево, парень начал кидаться на сопровождавших клетку с Хисаги стражников: - Чего вылупились, бляди готейские?! Суки, я каждого из вас выловлю по одному и буду шкуру сдирать с вас заживо, медленнно так... Вы мучиться будете хуже, чем Шуу сейчас... Падлы! - Только рыпнись, - один из бойцов, помня, как держался этот ныне работавший на Дзараки руконгаец под пытками, что он вытворял во время боёв в Руконе, и скольких его сослуживцев положил, оставаясь с одним ножом в руках, испугался отчего-то даже безоружного ныне Джаггерджака. Ну, не то чтобы прямо так испугался - но на душе у него стало как-то очень нехорошо. Но, нахмурившись для проформы, штык ему в лицо выставил, думая, что сможет остудить пыл звереющего от отчаяния парня. И тут же об этом пожалел - доведённый до отчаяния Гриммджоу без раздумий схватился за оголённый штык рукой, потащил его на себя, наплевав на то, что его ладонь буквально распарывается идеально заточенным остриём изнутри, теплея и сырея от хлынувшей из глубокого пореза крови. Голубые глаза обезумевшего от страха за брата и друзей Гримма остекленели, нехорошая искра жажды чужой крови и мести за своих затмила всё остальное в его глазах, и, таща на себя чёртов штык, он зло захрипел: - Ща, петушок, ты у меня первым очком на вертеле запрыгаешь... Кайен Шиба, молодой аристократ из одного из самых знатных в Сейрейтее родов, статный молодой человек со слегка взъерошенными чёрными волосами и пронзительно-зелёными глазами, лёгкого нрава и достаточно вольных взглядов на жизнь, ныне служивший в одном отряде с капитаном Укетаке и вполне себе неплохо так в нём офицерствующий, в ту минуту проклял всё... и особенно решение главнокомандующего поставить его во главе группы, охранявшей клетку с признанным самым опасным противником Хисаги Шухеем. От своих коллег встрявший в потасовку с Джаггерджаком из-за служебного оружия Кайен уже здорово отстал, клетки укатили куда-то в сторону от него, а он с водителем капитана Дзараки всё играл в перетягивание каната. В данном случае - в перетягивание штыка. И тот факт, что, зверея и впадая в бешенство, Джаггерджак продолжал выигрывать штык у него, даже несмотря на то, что рукоять-то от штыка была в его руках, а Джаггерджак настырно тянул за остриё, будто бы не чуя того, что режет себе руки, Кайена вводил в состояние пока ещё лёгкой паники, которая росла и росла, грозя превратиться в трусливое желание убежать от этого шибанутого куда подальше. Злые, дёрганые, запыхавшиеся - такие разные по жизни, и такие одинаковые сейчас в этом желании завладеть штыком, руконгаец и аристократ начали пинать друг друга по ногам в желании заставить противника отпустить штык, потом, изловчившись и острия из руки не выпуская (к великому ужасу Шибы), Гриммджоу двинул ему в бок хорошего такого пинка, от которого Кайена едва на дорогу не выбросило, а рукоять штыка лишь чудом осталась зажата в его уже стёртых от напряжения пальцах. Потом Кайену захотелось сделать так, чтобы хозяин этого обнаглевшего руконгайца вмешался уже, и дал ему прутом стальным по хребтине, чтоб неповадно ему было на офицеров кидаться... А потом в этот конфликт вмешалась его приёмная дочь. - Гриммджоу, чёрт, Гримм, да знаю я, знаю, что больно тебе на душе, знаю, что страшно, - с придыханием тараторила Рангику, едва не плача и таща Джаггерджака прочь от Шибы подальше. - Не надо, не стоит оно того, ты и Шухея не спасёшь, и себе только хуже сделаешь... Что там было между этим шоферюгой и приёмной дочкой Дзараки - до конца Кайен так и не понял, слухи разные ходили, и чему верить, а чему нет - молодой аристократ не знал. Но, хмуро покосившись в сторону взъерошенного Джаггерджака, он обратил внимание кое на что. Окровавленная рука Гриммджоу в тот же миг разжалась, и озверев поначалу, водитель Дзараки уступил ему штык. Кайен тут же поспешил прочь, догоняя сослуживцев и всею душой надеясь, что они этого его позора не видели. А Рангику, вцепившись в тяжело дышащего Гримма, словно боясь, что, если она его отпустит, он тут же сорвётся и будет всех попавших ему под руку стражей, бойцов да и вообще всех подряд из Готея живьём на куски рвать, всё смотрела медленно катящей клетке с Хисаги вслед, отчётливо понимая, что его бесконечность она увидела. Даже под чернеющим налётом гематом с кровоподтёком на практически потерявшем человеческий облик лице виднелись две цифры: шесть и девять. На левой щеке, гордо так проступали, словно назло всему этому миру, были видны... хоть и были сами едва чернее гематом, изуродовавших когда-то явно красивого парня. Те самые, что были на груди у Кенсея, те самые, которые срезали вместе с кожей с Ямми и с Гриммджоу (причём с Гриммом это сделал её же родной отец, содрогнулась Мацумото, зная, что после этой ярмарки в ней, похоже, многое сломается)... та самая бесконечность. Но самому жуткому (а для кого-то самому интересному) в этой какофонии довольных возгласов, оценивающих комментариев и ставок, кто кого выкупит, в этой толкотне и трескотне, в этой картинно светской, будто на балу или гулянии каком, суматохе, только предстояло начаться. О чём и объявил громогласно в микрофон специально нанятый для этого ведущий в элегантно пошитом костюме, не спеша пройдясь мимо выставленных в ряд клеток: - Дамы и господа, приветствую вас на ярмарке-распродаже рабов, посвящённой очередной победе бойцов из Готей-13 над повстанцами из Рукона...