Forgotten but not Forgiven

Утро выдалось не самым плохим, — по крайней мере, Дэйв успел прослушать несколько своих песен, ознакомиться с тем, что сам когда-то создал: и мотив у каждой был знакомый, и слова сами собой приходили на ум, только вот предысторию, эмоциональное состояние, предшествующее написанию каждое песни, вспомнить не получалось — что-то скребло извилины, назойливо шастало по черепной коробке, но осознать это нечто не выходило. Наверное, начало дня даже можно было считать хорошим... Правда, ровно до того момента, пока на щеку Мастейну не налипли остатки бекона с чьей-то тарелки. — Да как же ты, твою мать, меня достал! — Ларс вскочил и опёрся рукой о стол, покосившись на закусившего губу Ньюстеда. Дэйв не успел уловить мотива ссоры, не заметил на подходе эту вспышку праведного гнева, за что поплатился не только щекой, теперь жирной и пахнущей жареным мясом, но и футболкой, намокшей вниз от плеча и неприятно приставшей к телу. — Чего прицепился? У меня и без тебя голова пухнет, сиди и помалкивай, один хер ничего полезного сказать не можешь... — Сиди и помалкивай?! Это я молчать после всего, что ты натворил, должен, да? — теперь из-за стола поднялся уже Джейсон, возвысившись над Ульрихом и с хрустом расправив плечи. Соотнеся их габариты, Дэвид про себя посоветовал Ларсу не задаваться: навряд ли на нём останется живое место, если он выведет Ньюкида из себя. Впрочем, с этим Мастейн опоздал: это Ульрих уже успел сделать, прошипев тому в шею — до лица даже на цыпочках не достал — пару явно обсценных слов на датском. — Знаешь, я готов был простить тебе ту шалость с очками, но, сука, четыреста долларов! Четыреста! С моей кредитки! В этом чёртовом баре, — Ньюстед нагнулся, и они едва не столкнулись лбами. — В обход той херни, которую ты же всех и заставил подписать!.. Никаких границ, собака, не видишь... Как вообще можно за раз пропить четыреста долларов?! Джейсон сжал руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не огреть сморщившегося от громких звуков Ларса. Тот же, стоило потоку брани прекратиться, ехидно, недобро глянул на Дэйва. Последний на всякий случай скрестил пальцы. — Весело и с пользой, — прошипел он и повернулся к Мастейну. — Вот скажи, как тебе вчерашняя ночка? По мне, так она любых денег стоила... — Склеить бармена можно было и без таких затрат, — Хэтфилд усмехнулся и вгляделся в лицо Ньюстеда. Он специально его раззадоривал, это было ясно сразу: так разглядывал эти некогда голубые, а теперь и вовсе побелевшие радужки, покрасневшие щёки, проступившие на лбу жилы, так растягивал губы в улыбке, будто только на их склоку посмотреть и пришёл. Ньюстед, однако, пропустил слова Джеймса мимо ушей. Он уставился на Дэйва ровно тем презрительным, но в сущности своей беспомощным, усталым взглядом, которым едва не продырявил ему лоб после вчерашнего совещания, и, восстановив дыхание, отчеканил: — Я разочарован, да, своего вы двое добились, но ни разу не удивлён. Я знал, что от тебя только беды и жди, — его тон возражений не терпел. Дэвид промолчал, а он продолжил: — Ставлю всё, что осталось на моей кредитке после вашей попойки, на то, что это было твоей идеей, — тут Мастейн попробовал было начать оправдываться, но его грубо перебили: — Довольно! Я уже который год терплю Ларса, но ты... Я не обязан, не должен... С меня хватит! То, что Джеймс тебя из твоей вшивой трущобы выдернул, тебя особенным не делает. Хочешь вернуться к разгульной жизни? Да пожалуйста, пропивай всё, что в голове осталось, только не на мои, сука, деньги! Катитесь к чёрту... Джейсон уже собрался уйти, но его окликнул Джеймс. Дальше Дэйв их пререкания не слушал: просто сидел, как в ступоре, смотрел в никуда и раз за разом сглатывал, прочищал горло, будто то могло помочь ему собраться с мыслями. Горькая обида объяла само его существо, склеры заблестели от хлынувшей из-под век влаги, пересохло во рту... — Пойдём, — его схватили за руку и потащили в коридор, по пути обтерев салфеткой испачканную щёку. Не сразу он понял, кто стоял напротив него; о существовании Кирка он будто даже и забыл... — Скажи честно, ты же к этому не причастен? Хэмметт кивнул в сторону столовой, из которой всё ещё слышались крики; орали теперь, правда, уже на три голоса, и останавливаться никто не собирался. В его глазах мелькало что-то тёплое, и показалось даже, что он был единственным, кто готов был поверить Дэйву, выслушать его, всеми затыкаемого... Каждый думал, что знал, чего от него ожидать, что от него можно услышать, но, чёрт подери, как все в нём ошибались! Знакомые с ним люди для него стали чужими, собственный моральный облик вызывал сильнейшую неприязнь, а Кирк, большеглазый, всегда учтивый и мягкий, оказался ближе, чем кто бы то ни было, и во взгляд его просачивалось что-то непривычное, располагающее к себе, и Дэвид прямо сейчас бы всё ему рассказал про свою потерянную память... Чёрт, нет; подумает ещё, что его специально пытаются разжалобить, чтобы уйти от ответа, назовёт Дэвида выжившим из ума наркоманом, и, что страшнее всего, во многом окажется прав. — В меньшей мере. Мне просто предложили выпить, а я и отказаться не успел, — между тем холодные пальцы уже оттянули ворот его футболки, и он вздрогнул от нежного их прикосновения. Сразу после по коже прошлась жёсткая салфетка. — Стал бы ты отказываться от выпивки?.. — вопрос был явно риторический, но Мастейн кивнул. — Правда? Ты меня удивляешь. — Рад знать, — Дэйв перехватил его руку, когда тот попытался обтереть его шею. — А чего Ларс с ним так?.. Кирк усмехнулся, оставив скомканный клочок в его руке. — История стара, как мир: появился новенький, занял чужое место, и сильные группы сей решили, что его удел — терпеть. Знаешь, все мы очень дорожили Клиффом, но всё ж таки повода не считать Джейсона за человека это давать не должно... Ларс сразу после прослушивания заявил, что мы на место сердца пришиваем мочевой пузырь, ещё и прямо перед ним это всё высказал. Жалко Ньюкида, в общем; хороший парень, а Ульрих с ним как скотина последняя, — за этим рассказом Дэйв не заметил, как на нём задрали футболку, ещё одной невесть откуда взявшейся салфеткой начав обтирать живот. Очередное упоминание Клиффа очень его растрогало, и даже бедолаге Ньюстеду он начал сочувствовать... — Бо-оже, какой сентиментальный стал под старость лет. Помнится, раньше тебя такие истории не пронимали. Кирк прикусил губу и сразу как-то помрачнел. Мастейн от такой в нём перемены насторожился, но расслабился, ощутив, как жёсткая рифлёная бумага скользнула от пупка на бок. Захотелось ляпнуть что-нибудь такое, что сразу обнадёжит, заставит улыбнуться своей нелепости, но подходящих слов Дэйв так и не нашёл. — А Хэт чего? Его правда забавляет вся эта возня? Кирк хохотнул, стянув с него футболку. Дэвид не стал возражать. — Я как-то поинтересовался, почему ему это всё никак не надоест, а он у нас красноречивый, сам знаешь — просто пожал плечами и послал меня. Но и его можно понять: скандалы занятнее, чем тоска, — стряхнув с футболки крошки заодно с кусочками омлета в ближайшую урну, Хэмметт закинул насквозь пропитавшуюся маслом ткань на тележку проходящей мимо горничной. — Да уж, — Дэйв вздохнул, коснувшись всё ещё жирно поблескивающего плеча. Непреодолимое желание посетовать на происходящее тут же вылилось в пару неосторожных фраз: — Чёрт, вы для меня были чем-то сродни идолам, кумирами, в конце концов... Казалось, у вас всё идёт как по маслу, а на деле всё и все даже хуже, чем у меня, — он припоминал глянцевый плакат, которым завесил множество собственных, памятных и оттого очень важных, и всё считал, что был поклонником этих ребят, пусть и не самым лучшим образом, но всё-таки давшим им знать о своём существовании. Оттого и страшно было видеть в лице Кирка такое замешательство; стало быть, Дэйв всё неправильно истолковал... — Знаешь, для шутки это как-то слишком жестоко, — проронил он, но, столкнувшись с искренним непониманием во взгляде Мастейна, будто сдался и пояснил: — Мы... не были, Дэйв. Ты видел привлекательный фасад, статистику по продажам и брендовые шмотки на раз для интервью? Ты в это поверил? Это ты хотел получить? Так думал убежать от своих проблем? Что ж, теперь ты будешь разгребать наши, — в его словах слышалось разочарование, но он продолжал улыбаться, не желая его выказывать. — Так всё было, да? К чёрту, я не верю. Тебя всей этой мишурой не обмануть... Это не ты. Мастейн вздрогнул. Чёрт, как глупо получилось... — Скажи честно, что происходит? — Хэмметт привстал на цыпочки и заглянул ему в лицо. — Ты сам не свой в последнее время. Это... после травмы, да? Он указал на его затянувшийся бельмом глаз; Дэйв же ощутил, как слабеют колени, как сходит с него от волнения седьмой пот. Сейчас он попытается подстроиться под ситуацию, выдумает что-нибудь несуразное, потом позабудет, проколется, и его точно сочтут лжецом... Нет, такой ярлык на себя вешать он не хотел. Лучше было сказать правду; он предательски качнулся, потеряв опору под ногами, облокотился спиной о стену и на одном дыхании признался: — Я потерял память, — Кирк приоткрыл рот и слабо, едва заметно кивнул; что-то такое и предполагал, не иначе. — Я... не помню, как и почему. Вообще помню очень мало что. Ничего и никого не узнаю, — Дэйв отдышался и выпрямился. — И тебя — тоже, и всех остальных, будто никогда и не видел. Я понятия не имею, что происходило между нами в прошлом, но... Я всё пойму, я вспомню, если ты мне подыграешь, — он перешёл на шёпот и умоляюще глянул на Кирка, задумчиво рассматривающего носки его ботинок. — Только прошу, оставь это между нами: я не готов рассказать об этом другим. С ними я буду тем, кого они привыкли видеть. Не спорь, — уже готовое сораваться с губ возражение так и не прозвучало. — Пользы от правды никакой не будет. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них вознамерится мне помочь. Кирк отнекиваться не стал — коротко кивнул, не сумев подобрать слов, и отвёл взгляд в сторону. Дэйв, впрочем, и не сомневался, что он согласится; слишком он был мягок, чтобы кому-нибудь в чём-нибудь отказать. Мастейн уже готов был уйти в свой номер, — всё-таки не хотелось долго стоять без футболки посреди коридора, смущая своим видом обслуживающий персонал, — но Хэмметт в последний момент решился нарушить молчание. — Ты точно всё забыл? Не притворяешься?.. — голос истончился, осип, будто Хамстера что-то в сказанном испугало, и Дэйв нахмурился от такой интонации. — Зачем бы мне? — прозвучало как-то грубо, и Мастейн поспешил исправиться: — Совсем нет. А что такого?.. Эй, ты пообещал мне помочь, и сейчас, кажется, самое время начать. Расскажи, что между нами было? — Кирк замотал головой, чем сильно удивил Дэвида. — Не упрямься, это делу не поможет. Не хочешь говорить здесь — можем подняться ко мне. Понимаешь, мне нужно это услышать, — Хэмметт едва слышно всхлипнул, и потому Дэйв решил проявить понимание; последнего, в сущности, не было, потому как необходимой информацией Мастейн ещё не располагал, но если напрячь извилины, если проследить логику реакции... — Я теперь, как ты можешь понять, совершенно другой человек. Что бы ни происходило между нами раньше, сейчас всё изменилось... Ты можешь мне доверять. Дэйву показалось, что он несколько переусердствовал, схватив Кирка за руку и огладив её, как сделал это совсем недавно, за завтраком, но тот вырываться не стал, даже вроде как успоился. Правда, стало ясно, что подробности из него придётся тянуть клещами; это и раздражало, и пугало одновременно, — что такого мог натворить Дэйв, что ему не хотели об этом говорить?.. — Я.. не думаю, что это будет тебе полезным, — Кирк зажмурился. — Незачем вскрывать старые раны. Всё только начало налаживаться, Дэйв, и я не хочу потерять этот прогресс; не хочу, чтобы всё снова стало... — он глубоко вдохнул и тихо отрезал: — как раньше. Раны?.. Дэйв и сам после этих слов перестал быть уверен, что не пожалеет о своём интересе, выслушав откровения Хэмметта. Хотя... Может, оставаться в счастливом неведении и правда было бы приятнее, но с чего-то нужно было начать знакомство с этим мерзким, взбалмошным собой. — Хей, пойми... Я уже не стану таким, как раньше. Твои слова меня, судя по всему, на это точно не смотивируют, да и что бы там ни стряслось за прошедшие лета, моего отношения к тебе ничто не изменит. Ты ведь за это так переживаешь, да? — Кирк отвечать не захотел: ринулся в сторону столовой, но Дэйв его удержал. — Я смотрю на тебя, и знаешь, кого я вижу? Мальчишку немногим младше меня с милой мордашкой, большим сердцем и безграничной любовью к комиксам. Я достаточно тебя узнал за эти полтора дня, и ничто не разубедит меня в том, что я видел в тебе своими... своим собственным глазом. Раны, которые ты так не хочешь вспарывать, не только твои. Это — наше общее прошлое, и я имею право знать; имею, в конце концов, право ощутить эту боль на себе. Кирк отнял руку от его ладони и потёр под глазами. Он недолго помялся, прочистил горло и начал: — Я занял твоё место, Дэйв. Не намеревался, конечно, и твоему увольнению никак не способствовал; просто ты не сошёлся с Ларсом, просто пару раз оступился, а потом... Потом мы встретились как раз после того, как тебе всучили билет на автобус до родного города. Я ни в чём не был виноват, но ты... Ты всегда считал иначе, — Хэмметт приподнял рукав футболки, открыв взору Дэвида несколько старых, уже почти незаметных шрамов. Когда-то там были швы: ещё виднелись ровные, стройные отметины стежков, чуть выпуклые белые рубцы. — Мы не так часто виделись, но каждая из наших встреч неизменно оставляла на мне свой след. Что ж, Дэйв себя сильно недооценил: даже подумать не мог, что когда-то был способен так далеко зайти. Ему казалось, что они просто не сумели ужиться, что однажды поскандалили о сущем пустяке и остались каждый при своём, — казалось отчасти потому, что Кирк был с ним вежлив, как если бы уже остыл после незначительной склоки, но ещё не до конца ему её простил. Этот парень явно умел держать лицо. Чувства такта ему тоже было не занимать: Мастейн, окажись на его месте, сразу бы выплеснул себе в лицо всю желчь, всю ядовитую злобу, накопившуюся за все прошедшие годы. Оставалось только восхититься стойкостью Хэмметта и пролепетать... нет, слова не оправдания, — хоть мысль о них и пришла в голову первой, — но извинения. Дэвид сам не знал, что говорил: в черепной коробке творился хаос, язык бесконтрольно вился во рту змеёй и на каждом своём звучащем изгибе будто кусал стоящего напротив за раскрасневшиеся веки. — Перестань, — в его словах слышалась нервная дрожь. — В конце концов, это не ты... Был не ты. Кирк повернул голову в сторону столовой, заодно отведя взгляд от Дэйва. — Потеряв память, ты стал совершенно другим человеком, я понимаю, — на его глазах блестнули слёзы. Он потёр переносицу и отчеканил: — и помогу тебе, но... Мне тяжело, Дэйв. Всё, что здесь происходит — если хоть сколько-нибудь вредит нашей группе — сваливается мне на голову. Я знаю твой характер, знаю, что у меня будут неприятности, если я сейчас от тебя отдалюсь, но если мы войдём в то, что раньше было тебе привычно, бок о бок, их будет вдвое больше. Прошу, давай просто сделаем что должны, без всяких... побочных следствий. Мастейн попытался обдумать услышанное, но его отвлёк донесшийся из столовой грохот. Кирк подскочил на месте и кинулся к дверному проёму, лишь пару мгновений помедлив уже на пороге. — Одеться не забудь, — он встревоженно уставился на что-то внутри комнаты, потому к Дэйву даже не повернулся. — Жди в номере. Я зайду за тобой в обед. Причин его ослушаться Дэйв не видел. Только поднимаясь по лестнице, он ощутил стеснение, оглядев собственные ничем не прикрытые грудь и живот. А ведь не замечал, пока объяснялся с Кирком... Тот, наверное, всё-таки несколько от этого смущался. Чёрт, опять не получилось поговорить с ним по-человечески; теперь можно было надеяться только на то, что до обеда Мастейн успеет продумать все свои реплики, и, ото всего этого вполне себе спокойный, ничем не испортит беседу. Нужно было очень постараться, чтобы сдержаться от эмоций; Хэмметт сам, в конце концов, об этом попросил: Дэйв вдруг явственно осознал, что «побочные следствия», о которых он говорил, есть не что иное, как сближение, — именно этот процесс, судя по только что произошедшему, переменчивый, буйный его характер порядочно ускорял. Дэвид с досадой вздохнул. Жаль, что Кирк поставил ему такое условие: было бы здорово заиметь здесь, среди незнакомцев, друга... Впрочем, на Хамстера и без этого можно было рассчитывать, Дэйв это чувствовал. Если такова была цена целого его прошлого, всех трёх десятков лет его забытой истории, он готов был заплатить её сполна; по крайней мере, он постарался бы не делать Хэмметту лишних проблем... Да, он постарается, — жаль только, что не может дать никаких гарантий. Оставалось только крестить пальцы и уповать на будущее.

***

Время будто замедлило свой бег, стоило Дэйву оказаться в номере. Он попытался обдумать будущий их с Кирком диалог, но от всех этих тревожных мыслей о себе, о своём прошлом, от бесчисленных «а если...» и непрерывных «а может?..» быстро устал. Смысла тревожиться уже не было; он себя выдал, и исход этой партии, хоть ему ещё и неведом, уже решён. Он выставил олл-ин, имея на руках всё равно что ничего, — пару смутных догадок и скудный набор известных ему обстоятельств, которые жизнь всучила ему, как беспечный, неподкупный, бесхитростный дилер, — и теперь сидел, кривя лицо, уповая только на то, что всё это неплохо подстроится под следующие три карты. Их выложить должен будет уже Кирк; что-то, впрочем, подсказывало Мастейну, что он их не просто выкинет на стол — начистит ими его уши, как то делала его сестра, когда он в очередной раз проигрывал ей без кона. Улыбка озарила его лицо: вроде сама собой разумеющаяся вещь, но до сего момента он и вспомнить не мог, что у него есть сиблинги, а тут — бац!.. Не совсем он, стало быть, безнадёжен. Раздался стук в дверь. Дэвид подскочил и натянул на себя первое, что выудил из чемодана — футболку с логотипом собственной группы. В номер Кирка пускать не хотелось, — утром Мастейн развёл в нём страшный бардак, — потому Дэйв вылетел в коридор, едва не сбив того с ног. — Пардон, — он придержал Хэмметта за плечи. У того глаза были какие-то совсем грустные, и Дэйв решил не смущать его своей несерьёзностью, говорить только о важном и по существу: — Куда пойдём? — Ну... Ты, наверное, не помнишь, но я... — Дэйв насторожился. Кирк отчеканил так, будто готовился тот час же быть осмеянным: — не ем мясо. В паре кварталов есть веганский ресторанчик, там вполне себе прилично готовят. Ты ведь не против? — Нет, мне вообще всё равно. А остальные с нами пойдут? — справился Мастейн, подтолкнув Кирка в поясницу. Хамстер, казалось, фыркнул; не сразу Дэйв понял, что на деле это был полный досады смешок. — Остальные пойдут к дежурной медсестре, и то не все своим ходом. Не переживай, лишних ушей за столом не будет, — на этих словах их разговор прервался, чтобы возобновиться уже в каморке на три стола, которую можно было бы назвать забегаловкой, если бы не вывеска над дверным проёмом, гордо заявившая это нечто как «Веган-крафт-ресторан». — Так вот... Есть что-нибудь такое, что ты особенно сильно хочешь узнать? Дэйв думал над этим в номере, даже список мысленно составил; правда, по пути из его головы абсолютно всё выветрилось, и время на раздумья ему удалось выиграть только сделав вид, будто его правда интересуют фотографии в меню. Еда на них выглядела так, будто её кто-то уже съел до съёмок, но вдруг вернул на тарелку, хорошо, что через рот. Хотя... Чёрт, это был раздел с овощными коктейлями. Сколько минут Мастейн на него пялился, двенадцать?.. — Ну... Ты говорил, что я оступился. Что ты имел в виду? — Дэйв ради приличия перевернул пару ламинированных страниц. — Много чего тогда произошло при твоём, скажем так, непосредственном содействии. Ты плотно торчал на героине, а денег у тебя было не особо много, так что ты временами втихую сбывал инструменты и оборудование, — на стол полетел метафорический валет. Это было ещё терпимо, да и Дэвид этим вроде как заниматься с тех пор не перестал... — С Роном неприятная история приключилась... Ну, я его лично не знал, но он был, судя по всему, очень радушный, славный парень. Джеймс, Ларс и ты тогда жили у него. Ты его время от времени... поддевал, а в один день пролил пиво на его бас, он его к комбику подключил, искры посыпались... В общем, после этого события он из своего дома выкинул всех. Вот это уже вполне могло сойти за королеву: было уже стыднее, но лицо ещё не горело. Тем не менее, Дэйв, стараясь не выдавать своих эмоций, прикусил губу. — А потом ещё твоя собака его машину расцарапала. Хэт решил её отогнать, пнул под брюхо, а ты возмущаться начал, мол, она мою дурь охраняет и пользы несёт многим больше, чем ты и Рон вместе взятые, ну и... ударил его, — это был уже король; Мастейну непреодолимо захотелось хлопнуть себя по лбу. — Потом Рон за него заступился, и ты... Ну, его, в общем, тоже, — нет, всё-таки туз: щёки вспыхнули алым, прокушенная губа засаднила, вспыхнул металлический привкус на языке. — Да уж... Нехорошо получилось, — заключил он, прочистив горло. На руках у него, стало быть, были всего лишь двойки; ни в какое сравнение с тем, что он о себе узнал, эти сведения не шли: подумаешь, штрафы не оплачивал, курить бросил от отсутствия денег, руку и сердце кому-то предложил и забыл уже даже думать... Ещё и всех бросил, но это, правда, уже после потери памяти. Удивительно, что он ещё ни разу не отсидел: столько раз людей бил, ещё и наркотиками торговал, судя по всему, и кражи совершал, и... Чёрт. Что ж, его пара в этой партии — явный проигрыш. — А с Ларсом из-за чего поссорился? Хэмметт пожал плечами. — Он путается в показаниях. У него, знаешь, всегда разные ответы на один и тот же вопрос, но я подозреваю, что дело было в деньгах. Делёж репертуара, заморочки с авторскими правами, вся эта бюрократия — всё было ради лишней пары сотен долларов, — Кирк подозвал проходившую мимо официантку. — Мне как обычно, пожалуйста. Та кивнула, наспех чиркнув пару строк в блокноте, и уставилась на Дэйва. Тот так и не просмотрел меню, потому только ткнул пальцем наугад, выбрав несколько блюд на одном листе. Смотрел он при этом то в столешницу, то себе на ноги; как и следовало ожидать, то было очень зря. — Вам, получается, по порции постного безлактозного майонеза, классической сальсы без чеснока и средиземноморского кетчупа на вяленных томатах? — она чуть приподняла бровь. Дэйв с силой сжал в пальцах переносицу, прикрыв глаза. Стыд, который он ощущал, едва ли был совместим с жизнью, и он собирался уже было рассыпаться в извинениях, как вдруг Хэмметт разрядил обстановку: — Ему тыквенный суп-пюре с нутом, томатный салат и чай с ромашкой. Последний, пожалуй, мне тоже не помешает... — он пару раз провёл согнутым указательным пальцем по кадыку, улыбнулся официантке и перевёл взгляд на Дэйва. Тот зажмурился ещё крепче. — Я понимаю, тебе, наверное, не особо приятно это всё слышать... Предлагаю сменить тему. Скажи, ты помнишь, когда именно потерял память? Дэйв всё-таки нашёл в себе силы посмотреть ему в глаза. — Так вышло... Обещай не смеяться. Вчера, — Дэйв и сам поразился тому, насколько нелепо прозвучал его ответ. Только бы Хамстер не счёл это розыгрышем... — Я очнулся в своём кабинете, едва разлепил глаза, и на меня сразу же Дэвид с Ником орать начали. А потом ещё Джеймс позвонил, предложил поехать в тур... Мне не хотелось оставаться с моими ребятами, я перед ними сильно оплошал, потому, собственно, и согласился улететь. У Кирка, казалось, начали дёргаться оба глаза. Он всё не сводил взгляда с Мастейна, и тот, неспособный вынести столь пристального внимания к своей мимике, вновь принялся разглядывать пол. — Что ж... Вижу, ты не шутишь, — заключил Хэмметт и добавил про себя: — а жаль... Кстати, если Дэвид и Ник застали тебя сразу после, кхм, — Кирк пару секунд промолчал, задумавшись, — момента икс, то они, наверное, намного больше знают о твоей амнезии. Тебе нужно с ними поговорить, может, не всё ещё потеряно. Позвони кому-нибудь из них на досуге, порасспрашивай. Хамстер надолго прервался: принесли их заказ; на стол перед Кирком опустилась тарелка с политой овощным подливом лапшой и огромная кружка с чаем. Дэйву же досталось какое-то оранжеватое месиво, посыпанное зеленью и кунжутом, миска с аппетитно пахнущими тушёными помидорами в различных специях и источающая приятный, не приторный цветочный аромат высокая чашка. Единственной возможной радости — пряных помидоров — он, впрочем, тут же и лишился: Хэмметт поставил их на середину, сразу после зачерпнув ложкой едва не четверть всего содержимого тарелки. — Я знаю, что у тебя с ними не всё гладко, но им ты можешь доверять. Я бы на твоём месте спросил у Эллефсона, — Дэйв, набивший рот внезапно оказавшимся приятным на вкус тыквенным супом, протестующе замычал. Конечно, ещё у этого вечно орущего он о таких важных вещах не спрашивал; с ним и связываться лишний раз неохота, а уж доверять ему самое сокровенное — свою тайну, самую серьёзную свою проблему — тем более. — Хей, он с тобой прошёл через огонь и воду. На него можно положиться: он не бросил тебя в первые годы после увольнения, когда ты был в полной, уж прости, заднице, и точно не бросит тебя сейчас. Мастейну в это откровенно не верилось. Он даже едва не подавился супом, когда узнал, что этот самый взбалмошный тёзка — самый близкий его, судя по всему, друг. Да уж... Одно потрясение за другим, одно за другим!.. — Ну, не знаю. Я не могу ему довериться, — со злости Дэйв цапанул ложкой почти весь оставшийся салат. — Он, если честно, просто возмутителен... — А мне разве можешь? Обо мне ты ведь тоже ни черта не помнишь, — парировал Кирк, глядя, однако, не на него, а на последние сморщенные томаты в общей тарелке. Дэйв растерялся. Рука задрожала, и помидоры с его ложки упали в суп; это обстоятельство в конец его раздосадовало. — Ты принял меня радушнее, чем кто-либо другой, а этот проорал мне все уши сразу как увидел, так что его надёжным я не считаю, — в интонацию его само собой просочилось что-то тёплое. Кирк вздохнул. — И тем не менее. Помни, мы делаем что должны... — начал Хамстер внезапно серьёзным тоном. — ...не создавая побочных следствий. Знаю, — пресёк нравоучения Дэйв. Он снова подумал об условии, на котором Кирк согласился решить его личную проблему, и, ощутив благодарность, смягчился: — Ладно, прямо сейчас и позвоню. Ну... когда в номер вернусь, я имею в виду. Хэмметт улыбнулся не столько ему, сколько самому себе, и предупредил: — Вот и славно. Только не затягивай: у нас намечается общая репетиция, Ларс может вспыхнуть, если ты опоздаешь. Он уж точно будет не в духе, — на этих словах Кирк отставил в сторону пустую тарелку. Спустя буквально пару минут то же сделал и Дэйв, заодно допив залпом чёртов сладковатый ромашковый чай. Хотелось верить, что он действительно должным образом успокоит его нервы перед не сулящим ничего приятного разговором.

***

Заперевшись в номере, Дэйв ещё с десяток минут просидел, переводя дыхание. Не хотелось звонить этому Эллефсону, но Кирк заморочился, достал номер репетиционной базы его группы, и не перешагнуть через себя Мастейн теперь не мог: это было бы неправильно, по-хамски, а Хэмметта обижать тоже совсем не хотелось. В трубке послышались гудки. Первый, второй, третий... Возник соблазн что было сил вдавить кнопку отмены вызова и сказать потом, что Дэвид был занят, потому и не ответил, но тут из динамика раздалось яростное, раздражённое, даже несколько презрительное «Я вас слушаю». — Дэвид? Привет, это я, Дэвид, — да уж... начало разговора глупее ещё нужно было умудриться придумать. — Если ты не занят, у меня к тебе есть пара вопросов... — Вот это ни черта ж себе! Что это ты вдруг о нашем существовании вспомнил? Скучно стало со своей Металликой кокс разнюхивать? — брызги яда, казалось, за секуды долетали по проводам из Калифорнии в Монреаль, из Штатов в Канаду, и ухо от них нещадно, адски жгло. — Чего молчишь? Нечего тебе сказать, да? Пара вопросов... Дай угадаю, первый — «закончил ли ты работу над альбомом, Дэвид?», а второй — «Дэвид, а ты уже подобрал сессионщиков?». Так? А я тебе сразу на них и отвечу: ни-ху-я! Мне есть чем заняться помимо всей этой лабуды, которая, между прочим, изначально была под твоей ответственностью. Что, думал, вот так вот свалишь, скинешь всё на меня, а потом прилетишь на всё готовое? Хер тебе! Спустя ещё полсекунды по ушам Дэйва ударил грохот пластмассы. Повесил трубку, стало быть. Теперь можно с чистой совестью уйти на репетицию, а Кирку сказать, что Эллефсон помутнился рассудком и вообще, наверное, подхватил бешенство. Хотя... Чёрт. Раздалась трель звонка, и Дэйв с опаской снял трубку, устроив подальше от своей головы. — Я не договорил, — объявил Эллефсон так, будто это Мастейн самым грубым образом прервал их разговор. Звучал он, правда, уже тише, так что Дэйв всё-таки отважился приложить трубку к уху. — Ни о чём ещё спросить не хочешь? — прошипел он с укоризной. Только Дэйв собрался выразить согласие, его тут же перебили: — А вот я хочу. Нашлась тут твоя благоверная... Какого чёрта ты никому из нас не сказал, что собрался жениться на Пэм? Мастейн опешил. Какая ещё Пэм?.. Такой он, как и ожидалось, не помнил, но решил, что получит намного больше информации, — и намного меньше оскорблений в свой адрес, — если подыграет обстоятельствам, ответив какой-нибудь общей, ничего толком не значащей фразой. — Ну... Я знал, как вы все отреагируете... — Мы бы тебя отговорили, дурья ты башка! А теперь ты, парень, попал. Она сегодня ещё и заявила, что того... ну... — Дэвид выдохнул в трубку. Мастейн же, толком не обдумав услышанное, спросил: — Что?.. Дэйв заранее испугался. Только нашлась его невеста, как с ней уже что-то стряслось. Наверное, что-то действительно страшное, раз уж Дэвид промолчал об этом дольше двадцати секунд. — Что у неё этот... Временный житель, — пояснил Эллефсон ещё тише, чем говорил до этого, но ничего этим не объяснил. Мастейн, откровенно говоря, не понял. И почему следовало так секретничать о каком-то чёртовом квартиранте? Или не о нём вовсе говорилось?.. — Кто? — протянул он так же тихо, стараясь соответствовать общему тону разговора. — Боже мой, ну подумай же ты мозгом, пожалуйста! Знаю, ты всё своё серое вещество давным-давно пропил, но чёрт, нельзя же так тупить... В двух метрах от меня стоит её отец и выясняет отношения с Ником, я не могу сказать... — Дэвид перешёл на шёпот. Дэйв ещё сильнее напрягся. Отец?.. Ох, это точно не к добру. — Не можешь сказать что?.. — он сам уже начал терять терпение. И почему этому Эллефсону вечно нужно всё усложнить? Нельзя, что ли, сказать прямо, чётко и по существу? — Что она бе-е... — раздалось ещё тише. Мастейн устало выдохнул. — Чего? — фыркнул он. Эллефсон между тем издал ещё какой-то невнятный звук: — ...ре-е-е... От непонимания, неудовлетворённого интереса и непрерывного тихого шипения в ухо у Дэйва уже голова раскалывалась. После недолгой вынужденной паузы голосом Дэвида прозвучало едва различимое: — ...ме-е-ен... — и Дэйв не выдержал: — Эллефсон, ты пропадаешь. Я тебя через слог слышу, Дэвид! На том конце трубки низко зарычали. Чёрт, зря это Мастейн так резко... — Твою мать, да залетела она! — за этим последовал испуганный вздох, и глухо, будто говоривший неплотно закрыл микрофон рукой, раздалось: — Мистер Касселберри, чем могу помочь? Это подождёт? Я договорю, если вы не против. Спасибо, — Дэвид, судя по голосу, был напряжён до предела, хоть и выражался очень вежливо. — В общем, рыжий её обрюхатил. Котята страшные получатся, наверное. Зато явно упитанные: она, вон, ест что ни попадя, — мозги мои в том числе, — орёт, ластится под руку... — Что ты несёшь? — Дэйв, шокированный услышанным, едва не выронил трубку из рук. — Нет, кормить не забываю, что ты. В общем, всё путём, сама скоро увидишь, — разглагольствовал Эллефсон, и Мастейн не мог себе даже представить, какой актёрский талант нужно иметь, чтобы в такой ситуации вот так отыгрывать голосом абсолютное спокойствие. — Дэвид?.. — Как окотится — позвоню. Тут буквально месяца три ждать осталось... Сердце Мастейна пропустило удар. Он истошно завопил: — Дэвид?! — намотав похожий на пружину провод на руку, Дэйв со всей силы сжал пальцы в кулак, едва не пустив себе кровь своими же ногтями. — И тебе хорошего дня, дорогуша, — чёрт, чёрт, нет, только не сейчас!.. Всё-таки повесил трубку. — Сука! — Дэйв огрел двумя кулаками прикроватную тумбочку. Адреналин брызнул в кровь, и он вдруг впал в прострацию: голова уже будто ничего не весила, не болела от шёпота и криков, и даже отметины-полумесяцы на ладонях не отдавали саднящим жаром. Сердце, вопреки внезапной внешней умиротворённости, билось всё быстрее, и вот сейчас, казалось, разорвалось бы напополам... От резкого звука в груди родились схожие именно с этим ощущения; то просто постучали в дверь, конечно, но для Дэйва это было чем-то сродни грому среди ясного неба. — Хей, нам на репитицию пора, — мягко напомнил Кирк. Мастейн вышел в коридор. Хэмметт, осознав, в каком тот состоянии, сам запер дверь и, подхватив его под локоть, потащил куда-то за пределы отеля. Тот безвольно шёл с ним нога в ногу, не оглядываясь по сторонам; спустя несколько мгновений только восхитился, как быстро они дошли, схватился за заботливо вложенную Хамстером ему в руки гитару и попытался прийти в себя. Зазвучала знакомая песня. Дэйв изо всех сил старался подстроиться под игру остальных, но раз за разом плошал, то и дело сбивался с ритма. Время от времени он ловил на себе удивлённый взгляд Джеймса, но тот быстро отворачивался, едва не впечатываясь губами в микрофон. После пары неудачных попыток сыграть «Enter Sandman» Ларс, пребывавший, как и предсказывал Кирк, в паршивейшем расположении духа, не выдержал: — Да какого же хрена ты в облаках витаешь?! — он попытался было встать из-за ударной установки, но зажмурился от боли в колене и опустился обратно. — Я скоро стану отцом, — пробормотал Дэйв про себя, не надеясь даже, что Ульрих его услышит. Тот, как оказалось, обладал острейшим слухом: — И что с того? Отцовство не освобождает от обязанностей, — фыркнул он и, хлопнув в ладоши, приказным тоном вскрикнул: — Погнали, у нас всё строго по времени. Они продолжили: Хэтфилд пел, Ньюстед играл на басу, в перерывах между песнями потирая поясницу, Ларс увлечённо барабанил, временами до смешного нелепо высовывая язык, и только Кирк не был сосредоточен на музыке. Он таращился на Дэйва, почти не моргая, что, впрочем, не мешало ему набирать на струнах звуки чистые и мелодичные. В его взгляде ощущалось беспокойство, и на то были причины; причины такие серьёзные, что он и отвернуться никак не мог. С каждой прошедшей минутой Дэйв всё явственнее осознавал, что по окончании репетиции его ждёт не самый приятный разговор...