Арриквиатари

      Клан Волих управлялся советом трех выборных представителей. Монолитный внешне клан в действительности был разделен на три части — каждая группа имела своих приверженцев среди бойцов, свою зону ответственности и некоторый запас личных ресурсов. Несмотря на такую раздробленность, лидерам удавалось вести единую политику для всего клана: решения, принимаемые на совете, всегда были результатом единогласного выбора, и то, что подобная система не давала сбоев, целиком и полностью была заслуга Жана Битого, Цорха Плиты и Натана Лу. Дела совета ни разу не перерастали в личные или межфракционные конфликты, и ни разу никто изнутри или извне не усомнился в целостности Волих. Разговоры об упразднении подобной несуразности ходили давно, но все на уровне недовольного ворчания ветеранов — из-за эффективности управления совета насущной необходимости в реформах не было. К тому же некоторые еще помнили те события, по вине которых управление кланом было разделено, и хотя они давно утратили свою актуальность, многие цеплялись за этот атавизм, а бойцы каждой ветви держались за чувство общности внутри своих групп, формально отделяя себя от других знаками отличия на гербе клана. Из-за этого совет и не мог просто объединиться — каждый из делегатов обязан был представлять свою ветвь, несмотря на то, что смысла в этом было немного, тем более в данном вопросе единства мнений не существовало и внутри совета. Натан, яростный сторонник объединения, не раз поднимал эту тему, все время наталкиваясь на сопротивление консервативного Цорха, который был наиболее упертым в плане любых кардинальных изменений внутри их сообщества, если для этого не назрела серьезная необходимость. Жан, в свою очередь, вообще не интересовался данным вопросом, будучи готовым согласиться с любым победителем долгосрочного спора.       Сейчас же вся троица собралась в кабинете, в самом центре крепи клана. За круглым столом стояли три высоких кресла, в одном из которых сидел грузный мужчина, не снимавший кольчугу даже в самой защищенной комнате всей территории Волих. Прозвище "Плита" он получил не только за свои физические данные и надежность в бою, но и за рассудительный и упрямый в достижении цели характер. Непосвященному человеку Цорх мог показаться туповатым громилой, но это было далеко от истины — за медлительностью и солдатской прямолинейностью скрывался живой ум, как никто другой радеющий за благополучие вверивших в его руки свою судьбу людей. Именно поэтому Цорх так часто выступал якорем, тормозящим многие авантюрные идеи совета, и, в первую очередь думая о том, как потрясения скажутся на народе, он частенько занимал выжидательную или откровенно пассивную позицию.       Оппонент Цорха, Натан Лу, заработал свое прозвище "Цепной", которое сам недолюбливал, за историю, произошедшую с ним еще в подростковом возрасте. Будучи потомственным бойцом Волих уже в третьем поколении, он, несмотря на все сопротивление, был отправлен на обучение к лучшему мастеру-фехтовальщику клана, который взялся за него всерьез. У Натана были выдающиеся способности, и премудрости мечевого боя давались ему легко и непринужденно. На тренировочной площадке ему не было равных ни в дуэлях, ни в общих свалках. Все изменилось в первом настоящем бою — когда его отряд под руководством опытного ветерана набирался опыта в сражениях с мелкой группой плевунов, Натан просто сбежал. Это было серьезным шоком для его отца и наставника, однако они пробовали еще много раз, но результат оставался тем же — подросток оказался патологическим трусом. Его отец, уважаемый воин Гурвран Лу, не мог смириться с этим и таскал сына в патрули еще около года, прежде чем опустил руки. Для бывалого вояки этот удар оказался разрушительней нападения орд искаженных. Он серьезно запил и первый раз в жизни в пьяном угаре побил свою жену. Так продолжалось целый месяц, пока однажды Натан не исчез из дома. Его старый наставник отправился искать парня, так как Гурвран оказался в невменяемом состоянии. Поиски длились целые сутки, и только на утро следующего дня патруль наткнулся на залитого кровью подростка, стоящего посреди кучи разрубленных на куски монстров. Чтобы не поддаваться страхам, Натан приковал себя рядом со спуском в канализацию — украв из кузни замок и цепь, он закинул один ее конец на ржавый штырь, а второй, с древними кандалами, защелкнул вокруг лодыжки, выбросив ключ в люк. В ту ночь Натал Лу избавился от своих страхов, но собрать воедино семью это уже не помогло. Протрезвев и узнав, что сделал его сын, Гурвран был просто раздавлен чувством вины, боясь даже взглянуть в глаза своей семье. Он перебрался жить на заставу, где и погиб через два месяца. Его товарищи говорили, что ветеран сам искал гибели, бросаясь в самые опасные места, как одержимый, и желанная смерть настигла его в очередной схватке с обезумевшей бандой. Жена Гурврана прожила еще восемь лет, но соседи говорили, что это была лишь тень той бойкой женщины, которую они знали. С тех пор Натан стал сыном всего клана. Он рос, как и его мастерство воина, большинство уважали его за ту решимость, благодаря которой он смог выжечь каленым железом из своего духа ту позорную слабость. Он много сражался, защищая свой клан, много делал для простых людей, был надежным братом по оружию для воинов Волих. Так что, когда встал вопрос о выборе третьего советника, никто не сомневался, и подросший Натан занял эту почетную должность. Уже в новой роли он прослыл человеком, постоянно выискивающим возможности для всего клана — договариваясь с торговцами, с небоходами, с нейтральными кланами, Натан внес неоценимый вклад в стабильность и благополучие Волих, проявил себя умелым дипломатом. Именно благодаря его стараниям стал возможен союз с западной общиной и Железячниками.       Третье кресло в кабинете пустовало — его хозяин предпочел более комфортные условия, раскинувшись на небольшом диванчике у стены. Жан в совете был самым молодым и спорным представителем, злые языки говорили, что его выбрали усилиями множества замужних дам, которые конкретно накапали, по этому поводу, на мозги своим мужьям, но это были всего-навсего слухи. В первую очередь Жан опирался на молодняк клана, для которых был примером для подражания. Недавно выросшие в полноценных воинов подростки видели в нем типаж беззаботно идущего по жизни человека, которому все дается легко и без усилий. В некотором роде Жан олицетворял стиль жизни, в котором более всего ценились те моменты, когда загруженное ответственностью подрастающее поколение могло просто повеселиться, сделать какую нибудь глупость и справедливо получить за нее по шапке. Вся философия Жана умещалась в истории происхождения его прозвища — Битый. Еще во времена обучения он прославился как покоритель девичьих сердец. Не признавая никаких правил приличия, Жан регулярно наведывался с ночными визитами к молоденьким красавицам, проявляя чудеса изворотливости для проникновения в их комнаты. Его ночные похождения становились настоящими легендами среди сверстников. Как минимум две из трех подобных встреч прерывались проснувшимися родителями, ведь проявив способности бывалого домушника для проникновения и достигнув своей цели, Жан считал полнейшим неуважением к красавицам заставлять их и себя сдерживаться, так что если наутро лицо ловеласа украшала пара фингалов — сразу было понятно, чем тот недавно занимался. Однажды в кругу друзей его спросили, каким образом каждый раз грузные папаши умудряются вылавливать Жана, ведь на тренировках даже бывалые ветераны не поспевали за шустрым бойцом, неужто его ловят прямо в постели? На что тот ответил, что ни в жизни не позволил бы устроить безобразную сцену драки в комнате дамы, так что бьют его исключительно на улице, а насчет первой части вопроса он выразился так: "Я считаю себя вправе наведываться по ночам к девушкам, которые желают моего визита, но так же думаю, что их отцы имеют такое же право бить меня за это. Так что я воспринимаю это как своеобразный договор между мной и их родителями". С тех пор прозвище "Битый" и прицепилось к Жану, хотя и использовалось крайне редко. Несмотря на многочисленность любовных интрижек, он умудрился не нажить себе кучу недоброжелателей. В поле зрения молодого Казановы никогда не попадали замужние женщины или девушки, имеющие парней, более того, множество неуверенных в себе одногодок шли к нему за советом и ни разу не слышали отказа в помощи. Жан был, в некотором роде, противоположностью Натана, родившись в семье заводчика мясных чухов, которых клан разводил в закрытой части своих земель. К военному ремеслу он пристрастился на тренировках ополчения, где его заметили наставники. Легко впитывая военную науку, Жан быстро прогрессировал. Заводя себе друзей и знакомых повсюду, всегда улыбчивый, всегда доброжелательный, он шел по жизни широкими шагами. Счастливая семья, счастливое детство и юность — все в его жизни складывалось удачно, и он делился этой удачей с окружающими. Но была и другая сторона его личности, ведомая только бывалым ветеранам Волих, водившим его в бой множество раз, ответственная сторона. Показательно легкомысленный и бесшабашный в драке Жан становился совсем другим, как только под его начало попадали люди. Не было в клане командира, который дорожил бы своими воинами сильнее Жана; он вел солдат в бой с передней линии, поддерживая и находя подход к каждому бойцу, при этом никогда не поддаваясь страху или панике. Последний год только Жан водил клановых вояк на зачистки за пределы территории Волих, и хотя недалекие глупцы обвиняли его в постоянных потерях, ветераны знали, что никто не справился бы лучше, и ни за кем солдаты бы не пошли в бой с такой охотой. Во время выборов последнего члена совета поддержка стариков оказала решающую роль, и кандидатура, для многих казавшаяся поначалу нелепой шуткой, заняла место лидера одной из ветвей. Сейчас Жан, откинувшись на ручку дивана, задумчиво крутил в руке небольшую иглу, вынесенную с места подземного побоища Духованом. Час назад у него состоялся со старым воякой долгий разговор, и теперь его мысли занимала одна неоднозначная особа.       — Можем ли мы что-нибудь предпринять, вот главный вопрос, — начал первым Натан.       — Надо было стереть с лица земли Сун-Ган еще в зародыше, и сейчас бы не пришлось терять хороших людей, — со злостью в голосе ответил Жан.       — Может, и надо было, да только это дела минувшие. Не мы тогда принимали решение, и толку в сожалениях сейчас нет, — Цорх повернулся к темному углу, в котором стоял диван. — Надо решать, что мы можем сейчас, намеренно ли Сун-Ган гонит рабов под землю, есть ли еще рассадники, подобные этому.       — Нет, даже они не настолько тупы, чтобы собственноручно создавать благословленных искаженных в городе, — ответил Цепной, тоже покосившись в угол. — Не тупые, но жадные. Эти с масками, как их... жути, скупают боевое мясо у Ючгена. Что им надо, неизвестно, следить за ними опасно — все мои попытки закончились смертью оборванцев, которым я заплатил, — после этих слов воцарилось молчание, нарушенное им же. — Жан, может, не стоит тебе ходить по домам погибших? Это всегда делали их друзья из бойцов.       — Стоит, Натан, еще как стоит. Я вел их в бой, это моя ответственность, и то, что я не оказался там, в рассаднике гнезд, а гонялся по всей канализации за парой сотен плевунов, тоже моя вина. — в его руках хрустнул переломанный пополам шип. — Надо было взять больше людей, лучше подготовиться. Скажи, Цорх, почему твои ветераны остались в стороне, почему Натан выделил воинов, а ты нет? И не надо меня грузить этим бредом про безопасность границ, один день перебились бы.       — Можешь думать что хочешь, Жан, но именно этот бред про безопасность я и повторю. Ты, может и не знаешь, но каждая собака в округе наблюдала за этим походом, и опасность массового налета, когда вся элита клана будет под землей, вовсе не иллюзорна. Я думаю, воины были бы ничуть не рады вернуться домой в полном составе, но на пепелище. Умирать, защищая Волих, их долг, как и каждого из нас! Они выполнили свою работу, и то, что смерть топчется рядом с каждым осмелившимся встать на защиту своего дома, они знали давно.       — Пф-ф... — Жан отбросил обломки шипа в сторону, — ты, Цорх, просто непробиваемый.       — Давайте уже успокоимся и перейдем к делу. Мы можем убрать жутей, решив проблему кардинально? — Натан обратился с этим вопросом к Цорху.       — К сожалению, нет. Юрд посмотрел на них и ясно сказал, что с этими существами лучше не связываться. Эта троица может нам стоить всех бойцов, и тогда нам уже будет наплевать на гнезда в канализации.       — Надо подтягивать нейтралов, — почесав подбородок, задумчиво произнес Натан. — Если не можем устранить причину, будем бороться с последствиями. Наладим слежку за ними не как раньше. Кинем клич оборванцам, пусть за плату сообщают, где те проходят с толпами рабов, не следуя за ними, как делали до этого. Позже будем спускаться и убирать трупы. По мне, так это единственный приемлемый вариант, можно еще привлечь мусорщиков.       — Они не станут нас слушать, — отрицательно покачал головой Цорх. — Можешь попытаться, но я сразу тебе говорю, что это пустая трата времени. Тем более у них сейчас свои проблемы, ворье устроило мусорщикам настоящую войну, как будто все отребье в Амиладее разом озверело, рвут забинтованных, как стая шакалов.       — Ладно. Тут, думаю, мы договорились. Я все устрою, заодно договорюсь с нейтралами, пусть прошерстят свои территории, обращая внимание на особую активность искаженных. Надо убедится, что больше таких гнезд нет, — Натан, дождавшись согласных кивков от своих товарищей, продолжил: — Жан, что там с этим проклятым и со сделкой с Халдреей?       — С проклятым ничего, пришел, нанялся, отработал все предложенные контракты по максимуму. Чрезвычайно силен. Энгис на все вопросы только мычит неразборчиво, из расшифрованного: говорит, что того сам Яростный отметил, ну, да он всегда не в себе. Сам проклятый от вступления в клан отказался, говорит, что имеет договор с Цветами, отпугивает Луку от "Луни". Как он это делает, уже другой вопрос, верить в эту чушь, что Адайр убивает не нравящихся ему людей взглядом, я не собираюсь. С халдрейским слизняком еще проще — прислал распорядителя, просит большую партию частей искаженных, список прилагается.       — Странно это, как-то он подгадал прямо к нашему походу, прямо сейчас у нас материалов завались. Да и почему к тебе пришли, а не ко мне? — Натан рассеянно посмотрел вверх, как будто надеясь увидеть на потолке ответы на свои вопросы.       Жан на это лишь беззаботно пожал плечами:       — К тебе, ко мне, думаешь этим засранцам из Халдрея есть разница? Они людей-то в нас с трудом признают.       — Не скажи, Жан, я дела с ними давно веду, то, что я нашу торговлю курирую, всем известно. Да и чиновник этот новенький... К чему было его гнать? Послали бы торгаша, как обычно.       — Хочешь, чтобы я его к тебе направил?       Натан задумался еще сильнее:       — Нет, эти гады обидчивые, могут и отказаться от сделки принципиально, если начнем с ними так обращаться, а эти деньги нам нужны. Просто будь внимательнее, требуй предоплату, а я к тебе направлю толкового человека, пусть поприсутствует на переговорах и при передаче товара.       — Хорошо, не боись, я все сделаю, как надо.       — И последний вопрос, — включился в разговор Цорх. — Община прислала гонца, просят переговоров.       — Два дня на разборку с халдрейцами, так что зови их послезавтра, там уже в полном составе поговорим, — предложил Натан, на что остальные согласились.       Переночевал Сколотов на пять с плюсом, если говорить только об уровне комфорта. У старика оказался собственный домик, что по местным меркам — небывалая роскошь, нашлась и отдельная комната с мягкой кроватью, и даже ванная. На все вопросы, за какие заслуги Коротар отхватил такое поместье, тот только отшучивался. В далеком прошлом это строение было двухэтажным, но до настоящего времени дожил только первый этаж, на втором же был разбит небольшой огород — в крепко сбитых деревянных ящиках росла какая-то трава нескольких видов. Небольшую экскурсию по дому Олегу устроила приемная дочь ветерана. Девушка лет восемнадцати, веселая и беззаботная, без перебоя щебетала обо всем подряд, активно жестикулируя руками. Из ее слов Сколотов понял, что старик выращивает подобие чая — особый набор растений, из которых после просушки получалась отличная травяная заварка. Оценить вкус этой смеси удалось тут же, Коротар не поскупился и вручил гостье объемную чашку ароматного варева, оставалось только жалеть об отсутствии печенья или пряников. Но уж рассчитывать на такую экзотику в городе, где девяносто процентов рациона занимают картонные на вкус грибы, было бы вовсе странно.       Сколотов выполнил просьбу хозяина дома и не стал морочить его дочурке голову иллюзиями. Можно сказать, впервые за все время он по своей воле показался перед кем-то в реальном обличье, ну за исключением одежды — ее пришлось значительно облагородить, превратив эронаряд в добротную кожаную бронь. В результате получилась секси-амазонка. Олег честно попытался придать своему внешнему виду немного обыденности, но тело волшебницы, во что его ни заверни, оставалось слишком фигуристым, огромная грудь выделялась даже в бесформенных балахонах. В результате, махнув на все рукой, он оставил один из первоначальных вариантов и вошел в дом Коротара. Там на пороге и состоялось знакомство с Лисвэн. Девушка отреагировала на гостью ошарашенным взглядом и приоткрытым от удивления ртом, так что незапланированный эксперимент по определению реакций на свой реальный облик дал отрицательные результаты. Сколотов уже понимал, что маскировка трещит по швам, и как минимум в клане Волих секрет его внешности уже являлся таковым только номинально. Коротар немного успокоил его, сказав, что бывалые вояки не станут болтать об этом на каждом шагу — привычка держать язык за зубами тут была повсеместной, особенно когда дело касается других кланов. Но наверх эта новость уже ушла, и Олег точно знал, кто первый окажется осведомлен о положении дел, ведь все бойцы двух отрядов носили на плечах герб Волих в виде перекрещенных мечей на фоне черно-зеленого щита с выглядывающей сверху рукоятью рапиры. Первой мыслью было вовсе забить на облик лжеца, маскируя только одежду, но, как показала реакция Лисвэн, это не лучшая идея, так что придется остановиться на промежуточном варианте и слепить что-нибудь нейтральное, вроде вида, в котором он сошел с палубы небесного корабля. А за пределами клановых территорий можно и вовсе оставить внешность Адайра — шансы на то, что эта информация в ближайшее время не просочится наружу, имелись.       Дочь Коротара имела весьма примечательную внешность. Проживая в доме, под завязку набитым обнаженными красотками, Олег уже немного притерпелся к завлекательным фигурам и личикам, но тут его ждало нечто особенное. Девушка была стройной и изящной, вся ее фигура казалась будто невесомой. Белая, гладкая кожа придавала какой-то мистический шарм ее образу, а слегка прикрытые веки — вид хитроватой кошки. Половину симпатичного лица закрывала длинная челка серебристых волос, волной ниспадающих ниже плеч. Оставшийся видимым глаз был чистого небесно-голубого цвета с неожиданно белой точкой зрачка в центре, отчего ее взгляд вызывал у Сколотова ощущение слабого морозного ветерка на теле... Дочь старика произвела на Олега неизгладимое впечатление, она как будто спустилась с луны, ее по-настоящему неземная красота могла даже поспорить на равных с Дианой. Сколотов с усмешкой представил, сколько энергии приходится тратить старику на отваживания от своего сокровища толп поклонников. Их должно быть столько, что пулемета с ящиком патронов на отстрел не хватит! Лисвэн по неведомой причине прониклась к Сольвейн моментальной симпатией, и после неловкого приветствия просто затопила волшебницу потоком болтовни, да так, что невозмутимый Коротар аж чаем подавился. Было видно, что он немало удивлен поведением своей дочери, а Олег за каких-то полчаса узнал о житье-бытье молодой девушки абсолютно все, включая и то, чего не желал, вплоть до того, кто ей нравится и с кем она поссорилась вчера на учебе. Лисвэн буквально заглядывала в рот новой знакомой, ловя каждое ее слово, которые в большинстве своем ограничивались коротким "ага", вставляемым Олегом в редкие паузы, дабы просто обозначить сам факт присутствия второй стороны в беседе. Чувствовал он себя при этом предельно неудобно — как-то получилось, что он прямо с порога перепрыгнул все стадии знакомства и оказался на позиции близкой подруги для девушки, совершенно не понимая, как это произошло. А вот старик после первого недоумения, похоже, разобрался, и в процессе разговора его лицо приобретало все более тревожное выражение. Наконец, сплавив дочь спать, Коротар оказался с глазу на глаз с гостьей для обстоятельной беседы.       — Не обращая внимание на все это, — старик неопределенно махнул в сторону ушедшей девушки, — я позже ей сам все объясню.       — Конечно, объяснишь! Сначала мне, а потом уже ей. Ты же не думаешь, что я сейчас скажу: "ну лады, сами разберетесь, меня это не касается"?       — Неплохо бы, чтобы так и было. Сама понимаешь, у меня нет особого желания обсуждать семейные проблемы моей дочери с едва знакомым человеком.       — Да без проблем, — Сольвейн беззаботно пожала плечами. — Сейчас пойду и спрошу у первоисточника.       — Не нарывайся, деваха, я не такой уж добрый старичок, как тебе подумалось, — Коротар встал со стула и навис на волшебницей угрожающей тенью. В этот момент Сколотов уже готов был раскаяться во всех своих грехах, так как видел эту машину убийства в деле, но вот его подсознание пугливостью не страдало.       — Сядь, старый пень, иначе она сейчас на твой рык прибежит. Будешь сам объяснять, с чего это ты вызверился на гостью, которую сам и привел. Можешь сколько угодно делать вид, что это не мое дело, но я чувствую, что с того самого момента, как Лисвэн меня увидела, оно как раз мое.       Старик еще раз злобно зыркнув в сторону Сольвейн, прошелся из угла в угол, приводя мысли в порядок, и ответил:       — Я нашел ее немногим больше двух месяцев назад. Она ничего не помнила, не разговаривала, да и ходить могла с трудом, просто лежала в грязи и бессмысленно смотрела в небо. Две недели Мариша выхаживала ее, прежде чем она заговорила, и все, что я услышал было лишь: "я слишком поторопилась, шла наугад и потеряла нить, она ждет меня... она ждет, совсем немного не хватило сил". Только это, в разных вариациях, но всегда одно и то же. Я не знаю почему, но она вбила себе в голову, что шла к кому-то! Лисвэн просто одержима своей целью, она видит ее во снах, грезит наяву. Стоит только на минуту оставить Лисвэн без внимания, и все ее мысли занимает эта выдуманная женщина, которая просто сам идеал, но при этом бросила ее раздетой посреди кишащего тварями и головорезами города.       — И при чем тут я? — Сколотов пытался переварить полученную информацию. Судя по всему, выходило, что он просто нарвался на поехавшую крышей несчастную, у которой в голове его внешность сложилась с каким-то идеальным выдуманным образом. Раздумывая над произошедшим и ожидая ответа от угрюмого старика, Олег потянулся к чайной кружке, из которой пила дочь Коротара — его внимание привлек небольшой кубик льда на донышке. Чашка оказалась холодной на ощупь, и внизу действительно лежала парочка прозрачных кристалликов, неизвестно откуда взявшихся — что-то холодильников он еще не встречал в этом мире. Но с другой стороны, мясо-то где-то хранят, может, в подвалах. А может, оно и не залеживается.       — Думаю, ты и сама понимаешь, почему, — наконец продолжил старик. — По той же причине, что ты прячешься за иллюзиями. Твой вид привлекает слишком много внимания и слишком красив — как раз подходит под грезы Лисвэн. Что теперь будет, не представляю. Сколько мне сил стоило просто удерживать ее на месте, чтобы она не отправилась куда глаза глядят, на поиски своего идеала! И ведь я думал, что стало лучше. Две недели назад она, наконец, успокоилась, перестала каждый вечер, как зомби, рваться в лес. Я тебе скажу прямо, Сольвейн, я не просто так зову ее дочерью. Дороже нее у меня никого нет, и я не позволю ей увязаться за проклятой! — Стукнув кружкой по столу, разом постаревший на добрый десяток лет Коротар поднялся со стула. — Иди спать, завтра еще поговорим.       Несмотря на вчерашние неприятности, выспаться удалось прекрасно. Уже привычно приобняв объявившуюся в ночи Диану, он выбросил из головы всякие переживания, отдавшись приятной утренней неге. Теневая красавица была немного задумчива и периодически заглядывала в глаза своей подруге, как будто пытаясь там что-то углядеть.       — Оля, прости меня, но мне так хочется еще немного побыть наедине с тобой.       — Ты чего, Диана, мы вроде и так каждую ночь одни, к чему это ты?       — Да так, глупости, знаешь, на женщин иногда накатывает... Просто я немного попользуюсь твоей несообразительностью. Я знаю, у тебя сейчас голова совсем другими проблемами забита, не больше недели, честно.       Волшебница растерянно посмотрела на красавицу, которая ответила чистым и невинным взглядом черных глаз.       — Признаюсь, этот ребус мне не по силам, но раз уж надо, пользуйся, но не больше недели, — шутливо погрозила волшебница пальцем, получив в ответ слабенький тычок в бок.       Через часик Диана ушла, оставив Сколотова с головой, заполненной неприятными предчувствиями и догадками. Сегодня ему предстоял непростой разговор с Лисвэн. То, что он состоится, Олег не сомневался — если Коротар желает разубедить свою дочь в том, что Сольвейн — ее утерянный кумир, то ему понадобится помощь Сколотова, иначе все усилия уйдут впустую. К чему приведет подобная беседа, предсказать сложно, реакция помешанной девушки на обрушение своих грез может быть самой негативной, если вообще удастся ее в чем-то убедить.       Перед тем как встать, Олег ненадолго залез в фолиант — поднять набранный вчера уровень. В том, что в такой мясорубке ему хватило экспы до четырнадцатого левела, нет ничего удивительного, однако это означает, что он получает, хотя бы частично, опыт за убитых его союзниками монстров — на его личном счету было всего четыре гнезда да с пару десятков плевунов, чего должно быть недостаточно. Или же гнезда настолько высоко ценились системой — вопрос оставался открытым. С уверенностью утверждать, что у него образовывалась своеобразная пати с бойцами Волих, было нельзя, но и отбрасывать подобную вероятность тоже не стоило.       На этот раз Сколотов справился по-быстрому. Два очка в зацикленный поток — маны постоянно не хватало, и процентный шанс ее пополнения здорово спасал положение. Свободную единичку магии в заклинание зеркала боли, открывая прокачку ветки смерти. Оставалась только демонология, и он окажется мастером всея волшебства! Надо будет только доползти хотя бы до второго круга во всех ветках, иначе смех один — список кастов уже напоминает чек оптового магазина, в котором он закупался на неделю вперед в прошлом мире, а по сути большая часть — это базовые спелы.       Лениво натянув на себя сеточный сэт, Олег выбрался в зал, где его уже ждал Коротар, потягивая травяной чаек.       — Ну что, старый, удостоюсь я завтрака за свои героические деяния? — невесело продекламировал он.       — На кухне все есть, возьми да приготовь, или не обучена?       — Конечно... нет, за кого ты меня принимаешь? Я, можно сказать, всю свою сознательную жизнь провожу в битвах с великим злом, некогда мне постигать тайное искусство кулинарии.       — На битвах со злом такую задницу не отрастишь, — ехидно прокомментировал старик. — Более вероятно, что тебя недавно выперли или сама сбежала с насиженного тепленького местечка в каком-нибудь богатом городе.       — Уважаемый, ваши безосновательные подозрения претят моей ранимой натуре, — Сколотов плюхнулся на стул, отслеживая реакцию на свой спич.       Старик в ответ только ухмыльнулся:       — Тогда жди, пока Лисвэн проснется, она что-нибудь сообразит. Ее Мариша научила, и это... давай договоримся, у меня с дочерью будет разговор...       — Я все понимаю, помогу, чем смогу. Буду сидеть, покладисто кивать, подтверждая все, что скажешь.       — Ну вот и хорошо. Извини, я вчера немного вспылил. Я, безусловно, ни в чем тебя не виню. Сам дурень, думал, сможешь помочь.       — Думал, она проклятая?       — Да. Внешность, видения, потеря памяти, замкнутость... Подозрения были. Думал, может, хоть тебе откроется, а получилось вон как.       — Может ты и прав, кто его знает. Я по одному взгляду определить не смогу, но раз она мне доверяет, могу просто спросить.       — Не надо, ну его, — махнул рукой Коротар, — не так это важно. Главное, чтобы она сейчас в норму вернулась, так что после беседы прошу тебя сразу уйти. Лучше ей тебя не видеть.       В дверь постучали, и старик пошел открывать. Нежданным гостем оказался Жан, увидев широкую, на всю морду, улыбку которого, Олег от безысходности приложился лбом об столешницу. Вот кого он совсем не хотел сегодня видеть! За время найма он проникся некоторым уважением к командующему, но при этом ничуть не поменяв свое первоначальное о нем мнение.       — Утречка, старый пень! О, да я вижу, ты не один! Не слишком ли много красавиц на твой скромный домик?       — Давай, старайся, с удовольствием понаблюдаю за тем, как тебя наконец пошлют, — проворчал старик.       Не вняв предупреждениям, плэйбой приземлился на стул напротив:       — Кажется, мое имя вам уже известно, разрешите узнать ваше?       — Сольвейн, и давай ближе к делу.       — Если вы куда-то спешите, то я с удовольствием составлю вам компанию, по пути и поговорим. Но что я действительно хотел бы узнать, зачем настолько божественно красивая и сильная девушка прячется за иллюзиями.       — Что ж, я могу удовлетворить ваше любопытство, — на языке вертелось сразу несколько вариантов, куда послать этого типа с его вопросами, но ради сохранения связей с кланом он решил потерпеть. — Я начну издалека. Представьте такую ситуацию, совершенно не связанную с нынешней. Вот нанялась одна девушка поработать на уважаемый клан и совершенно случайно попала в поле зрение одного достойного, но падкого на женскую красоту индивида. И так случилось, что тот, со всей предупредительностью, начал оказывать девушке некоторые знаки внимания, а та, не оценив его старания, в один прекрасный день зарядила тому огненным шаром по морде. И вот встает вопрос: а нужен ли нам такой конфуз? И человек безвинно пострадал, и отношения с кланом испорчены, и вообще, такой вредный характер прятать надо за десятью замками, не то что за хлипенькой магией, — ехидства в голосе волшебницы хватило бы заполнить средних размеров водохранилище, и ей вовсе не было за это стыдно. Более того, подозревая наличие всяких пошлых мыслишек в голове собеседника, угроза членовредительства казалась ей все более привлекательной.       — Познавательная история, ничего не скажешь, — Жан показательно поерзал на стуле, отвечая на вызывающий взгляд Сольвейн виноватой улыбкой и как бы говоря: "знаю, виноват, но не исправлюсь". — Неужели меня так легко просчитать? Я это к чему, тоже совершенно не связанная с нынешней ситуация история: когда некая прекрасная дама намекает одному из лидеров сильнейшего в городе клана, что намеревается на него напасть, если тот криво на нее посмотрит, и совсем не боится последствий, неужто она пользуется тем, что этот человек, как бы так выразиться, падок на женскую красоту, и уверена, что ей за это ничего не будет?       — По-моему, вы неправильно меня поняли.       — Так объясните поподробней, слушать ваш прекрасный голосок — истинное наслаждение!       Вот засранец, перевернул все с ног на голову! Провоцирует собеседницу на спор ни о чем, из которого, похоже, сможет выудить гораздо больше полезной информации, чем кажется. Сколотов смерил Жана взглядом — поддаться или нет? Похоже, не стоит.       — Я думаю, хватит с вас прохладных историй, считаю свой ответ состоявшимся, а уж его интерпретация — ваше право. Так вернемся к началу, чем обязана вашему визиту?       Жан снова начал светиться модельной улыбкой, как начищенный медяк. Похоже, его действительно просто физически не мог огорчить разговор с девушкой, как бы та ни старалась. Казалось, даже начни Сольвейн прямо посылать его матюками, он бы так же продолжал улыбаться, одаряя сочувственным взглядом беспокойную особу.       — Я бы хотел предложить вам долгосрочное сотрудничество. Нет, — он поднял руку, предупреждая возражения, — я не пытаюсь вновь затащить вас в клан. Предложение в силе, но это уже только ваше решение. Дело в том, что проблема с гнездами, возможно, еще не исчерпана, поэтому нам понадобятся все силы, которые мы способны привлечь, не только на своей территории. Что касается вас, то совет в моем лице, решил вероломно воспользоваться хорошими отношениями одной знакомой всем особы с Цветами и передать им наши предложения, загодя оплатив полезного в делах истребления тварей специалиста.       — А если без словесных кружев?       — Таким красавицам нельзя быть столь прямолинейными, — картинно вздохнул Жан. — Ну, раз хотите... нужно чтобы Цветы прошерстили свою территорию в поисках особо активных искаженных и отслеживали передвижения жутей с рабами Сун-Ган, знаешь таких?       — Встречалась, — Сколотов припомнил существо, выбирающееся из канализации по внутренностям трупов.       — С этими надо быть особо осторожными. Напрямую не следить, нужно только прикинуть, где они спускаются вниз, чтобы убрать последствия, иначе таких рассадников, как у нас, станет множество по всей Амиладее.       — Ладно, я почти согласна. Есть всего пара моментов — договариваться придется с лидером клана, а Цветы не в курсе моего реального облика, так что не факт, что их хорошее ко мне отношение сохранится после раскрытия этого обстоятельства. Наверняка у них в крепи тоже есть кто-нибудь достаточно глазастый, чтобы пытаться продолжать маскарад. Второе, почему вы не отправите своего человека? Вы связаны с Цветами не хуже меня, их заведение у вас под боком стоит.       Жан впервые сделал серьезное лицо с начала беседы, но ответил за него Коротар.       — Дерьмовые у нас отношения с Цветами. Аника нашего посланца может и не принять, а пока будем проталкивать весточку через "Золотую Сивирь", времени пройдет море. Углубляться в историю не буду, скажу коротко — был у нас один деятель во главе клана, которого стоило бы еще лет в пятнадцать за яйца к стене прибить...       — Старик, ты бы...       — Что, я бы? Мне ваши политесы разводить не с руки! Совет может сколько угодно представлять, что ничего не было, но остальные отлично помнят этого мудака. Курц, а потом Натан десять лет собирали по кусочкам нашу репутацию, восстанавливая отношения с другими кланами, и удалось вернуть далеко не всех. Цветы нас до сих пор не простили, и не простят, пока Аника жива. Так что это только на публику мир да гладь, по-настоящему Курц им обещание дал, что несмотря ни на что, Волих будет Цветов поддерживать, из-за чувства вины. Вот мы и выполняем, но Аника от нас ничего не принимает и видеть не хочет, держит Сивирь только ради выживания клана. А насчет внешности не беспокойся, уж кто-кто, а Аника лучше всех поймет твое желание спрятаться.       — Ну тут мне и добавить нечего, коротко и по делу, — развел руками Жан.       — Понятно, письмецо передадите или на словах?       — Лучше на словах. Как и сказал старик, Аника может эту бумажку просто порвать, не читая. Пятьдесят серебра за работу, двадцать за услуги парламентера и остальное за неделю помощи в поиске гнезд.       — Хотите быть в курсе событий.       — Конечно, и можешь ничего от Аники не скрывать, мы заинтересованны в предотвращении катастрофы, как и они. Нужна будет помощь — откликнемся тут же.       — Знаешь, командир, я бы особо не надеялась, что этот широкий жест поможет наладить отношения. Я, конечно, не в курсе причины конфликта, но мне почему-то так кажется.       — Да и не надо. Попытка — не пытка, в любом случае мы выполняем обещание Курца. Волих по-настоящему перед ними виноват, нести ответственность за действия клана — наша прямая обязанность.       Коротар тем временем вернулся в комнату. Минуту назад он выглянул в окно и, нахмурившись, ушел вглубь дома.       — Жан, — старик был белее мела, и только воинская закалка помогала ему держать себя в руках, — одолжи десяток свободных человек, срочно нужно прочесать округу.       — Что случилось? — командир, увидев лицо старика, вскочил со стула.       — Лисвэн исчезла! Комната пуста, кровать заправлена. Надо срочно ее найти, сам знаешь, она бывает... не в себе, особенно со вчерашнего дня.       — Хорошо, я сейчас же иду в крепь и пришлю Тарана со всеми, кто есть.       — Давай, а я пройдусь вокруг дома, может, не все так плохо.       — Я могу помочь? — подал голос Сколотов.       — Нет! — резко ответил Коротар. — Иди, занимайся своими делами, Цветами или кем там, тут мы сами разберемся.       Жан бросил удивленный взгляд на хозяина дома, но ничего не сказал, только подхватил Сольвейн под руку и потянул на выход. Волшебница не стала сопротивляться, отлично понимая, что сейчас чувствует Коротар. Будь он даже самым рассудительным человеком на свете, понимание того, что он сам, пусть неосознанно, привел в свой дом несчастье, разрывала его изнутри. Оставалось только пожелать ему найти свою дочь и больше не появляться в радиусе километра от его дома, что Сколотов мысленно и пообещал, выходя за дверь.       Пришлось немного попотеть, отбиваясь от замаскированного под необременительную беседу допроса в исполнении Жана, тот мастерски вил словесные кружева. Вроде большую часть времени говорил именно он, но, как-то так получалось, что каждый раз, когда Олег открывал рот, ему казалось, что частичка важной информации уплывала к щеголю, и тот скрупулезно склеивает эти обрывки в цельную картину, будучи при этом все таким же доброжелательным и улыбчивым засранцем. Сколотов начинал ассоциировать Жана с тертым политиком, который развешивает лапшу на уши окружающим чисто машинально, только в его случае за каждым сказанным словом стояла цель намного более серьезная, чем отведение от своей задницы гнева избирателей. Командующий делал это вынужденно, ради своего клана, и, надо сказать, добивался немалых успехов в том, чтобы его назойливость не переходила некие рамки, за которыми можно было встретить прямую неприязнь со стороны собеседника. Олег понимал, что им пытаются манипулировать, но не мог не восхититься, насколько аккуратно Жан это исполняет, облекая все вопросы в максимально безобидные формы и как будто заворачивая кислые пилюли в толстый слой шоколада, дабы Сольвей не слишком печалилась о том, что некоторые из них все-таки пришлось проглотить. Про Лисвэн он тоже не забыл, в десятке шагов от дома старика перехватив проходящего мимо бойца и бегом отправив его к своему помощнику, с приказом явиться к жилищу Коротара для поисков, сам же проводил волшебницу до самой заставы.       Выйдя за пределы клановых территории, Сколотов первым делом возжелал помыть уши, дабы вычистить все ту сладкую патоку комплиментов и метафор на слово красавица, которые успел туда залить щеголь. Ближе к концу разговора он уже мечтал об обычном допросе, в темной комнате с единственной лампой и борзым следователем. Все лучше, чем потреблять всю эту сахарную вату восхищения! Будь у него в котелке женское сознание, оно, может быть, и растаяло от подобного, а Олегу только хотелось плеваться на каждом шагу. Перетерпеть эту процедуру помогло наблюдение за мучениями Жана, который, проявляя поистине титаническую выдержку, ни разу не опустил взгляд ниже уровня глаз волшебницы, хотя встреченные по пути мужики стукались об стены, провожая плывущую по улице фигуру красавицы.       Скастовав облик лжеца, он направился в "Серебряную Лунь" — нужно было нормально отдохнуть, поотмокать в ванной и договорится с Суликой об аудиенции с их главой.       Рядом с границей Цветов его путь преградила тройка головорезов, еще двое появились сзади. Сколотов расстроенно вздохнул — это и называется "потерял бдительность". Пер по улице, как баран, без теней, в открытую. Забыл, где находится! Хорошо еще, что у гопарей не нашлось парочки лучников, иначе встреча оказалась бы намного более болезненной для Олега. Отговорка "задумался", тут не котируется, потом с тесаком в печени на небесах сможешь подробно объяснить, почему был таким идиотом.       — Ну что, выблядок, поиграем? — вперед выступил косой на морду отморозок с шестопером в руках. — Мы тут с братвой долго тебя ждали, успели заскучать, так что на ближайшие сутки ты будешь нашим развлечением.       Пока косой нес всякий бред, Сколотов прикидывал, откуда вся эта кунсткамера взялась по его душу. Первая мысль о случайной встрече с местными отжимателями финансов отпала, как только головорез открыл рот — если уж его ждали, значит, чем-то он насолил им самим или их нанимателю. Вариантов было всего два: либо это мстя за его участие в потасовке с мусорщиками, либо...       — Надо же, Лука еще смертников прислал! Я чувствую себя прямо его любимчиком — что ни день, то новая горка трупов!       Косой моментально заткнулся и рефлекторно сделал шаг назад. Догадаться было не сложно — банды воров, если бы напали на его след, кинулись бы в бой без всяких разговоров, они-то на своей шкуре узнали опасность промедления. А вот наемники Луки — совсем другое дело! Обиженный засранец, похоже, имел желание выяснить, правда ли Адайр способен убить человека одним своим недовольством, а раз приманки на месте, значит, должен быть и наблюдатель.       — Я на вас, народ, даже не злюсь, — продолжил свой треп Олег. — Встретил, сложил тела в сторонку, дальше пошел. Я даже немного благодарен Луке — всегда есть, на ком душу отвести. Вот только мне кажется это нечестным, что правильные наемники мрут как мухи, а его человек всегда целехонек остается. Гляди-ка, вот он уже и сваливает! Смотри, какой прыткий!       Не обезображенный лишним интеллектом головорез тут же повернул голову, уставившись на чердак дальнего дома, в окно которого тут же метнулась ледяная стрела, а вокруг Олега заклубился черный дым, моментально заполнивший округу. Наемники заметались вслепую, парочка самых понятливых тут же развернулась и рванула наутек, получив разряд молний в спину. Завеса сработала безупречно — ярко-красные силуэты противников на черном фоне выделялись, как мишени в тире, оставалось только поочередно упокоить несостоявшихся убийц. Но первоочередной задачей было перехватить наблюдателя — давать Сун-Ган лишней о себе информации он не хотел. К сожалению, одной атаки на клановца не хватило, он успел выпрыгнуть из окна и забежать за угол. На открытом пространстве его было видно всего секунд пять — более чем достаточно для единственного заклинания. Спокойно достав кинжал из инвентаря, Олег подошел к отмахивающемуся вслепую кривому и всадил нож ему в плечо. Тот вскрикнул и резко развернулся, рассекая взмахом своего оружия воздух. Следующий удар пришелся по правой ноге, отморозок, завывая, припал на одно колено, в панике пялясь в темноту. Тут Сколотов отвлекся на оставшуюся парочку напарников кривого. До тех тоже дошло, что дело пахнет керосином, и они попытались удрать, но их попытка закончилась в точности, как и у первых. Порезав свою ладонь, Олег произнес укороченную версию ритуала резонанса, усилив первоначальное заклинание — действовать надо было наверняка, гоняться за прытким наблюдателем было нецелесообразно. Следующую минуту он измывался над подраненным наемником как мог, и под конец на землю рухнуло изрезанное, окровавленное тело, все еще хрипящее в предсмертной агонии. За все время экзекуции Сколотов даже не поморщился. Ледяное спокойствие царило в его разуме, он делал то, что нужно, использовал самый эффективный способ решения проблемы, и это существо в человеческом образе не вызывало у него ни капли жалости. Подсознание молчало, гнева не было, была только необходимость. Щеку кольнуло холодное прикосновение. Проведя рукой по лицу, Олег с удивлением обнаружил у себя на ладони одинокую снежинку. Глаза сами собой уставились на абсолютно чистое небо, да и сезон вроде не тот еще... Безразлично пожав плечами, он двинулся к переулку, в котором скрылся наблюдатель, желательно было его найти до того, как порезанный головорез издохнет.       Корчащийся от боли клановец обнаружился метрах в ста от дома, в котором тот устроил наблюдательный пункт. Он был абсолютно цел, но при этом орал на всю округу, зажимая руками несуществующие раны. Зеркало боли, особый каст магии смерти, передававший часть болевых ощущений связанному с целью существу. На искаженных, скорее всего, это заклинание не возымеет никакого действия, но вот на людей — совсем другое дело. Сколотов осознанно выбрал именно его, ход мыслей был схож с тем, когда он выучил хождение в тенях — именно этот спел давал ему новую возможность, еще один вариант для боя, не дублируя уже имеющиеся заклинания своим эффектом. Вторым плюсом было то, что зеркало боли не могло похвастаться красочными спецэффектами, а, следовательно, могло использоваться у всех на глазах, в отличие от того же хохочущего черепа, вот ему бойцы Волих не слабо удивились бы... Зеркало передавало около двадцати процентов ощущений в непрокаченном варианте, так что пришлось поработать с наемником как следует, чтобы связанный с ним наблюдатель не выбежал за предела действия каста.       — Ты выродок, не представляешь, что с тобой будет, ты перешел дорогу клану Сун-Ган! Теперь тебе не жить, Лука вырежет твое сердце и заставит его сожрать, только попробуй меня хоть пальцем тронуть, и будешь потом умолять чтобы тебе, наконец, позволили сдохнуть!       Клановец верещал противным голосом, обещая на голову Адайра кары небесные от Луки и лично от Ючгена, вот только Сколотову казалось, что этот тип для Сун-Ган не более чем расходный материал, и недовольство хлыща никак не будет связано со смертью этого слизняка, а исключительно с провалом разведывательного задания. Между тем голосил наблюдатель все громче, видно, связанный с ним наемник все-таки помер, и действие каста стало ослабевать. Олег прикинул, может ли слизняк знать хоть что-нибудь полезное для проведения процедуры допроса, но при взгляде на копошащегося в грязи клановца, пытающегося отползти от проклятого, ответ стал очевиден. Очередной полувизг-полувопль был прерван ледышкой, вонзившейся в глазницу ублюдка, осколки разорвали череп изнутри, обдав все вокруг брызгами серого вещества, попавшими на заранее поставленный барьер. Вернувшись назад, Олег сжег тело порезанного наемника. Теперь поле боя подходило по описанию к его истории — четверо поджаренных молнией, один спаленный дотла, и наблюдатель с взорвавшимся черепом. Пусть Лука поломает голову над всем этим.       Спустя десяток минут на успевшего отойти достаточно далеко Олега навалилась паника. Руки начали дрожать, а мысли в голове сплелись в один толстый жгут, посеяв полный хаос в сознании. Ледяное спокойствие разом исчезло, и теперь мозг переживал последствия этого расчетливого, компьютерного образа мышления. Эмоции, вырвавшись из заторможенного состояния, все разом вспыхнули, заставив чувства метаться как зверье в клетке. Успокоившись в тенях, Сколотов проанализировал свои действия и не нашел в них изъяна. В конце концов, рано или поздно он должен был привыкнуть к стрессовым ситуациям, а отходняк после — это мелочь. Удовлетворившись этим выводом, он отправился дальше, внимательно и осторожно осматривая округу, и все же не заметил пару заинтересованных в происходящем взглядов.       — Это так прекрасно, сестрица, именно об этом мы так мечтали дома, — произнес холодный, посвистывающий, но все же приятный голос.       — Да, об этом, пойдем поговорим где нибудь в сторонке.       Две женщины стояли посреди заваленной хламом площадки — одна изящная и тонкая, в роскошном бело-голубом платье, другая более фигуристая, в черном брючном костюме.       — И к чему было все это представление с удочерением?       — Ох, сестрица, какая же ты недоверчивая! Я не намеренно, ты просто никогда не была вдалеке от нее и не представляешь, как сложно думается, когда нитей нету рядом. В голове будто туман! — Лисвэн тряхнула головой, отчего густая грива серебристых волос открыла другую половину лица, позволяя увидеть второй глаз красавицы, сверкающий изнутри мягким серебряным светом. Совершенно белый, с едва очерченным тонкой линией зрачком.       — Сама виновата — сорвалась, не подумав.       — Разве это не было нашим маленьким соревнованием? Я просто немного просчиталась. В моем случае спешка вполне уместна, ведь ты, такая жадная, хотела утащить наших красавиц во тьму, оставить для себя одной, — девушка приблизилась к Диане вплотную, обхватив ее за плечи и, склонившись, перешла на спокойный посвистывающий шепот. — Слышишь ее, мою тихую вьюгу? Она шелестит на самых гранях, она спокойна и безмятежна, она желает получить свой укромный ледяной уголок в этом океане силы. Уступи немного, иначе она превратится в бушующий ураган, сдирающий плоть с костей ледяным ветром, и для нас обеих найдется местечко под многотонным слоем колючего снега, — бледные губы красавицы коснулись ушка Дианы. — И тогда наших красавиц захлестнет ярость, кровавая пелена закроет взор, и они окажутся в ее объятиях. А ты ведь этого не хочешь! Потом так сложно вырвать что нибудь из этих цепких лап, она такая же жадина, как и ты!       — Я все это и без тебя знаю, — Диадара отодвинула усмехающееся лицо сестры. — Ты слышала, у меня есть неделя. Ждала все это время, подождешь и еще.       — Не назвала бы это ожиданием! Скорее панические метания на ощупь. Знаешь, вернуть нить не получилось. Если бы не твоя тень, никогда бы не нашла, а так оставалось появиться в правильном месте и немного надавить на мозги старику, а потом просто подождать. Но теперь, благодаря тебе, все снова прекрасно! Они так близко, стоит только протянуть руку и коснуться... За это, так уж и быть, я подожду. Это даже возбуждает — изводить себя ожиданием, чтобы встреча вышла еще более бурной, — белая ладошка скользнула под пышное платье и сжала упругую грудь. — Бушующий гейзер силы прямо здесь, недалеко, хозяйка совсем рядом, и ее разум спит, нити натянуты и напряжены... Но что же это значит? Это так волнующе, так притягательно!       Снежная красавица отступила в сторону и провела рукой по ледяной глыбе, в которой, как муха в янтаре, был заключен оскалившийся похотливой ухмылкой головорез, слева от него стояло еще несколько таких же.       — Неприлично прерывать беседу двух дам, вам стоило бы подучиться манерам, хотя сейчас уже поздно, — легкий щелчок по поверхности расколол лед на множество мелких осколков вместе с вмороженным в него бандитом.       — До встречи, сестрица, давненько я не была дома. Помни, только семь дней... — последние слова Лисвэн потонули в завывании ветра, хлестнувшим по переулку хлопьями белоснежного снега, медленно оседающими на землю в том месте, где мгновение назад стояла женская фигура.       — Оля, прости меня, я соврала, когда говорила, что не ревнива, — обратилась Диадара в пустоту. — Я очень ревнива! Я хочу тебя только для себя, хочу быть рядом каждую секунду, хочу увидеть, как ты приходишь в себя от этой двойственности. Я помогу, только не оставляй меня одну, не оставляй меня, и я вытерплю всех этих дур, стоит тебе только пожелать, я дам тебе все, только не уходи, я стану такой, как ты хочешь, перекрою этот мир, как ты хочешь, только попроси, только прикажи, я так хочу услышать твой истинный голос... — тяжелый вздох пронесся по воздуху, и в углу захрипел последний затаившийся головорез, оказавшийся чуть умнее остальных. Но сейчас черная тень, в которой он прятался, впилась в его тело жгучими нитями, обхватила щупальцами и сжала, как резиновую куклу. Раздался треск костей и булькающий стон, после которого в укромном уголке Амиладеи вновь воцарились тишина и покой.