* * *
В небольшой комнате, рядом с постелью, на которой лежало недвижимое тело Сольвейн, склонилась серебряноволосая красавица. Она аккуратно гладила находившуюся в обмороке волшебницу по голове, перебирая пальцами пряди черных волос. — Плохо, тебе очень плохо? — Алиса всхлипнула, она чувствовала себя виноватой за произошедшее, пусть Соль сама попросила, но надо же было догадаться, что выйти из этого состояния та самостоятельно не сможет, навязанное воздействие оказалось в разы сильнее случайного. Аэлита что-то об этом говорила, а она, дура, все пропустила мимо ушей. — Не волнуйся, все будет хорошо, я сейчас тебе помогу. — Алиса положила ладонь на холодный лоб. — Как некрасиво так поступать, помнится, была просьба не лечить ее, наша малышка такая заботливая, не хочет, чтобы вам было бо-бо. Лисвэн резко развернулась, уже по голосу узнав, кого сейчас увидит, и именно с этой сестрой ей больше всего не хотелось встречаться один на один. Незваная гостья шагнула вперед, показавшись полностью из теней плохо освещенной комнаты. Алиса впервые видела ее в человеческой форме, но окружающую девушку кровавую ауру спутать с чем-то другим было невозможно. Ярко-красный цвет был ее вечным спутником что в пустоте, что сейчас, алые волосы кровавой волной спускались до самых пят, рубиновые глаза с превосходством и нескрываемой насмешкой смотрели на ледяную волшебницу сверху вниз. Губы и ноготки на руках и ногах аккуратно выкрашены во все тот же обожаемый ей цвет. Сестра оказалась высокой, на полголовы выше Лисвэн, стройная фигура с длинными прямыми ногами, небольшим упругим бюстом немного больше второго размера и изящными руками с тонкими пальчиками. Кровавая волшебница была одета в малиновый жакет, стянутый на груди витой золотой цепочкой, ниже него на бедрах свободно висел толстый пояс, грозящийся соскользнуть со своей хозяйки в любой момент, настолько его ширина превышала объемы осиной талии. От пояса тянулись вниз малиновые ленты, переплетаясь друг с другом, охватывая ножки редкой сетью тканевых полос. Кроме них, другого белья волшебница не носила, выставляя свою промежность на всеобщее обозрение. Аккуратно подстриженный в форме капли красный пушек на лобке только подчеркивал наготу, обращая на себя внимание. — Не подходи, — Лисвэн выставила вперед руки с потрескивающими на ладонях льдинками. — Остановишь меня? — кровавая волшебница закусила нижнюю губу и наклонила голову, со смешком разглядывая воинственно настроенную сестру. — Ох как тут похолодало, мои ножки прям обледенели, ну, ничего, отогрею их в объятьях нашей малышки. Отойди в сторонку, сестричка, или желаешь присоединиться? Диадара такая жадина, а я — другое дело, поделюсь, если попросишь. Лисвэн тяжело сглотнула, на момент попав под действие рубиновых глаз; ей захотелось махнуть на все рукой и запрыгнуть под одеяло к Соль, последовав неожиданному предложению, но лишь один взгляд за спину разогнал наваждение. Ей больно, нужно как можно быстрее помочь, иначе последствия непредсказуемы. — Уйди, сейчас не до твоих игр. — Жаль, думаешь о всякой ерунде, — Алая волшебница щелкнула пальцами, и на месте Лисвэн возник крохотный снегопад, разбрасывающий во все стороны холодные снежинки. — Вот так, сестренка, — несколько льдинок, упав на раскрытую ладонь, тут же растаяли, оставив после себя мокрые дорожки. Гостья наклонилась над кроватью, приблизившись вплотную к бледному личику Сольвейн: — Она думала, ты без сознания — какая глупость. Ты тут, — пальчик волшебницы уперся в лоб Соль, — ощущаешь мир из глубин тесной коробки, тело не слушается, глаза не открыть, остается только слушать, но эти крики перекрывают все звуки. Узнаешь их? Это твои крики; мечущееся в агонии сознание пытается справится с болью, пытается убежать, увильнуть, но выхода нет, из своего разума не скроешься. Прими ее, прими эти страдания, проникнись ими, они так сладки, так притягательны, так... возбуждающи, — левая рука скользнула вниз, лаская отмеченное каплей место, в комнате раздался сладострастный стон. — Потрясающе, я чувствую, как тебя разрывает на части, малышка, твои страдания просто божественны, пусть они длятся вечно, — Алая волшебница забралась на кровать, усевшись сверху, зажав голову Соль между ног. — Чувствуешь этот аромат, все это из-за тебя, ты сводишь меня с ума, я... — голос оборвался, перейдя в хрип, Алая слетела с кровати, впечатавшись спиной в стену, ее шею сдавливало черное щупальце. — Ты, мразь, только попробуй еще раз ее коснуться, — Диана сделала жест рукой, и вторженку спеленало тенями. — Ах, — Алая застонала, когда тьма сдавила ее до треска в ребрах, — твои объятия всегда самые крепкие, сестрица, по-моему, это уже было, но сейчас семейные нежности не к месту, — черные щупальца треснули и разорвались под напором вспыхивающих кровавых капель. — Сегодня мой день, я наконец познакомлюсь с нашей красавицей, и с твоей стороны совсем невежливо подглядывать. Будь умницей, скройся с глаз. — Как ты сюда попала? Она запретила тебе приходить, — Диадара проигнорировала слова сестры, приготовившись к бою, тени в комнате удлинились, загнав свет в угол, где располагался светильник. — Вчера запретила, сегодня разрешила, — Алая хихикнула, слегка прикусив губу, — наша таинственная вторая малышка очень обеспокоилась происходящим и посчитала, что я подхожу для решения проблемы лучше всего. У нас договоренность: моя помощь в обмен на свободу, теперь я имею право на свой кусочек любви. — С каких пор тебя интересует любовь, ты безумная, двинутая садистка? — Боль и есть любовь. Никого люди не ранят так сильно, как любимого человека, потому что им известны их слабости, известны их уязвимости, удар от любимого всегда болезнен, всегда в самую цель. Твоя боль, сестрица, такая же, возвращаешься, завывая и крича, все ради нее, она заставляет тебя это делать, раз за разом, все ради любви. А потом и половинки стали возвращаться в таком же состоянии, я никогда так не восхищалась вами, никогда не чувствовала себя ближе к своим сестрам. Давай! — Алая раскинула руки в стороны, запрокинув голову. — Покажи мне свою любовь. Избей, разорви на части, заставь меня страдать, так, как заставляешь сейчас ее. — Что?! — Диана посмотрела назад, Сольвейн на кровати часто-часто дышала, на ее лице проступил болезненно-красный румянец, а тело мелко дрожало. — Мы обе тут, представляешь, какая это нагрузка, тем более после фокуса Лисвэн. Ты сейчас палач, твое присутствие убивает нашу малышку, и все из-за любви, ты так беспокоилась, что примчалась забыв обо всем, устроила ей настоящий ад. — Оля, прости, я, я... — Диадара резко обернулась. — Делай свое дело, иначе по возвращении я тебя уничтожу, даже ценой своей жизни, — тени отступили, свет вновь разогнал тьму по углам, в помещении осталась только одна сестра. — Это просто волшебно, береги ее, малышка, кто еще так тебя изувечит во имя самого светлого на земле чувства? — Алая прильнула к посиневшим губам Сольвейн, через несколько секунд дрожь прекратилась, еще спустя немного времени лицо красавицы расслабилось и налилось здоровым цветом, — Соль открыла глаза. — Кто... — Тс-с-с... не говори ничего, а то станет хуже. Голова болит? Сколотов попробовал оценить свое самочувствие, но, кроме давящей боли в висках, ничего не было, так что он просто кивнул головой. — Прекрасно, значит, живешь, на том свете, поговаривают, боли нет. Жуткое, должно быть, место. — Алая присела на краешек кровати, — меня зовут Марием. — Маша? — Олег с трудом воспринимал слова, и из имени незнакомки уловил только первую букву. Алая сползла на пол и, встав на колени, с остервенением начала мастурбировать, заталкивая в себя, на всю длину, два пальца. Сколотов, не имея возможности пошевелиться или повернуть голову, заметил только, что его собеседница пропала из поля зрения, а снизу послышались приглушенные стоны: — С тобой все в порядке? — Да, да, да! Я так и знала, это настоящая любовь, чудесное имя, я именно такая, — содрогнувшись от нахлынувшего оргазма, Алая облизала пальцы и поднялась. — На сегодня достаточно, или мое сердце не выдержит, — она опять наклонилась и подарила Соль еще один целебный поцелуй, отчего та заметно оживилась. — Ты сестра Дианы? Не надо больше, тебе будет плохо, когда вернешься, — уже без усилий Олег смог говорить и даже приподнялся на подушке. — Да, Диадара — моя драгоценная сестренка, как же я могла отказать, когда ее возлюбленная страдает. Я выдержу, ничего страшного, для меня это мелочь, — Маша печально улыбнулась, заставив Сколотова почувствовать себя конченной скотиной. — Прости, я... — Ничего не говори, — кровавая волшебница обняла Сольвейн, прижав ее голову к груди, — ты наше сокровище, мы все готовы отдать за тебя жизнь, если понадобится. — Я этого не хочу, — Сколотов еще туго соображал, его как будто било о камни в узком фарватере, каждое слово красавицы отпечатывалось в душе грузом вины. Он не замечал, как восторженно-кровожадная улыбка на лице волшебницы становится все шире. — Отдыхай, мне сейчас придется уйти, позже познакомимся поближе. — Прости. — Ничего, главное, ты жива, боль — малая плата, — Маша махнула на прощание рукой, растаяв в кровавом тумане, и уже из него раздалось затихающее напутствие: — Пока побудешь одна, чтобы связь отдохнула. Валяться, бездействуя, удалось не более получаса, пока болезненные приступы и звон в ушах не поутихли. Олег сорвался бы с кровати и раньше, но его останавливало опасение потерять сознание от резкого перехода в вертикальное положение. Отсутствие новостей с поверхности мучило сильнее всяких травм. "Что там происходит? Монстры отступили или нет? Мы победили? Проиграли?" — эти мысли окончательно добивали воспаленное сознание. Почувствовав себя немного лучше, Сколотов встал, натянул на себя иллюзию, оставив шмотки валяться на спинке стуле, и отправился воевать в костюме Евы. Коридоры Лабиринта были пусты, если наверху все еще шел бой — это нормально, все женщины и дети собрались в дальней части подземного комплекса, под госпиталь отдали комнаты ближе к выходу, а случайных людей тут быть не должно. Доковыляв до подъема наверх, останавливаясь перевести дыхание каждые пятнадцать метров, он кое-как заполз по лестнице, уже на половине пути уловив звуки сражения. "Все-таки еще не все, гребаные твари, да сколько их там?!" Пропустив мимо бойцов с носилками, Олег пробрался в дом, где был остановлен одним из охотников. — Стой! — Я в порядке. Где Коротар? Я могу помочь. — Стой тут, — охотник упрямо загораживал путь, — сейчас позову старика, жди здесь. "Похоже, кое-кто перестраховывается, — Сколотов прислонился к холодной стене: — На вид я, наверно, не очень боевой, но магичить можно в любом состоянии, пока мана есть". Коротар не заставил себя долго ждать; влетев в комнату как ураган, он схватил Соль за руку и вытолкал обратно на лестницу: — Чего тебе не лежалось внизу? — его голос был сух и полон раздражения. — А что, вам тут помощь не нужна? У меня глюки, или наверху до сих пор резня идет? — Ты уже допомогалась, дальше некуда. — В смысле? — Да, блядь, в том самом смысле. Что это за кровавые ритуалы, что за ожившие кости? Ко мне уже с десяток ветеранов обратилось, хотели тебя по-тихому прибить, пока ты без сознания валялась, "дабы не плодить мерзость Лжецов", — продекларировал Коротар с чужих слов. — У всех на глазах, что ли? — А может, ты и есть наследница Лжецов, — старик впечатал Сольвейн в стену, упершись рукой в плечо, — может, и стоило от тебя избавиться? Видит Яростный, если бы не Лисвэн, я так бы и поступил. — Да иди ты в жопу, я не просто так надрывалась! Этих идиотов спасала, думаешь, мне в кайф кровищу хлестать? Но если не ритуал, мне после каждого обнуления маны минимум полчаса сидеть и медитировать, и сколько бы за это время искаженные людей перемололи, а? Пусть эти суки думают что хотят, я ни о чем не жалею и за сохранение их гребаных жизней извиняться не собираюсь! — Ясно, а теперь послушай ты, — Коротар грозно сверкнул глазами, — этот твой обморок — результат этих ритуалов, и если бы не они, даже сидя по полчаса для восстановления сил, можно было все это время провести в сражении, не вырубаясь в кровавой луже блевотины. Получилось бы то же самое, плюс наши бойцы тебя бы четвертовать желания не имели, ну каково? Доходит до тебя? Пойми, я тебя на стену пустить не могу, не ровен час, захотят от тебя избавиться, а ты же живучая, по-тихому не помрешь, и будет нам посреди волны мясорубка между твоими Щитами и остальными. Соль сползла по стене, присев на ступеньки: — Врубилась не врубилась, как будто я знала, чем все кончится. Хотела как лучше. — А получилась куча дерьма, иначе не скажешь. Мне, по-твоему, что теперь делать? Я-то знаю, чего ты хотела, даже понять могу, а остальные? — Не знаю, от меня советов не жди, башка не варит. — Лисвэн где? — резко переменил тему старик. — Уговорила ее внизу остаться, показала, какая я вся бодрая и вылечившаяся. — Молодец, нечего ей тут делать. А одежда где? — Там же, попыталась бы натянуть все это безобразие, там бы и осталась, скорее всего, в весьма неудобной позе. — Чтоб тебя, ходишь тут, своими бидонами сверкаешь, совсем стыда нет. — Так кроме тебя, и не видит никто. — Ага никто: я, Кайл, все охотники, а может, из Цветов и Железячников еще кто найдется, до кучи стоит тебе потерять сознание или потратить всю магию — остальные тоже полюбуются. Хотя что так, что в твоем наряде, разница невелика, — Коротар задумался. — Значит, так, хочешь помочь — иди вниз, лечи раненых, только я тебя по-хорошему прошу, без кровавых ритуалов, спасай, кого можешь. — Хорошо, — Сколотов подумал, что ему эти просьбы до одного места, там люди гибнут, а он должен о своей репутации печься, ну уж нет, но пройдя с десяток шагов вниз, Олег изменил свое мнение. В таком состоянии следующее алое поглощение со стопроцентной вероятностью отправит его в нокаут, а лечить в бессознательном состоянии он еще не научился. Импровизированный госпиталь был переполнен, среди лежащих впритык раненых сновали девушки, хоть немного соображающие в медицине. Они старательно перевязывали рваные раны, меняли пропитавшиеся кровью бинты, жонглировали кучей разнообразных зелий, а несколько самых смышленых пытались зашивать раны и даже проводили операции, вытаскивая из тел засевшие обломки клыков и когтей. У каждой второй красавицы глаза были на мокром месте, некоторые тихо всхлипывали, нашептывая что-то успокаивающее безнадежным пациентам. К ним и отправился Сколотов, рассудив, что остальных медсестрички вытянут и так. Слава богу, для наложения исцеления задействовать мозг не требовалось, скастованное многие сотни раз заклинание срывалось с губ быстрее, чем он успевал о нем подумать. Кое-где приходилось подкрепить умирающий организм восстановлением, изредка попадались отравленные бойцы, но в целом все происходило на автопилоте. Исчерпав манапул, Сколотов выходил в коридор и забывался тревожным сном в облюбованном тупике, накрывшись реквизированной из запасов перевязочного материала дерюгой. Просыпаясь, он вставал, и все повторялось по кругу, новые раненые прибывали, кто-то выкарабкивался сам с помощью медсестричек, кого-то спасал Олег, а некоторые замирали навечно, вверяя свою душу в руки Яростного. Спустя бесчисленное количество однообразных циклов перед глазами появился Коротар: — Все, отбились, — старик тяжело выдохнул, с третьего раза запихнув окровавленный меч в ножны. Сколотов ничего не сказав, просто развернулся и отправился в свой угол. Пусть бой окончен, раненые никуда не делись, его личное сражение еще продолжается. Бой за крепь продолжался двое суток и унес жизни более шестидесяти процентов защитников. Среди оборванцев выжило двадцать человек, и то жизни восемнадцати из них вырвали у смерти уже в госпитале, до конца на стенах выстояли всего двое нищих. Без подсказок со стороны Робин всей двадцатке предложил остаться в Лабиринте, и они согласились, выгонять таких людей на улицу, даже с деньгами, ни у кого рука не поднялась. Третья стена крепи была буквально завалена трупами, погребенными под кучами мертвых искаженных, каждый оставшийся в живых боец, по зову сердца, поднимался наверх восславить погибших товарищей, некоторых друзья выносили на носилках. По-хорошему, всех погибших надо было похоронить как положено, в Амиладее трупы сжигали со всеми ритуалами, кладбище устраивать было негде, но несмотря на то, что волна была отбита, в округе все еще бродили огромные орды тварей. Они потеряли свой запал, и после безумств массовой резни стали намного менее агрессивны, но не менее опасны для тех, кто отваживался спуститься со стен. Вследствие этого Коротар приказал жечь мертвых со стен вперемешку с монстрами, иначе к тому моменту, когда появится возможность спуститься, трупы уже начнут гнить, распространяя заразу. Сколотов поучаствовал в захоронении, пресекая распространение огня барьерами и ледяными стрелами, пожар в городе не входил в их планы. Тут, стоя на стене в гордом одиночестве, на расстоянии десятка метров от клановцев, он в полной мере почувствовал атмосферу отчужденности, образовавшуюся после использования магии крови и некромантии. Абсолютно пофигистично к этому отнеслись только Щиты и Львята, которым он сам приказал на время церемонии держаться со всеми. Если что, он-то может уйти, а вот им с семьями деваться некуда, и накалять излишнюю напряженность внутри сообщества Лабиринта было излишне. Олег надеялся на передышку, хотя бы день без плохих новостей, однако его чаяниям не суждено было сбыться. На следующее утро после похорон в Лабиринт заявились Мусорщики во главе с Ойком, и Сколотову даже не потребовалось ничего объяснять; только взглянув на лицо перебинтованного, он сразу понял — времени в обрез. Все бонусы от той резни, что он устроил в состоянии холодного разума искаженным, Олег распределил загодя. Держать очки прокачки про запас в реалиях воюющего города было попросту неразумно. Магия света первой из всех поднялась до третьего круга, так что Олег моментально вложил появившееся от лвлапа очко прокачки в эту ветку. Из трех вариантов он выбрал атакующий каст, давно пора было обзавестись чем-то подобным в этом разделе, одним лечением и бафами жив не будешь. Спел носил имя: "искоренение зла" и делал примерно то, о чем можно подумать, прочитав название, а именно, бил магией света. По нежити, демонам и духам с двойной силой. Все просто, без заморочек. Следующей на очереди оказалась магия льда, сама собой сгенерировавшая единичку прокачки, тут пришлось немного почесать репу, выбирая между двумя схожими по воздействию кастами: наледью и ледяным кольцом. Первое морозило землю, превращая ее в скользкий каток, работающий исключительно на противников, описание утверждало, что любой человек, не озаботившийся шипами на подошвах, имел реальный шанс присесть на пятую точку при любом резком движении. Второе примораживало окружающих к земле, а те, кто не поддался этому эффекту, замедляло; выглядело прекрасно, вот только работало на всех, кроме членов группы. Что это за группа такая — вопрос открытый, так что наш выбор — наледь. Ветка изначальной магии обогатилась эфирными стрелами, на втором круге другого выбора не было, вместе со скачком там было всего два спела, ну, да и горевать не о чем, отличное заклинание, ультимативно нагибало магов выжигая при попадании ману, и с некоторым шансом разбивало связи с кастами, требующими постоянной подпитки от хозяина. Земляной кол подрос до каменных копий, по сути, то же самое, только вместо одного шипа можно призвать пачку до десяти штук. Вместе с бафом расширенного сознания можно устроить противникам колосажание в лучших традициях Цепешей. На этом положительные последствия боя закончились. Весь этот арсенал должен был подсобить грядущему путешествую вдоль сточных вод, но мусорщик пообещал минимум сопротивления со стороны тварей. Олегу было очень интересно посмотреть, как это обещание будет реализовано.* * *
Спускались они в канализацию прямо из Лабиринта, тем самым путем, которым Ойк впервые попал в подземный комплекс, как и почему дверь в первый раз открылась мусорщику, он не знал. За несколько лет, прошедших с того памятного случая, было сделано множество предположений и выдвинута тысяча и одна версия, однако это ни на шаг не приближало мусорщика к истине. Самым разумным вариантом, как он сам считал, была некая система спасения, впускавшая тяжело раненых людей. Неудачная встреча с ордой кукловода сильно потрепала подземного бродягу, и к скрытым вратам Лабиринта он приполз, захлебываясь кровью. Подаренный шанс отлежаться в безопасности позволил ему выжить и позже передать находку Львятам. Пройдя метров сто, мусорщик остановил их небольшой отряд: — Подождем, значится, тут, кхе-хе. — Мы вроде как спешим, — удивился Сколотов, — или уже нет? — Спешим, спешим, дело такое, проводят нас до самой цели, с ними дорога в разы короче будет. Только не пугайся и пламенем в них не пыхай, люди они, хоть на вид и своеобразны. Сколотов понял, о чем говорит Ойк, только когда вода внизу забурлила и на поверхность всплыла натуральная кочка из водорослей. Узнать в этом человека можно было только при очень большом усердии. Сгорбившийся гуманоид, весь покрытый грязью, мхом, травой и еще черт знает чем, проворно забрался по скользкой, отвесной стене туннеля, шлепая босыми ногами по камням. — Одичавшие Мусорщики, что ли? — между делом поинтересовался Олег пытаясь рассмотреть пришельца из сточных вод в полутьме. — Нет, они тут до нас жили, бают, потомки выживших жителей города. Обитают на самых нижних уровнях канализации. Мы их Сумеречниками зовем. — И как они там выживают? — Уверенность — мы знаем, мы учили, учились, обойти, обмануть, дать шанс будущим, такова жизнь, — ответил вместо Ойка подошедший леший, но не сказать что Олег хоть что-нибудь понял из этого объяснения, кроме того, что замшелая кочка в своих словах абсолютно уверена, о чем и сообщила всем желающим перед своей тирадой. — Приветствую, как там? — Настороженность — Крик идет, медленно, ищет, но сейчас в нужном месте, он найдет Смерть, и тогда выхода нет. — Поспешим, — Ойк махнул своим людям, и они выстроились в колонну за Сумеречником. Сколотов пристроился третьим, его распирало любопытство, и он решил попытать счастье у мусорщика: — Поясни, если не сложно, а то объяснения нашего замшелого друга немного неразборчивы. — Как они с тварями уживаются, мне неведомо, кхе-хе, но если захотят, искаженные их в упор не увидят. — Снисходительно — они слепы, слепее одни люди, не видят света для себя. — Кхм, так вот, Сумеречники, чтобы нас провести, на всем пути будут монстров отманивать в стороны, а уж если кто останется, мы справимся. Если бы не спешка, Олег бы схватился за лешего руками и ногами в попытках вытрясти всю известную ему информацию. Пусть он говорит промтовым переводом, но если это не бредни спятившего от жизни в канализации несчастного, то в сумбуре наверняка можно уловить бесценные крупицы знания. Чем черт не шутит, может, Сумеречники действительно потомки строителей Амиладеи. — Ладно, это вопрос не первостепенный, — Сколотов запнулся, перелезая скользкий от влаги завал на пути. — Кто такие Жути? Мы же против них все это затеяли? — Да коли знать, кто они, мож, и проще бы было, кхе-хе... — мусорщика затрясло от приступа кашля, — Вот о чем это я, а, не знаю кто, знаю, чьи они рабы. Святые города этих существ порождают. — Не слышала о таких. — Ну ежели по-быстрому объяснить, то фанатики они упрямые. Яростный — всему роду людскому пример, и почти каждый к нему взывает в трудный или предсмертный час, но знаем мы, что человеком он был, великим человеком, и силой своей вознесся на небеса, дабы продолжить дело жизни — сражаться за людей. Святые города же вокруг, кхе-хе... Вокруг Яростного такого накрутили, Великие Лжецы запутаются, для них он бог и богом был всегда. Последователей напридумывали, святых, молитв понаписали, понастроили храмов, а людишки, что умом поскуднее, только рады, идут к ним, чтобы статуям поклоны бить. Но то полбеды, дураков всегда было в достатке, как и тех, кто на их горбу себе жизнь строит, вывели они в своих соборах, что искаженные — то кара на людей. За то кара, что от истинного бога отвернулись и Лжецам поддались, стоит, значится, теперь всем их религию принять, и Яростный сразу силу наберет и монстров разом упокоит. — Я так понимаю, миссионерством они не ограничились? — уже представляя, к чему идет дело, спросил Олег. — Верно мыслишь, кхе-хе, привести всех к одной вере ведь можно по-разному. По первости, думалось им, возможно всех под себя подмять, а когда не вышло, решили, что можно привести все человечество к одной вере и по-другому. — Избавиться от всех иноверцев, — заключил Сколотов. — Понимаешь теперь, куда они метят? Знать не знаю, что за Смерть тут в глубине засела, но куда они ее, кхе-хе, способность убивать определят, догадываюсь. Неважно, сколько людишек останется, важно, сколько будут по их указке полы коленями обтирать, ежели все, то их, восхождение, считай, наступило. Уж что они думают, произойдет, я не ведаю. Это слово — восхождение — царапнуло Сколотову слух. Где-то он его уже слышал в религиозном контексте, определенно, слышал. Перед глазами всплыла картинка залитого кровью, изрезанного безумца: как он там говорил: "Взошедшие примут в объятия"? Та скотина, что воровала Львят для жертвоприношений, точно упоминала взошедших. — Скажи-ка, а о Двинутых знаешь? — А, заметила, умненькая краля, светлая, кхе-хе, голова. — Скажи это Коротару, он сейчас, похоже, совсем обратного обо мне мнения. — Молодость и дурость всегда рука об руку, глупости для твоих гласов дело обычное, одно другое не отменяет. Двинутые, как ты заметила, той же религии, Святые города от них открещиваются, называют еретиками, но суть у них одна. Разница в том, что придуманных святых они ставят вровень с Яростным, и считают, что если постараться, можно стать им ровней, так называемым взошедшим. Еще они отрицают искаженных как порождения Лжецов, верят: взошедшие сами послали их в испытание людям. Великие Лжецы, в их понимании, мелкие хулиганы, когда-то навешавшие человечеству лапши на уши о своем могуществе. Еще есть вопросы? — Только один — откуда тебе это все известно? — Что познания не для канализационной крысы, ты думаешь? Кхе-хе, и то верно, сидя под землей, такого не узнать. Ну так я, как и многие, в Амиладее не с малых гласов, успел в свое время по миру побродить. — Вдохновенно — ищущий, родился дважды, ложный путь, истинный путь, пример каждому, преобразится, возможно, — продекламировал Сумеречник в пустоту. — Не напирай, то личное. — Смущение — отпущения прошу, ошибка моя. Сколотов тактично не стал развивать тему оговорки лешего, тут ему ничего, похоже, не светило, только разозлит мусорщика вопросами. Путь проходил чудо как легко, периодические погружения в зловонную жижу, к сожалению, никуда не делись, каменная тропинка, как и раньше, периодически обрывалась, и приходилось топать вброд, зато искаженных практически не было. Олег внимательно сканировал пространство магическим зрением, но обнаружил всего пару тварей, которые даже вынырнуть не успели, как их спеленали тросы болотно-зеленых водорослей и утащили на дно. Сумасшедший его новый знакомый или нет, но дело свое знал, такое расстояние с вооруженным отрядом ветеранов пришлось бы преодолевать с тяжелыми боями и значительными затратами по времени, а тут как по тротуару гуляли, по зловонному и тошнотворному тротуару, но все же. Финальной точкой их путешествия стала монолитная стена с несколькими развешенными вокруг коробочками и напоминающей дверь замурованной аркой. Сколотов мог понять, почему мусорщик решил, что именно здесь может располагаться искомый пункт управления, тем более, эту версию подтверждало невероятное количество магических нитей, тянущихся из-за стены к коробкам и назад, вглубь туннелей. Олег подошел поближе и внимательно осмотрелся. — Похоже, не вышло, идем, кхе-хе, далее? — Погоди, дай разобраться, может, сэкономим кучу времени, если я пойму... Опустившись вниз, Сколотов проследил направление нескольких тугих пучков нитей. Все это напоминало связки проводов, от трансформаторов к распределительным узлам или что-то подобное. Он не был силен в электрике, но тут и не она, просто очень похоже. Если использовать логику его прошлого мира — что именно может тут находиться? Олег ладонью смахнул слой налипшей на один из ящиков грязи; под ней оказался еще один, крепко затвердевший от времени, он поддался только лезвию кинжала. Пласты многолетнего мусора падали под ноги, больно придавливая пальцы. Слой, еще слой, и вот клинок уперся в твердую поверхность. Расчистив небольшой участок, Сколотов заглянул внутрь: там за грязным стеклом моргали ряды лампочек: немного зеленых, треть желтых и остальные красные. Если посчитать цветовую идентификацию разных миров схожей, то зеленый цвет — обозначал работающие агрегаты, желтый — проблемные, красный — вышедшие из строя. В сумме этот ящичек — что-то вроде контрольной панели, по которой можно отслеживать неполадки во всей системе или ее части. — Скажи Ойк, такие ящики есть в каждом запримеченном тобой месте? Мусорщик задумался совсем ненадолго: — Да, везде. Следовательно, каждый подобный закуток отвечал за определенную часть канализации. Сколотов развернулся и расковырял ящик на противоположной стене, там обнаружились обычные рубильники с подписями на неизвестном языке. Самое время пожалеть об отсутствии Энгиса под рукой, хотя далеко не факт, что проклятый смог бы расшифровать местные надписи. Даже в его мире подобное оборудование часто маркировалось техническими терминами и сокращениями, для непосвященного человека все эти обозначения были равнозначны китайским иероглифам. Последовательно освободив от грязи остальные ящики, Олег обнаружил сцепку магических проводов, аналог электросхемы и наглухо закрытый рубильник. "Допустим, — рассуждал он про себя, — все это великолепие держится на магии, так за кой такая куча кнопок и индикаторов? Наверняка волшебник-строитель мог бы обойтись своими силами, но как и на земле, строитель и обслуживающий персонал — люди разные, вряд ли маг, сотворивший настолько сложную систему, собственноручно бегал исправлять каждую подтекающую трубу, этим занимались менее квалифицированные рабочие. Следить за системой назначили кого попроще, возможно, людей, вообще не имеющих таланта к магии, именно для них эти ящики. Если что сломалось, спускается мужик в грязной спецовке с разводным ключом на плече, заглядывает за стекло, по лампочкам определяет, где потекло, и идет чинить, а уж если случился разрыв в магической проводке, тогда вызываем специалиста". Сколотов посмотрел на арку: в магическом зрении она светилась как врата рая, не важно, была ли возможность ее открыть или нет, пункт управления не тут, за стеной расположены сотни магических проводов, что исключало наличие прохода. Только полный идиот сделает дверь в помещение, загородив ее переплетениями проводки, чтобы пройти можно было, только распотрошив все это нагромождение. Может, конечно, магия работала и не так, но ни в Лабиринте, ни в канализации магические линии никогда не пересекали туннели. Сколотов подумал, что сейчас бы ему не помешал временный допинг мозга от Лизы или Алисы, но после недавнего сама мысль об этом заставила его почувствовать себя плохо. "Ладно, без читерства, думаем башкой, как вычислить искомое место, имея то, что имеем..." Олег подкинул в руке кубик-рубик; с недавних пор он оказывался в ладонях каждый раз, когда он о чем-то задумывался, одним своим присутствием повышая сосредоточенность и успокаивая нервы. — Есть идея! — Что, что? — Ойк немного отодвинулся от брызжущей энтузиазмом проклятой. — Иди сюда, ты тоже, Леший. — Недоумение — вы имеете... — Ой, да хватит, топай сюда! Сольвейн достала кинжал и изобразила на полу кривой прямоугольник, потом ткнула в его центр, оставив там отметку: — Эта точка — выход из Лабиринта, теперь, други дорогие, напрягите серое вещество и примерно изобразите, на каком расстоянии оттуда находится это место. Тут юг, тут север, — добавила она буквы на сторонах прямоугольника. Сумеречно-мусорный консилиум почесал репу и нарисовал точку двумя сантиметрами ниже и сантиметром правее выхода. — Отлично, теперь все остальные подобные места, особая точность не нужна, если я права, хватит очень примерного расположения. Нанесение на карту контрольных точек заняло минут пятнадцать. Большое счастье, что затея вообще удалась, сопоставить подземные переходы, учитывая, насколько извилистая система канализации в Амиладее, само по себе большая удача. Очень помог Сумеречник, знающий туннели как свои пять пальцев и умудрившийся как-то спозиционироваться по выходам на поверхность. Разглядывая получившуюся карту, Соль широко улыбалась, все контрольные пункты оказались на втором уровне, что значительно упрощало дело: — А теперь фокус, господа, — она приложила лезвие к двум соседним точкам и, отмерив расстояние, соединила их линией, то же самое проделала со всеми остальными метками. Везде расстояние плюс-минус пару сантиметров было похожее, кроме одного. — Каждое такое место отслеживает свою часть канализации, так древние узнавали, где случилась поломка, они шли сюда, заглядывали в ящик, и вуаля, становилось ясно, где чинить. По заветам стандартизации, каждый пункт отслеживает примерно равный участок территории, ставить их ближе расточительно, дальше не позволяет мощность, особенности проектировки или еще что. Так вот в чем вопрос: на кой тогда нужен вот этот пункт? — она ткнула пальцем в карту. — Он расположен практически впритык к двум другим, расстояние намного меньше остальных. — Кхе-хе, светлая голова, я же говорил. — Сомнения — понять древних не всегда можно, ошибка, поражение, имеет вероятность. — Если я не права, значит, нам всем кирдык. Так чего тянуть, пойдем проверим? Где это место? — На землях Волих, — мусорщик почесал подбородок. — Уверенность — путь короче, под солнцем. — Чего приуныли, славяне?! — Сольвейн захлестнуло неожиданное веселье. — Я тут одного ворчливого старика знаю, он с радостью составит нам компанию в этом мероприятии, у него на территории Волих знакомый имеется, двинем в гости!