Арриквиатари

      Возвращение в крепь было вынужденной необходимостью: идти к предполагаемому месту расположения пункта управления придется поверху, а значит, нужен сильный отряд, чтобы прорваться сквозь толпы блуждающих тварей. Новоиспеченные замшелые друзья все поголовно страдали фобией открытых пространств и не могли устроить такую же беззаботную прогулку по улицам города, как по канализации. На вопрос о пути по туннелям Ойк только рукой махнул, та часть городской системы водоснабжения оказалась изолированна из-за обвалов, потому Жути и устроили всю эту движуху с гражданской войной в городе. Единственный сохранившийся путь был проходим только для Сумеречников, так как его затопило почти на всем протяжении, а плескаться в сточных водах, задерживая дыхание на десятки минут, могли только Амиладейские черепашки ниндзя, по крайней мере, Сколотов на такой подвиг точно был не способен.       Добравшись до Лабиринта, Олег оставил Ойка с Коротаром формировать отряд прорыва, а сам отправился на поиски Кайла, у него наметилось одно дело к лидеру охотников. Искомый персонаж был обнаружен около комнаты Аники сидящим на полу с отрешенным выражением лица.       — Что, без изменений?       Кайл покачал головой:       — Так и лежит, замкнувшись в себе, никому не отвечает, ни на что не реагирует.       — Не беспокойся, надо просто подождать.       — Я тоже так думал поначалу, но Соль, она ничего не ест и практически не пьет. Лирэя смогла силой заставить ее проглотить немного воды, и на этом все.       Сколотов задумчиво посмотрел на закрытую дверь: "Стоит ввязываться или нет?"       — Есть кое-что, важное, с чем твои ребята могут мне помочь. Скажи, смогут они парами или поодиночке пробраться мимо искаженных?       — Плотность тварей в городе великовата, так что неопытных я на такое дело не пошлю, но на четверых парней можно рассчитывать. Если я решу, что риск того стоит, — Кайл встретился взглядом с проклятой, в его глазах читалось, что для такой авантюры ему нужны очень веские причины, иначе он пошлет магичку с ее идеями куда подальше.       — Не сомневайся, причины имеются, мне сейчас не до игр, нам всем сейчас... — Олег вздохнул, вытащив из инвентаря заготовленные заранее письма, и протянул их Коротару, — читай.       Охотник молча взял пергамент и развернул первую записку, погрузившись в чтение.       Дождавшись, когда он закончит, Сколотов пояснил:       — Остальные примерно того же содержания, различия в мелочах, зависящих от адресата.       — Думаешь, сработает? — Кайл тряхнул исписанными листами. — До волны они не выглядели договороспособными.       — Я почти уверена, что до всех уже дошло, куда идет дело. Коротар помог выбрать самых адекватных, не достучимся до них, — Олег развел руками, — останется только молится Яростному, выжить нам поможет только чудо.       — Да, пережить волну искаженных — это легкая часть, — Кайл досадливо чертыхнулся, — и что потом?       — Потом по обстоятельствам, не выгорит, значит, сидим в Лабиринте до упора. Получится — действуем как можно быстрее, точнее, ты действуешь, я со стариком, скорее всего, еще не вернусь.       — Вот это новость! Они меня еле знают, Коротар лучше подойдет.       — Он мне нужен, нам понадобится помощь Волих, я для них никто и звать меня никак, а старик — совсем другое дело. Изначально, когда писала эти письма, думала, никаких активных действий не будет, пока оставшиеся монстры с улиц не убьются об стены крепей, но Ойк объяснил, что сейчас с потерями никто не считается, тем более Ючген. Он ждать не будет. Так что дерзай, герой-объединитель, если не мы, то кто? — Соль улыбнулась и похлопала охотника по плечу.       — Знал бы, чем это закончится...       Сольвейн наклонила голову набок, насмешливо ожидая продолжения, но охотник не нашел, что придумать для окончания фразы, и просто выдал пару крепких выражений.       — Пойду своих собирать.       — Иди, а я попробую достучаться до нашей красавицы, — Соль подошла к двери, — можно?       — Хуже не сделаешь?       — Обижаешь, я в душе тонкий психолог и кровно заинтересована, чтобы один охотник не отвлекался от нашего предприятия на разные печальные мысли.       — Иди, — Кайл демонстративно прислонился к стене и сложил руки на груди, показывая, что собирается дождаться результатов кустарной психотерапии.       Сольвейн хмыкнула и зашла в комнату. В помещении было душновато и как-то неуютно, будто горе постоялицы распространилось по комнате, застыв в воздухе тягучей пленкой. Аника лежала на кровати, закутавшись в одеяло с головой, ее глаза смотрели в пустоту через оставленную покрывалом щелку, а тело мерно раскачивалось.       "Это уже не депрессия, а натуральное отчаяние, — Соль подошла к кровати и уселась на край. — Давай, вторая личность, работай, ты меня постоянно отодвигала от разговоров с хозяйкой Цветов, ну так вперед, отдувайся, — Сколотов на разный лад пытался достучаться до альтернативного сознания: — Смотри, собака, будешь отлынивать, уйду в подсознание, я смогу", — Олег начал самостоятельно воспроизводить те ощущения, когда его разум отходил на второй план, проваливаясь в глубь собственного "я", как в мягкий матрас. Нахлынуло медитативное состояние, звук и цвета вокруг потускнели, сознание сопротивлялось, пытаясь вытолкнуть его наружу, но Сколотов слишком хорошо усвоил, как это работает, чтобы позволить себя передавить.       — Вот засранец, — Соль тряхнула головой, — я, по-твоему, кто такая? — ответа не последовало, только внутри сверкнула ехидная мысль: "Раз занимаешь жилплощадь, то работай". — Ладно, мы еще об этом поговорим, — Сольвейн заглянула под одеяло, встретившись взглядом с Аникой. Некоторое время она играла в гляделки, ожидая реакции, и спустя минуту в глубине зрачков красавицы мелькнуло узнавание. — Спряталась птичка в клетке и не хочет выходить. Ну так мы поможем, — Соль скользнула под одеяло, обхватив девушку руками. — Ну, давай, раз уж не хочешь по-взрослому, будем с тобой как с маленькой, — проклятая перехватила безвольное тело и, подвернув одеяло, села на кровати, оперевшись на стену, Аника оказалась у нее на руках. Потихоньку покачиваясь из стороны в сторону, как будто пытаясь уложить спать ребенка, Соль зашептала: — Знаю, это очень больно, там внутри, все как будто обледенело, лед сжимает сердце, обжигает душу. Столько погибло, мы помним каждую, помним же? Как они улыбались, как беззаботно шутили и щебетали между собой обо всяких пустяках, как росли, как становились частью нашей жизни, каждая девушка — настоящая красавица, каждая вверила свою судьбу в наши руки, а мы не справились. Обещали их защитить и не смогли, мы старались изо всех сил, но их оказалось недостаточно, мы виноваты, правда ведь? Помнишь их? Их имена. Их лица. Мы старались создать безопасное место в этом безумном, жестоком городе, так старались... — раздался всхлип, по щекам Аники потекли ручьи слез. — Теперь мы понесем ответственность за наши ошибки, ляжем здесь и ничего не будем делать, просто застынем до тех пор, пока сердце не перестанет биться, мы должны быть наказаны. Оставим выживших девушек на произвол судьбы, — голос Сольвейн внезапно изменился, став грубее, приобретя угрожающие нотки, — пусть барахтаются как хотят, это уже не наше дело. Мы думаем, Кайл о них позаботится, только кто позаботится о Кайле, как он перенесет боль утраты, когда нас не станет? Нам все равно, кто они такие, в конце концов? У нас есть наше сладкое горе, мы упиваемся им, и пусть весь мир катится к черту, пусть думают о себе сами, пусть... — Монолог прервал звук пощечины, голова Соль мотнулась назад. Аника, глотая слезы, забарахталась в одеяле, пытаясь освободиться.       — Не смей, слышишь, не смей!       — А что, я не права? — Сольвейн потерла пострадавшую щеку.       — Все не так, я, я... они... — Аника освободила вторую руку. — Не позволю!       — Ах не позволишь, ты же вроде собралась тут помирать? Какое теперь тебе дело? Лежи да жалей себя, как и собиралась.       — Нет, я не хочу! Они не пропадут, я этого не допущу, во чтобы то ни стало, Амладея не заберет их!       — О, вот до чего мы дошли! Ну так теперь ты готова принять настоящее наказание?       — Что? — Аника от удивления даже перестала вырываться.       — Что, что. Заставила кучу народа о себе беспокоиться, девушки, глядя на тебя, все глаза проплакали, а им и так пришлось нелегко. Повела себя как капризная школьница, ну так и наказание будет соответствующим, — Сольвейн опустила ноги на пол и, не напрягаясь, перекинула Анику через колено, обнажив пухлую попку хозяйки Цветов. — Это тебе за твое: лягу и помру, — раздался звонкий шлепок, сопровождаемый возмущенным возгласом, — это за беспокойство Цветов, — следующий шлеп, в два раза сильнее предыдущего, породил у красавицы закономерное желание избежать экзекуции, но Соль крепко держала свою добычу, — это за Кайла, который сражался с сотнями тварей, зная, что его внизу ждет не любимая молящаяся Яростному за его жизнь, а безжизненное бревно на кровати, — третий хлопок окрасил последнюю не пострадавшую часть попки в красный цвет. — А это для закрепления, — легкие, но болезненные удары посыпались на пострадавшую часть организма бурным потоком.       Кайл терпеливо переносил ожидание, стараясь не замечать женские вскрики, раздающиеся с той стороны. Его терпение находилось на самой грани, когда дверь открылась и из комнаты вышла запыхавшаяся Соль.       — Готово, принимай работу, только садиться после терапии больной противопоказано, ну... — проклятая неопределенно махнула рукой. — Пару дней точно.       Дождавшись, пока взволнованный охотник протиснется в проем, Соль обратилась в пустоту:       — Доволен? А, тьфу ты, так не пойдет... Довольна? Считай, это была благотворительная акция, учти, я тут вовсе не для этого.       — А для чего, конечно же, не скажешь? — ответила она сама себе едва заметно изменившимся тоном. И как не странно, получила ответ, тем же способом, что недавно использовала сама — из глубин сознания выпрыгнула мысль: "А сама еще не догадалась?"       "Ясное дело, бережешь мою головушку от перегорания, но это ничего не объясняет. Кто ты такая?" — на эти мысли отклика уже не последовало. Выждав еще минутку, надеясь на реакцию подсознания, Сколотов от души матюкнулся и, подбросив возникший в руке кубик-рубик, зашагал по коридору. Коротар наверняка его уже заждался.         Для операции под кодовым названием "Авось пробьемся" набралось тридцать человек. Восемь мусорщиков, десяток Щитов и остальные из клановых ветеранов, которых Коротар попросил поучаствовать в этом мероприятии лично. Оборона крепи осталась в ведении Стифа, тот даже возмущаться не стал, когда ему объявили, что группа ветеранов с ними во главе уходит "не скажем, куда и не скажем, зачем". Не то чтобы они не доверяли бывшему Железячнику, скорее, сказался недостаток времени. Старик и так недовольно посматривал в сторону Сольвейн из-за задержки, кажись, она успела в самый последний момент, прежде чем раздражение Коротара не переросло во что-то более осязаемое, а то воспитательная порка могла произойти в Лабиринте второй раз за день.       Поднявшись наверх, группа оказалась на уцелевшей стене, с которой первой сиганула Сольвейн, сопроводив лихой прыжок многовековой мудростью: "Ну, мужики! Двум смертям не бывать, а одной не миновать", и с хулиганским хихиканьем приземлилась ровнехонько на свободный от сожженных останков участок земли, совершив в воздухе замысловатый пируэт. Остальные не стали искушать судьбу, спустившись по веревке.       — Ай, за что? — Соль поглаживала пострадавший от оплеухи затылок.       — За то! Поломала бы свои копыта, хрен бы тебя потащили, скорее уж добили, чтоб не мучилась.       — Спокойствие, только спокойствие, как поломала бы, так и вылечила.       — Такой дар, а дуре достался, — раздался голос из хвоста отряда.       — Не бухтите, достопочтенные, из меня так стресс выходит, — бросила Сольвейн через плечо невидимому собеседнику.       Соль втихую растерлась своим маслом, вымазав снаружи всю одежду и оружие, надеясь сработать заменой клетки Бранк, которой пользовались Железячники для рейдов за пределы Амиладеи, но полностью внимания искаженных избежать не удалось. Концентрация тварей на единицу площади оказалась запредельной, если бы вся эта орда ломанулась на стены, полнокровная осада продлилась еще часа на два-три. Продираясь с тяжелыми боями сквозь Амиладею, отряд пытался избегать встреч с особо крупными скоплениями монстров и по возможности не останавливаться даже во время боя, каждая задержка повышала вероятность привлечь внимание лишней пачки недоволков, псов или еще кого. Старик не сплоховал, набрав самых опытных и сильных ветеранов, они клином пробивали проход, разбрасывая по сторонам окровавленные запчасти тварей, сзади же колонну прикрывал Ойк со своими забинтованными бойцами, преимущественно вооруженными огромными булавами и дубинами. Любое нападение в тыл начиналось и заканчивалось несколькими громогласными ударами, после которых на улице оставались размазанные по камням потроха. Фланги держала личная гвардия Соль; упрямый Хорхрин напросился в поход, несмотря на ранение, которое, впрочем, волшебница быстро ликвидировала. Щиты, не стараясь угнаться за темпом своих союзников, просто оттирали наступающих тварей либо вперед, к мясорубке Коротара, либо назад, к молотилке Мусорщиков, строго блюдя неприкосновенность своей хозяйки, экономившей ману.       Так все и продолжалось до границ земель Волих: короткая перебежка сменялась скоротечной схваткой, петляние по улочкам заканчивалось тяжелым боем, потом раздача исцелений, пара алхимических зелий и по новой: бег, сражение, завязли.       Клановые укрепления выглядели печально, внешние стены зияли множественными дырами, в некоторых местах от каменной кладки остались только разбросанные по земле булыжники, блокпосты, прикрывавшие проходы, были разрушены до самого фундамента, а баррикады втоптаны в землю какой-то огромной тварью.       — Не удержали? — Соль с затаенным беспокойством созерцала руины.       — Быть того не может! Уж если мы выдержали, Волих и подавно должен был справиться, — старик сжал кулаки от злости, — кто-то помог искаженным.       — Кхе-хе, ясно дело, Ючген постарался, незнамо как, но работа его.       — Идем к крепи?       — Да, — Коротар перемахнул через гору битого кирпича, за которым они прятались, и решительно зашагал к стене.       Трупы тварей густо усеивали подходы к укреплениям, что говорило о серьезном сопротивлении защитников, под самыми стенами их собрались целые горы. Похожую картину можно было наблюдать около Лабиринта, там бесчисленные тела практически сравнялись по высоте с насыпью, здесь же едва перекрывали седьмую часть; даже учитывая, что высота стен тут была не в пример выше наскоро слепленной дома насыпи, все равно, этого было явно мало.       — Практически в самом начале осады прорвались, — Соль сказала это скорее для себя, но хмурое лицо Коротара говорило, что он пришел к такому же выводу.       Людских тел было совсем мало, небольшая цепочка бойцов, погребенная под останками тварей, никак не тянула на всю армию Волих.       — Отступили?       — Кхе-хе, — Ойк прокашлялся, прочищая горло, — что бы не произошло, они успели уйти. Оставшиеся отход прикрывали, да встанут они с Яростным в строй.       — Да встанут с Яростным, — поддержали мусорщика остальные бойцы, даже Сольвейн прошептала себе под нос слова памяти отдавшим жизни воинам.       Дальнейший путь был чист, если не считать разрушений, причиненных монстрами. Отсутствие павших на дороге могло означать либо то, что защитники отступили вовремя, либо то, что они шли по другой улице. Сделав несколько поворотов и обойдя рухнувший дом, отряд вышел к крепи. Вот где перед ними предстала картина истинного сражения: вся земля вокруг была усеяна мертвыми монстрами в несколько слоев. На площади ступить было некуда, чтобы нога не увязла в отвратительном бульоне из плоти и крови. Под сапогами трещали кости и чавкали вывалившиеся внутренности, в воздухе стоял убийственный смрад, от которого выворачивало желудок.       Хорхрин подхватил проклятую на руки, и Сольвейн не стала даже возмущаться, с ее обувкой тут особо не разгуляешься, крепкие сапоги с широкой подошвой позволяли хоть как-то держаться на поверхности, в отличие от женских туфелек с каблуками. Вторым доводом за подобный способ передвижения был частокол стрел, торчащий из туш. Закованные в броню бойцы могли игнорировать торчащие всюду палки, спокойно ломая их при движении, Сольвейн же светило обходить каждое древко. Чем ближе к крепи, тем плотнее становился слой трупов, под самыми стенами навалилась целая гора, именно такую они ожидали увидеть на границе.       Сверху мелькнул вооруженный силуэт, потом еще один, раздалась возня, далекие голоса, и вот из-за зубцов начали подниматься защитники Волих. Выглядели они весьма побитыми, медицинская служба клана не предполагала наличие халявного исцеления, и им приходилось работать по старинке, отсюда и множество забинтованных бойцов.       — Эй, не стреляйте, свои! Где Жан? Позовите его! — Коротар замахал руками, показывая, что в них нет оружия.       — Какие, нахер, свои?! — голос сверху был полон усталости и раздражения. — Ни один человек в здравом уме в такое время по городу шастать не станет...       — Сабар, ты, что ли?!       — Коротар? Откуда...       — Оттуда, некогда тут сопли жевать. Где Жан?       — С Натановскими выродками воюет, они на нас сразу после искаженных полезли. Вроде на вид все те же, наши бывшие соратники, а морды перекошенные, как у зверей, прут на убой, но боли не чувствуют. Жан говорил, их накачали чем то. Мы их от стен оттеснили, а потом он собрал всех здоровых и пошел в ту сторону, сказал, предателя надо добить, иначе не будет нам покоя.       — Ойк, наша цель там же?       — Нет, в другой стороне.       — Бля, отвлекает, сука, Натан, доберусь до тебя — шею сверну, — Коротар сплюнул в кровавую жижу под ногами.       — Веревку вам спустить? — поинтересовался сверху заждавшийся ответа Сабар.       — Да какую к херам веревку, что мы у вас там, чаи сейчас гонять будем?       — За Жаном пойдете?       — Все, Сабар, скройся, не до тебя сейчас, обороняй дальше крепь.       — Ладно.       — Что делать будем? — отвернулся старик от стены, обращаясь к Соль и Ойку.       — Кхе-хе, чего спрашиваешь? Будто забыл, зачем мы тут?       — Не забыл, но... — взгляд Коротара метнулся в сторону ушедшего с Жаном войска.       — Если хочешь, иди. Там решается судьба твоего клана, — Сольвей ободряюще улыбнулась, все еще вися на руках Хорхрина, прыгать в багровую жижу не хотелось категорически.       Коротар немного помялся, внутри ветерана боролось два долга, перед старым и новым кланом, перед людьми Волих и всеми жителями Амиладеи:       — Идем, — решившись, он развернулся в сторону, указанную мусорщиком.       — Стоп! — Соль остановила порыв старика, вспомнив об одном деле. — Эй, там, наверху! Энгис на месте?       — Да, — раздался ответ с небольшой задержкой.       — Зовите его сюда!       — Он тяжело ранен, досталось ему во время осады!       — Пофиг, тащите на носилках, я его мигом на ноги поставлю!       Сабар покосился на Коротара.       — Делай, как она сказала, — старик подтвердил просьбу. — Думаешь, сами не справимся?       — Не в этом дело, он знает письменность древних. Найти дверь — только полдела, вторая — разобраться в системе управления, вот там переводчик и пригодится. Эй, скиньте веревку. Спускать раненого сюда та еще морока, — пояснила она для своих.       Проклятый действительно оказался сильно потрепанным, по количеству синяков можно было предположить, что по нему промаршировала целая рота искаженных, но основная проблема была в районе легких. Колотая рана, что-то пробило тело почти насквозь, раздробив несколько ребер и оставив рваную дыру в груди, на сто процентов смертельная рана, но наш брат был живуч до невозможности.       — Где его цепи? Несите сюда, пока я его лечу.       Обновленное восстановление с поддержкой исцеляющих спелов заштопывало рану на глазах. Разматывая окровавленные бинты, Соль видела, как изорванная кожа постепенно срасталась, мышцы внутри соединялись друг с другом, белесые осколки костей исчезали в потоках свежей крови. Энгис открыл глаза.       — Я, наверно, как бы... лучше мне.       — Отлично, полежи еще немного, залечим наверняка, чтобы без сюрпризов потом.       — Зачем, вероятно, ты здесь?       — Дело у нас есть, помнишь разговор об центре управления канализацией Амиладеи? — Соль дождалась утвердительного кивка. — Так вот, нужно его найти, позарез нужно, поможешь?       — Думаю, да.       Потратив на Энгиса еще минут десять, удалось привести его в форму, проклятый немного покачивался от общей слабости, но идти мог, а большего им и не нужно было.       Свесившись со стены, Соль крикнула Хорхрину:       — Сделай вот так, — она вытянула обе руки вперед, немного согнув их в локтях, — великолепно, а теперь лови! — перемахнув через бортик, Сольвейн приземлилась в объятия ошарашенного ветерана, все-таки прокачавшиеся ловкость и акробатика доставляли ей море удовольствия, хотелось не переставая выделывать всякие безумные кувырки и прыжки, чувствуя легкость и уверенность в своем теле.       Энгис спустился на своих цепях, напомнив Соль мультяшного персонажа из ее прошлого мира — доктора Осьминога. Та еще древность, конечно, но от безделья в сети натыкаешься порой и не на такое.       — Поехали! Время не ждет!         Путь до спуска в канализацию полностью проходил по территории Волих, что означало некоторую ровность улиц и отсутствие мусорных завалов, но с приближением к цели начинало ощущаться нарастающее сопротивление искаженных. Твари не бродили толпами, они целенаправленно неслись навстречу, разбегаясь во все стороны от канализационных люков, будто спасаясь от лесного пожара. Проверенное построение исправно отправляло к Лжецам всю набегающую шваль, но задержки начинали беспокоить, особенно нервным выглядел Ойк.       — Стойте, — выкрикнул мусорщик, — тут два спуска, в разных направлениях, я думал, мы, кхе-хе, проверим оба по очереди, но времени нет.       — Зачем оба? Один тупиковый?       — Я, кхе-хе, давненько тут не бродил, но слух был, что один проход обвалился.       — Разделимся? — предложил Коротар.       — Смысла нет, группа без проклятой дверь не откроет, нам нужно угадать.       — Херня это все, смысл есть! — Сольвейн подскочила к старику. — Слушай сюда, вся эта чушь, что дверь сработает только на меня, — это чушь, — Соль на мгновение задумалась над получившейся тавтологией, но тут же отбросила несвоевременные мысли. — Понимаешь, там комната управления канализацией, по сути, техническое помещение, никто, никакие древние не станут настраивать дверь на каких-то избранных, если дверь ведет в служебную комнату. Там обычные работяги трудились, у них был ключ, который нам не найти, но... — Соль прервала скороговорку, сделав глубокий вдох. — Но есть вероятность, что у двери, кроме магического замка, есть ручной, понимаешь меня? Какой бы надежной магия не была, всегда есть шанс сбоя в программе, и чтобы не выносить ворота кувалдами, особенно когда канализацию, скажем, затапливает из-за аварии, должен присутствовать запасной способ попасть внутрь. Наш друг Ойк слишком уверовал в маготехнологии древних и не нашел его, но он должен быть, там под слоем грязи, ищите вокруг арки. Возьмешь с собой Энгиса, он поможет разобраться, если найдете письменные подсказки.       — Нам нужен проводник.       — Возьмите, кхе-хе, Бивни, он знает дорогу, — вперед вышел мусорщик с двумя внушительными булавами, которые напоминали волшебнице две детские погремушки, она сама не знала, отчего сознание вывернуло именно такую ассоциацию, хотя многокилограммовые шары совсем не выглядели как игрушки.       — Упретесь в завал, выходите и ищите наш спуск, мы поступим так же, — Соль хлопнула Энгиса по плечу и разделила их отряд на две равные половины, — ну, удачи нам всем!       С ополовиненной боевой мощью идти стало еще сложнее, пришлось проклятой поучаствовать в истреблении монстров собственноручно, и она надеялась, что Энгис сделает то же самое для второй группы. При расставании проклятый выглядел вполне бодро, от недавних ран не осталось и следа. По прикидкам Ойка, такими темпами им прорываться было минут двадцать, второй группе около получаса, простейшая математика говорила, что единым отрядом, в случае неправильно выбранного направления, у верного спуска они бы оказались спустя час десять минут, приплюсуем сюда неизвестное время блуждания под землей и получаем, что Жути успеют не только добраться до непонятной Смерти, но и выпить с ней по рюмочке, пофоткаться для инстаграмма, влюбиться, пожениться и завести детей. На периферии блуждала слабая надежда, что существа осчастливят всех и попросту сдохнут от радости встречи с искомым объектом, сумеречник говорил, что долго находиться рядом со Смертью невозможно, но что-то подсказывало, слуги Святых городов идут туда не вслепую.       С другой стороны улицы донеслись выкрики и звон мечей. Вой и рявканье искаженных с обоих сторон приобрело идентичную тональность.       — Кто-то сражается с тварями.       — Кхе-хе, проблемы лишние али помощь? — мусорщик раскрутил цепь над головой и снес целый ряд оборотней.       — С нашей удачей ставлю на проблемы, — ответила Соль, насаживая щелкуна на каменные копья.       Свалить с улицы было некуда, по обоим сторонам плотно стояли дома, пробираться через них — означало сломать строй, что автоматически приводило к потерям, возможно, фатальным. Оставалось только переть вперед, надеясь на лучшее.       Наконец расстояние между двумя группами сократилось настолько, чтобы разглядеть доспехи воинов.       — Это Рапиры!       — Чего они тут забыли?!       — Судя по направлению, кхе-хе, идут туда же, куда мы.       Направление движения незнакомцев действительно совпало, их отряд, появившийся с противоположной стороны, пробивал свой путь по перпендикулярной улице, как раз туда, куда Ойк собирался сворачивать.       Последний десяток искаженных разметало по сторонам, и они столкнулись с неизвестными, ощетинившись в их сторону оружием.       — Жан?! Ты чего тут делаешь? — удивлению Сольвейн не было пределов.       — Это мой вопрос, мы-то на своей земле, а вот что ты тут забыла?       — Мир спасаю, то есть город.       От такого ответа командующий Рапир поперхнулся словами:       — Нашла время, нам тут не до шуток.       — Давай сократим общение, стоять на месте опасно. Один вопрос: к канализации идешь?       — Да. Мой вопрос: тебя наняли Ючген или Натан?       — Нет, — Жан немного посверлил проклятую взглядом, но ничего не добился, та смотрела на него честными, усталыми глазами.       — Ладно, идем.       Обе группы спешно перестроились в одну и продолжили путь, Соль с Жаном оказались в центре построения, что подразумевало желание командира Волих прояснить ситуацию.       — Ну?       — Я бы тебе все выложила обстоятельно и подробно, но сам понимаешь. Обойдусь сокращенной версией: к вам тут наведалась парочка Жутей, и так уж вышло, мы в курсе, зачем именно. Гады ищут какую-то мерзость, оставленную внизу то ли Лжецами, то ли древними, но точно известно, что если найдут, нам всем станет невероятно весело и приятно.       — И вы надеялись их победить таким отрядом? — скептически окинул взором сборную солянку бойцов Жан.       — Нет, идея в другом: утопим к чертям гадов, мой друг мусорщик правильный рубильник знает.       — Ладно, будем считать, что я поверил.       — Теперь в обратку. У крепи сказали, что ты пошел воевать совсем в другую сторону, ну так как вы тут оказались?       — Повоевали уже. Добрались до земель Натана, а там все обдолбанные зельем кустарей, их твари жрут а они смеются и слюни пускают. Некоторые на нас кидались, но толку-то, пусть боль не чувствуют, но отрубленная голова любого успокоит. Заняли его крепь, ну или то, что ей должно было быть, отчистили от монстров, нашли оставшихся в живых мирных жителей. Солдат своих Натан, похоже, после волны споил, так что выжившие остались. Большей части войска приказал охранять людей, а сам сюда, попался мне человек, рассказавший, куда этот ублюдок намылился, хотя что ему тут нужно, ума не приложу.       — Выполняет свой с Ючгеном договор до конца, прикрывает Жутей от неожиданностей.       — Сука, я ему лезвие в брюхо задолжал, столько жизней... — Жан отвернулся, произнеся последние слова едва слышно.       — Что?       — Ничего, поторопимся.       Слияние отрядов принесло свои плоды, и дело истребления искаженных пошло бодрее, может, быть даже удалось сэкономить пару лишних минут, Сольвейн на это очень надеялась, боясь, как уже не раз бывало, опоздать со спасательной операцией.         Около канализационного люка обнаружилась круговая баррикада, состоящая преимущественно из подручного хлама, реквизированного у ближайших домов. За завалами мебели и булыжников оборону держала группа наемников, судя по количеству трупов вокруг — держала успешно, но их командир никак не рассчитывал на вооруженную толпу ветеранов, выпрыгнувших на них, как черти из табакерки. Жан только собирался отдать приказ к атаке, как рядом с ним заорала проклятая; наемники с недавних пор вызывали у Сольвейн неконтролируемые приступы ярости, и конкретно этим представителям продажных вояк основательно не повезло. Шипя как раскаленный чайник, Соль прокричала ключ активации тьмы, направив заклинание воронки точно в центр укреплений. Первые ряды их отряда едва успели затормозить, чтобы не вписаться в разворачивающуюся тьму, воины среагировали вовремя, избежав участи стать спрессованными кожаными мешками ломаных костей и мышц.       — Ты сдурела?       — Не шуми, все под контролем, — волшебница вышла вперед и демонстративно постучала по прозрачному барьеру, — ушиблись бы малец, да и только. Зато все проблемы одним махом.       Воронка распалась, и на землю посыпалось то, что осталось от наемников, некоторые тела еще подавали признаки жизни.       — Добейте этих, — Жан кивнул своим людям.       Протиснувшись в узкий люк, отряд спустился в широкий туннель. Мусорщики стали во главе колонны, намереваясь показывать дорогу, но далеко уйти не удалось, через сотню метров Ойк остановился.       Соль вытянула шею, пытаясь заглянуть через головы бойцов:       — Что там? Завал?       Ответил совсем не тот голос, который она ожидала услышать.       — Нет, красавица, путь свободен. Проходите, располагайтесь.       — Ублюдок, — Жан ринулся вперед, расталкивая локтями Мусорщиков. Зашелестели извлекаемые из ножен клинки.       Вслед за своим командиром вперед подались бойцы Волих, втащив всех остальных в просторное помещение. Здесь располагалось что-то вроде узла, где сходились многочисленные трубы водоканала. Пол закрыт толстой металлической решеткой, под которой шумел бурный поток сточных вод, боковые стены усеяны переплетением разноразмерных труб и перемычек, облепленных россыпью ржавых вентилей. Основной проход просматривался на противоположной стороне за системой лестниц, ведущих на второй этаж, состоящий из узких железных мостиков, дающих доступ к креплениям всей системы. Посреди зала на потрепанном грязном стуле сидел человек, обложенный со всех сторон рядами пустых бутылок. Незнакомец доброжелательно раскинул руки в стороны, как будто намереваясь обнять старых друзей:       — Жан, как я рад тебя видеть, а то уже в голову закралась мыслишка, что твоих куриных мозгов не хватит меня найти, — дно бутылки взмыло вверх, изливая разящую алкоголем жидкость в рот развеселившегося незнакомца. Половина всего содержимого оказалась на промокшей рубашке и штанах, но судя по всему, это ничуть не беспокоило перегородившего дорогу человека.       — Натан, гнида!       — Грубо, ик, грубо, разве так встречают врага и предателя? Где изобличающая меня речь? Где обвинения и обещания страшного суда? Где это все? Банальная ругань — это так обыденно.       Бывший советник клана Волих с трудом поднялся, опираясь на спинку стула.       — Вся эта херня только в твоем залитом варевом воображении, мне хватит твоей крови, — Жан сделал шаг вперед, встав в боевую стойку.       — А силенок хватит? — неуклюже качнувшись вбок, Натан нашарил что-то на полу, короткий взмах ногой, и с пола сорвался, блеснув в скудном освещении канализации, полуторный прямой меч, как влитой приземлившись в ладонь.       — Сзади! — несколько бойцов развернулись ко входу, откуда послышался рев тварей.       — Давайте поиграем, время у нас еще есть, минут десять эти идиоты еще продержатся, — Натан ткнул в сторону туннеля мечом, и как бы в ответ на его речь, оттуда раздались крики и вой. — Упс, а может, я их переоценил.       — Идите вперед, я разберусь! — Жан, не став больше медлить, разразился серией выпадов, от которых его противник легко увернулся. Вытянув второю рапиру, он поймал мелькающий перед собой меч на блок, одновременно целя в живот другой рукой. Шелест столкнувшегося металла прервался громким лязгом, и оба противника отскочили в стороны.       — Мне все уши прожужжали: растет гениальный воин, достойная смена, а на проверку ничего особенного. Эти твои, хе, — Натан разразился громким смехом, — иголки, мать твою, — подкинув лезвием меча бутылку с пола, он приложился к горлышку, — эх, годное варево, запасливый наш народ, тут неподалеку наше...       Взревев, Жан врезался в предателя, всей силой налегая на скрещенные рапиры.       — Не ори, — отступив назад, Натан дал противнику провалиться вперед и встретил того ударом гарды по лицу.       В последний момент Жан извернулся, убрав голову. Несколько резких взмахов, и они снова разошлись. Подняв руку, командир Рапир продемонстрировал окрашенное кровью лезвие:       — Иголка, говоришь?       — Браво, малыш, браво. Продезинфицируем! — Натан опять приложился к бутылке, которую так и не выпустил из рук, допив почти до дна, он вылил остатки на пересекающую щеку царапину. — Твое здоровье! — дорогостоящая посуда жалобно звякнула об решетку, расколовшись на множество осколков, и исчезла в потоке воды.       Поединок двух бывших товарищей разгорелся с новой силой, демонстрируя все мастерство лучших в клане фехтовальщиков. Они рубились, забыв об осторожности и окружающем мире, атакуя и обороняясь, нанося и принимая удары; их ненависть друг к другу разгоралась все сильнее и сильнее.       Между тем мир не стоял на месте, Сольвейн разделила отряд на две части, закрыв оба входа в зал, сама встала внутри раздолбанной трубы огромного диаметра, откуда твари валили еще большим потоком, чем через туннели.       — Помоги Жану, Ойк, слышишь меня!       — Не до того, кхе-хе, — мусорщик метался вдоль стен, простукивая булавой камень.       Цепная молния разорвала огромную пиявку, пройдясь губительной гребенкой по орде тварей, Соль восстановила барьер перед собой и снова заорала:       — Блядь, помоги ему, я не могу отвлечься.       — Так не, кхе-хе, отвлекайся, эта его битва, настоящий воин не будет рад вмешательству.       — Мы тут город спасаем или что? Какой, сейчас, нахрен, кодекс чести?       — Их битва нашему делу не помеха, — тяжелый груз на цепи просвистел в воздухе и впечатался в стену, выбив несколько камней.       — Ты что делаешь?       — Тут не пройти, кхе-хе, помнится, здесь смежный туннель имеется, даст Яростный, стена не толстая, — следующий сокрушительный удар оставил в каменной кладке заметную выбоину.       Натан перебросил меч в другую руку и приглашающе поманил своего противника. Оба бойца держались на одном уровне, не уступая друг другу, из-за чего сражение превратилось в состязание на выносливость, до первой, смертельной ошибки.       — Зачем? Зачем тебе это было надо? Ты был в совете клана, на самой вершине, люди уважали тебя, наверное, сильнее, чем нас с Цорхом, вместе взятых, ты вел Волих. Ради чего? Ради места шавки Ючгена?       — Шавки, говоришь? — Натан опустил меч. — Ты ничего не попутал? Для кого я был шавкой? Для него или для вас? Помнишь мое прозвище — цепной, весьма подходит помойной псине. Ох, добродетельные жители клана Волих такие трудолюбивые, сидят по своим норам, набивают подвалы жратвой. Они счастливы, пока есть идиоты, вроде моего папаши, готовые сдохнуть, защищая их шкуры, они с радостью прикроются тобой от клыков тварей и даже похвалят, если выживешь, чтобы поработать мясным щитом в следующий раз. Вот только не смей сходить с выбранного пути, сдохнуть во благо общества — большая честь, утешься этим, когда очередная клыкастая хрень вырвет твои кишки. Никто не сбежит от этой судьбы, иначе он узнает темную сторону народа Волих: их ненависть, презрение, отвращение. Теперь в их глазах ты не более чем грязь, не заслуживающая сострадания или понимания, — Натан полностью ушел в себя, пьяным голосом выплескивая на бывшего соратника годами точившую его болезнь духа. Его голос то срывался до хрипа, то поднимался почти до визга, перемежаясь всхлипами и шептанием. — Они думали, что сломали меня, подгребли под себя, заставили как марионетка дергаться под их указку. Защищай нас, решай наши проблемы, жертвуй, жертвуй, во имя процветания клана, а по-настоящему во имя жирных, сытых ублюдков — ненавижу! — Натан резко сорвался с места, осыпая ушедшего в глухую оборону противника ударами.       — Почему? Ты преодолел это, тогда в детстве, мне рассказывали! — убрав ногу от косого нижнего удара, Жан показал ложный выпад слева, пытаясь подловить взбесившегося предателя на контратаке. — Избавился от своего страха, сам избавился.       Натан хмыкнул, отведя лезвие рапиры в сторону, и со всей силы, перехватив меч двумя руками, рванул оружие вниз. Вывернувшаяся из ладони рапира зазвенела по решетке:       — Поведать тебе, как перебороть свой страх, малыш? Это очень просто! Найди что-нибудь более пугающее. Посмотри на этих мразей моими глазами, узри их истинное лицо, отвратительное и гадкое, после этого искаженные не покажутся такими уж жуткими. Просто животные. Что они могут? Убить? Разорвать на части? Право, это такая мелочь, наши уважаемые жители могут сжечь твой дух, заставить его гнить изнутри, вдавливая твою человечность в грязь, — Натан наотмашь размахнулся мечом, воздух застонал от многочисленных ударов, слившихся в неразборчивое мелькание. Жан вскрикнул, брызнула кровь; уклонившись от добивающего удара перекатом, он с трудом поднялся на ноги, зажимая пострадавший бок.       — Женщины, дети, старики — их ты так боишься?       — Не строй из себя дебила, слишком уж хорошо получается, не ровен час, поверю, — от стен отразилась громогласное хихиканье, Натан изменил стойку, опустив лезвие параллельно земле. — Кроме них паразитов, что ли, нет? А хоть бы и они, столько разговоров о воинской чести и смерти ради общего блага, ну так пусть поднимут свои задницы и защитят себя сами. Пустобрехи, как дело доходит до дела, только и могут убегать, подставляя друг друга под когти монстров.       Кровопотеря вытягивала силы, еще немного, и Жан уже не поспеет за своим противником. Он оглянулся по сторонам: сзади хлипкий заслон бойцов удерживал наседающих тварей, спереди ситуация зеркальная, из глубин канализации наверх пробивались не дохлые псины или волки, а настоящие чудовища, сражаться против которых в ограниченном пространстве туннеля — чистое самоубийство. И люди гибли, выигрывая своими жизнями лишние секунды. Мусорщик остервенело колотил стену, каменная кладка прогнулась, осколки летели во все стороны, но она держалась, принимая удары огромной, шипастой гири. Проклятая непрестанно материлась, ее голос из трубы отдавался глухим эхом, перемежаясь со взрывами и вспышками.       — Ну ладно, пора заканчивать, — он пригнулся, заведя руку за спину.       — Давно пора! Покажи свой лучший удар, малыш! — лицо Натана расплылось в мерзкой ухмылке.       Зал накрыла тишина, Жан не слышал ничего, кроме бешеного биения своего сердца, вся жизнь на острие рапиры. Один удар. Поражение или победа. Момент начала движения, мышцы взорвались болезненной агонией, сопровождающей преодоление человеческих пределов. Игнорируя боль, он видел только свою цель, стремился только к ней, в воздухе мелькнул брошенный кинжал, отбитый небрежным движением кисти, и жало рапиры, обогнув препятствие, врезалось в плоть.       — Хорошая попытка, вот только учителя у нас были одинаковые, для меня нет неизвестных приемов, — Натан опустил занесенный меч, обрушив его на незащищенное плечо. Лезвие разрубило кольчугу, разорвало кожу и застряло в ключице, раздробив кость. Упершись ногой в тело, он грубо вырвал оружие, еще больше расширив рану. — Старики бы тебя похвалили, отличное исполнение, достойное мясо для монстров, — зажав меч подмышкой, он вытащил рапиру, пробившую левую руку насквозь. — Смотри, достал-таки, — предатель разорвал ворот рубахи, обнажив крохотную кровоточащую ранку. — Самым кончиком дотянулся.       — Что теперь? — Жан перевернулся на бок, с трудом выталкивая слова из горла. — Тебе отсюда не уйти, как и нам всем. Ючген продал тебя, выкинул на помойку.       — Он тут не при чем. Ючген — гнида расчетливая, работать с предателями умеет и любит, он бы меня пристроил к себе под крылышко, я ценный материал, — Натан опустился на стул, подхватив с пола последнюю полную бутылку. — Просто нахуй он мне нужен. Когда он устроил все эти свистопляски с шантажом и вербовкой, тыкал в меня какими-то артефактами, угрожал, что всем расскажет, сколько я шлюх порешил в наркотическом угаре, я собирался послать его куда подальше, но тут меня осенило: ведь эта сука хочет разрушить Волих, перебить всех этих уродов. Так-то, просто наши цели сошлись.       — И какова новая цель? — Жан попробовал подняться, никто даже не обратил внимание на развязку дуэли, вой и грохот стоял такой, что ничего не было слышно, если ты не находился от источника звука в паре шагов, как они с Натаном.       — А нет никакой цели, — тот пожал плечами, — я об этом как-то заранее не подумал. Сидел, планировал возмездие, договаривался, обманывал, и когда все закончилось... Ничего, просто ничего. Даже как-то странно, первый раз в жизни мне совершенно похер. Бояться-то больше некого, злодеи исчезли, я победил, — Натан ополовинил бутылку с одного захода. — Вот, малыш, праздную. Ура! Победа! — пьяный взгляд предателя бессмысленно скользнул по комнате и остановился где-то за спиной барахтающегося Жана. — Чего приперся?       — Навестить тебя пришел, увидеть, кем ты стал.       Жан обернулся, сзади него стоял закованный в тяжелый доспех воин. С трудом подняв взгляд, он обомлел: "Не может быть — Гурвран Лу. Натан несколько раз показывал портрет своего отца, запоминающаяся внешность которого запросто врезалась в память".       — Головокружительная у меня карьера была, батя, от ничтожества до советника Волих, от советника до предателя, от предателя до трупа. Опс, последнее еще не случилось, ну да ждать недолго. Ну что, есть повод для гордости?       Фигура в доспехах хранила молчание.       — Ну что, заткнулся? Раньше надо было думать, когда сваливал от нас! Теперь жри полной ложкой. Мать, она, она... всегда, — из глаз Натана полились слезы. — Ты сможешь, ты сильный, у тебя все получится и отец будет тобой гордиться. А когда я все сделал, что?! Что, блядь? Куда вы подевались, почему... Я же сделал, как вы хотели. Почему?       — Я пропустил тот день, когда ты стал настоящим мужчиной, сын. Меня не было рядом, но я хочу это увидеть, — об металл звякнула не пойми откуда взявшаяся цепь.       Натан упал на колени и подобрал ржавый металл, он засмеялся, мешая смех со слезами, они каплями падали на толстые звенья, разбиваясь мелкими брызгами.       — Смотри, батя, смотри, я могу, я сделаю, не уходите, — кандалы замкнулись на ноге Натана, он поднял меч и, бормоча что-то себе под нос, пошел в сторону дальнего выхода, откуда спиной отступила двое оставшихся в живых бойцов.       Жан почувствовал, что его тащат, вокруг возникли обеспокоенные лица, глухие голоса, раздававшиеся словно из колодца. Чья-то сильная рука подхватила его и перенесла через выдолбленную в стене дыру, в поле зрения мелькнула проклятая, ее ладони светились чистым светом. Сильная тряска чуть его окончательно не добила, выжившие спешили добраться до цели наперегонки со стаей монстров, потому раненого командира Рапир пришлось нести Ойку. В раздолбаных туннелях поддерживать ровный шаг не смог бы никто, Жан стонал сквозь зубы при любом резком движении, удерживая рвущиеся наружу вскрики боли.       — Ничего, потерпи, — Соль бежала сзади, накастовывая на ходу исцеление. Состояние "пациента" медленно, но верно улучшалось, рана на плече несколько раз открывалась повторно после зарастания, когда мусорщику приходилось вступать в бой, но с четвертой попытки все получилось. Лицо Жана приобрело здоровый оттенок, а он сам, наконец, открыл глаза.       — Что случилось?       — Случилось чудо, друг спас друга! С тебя банка малинового варенья.       Подпрыгивающий на каждой неровности спасенный непонимающе захлопал глазами, пытаясь поймать взглядом лицо проклятой.       — Может, кхе-хе, сам пойдешь, не пушинка, чай, тебя таскать.       — Погоди, Ойк, пускай помотыляется еще немного, это он только на вид выздоровел, поставим на ноги, будет плестись как улитка. Восстановление доработает, и тогда можно.       — Я видел... Там был отец Натана?       — Был, спустился с небес дебилу-потомку жопу надрать.       — Не может быть...       — Не слушай ее, кхе-хе, морок это. Хватит тебе, краля, над ним потешаться, человек и так не в себе.       — Так это ты была?! — наконец сообразил Жан, изобличающие ткнув пальцем в сторону волшебницы.       — А ты что думал? Сам Яростный решил подсобить? У него небось дел невпроворот, чтобы на всякие мелочи отвлекаться.       — Зачем? Шибанула бы молнией как обычно, и всего делов.       — Ага, как раз твои окорочка бы и зажарила, ты ровнехонько между нами валялся. Да и больно шустрый твой знакомый, я одним глазком за вашими разборками приглядывала, носились будь здоров, хрен уследишь. Ну кастанула бы огонь или лед, а если он увернулся бы? Рядышком целая труба желающих погрызть мои кости, некогда выцеливать, вот и пришлось сымпровизировать. Хорошо, что сработало, а то пришлось бы перейти к плану "Б". Надрался он сильно, может, потому и прокатило.       — И в чем заключался план "Б"?       — Некогда объяснять, — отмахнулась Сольвейн, — потом в мемуарах прочитаешь.       — Где? В мемрах?       — Да, именно там. Ойк, далеко еще?       — Минут десять, если без задержек, — гиря мусорщика впечатала в стену выпрыгнувшего из воды червя, — как повезет.       — Отпускай, я в норме, — Жан спрыгнул вниз, и после парочки неуверенных шагов включился в общий ритм движения. Из всей группы осталось шесть человек, с ним — семеро. — Я никогда не смогу получить прощение за потерянные жизни, не перед Яростным, ни перед самим собой.       — Еще один! — Соль догнала Жана сзади и с разбегу заехала ему туфелькой по пятой точке, отчего тот неожиданно обогнал Ойка, встав во главе колонны. — Меня эта хрень достала, начиная с меня самой, вся эта бредятина идет нахер. Каждый делает что может и погибает не за просто так. Не делай вид, что ты за это в ответе, баран! Когда все закончится, можешь хоть в монастырь уйти, грехи замаливать, а пока не беси меня!       — Эм, а куда мы бежим, скажите хотя бы?       — Город, кхе-хе, спасать. Добро, что ты с нами, хоть кто-то из Волих, значится, воля Себастиана еще живет в мире.       — Воля, может, и живет, — Жан отвел глаза, — а вот клан...       — Чудной человек. Кхе-хе, пока остался хоть один, следующий этой дорогой, все можно начать заново, он не клан создавал, не стены, а людей, которые его мечту воплотят. Жаль, что так вышло, но ничего еще не потеряно.       — Так-то, проникайся вселенской мудростью, и, похоже, мы на месте, — Соль разглядела выступающую из темноты окруженную знакомыми ящичками арку.       Искаженный вцепился в руку, огромные челюсти сомкнулись, перерубив бритвенно-острыми клыками кость, но порадоваться успеху тварь не успела. Взмах меча оборвал жизнь монстра. Натан стоял на горе тел, часы его жизни отсчитывали последние секунды. Израненный, окровавленный предатель истреблял искаженных, не чувствуя ни страха, ни боли. Может, помогала ударная доза дурманящего пойла или безмолвная фигура за спиной, но он сражался, как никогда в своей жизни, превосходя собственные пределы. Уклоняясь от ударов, сыплющихся со всех сторон, одновременно умудряясь создавать моменты для атаки, но это не могло продолжаться вечно. Сколько тварей не убей, их набежит втрое прежнего.       Перекушенная рука — это конец. Натан ясно понимал, что сейчас умрет, но такой привычный страх не приходил, возможно, он просто выгорел изнутри, остался пуст, как треснувший кувшин.       Все не так, как в детстве: нет надежды, что все это не напрасно, нет смысла, домой уже не вернуться, сломленного человека не собрать воедино.       Брызги кислоты попали в лицо, Натан моментально лишился одного глаза, правую ногу подбил сильный удар, что-то острое вонзилось в живот и бок. Что именно за чудовище сейчас вырвало у него кусок плоти, было не видно из-за сплошной клыкастой массы, спешащей урвать свою часть добычи, ноги подломились, и он повис на впившихся в тело когтях.       На месте, где недавно стоял его отец, уже никого не было:       — Опять сбежал, — слова давались с трудом, хлещущая из рта кровь мешала ворочать языком. — Надеюсь, я к тебе не попаду, Яростный предателей не... — раздался треск, и обезумевшая свора растерзала Натана на части. Завывая и беснуясь, твари вгрызались в кровоточащий обрубок.