Арриквиатари

      В себя Сольвейн пришла уже наверху. Грудь ужасно болела, каждый вдох давался с трудом. Перевалившись на живот, она с трудом приподнялась, упершись руками в грязную жижу; в горле заклокотало, живот сдавил спазм, и из рта хлынула мутная вода. Откашлявшись и отплевавшись, Соль наконец смогла осмотреться. Сумеречник смог вытащить ее через одну из труб, связанных с рекой, оставив на поросшем камышом берегу, под ногами чувствовалась мягкая смесь ила и грязи, уходящие вниз стебли переплетались под поверхностью воды, образовывая пружинящую растительную подушку, которая на первый взгляд выглядела вполне надежной, но стоило на нее наступить, проваливалась до самого дна, благо глубина тут была небольшая.       Обернувшись Соль тут же наткнулась на просеку, по которой Сумеречник тащил ее бессознательное тело, ломаные стебли камыша отмечали весь путь от реки. Присмотревшись, она увидела покачивающуюся на воде кочку из водорослей       "А вот и спаситель, который, похоже, теперь сам нуждается в спасении".       Поминая тихим недобрым словом вязнущие при каждом шаге туфельки, проклятая кое-как добралась до замшелого союзника. Тот не двигался и, похоже не дышал, хотя в последнем нельзя было быть уверенным наверняка, камуфляж Сумеречника не позволял полноценно рассмотреть его лицо.       "Ладно, вытащим на берег, там разберемся".       Скастовав исцеление, Соль потянула тело из воды — то оказалось на удивление легким; не рассчитав вес, она чуть не рухнула в заросли, удержав равновесие в последний момент. От неожиданности волшебница вскрикнула, у нее в руках оказалась разорванная половина тела, ниже пояса ничего не было, только редкие капли крови скатывались по стеблям болотно-зеленых водорослей. Вода впереди вспенилась и взорвалась брызгами, огромная пасть вынырнула из глубин, сомкнув челюсти на огрызке мертвого тела. Сольвейн разжала руку и вне себя от испуга скастовала скачок, моментально разорвав расстояние с морским чудовищем; она бросилась сквозь тростник, не останавливаясь до тех пор, пока по ступням не ударила твердая земля.       "Гребаные скримеры, так и коньки отбросить можно. Блин, жалко лешего, меня вытащил, а сам... Как говорится: пусть герой встанет с Яростным в строй, надеюсь, они придерживаются той же веры, что и все, ежели нет — извини и спасибо".       Сольвейн задержалась на минуту, молчаливо созерцая колышущиеся от слабого ветра стебли, и пошла вдоль берега. Метров через десять она наткнулась на еще одну просеку в зарослях, которая продолжалась на земле отчетливыми следами, уходящими в небольшую поросшую высокой травой канаву; дойдя до приметного места, Соль нашла еще одного выжившего.       — Старик! Живой чертяка! — Коротар выглядел не очень, он успел избавиться от брони, наверное, потому и выплыл, на его бледном лице отражалась гримаса боли. — Погоди, я помогу., — яркий солнечный свет вспыхнул на ладонях, пучками перетекая в сторону раненого воина; впитываясь в тело, он проходил его насквозь, рассеиваясь в воздухе. — Да что такое? — Соль попробовала еще раз, потом еще, заменила каст на восстановление, но результат оставался прежним: магия как будто не видела Коротара, проходя сквозь него как через пустое место.       — Не трать силы, это бесполезно, — старик слабо улыбнулся, медленно повернув голову к волшебнице.       — Что бесполезно? Ты даже не ранен, пара синяков не в счет, я тебя мигом на ноги поставлю, — Соль выдала еще с десяток заклинаний. — Почему не выходит?       Коротар, болезненно поморщившись, вытащил из-за пояса кинжал и, опередив возражения Сольвейн, вонзил лезвие в свою ладонь. Сделав глубокий разрез, он поддел какой-то камушек и извлек на свет крохотный алый кристалл.       — Ты арбитар?       — Вовсе нет, — он усмехнулся, — для сродства с кристаллами нужен талант, которого у меня нет и не было. Всего лишь небольшой фокус, хороший мастер способен на такие трюки, я в свое время был знаком с очень хорошим мастером. Это подарок, который он мне сделал на память.       — Понятно. Как это связано с твоим состоянием, я не врубаюсь, но про подарок понятно, а теперь давай доставим тебя к лекарю. Наши девочки из Лабиринта и не таких выхаживали, — Соль потянулась к Коротару, но ее остановил тяжелый взгляд старика. На секунду показалось, что перед ней лежит мертвец, как будто удалось провалиться внутрь умирающего разума, надежды нет, выхода нет. — Не хорони себя, слышишь, не сдавайся!       — Прости, но все не так, я точно знаю, мое время пришло, — омытый кровью кристалл на ладони тускло вспыхнул и потух. — Каждому живому существу выделено богами конечное количество жизненных сил, оно не статично, меняется в зависимости от того, как мы идем по жизни, наши поступки, наши слова — все имеет значение, но все равно или поздно заканчивается. Приходит старость, мы угасаем, сил остается все меньше.. Но что, если этот остаток ужать в два раза, прожить отмеренный десяток гласов за пять, а может, за два с половиной, один, половину или всего пару месяцев. В первый раз спина и старые раны перестают болеть, во второй руки уже не дрожат, но если есть необходимость и вера в свою цель, можно вернуться во времена своей молодости. Сразить огромного щелкуна, отбить волну искаженных, спуститься в туннели и выдержать столкновение с марионетками Святых городов, — при каждом слове голова Сольвейн опускалась все ниже, она прятала наполняющиеся влагой глаза от стойкого старика, — вот и весь фокус.       — И ничего нельзя сделать?       — Нельзя и не нужно, я знал, на что шел, и ни о чем не жалею. Закончить свои дни в постели, дряхлым стариком — не для меня. Однажды мне показалось, что может быть по-другому, когда у меня появилась, пусть небольшая, но семья, однако моя судьба не в том. Сколько себя помню, я сражался с искаженными, и конец встречу, как и положено, спасая людей. Благодаря тебе мое последние свершение удалось, будет чем похвастаться перед Яростным, остальное уж на ваших плечах. Береги Лисвэн, не знаю, кто она на самом деле, но для меня она дочь, была и есть. Возьми, — он протянул кристалл.       — Этот... этот камень тебя... — Соль всхлипнула, сдерживаясь из последних сил.       — Убил? Нет, я так не думаю, он исполнил мое желание, я сам об этом просил моего старинного друга. Страх оказаться немощным и бесполезным перед лицом врага, этот страх владел мной в те гласы, но теперь я знаю, все было не зря, не просто так. Бери, это просто источник магии, не хороший, не плохой, — Коротар вложил камень в открытую ладонь Соль. — И его тоже, — он положил на колени свой меч. — Жаль, не успел научить тебя им пользоваться, но да не беда, ты и без железа справишься. Продай, если не нужен станет.       — Что мне Алисе сказать?       — Ничего, просто береги ее. И вот еще что: такая егоза в Амиладее не усидит, встретишь мастера по имени Одияк, шепни ему старое прозвище — Ходок, он поймет и поможет, если не забыл еще. Все, иди, мне совсем немного осталось, не хочу, чтобы ты тут слезы лила.       — Прощай, — Сольвейн протянула руку к мечу, но остановилась на полпути; глаза Коротара застыли, старый воин уронил голову и завалился на бок. Подобрав ножны, проклятая прислонилась лбом к еще теплой рукояти, пытаясь совладать с собой. Распирающее изнутри горе рвалось наружу, но Сколотов держался: "Он не хотел, чтобы мы рыдали, и мы не будем". Поднявшись на ноги, Сольвейн отошла в сторону.       — Павших воинов не хоронят в земле, правда, друг? Яростный уважает огонь, это до меня дошло.       С пальцев сорвались пляшущие языки пламени; падая на мокрую траву, они с треском и дымом начинали разгораться, чистые выбросы магии все еще давались Олегу с трудом, но сейчас все выходило легко и естественно. Магическому огню сырость не помеха, и через минуту в овраге ярился настоящий пожар, превращая все, до чего дотягивался, в прах. Прервав подпитку пламени, Сколотов бросил последний взгляд на место упокоения Коротара и отправился прочь, где из-за деревьев выглядывала разбитая городская стена.       Не успела Соль отойти, как с берега ее окликнули Ойк в паре с Энгисом, они заметили огонь и поспешили на сигнал, посчитав, что это знак одного из выживших. Проклятая не стала их разубеждать, обсуждать произошедшее ей совершенно не хотелось.       — Еще кого-нибудь видели?       Мусорщик отрицательно покачал головой:       — Сумеречник пытался указать путь спасения всем, но сил проплыть такое расстояние против течения хватило не многим, кхе-хе, большая удача, если выжил еще хоть кто-то.       — Жан?       — Будем, наверно, надеяться.       — Надо возвращаться в Лабиринт, еще не все кончено.       Раздался треск веток, напрямую через заросли пробиралась фигура в черном балахоне, рядом с ней семенил промокший до нитки человек:       — Ты права, сучка Лжецов, еще ничего не кончено, вас ждет кара! Проклятые еретики, вставшие на пути воли божьей, я отправлю вас к проклятым повелителям по кусочкам!       — А, святейшество, вот ведь вы именно то говно, что не тонет.       — Заткнись, мразь! Длань, приказываю тебе уничтожить порождение Лжецов! — сам Гилиаран не собирался принимать участия в "справедливом возмездии" и уже месил грязь в направлении Амиладеи.       — Эй, Святейший! Как долго вы сможете не моргать?!       — Радуйся, проклятая, своей чушью ты выиграла лишнюю секунду жизни, но на этом твоя удача исчерпана. Убей их! — посланник Святых городов больше не оборачивался, все его внимание было направленно на небольшой кулон с желтым кристаллом внутри. Необходимо тщательно соблюсти ритуал активации, иначе капитан корабля не получит сообщение.       — Ойк, скажи, что мы справимся, — Соль прищурилась, рассматривая засветившуюся, как зенитный прожектор, Жуть.       — Тебе от этого, кхе-хе, станет лучше.       — Может, и станет, я личность доверчивая.       Дальнейший диалог был нагло прерван целым роем взвившихся в воздух светлячков. Их отряд разбежался, рассчитывая атаковать тварь с разных сторон.       — Лови! — Соль закончила активацию заклинания и попыталась уйти из-под атаки бомбардирующих ледяную сферу огней.       Под ногами Жути вздыбилась земля, десяток острых, каменных кольев пробили балахон и переломились, встретившись с сияющей броней. Цепи закружили вокруг неподвижно стоящего монстра, испытывая на прочность его защиту. Битва разгоралась с невероятной скоростью, взвинтив темп сражения до максимума, вспыхивала и затухала магия, раздавались тяжелые удары и звон металла. Они атаковали и отвечали на удары, Ойк раскручивал огромный груз на цепи, раз за разом попадая в сформировавшийся в воздухе шар света. Его оружие меняло направление в полете, огибало препятствия, рикошетило от земли, разбрасывая комья грязи, с глухим стуком врезаясь в защитную магию. Энгис пытался сбить противника с ног, выцеливая нижнюю часть тела, и задавить петлями извивающихся цепей.       Несколько светящихся дисков, жужжа, как циркулярные пилы, прочертили пылающие линии, на их пути возник прозрачный барьер. Цветки взрывов окрасили поверхность ледяной сферы, Соль ответила ледяной стрелой, обновила восстановление на союзниках и ушла в скачок. Ее планом было выжечь твари всю ману, а уже потом нанести один сокрушительный удар, но эфирные стрелы не добирались до цели сквозь барьеры, значит, надо как-то его преодолеть. Потрескивая, испарился малый стихийный дух земли, принимая на себя пропущенный удар. Сольвейн тут же его восстановила, получив от рандома молниевую версию каста.       "Ладно, попробуем тяжелую артиллерию".       — Близко не подходите!       Черно-фиолетовая воронка возникла за спиной твари, Жуть повела уродливым шлемом, оглядываясь на новую угрозу. Следуя безмолвному приказу, светлячки собрались в одну кучу и ударили сзади, подталкивая хозяина к границе воронки.       — Не, кхе-хе, уйдешь, — размахнувшись Ойк послал шипастый шар в полет, вбив марионетку Святых городов в центр магии тьмы.       Свет встретился с бездной, ослепительные вспышки сменяли друг друга, споря с чернотой разлома. Огромное светящееся кольцо закружилось вокруг воронки, столкновение двух противоположный сил породило взрывную волну, отбросившую всех в стороны. Соль, успев закрыться барьером, разрядила в цель несколько цепных молний подряд. Жуть зашипела, над ее головой повис десяток шаров размером с футбольный мяч: "Это вам уже не миниатюрные светлячки, похоже, мы его не слабо рассердили". Серия взрывов перетряхнула поляну, на которой они стояли, вверх дном, земля запылала, вся вода в округе испарилась, подняв вверх клубы белого пара, под прикрытием которого приостановившийся бой вошел в новую фазу. Не жалея сил, они всей троицей пытались задавить тварь, пока она окончательно не оправилась от последствий магии тьмы. Особенно усердствовал Энгис; подобравшись к беснующейся Жути вплотную, он обмениваясь ударами, теснил противника, но в один момент пылающий шар проскочил сквозь решетку цепей. Взрыв поглотил фигуру проклятого, яростный рев перекрыл грохот вспышки, металлические звенья оплели тварь, сорвав ее с места и раскрутив, запустили в сторону. Исходящая светом фигура врезалась в заросли, пролетев несколько метров, сжигая кустарники и ломая деревья. Ойк добавил от себя несколько ударов булавой, вдавливая Жуть в рукотворную воронку, высохшая от высокой температуры земля трескалась, покрываясь сеткой разломов.       — Берегись сверху!       Соль подняла голову, на ними зависла гигантская сфера; она расширялась, пылая белым светом закрывая собой небо. Тяжело провернувшись, шар устремился вниз. Скастовав всю возможную защиту, проклятая вскинула руки, с которых изливались потоки молний; на секунду показалось, что удастся рассеять чудовищную силу, влитую в каст. Сфера треснула и распалась на части, которые все равно рухнули вниз. Исходящие жаром осколки света вскипятили землю, растительность в округе моментально рассыпалась черным пеплом.       Сольвейн почувствовала, как ее кожа покрывается пузырями и горит, истошный крик заглушил гром высвободившейся энергии. С руки, которой она закрывала лицо, сорвало плоть, глаза выгорели, мир погрузился во тьму. Преодолевая невыносимую боль, Соль накачивалась исцелением, не обращая внимание на свои же стоны и крики, холодная ярость завладела сознанием, в голове пульсировала единственная мысль: "Выжить и убить эту мразь".       Зрение возвращалось постепенно, сначала в темноте возникли серые пятна света, потом расплывчатые образы, затем мир вокруг прояснился. Посреди безжизненной поляны стояло двое, Жуть возвышалась над почерневшим от огня человеком, кольцо света со свистом вгрызалось в подставленную под него цепь с булавой на конце.       — Кхе-хе, рано радуешься, убогий, я не помру, пока не увижу расцвет Амиладеи, — Мусорщик хекнул и окованным башмаком ударил по коленям твари, с лязгом магическое кольцо соскользнуло вниз, зарывшись в почву. Жуть припала на колени, тут же получив тяжелым цепом по голове. Ойк молотил по упавшему противнику, обливаясь кровью, сочащейся из-под обгоревшей корки, заменявшей теперь его кожу.       — Де... де... — Сольвейн силилась что-то сказать, но опаленное горло не могло выдавить ни звука, она чувствовала, как восстановление приводит тело в норму, и помогала ему кастами исцеления, но нужно было больше времени. Кожа пылала, ее трясло в агонии, однако проклятая не отводила взгляд от продолжающегося сражения.       Ошеломленную Жуть оплели цепи Энгиса, сам проклятый стоял в стороне, его изувеченное тело держалось на силе собственной магии. Стальные звенья раскрылись, ощетинившись острыми шипами, перестукиваясь и шелестя, они пришли в движение, все быстрее и быстрее набирая скорость, пока цепь не превратилась в смазанную ленту, разрезающую тело твари подобно бензопиле. Монстр заверещал, в безумном вое послышались отголоски человеческого крика, он бился в путах, упираясь руками в жужжащую цепь, из-под разорванного балахона хлестала кровь. В воздухе сформировалось сияющее кольцо, мгновенно расширившись во все стороны на полсотни метров, оно прошло над головой Сольвейн, срезав, как раскаленный нож, верхушку лежащего сбоку валуна. Фигура Энгиса дрогнула и распалась на две части, окропив землю запекшейся кровью.       "Сука, ублюдок!" — Соль, хрипя, поднялась на ноги. Недолеченная кожа тут же пошла трещинами, но ей было плевать на боль.       Жуть отбросила Мусорщика и сейчас приближалась к его недвижимому телу. Маны осталось совсем ничего, лечиться больше нельзя, иначе энергии на атаку не останется. Использовав скачок, Соль она вынырнула за спиной твари, в каждой руке проклятой пылал усиленный всеми доступными способами огненный шквал:       — Жри, гнида.       Взрыв разметал их в стороны, Соль упала, несколько раз болезненно приложившись головой о неровности поверхности. Жуть рухнула в стороне, ее пожирало яркое пламя; вереща и катаясь по земле, существо пыталось сбить огонь, и это ему удалось, желтое свечение вытеснило магию проклятой. Они оба поднялись, Сольвейн шаталась, еле удерживаясь на ногах, ее противник выглядел не лучше. Черный балахон Жути сгорел, обнажив весьма неприятную картину, это все-таки был человек, болезненно тощий и долговязый, сквозь бледную кожу проступали ребра и вены. Рваная, кровоточащая полоса пересекала его туловище по центру, последний удар Энгиса чуть не достиг цели, превращенная в лохмотья плоть в этом месте удерживалась тонкими, светящимися нитями. Все тело Жути было усеяно желтыми кристаллами всех размеров, они густо покрывали его с ног до головы, камни, вживленные буквально везде, светились приглушенным солнечным светом. Особенно огромный булыжник находился по центру груди, кожа вокруг него приняла трупный фиолетовый оттенок, а около самого шва переходила в гнойно-коричневый, из краев струилась перемешанная с белесой жидкостью кровь.       — Да что ты за тварь такая? Ты не арбитар, ты ублюдочный Франкенштейн.       — Вы... Вы-ы... — Из-под бронзового шлема раздалась рваная человеческая речь, Жуть говорил будто слабоумный, с трудом выговаривая слова, заикаясь и глотая буквы. — Вы-ысшая цль, страд... ы-ыания на зем... иле радии бу-удщего. Тперь не прошлы-ый, тепрь Люмен геи-ирой, жеры-ы... тва ради-и восхожд...ни-ия, ради-и всех. Ни-и Жу...ыть, ни-и су-уещество, ни-и мнстр — Люмен, я Люми-иен.       Вокруг него возникла вереница желтых шаров, время на поиск выхода из ситуации подходило к концу. Перебрав в голове все варианты, Соль смогла зацепиться только за особенность мастера магии, которую она приобрела после изучения последней из доступных веток. Пассивка позволяла использовать чистую энергию без кастов, максимум, на что она пока была способна с сырой магией, Сольвейн использовала для похорон Коротара, для боя этого уровня было явно мало, но у мастера магии был и активный каст. По описанию он переводил все внутренние запасы маны вовне, позволяя контролировать одну выбранную энергию, по факту это либо что-то полезное, либо пшик, лишающий последних крох энергии. Что именно, получится узнать, только попробовав.       "Ну так ситуация херовей уже не станет, больше некуда".       Осталось решить, какой раздел использовать. Все эти мысли пролетели в голове волшебницы за секунду, но заикающийся монолог Жути закончился, и ей пришлось уходить от смертельного удара скачком, уровень маны еще на шаг приблизился к абсолютному нулю.       "Ладно, пусть будет молния, — она попыталась активировать мастера магии, но ничего не произошло. — Огонь, тьма..." — на магии Дианы мир будто померк, лишившись красок.       — Не сейчас, пока нельзя, — в голове раздался тихий шепот Дианы, и Соль выкинуло из черно-белого мира. — Позови их.       — Позови нас, мы поможем! — голоса сестер слились воедино, они как будто висели рядом, говоря каждая в свое ухо со разных сторон.       — Ладно, пусть будут лед и вода!       Манапул сразу же опустел, и случилось то, чего Сольвейн никак не ожидала. Округу затопил шум водопада. Жуть вместе с ней повернул голову, спокойная речная гладь вспенилась, провалилась до самого дна, и выстрелила вверх. К берегу пошла гигантская волна, настоящее цунами, гребень которого возвышался над верхушками деревьев.       — Елы-палы, это что такое?       — Не бойся, мы с тобой, — на левое плечо волшебницы легла ладонь Алисы, на правое Лизы.       Между тем волна добралась до них, сотни тонн воды рухнули вниз. Соль задержала дыхание, уже представляя, как ее тушку расплющит о дно, а потом протащит по всем камням, но вместо этого ее потянуло наверх, как поплавок волшебница вынырнула из воды, оставшись совершенно сухой.       — Здорово! — она посмотрела под ноги: разбушевавшаяся стихия превращала лес в пустую равнину снося деревья и размывая холмы. Сольвейн неведомым чудом оставалась на месте, туфельки не проваливались под воду, бушующие волны огибали ее стороной, только слегка покачивая волшебницу на поверхности. — Живучий таракан, — под водой расцветали вспышки света, в воздух поднимался водяной пар.       Алиса подхватила Соль под руку, прижавшись к ней поближе:       — Просто представь, чего хочешь, и мы поможем.       С другой стороны Лиза зеркально повторила свою сестру.       — Мы способны на большее!       "Ладненько, представить, представить, что именно? Ну, допустим, так", — протянув руку вперед, проклятая напрягла воображение, прищурившись. Волны покрылись ледяной коркой, устремившейся вниз, промерзая до самого дна, ледяной панцирь сдавил сопротивляющегося монстра. Громкий треск заставил Соль открыть глаза. Лед треснул и взорвался, рассыпав вокруг осколки, из глубины выбрался раб Святых городов, он тяжело дышал, прикрывая светом пострадавшее тело. Сольвейн сосредоточилась, пытаясь воспроизвести где-то виденную в прошлом картину. Повинуясь ее воле, река вздыбилась, исторгнув несколько гигантских, водяных колонн, обратившихся в подобие змеи. Они врезались в сверкающую защиту Жути, начался настоящий шторм, водяные змеи швыряли свою добычу из стороны в сторону, подбрасывая в воздух, разбивая о ледяные горы, пытаясь задушить, утопить, стереть тварь со страниц бытия. Соль неистовствовала, вкладывая в послушную стихию свою ярость и горечь.       Пылающий луч разрезал облака, оставив широкую борозду на выросшей на его пути заледеневшей скале. Сольвейн перевела взгляд на небесный корабль, за ограждениями палубы которого стояли знакомые фигуры двух других Жутей.       — Вот гады, ни один не сдох, — она раскрыла ладонь в сторону корабля, однако Алиса перехватила поднимающуюся руку.       — Не надо, пусть уходят.       — Ни за что! — Соль попыталась отодвинуть подругу, за ее спиной команда небоходов поднимала на борт еле живого Люмена.       — Твои силы почти иссякли, если сейчас начнется новый бой, нам не победить. Пусть уходят, — Лиза сжала вторую руку проклятой. — Не надо, пожалуйста.       Корабль развернулся и, набирая ход, взял курс прочь от Амиладеи.       — Какого черта, я бы их сейчас... — не половине предложения Сольвейн как стояла, так и рухнула лицом в воду. Ее тут же подхватили две пары рук, подтянув над поверхностью.       — Оля, ты как?       — М-м-м...       — Ну вот, навоевались, — Лисвэн поднырнула под руку волшебницы, подставив плечо для опоры.       Вода схлынула обратно в реку, оставляя за собой пустынный пейзаж и барахтающихся в лужах подводных монстров и рыбу.       — М-м-м...       — Перестань, толку пытаться, если все равно говорить не можешь. Это пройдет, а вот...       — Другие последствия непредсказуемы, — перебила Аэлита, — главное, чтобы связь с нами не отрубило, в любом другом случае мы постепенно все поправим.       — Давай поищем место посуше, Оле надо прийти в себя.       Оставив разбираться с выродками Лжецов слугу, Гилиаран поспешил оказаться как можно дальше от места сражения. Посторонние магические всплески могли помешать работе артефакта связи, чего он допустить не мог. Необходимо как можно скорее вернуться в столицу, нужно добраться до покровителя и изложить свою версию произошедшего. Если ему дадут выступить перед вершителями, то еще не все потеряно, столько сил и ресурсов было вложено в поиски Чумного, они прислушаются к аргументам святейшего, он будет очень убедителен. В свитках упоминалось трое монстров, принесших на земли древней империи болезни и угасание. Последний шанс, пусть даже командование передадут другому, Гилиаран будет нужен, никто лучше него не проведет поиски, не сопоставит архивы. Надо успеть первым, иначе враги покровителя не преминут воспользоваться случаем, чтобы нанести свой удар, что в его случае может закончиться показательной казнью как человека, предавшего доверие вершителей. От подобной перспективы святейший поежился, судьба некоторых еретиков в Святых городах была завидней, чем служителей, вызвавших гнев высших жрецов.       Артефакт запульсировал желтым светом, сообщая об удачном сеансе передачи приказов. Теперь корабль, оставленный в его распоряжении, подберет святейшего прямо отсюда, захватив по пути двух других Дланей, они, безусловно, были живы, кулон держал с ними связь. Одно из самых смертоносных орудий Святых городов было практически невозможно уничтожить, и жалкий потоп — не помеха для Дланей. То, что для его миссии выделили целых трех слуг, говорило, насколько Вершители считали важным его задачу, и это одновременно делало провал намного более тяжким проступком. Всего один шанс, у Гилиарана есть одна попытка спасти свою жизнь, только бы слух о произошедшем не добрался до жрецов раньше него самого. Только глупцы считают, что в мире есть города, где у Вершителей нет своих глаз и ушей, они есть везде. Незаметные, незначительные, эти безликие люди присутствовали в самых отдаленных уголках мира, и ничто не могло укрыться от взгляда их хозяев.       Святейший Гилиаран прислушался, вдалеке раздавался тихий треск, он маячил на границе слышимости уже некоторое время, сильно раздражая. Проверив заряд магического кольца, он неторопливо пошел навстречу небесному кораблю, тревожно оглядываясь в поисках источника надоедливого звука. Сухие щелчки, будто кто-то стучал палочками по дереву, они приближались непонятно откуда, треск стоял в обоих ушах, все больше выводя посланника Святых городов из себя.       — Кто здесь?! Выходи, тварь!       Гилиаран зашел в переулок и замер: прямо напротив стояла его точная копия, именно от нее исходил мерзкий треск. Присмотревшись, он заметил неправильность фигуры, она была статична, человек совершенно не двигался, как испорченная картинка подрагивая и моргая, проступая сквозными пятнами, через которые просвечивалась улица.       — Жалкая попытка, проклятая. И это твоя предсмертная магия? — усмехнувшись, Гилиаран направил на фантома кольцо, из которого вырвался сияющий поток света, на секунду полностью поглотивший копию, но когда вспышка исчерпала заряд, он увидел, что неказистый близнец остался невредим.       Треск повторился, фигура приблизилась на пару метров: "Почему я не увидел движение? — второе использование артефакта прошло с тем же успехом — Не может быть, его силы хватает, чтобы испепелить целую орду искаженных! — тварь стала ближе еще на несколько шагов, и еще, уже совсем близко: "Она двигается, когда я моргаю!"       Гилиаран развернулся и сделал то, чего никогда не делал в жизни: позвал на помощь. Он бежал, спиной ощущая приближающуюся смерть, истошно вопя, надеясь докричаться до слуги, где-то там, его спасение где-то там, надо только... Нога угодила в небольшую яму, и святейший рухнул в грязь, в панике он посмотрел назад, встретившись с фантомом нос к носу, между ними было не более полуметра. Гилиаран силился не моргать, его руки уперлись в стену за спиной: "Чертовы узкие улочки, — глаза начали слезиться, — не моргать, не моргать, не моргать!"       — Будь ты проклята, сука!       Глаза человека закрылись, и стоящая рядом с ним копия обратилась в шаровую молнию, многочисленные заряды ударили во все стороны, полосуя трясущееся тело. В жутких конвульсиях, ломая связки и мышцы, он бился о камни, захлебываясь криком. Через несколько секунд все было кончено, на месте посланника Святых городов лежал дымящийся труп.       Первым делом, восстановив способность передвигаться, Соль отправилась на поиски Ойка. До активации мастера магии тот точно еще был жив; она очень хотела, чтобы Мусорщик пережил их с Жутью битву, кроме самой Сольвейн, он единственный, оставшийся из группы, спустившейся в канализацию в поисках мифической комнаты управления. Последний боевой соратник.       Как и было указанно в предупреждении, последствия мастера магии оказались весьма тяжелыми, самое безобидное было врубившийся кулдаун, причем время, которое заклинание будет недоступно, неопределенно. Что на корню губило надежду решать с помощью убер абилки все серьезные проблемы. Последствие номер два зарезало две третьих всех характеристик на целый месяц. Сольвейн как будто разучилась ходить, собственное тело казалось необычно тяжелым и неуклюжим, ноги начали заплетаться, проклятые каблуки снова доставляли море проблем, грозя опрокинуть бестолковую хозяйку носом в землю. Штраф на статы косвенно ограничил всю магию выше первого круга, на нее просто перестало хватать силы потока, теперь либо каст активировался неоправданно долго или грозил перенапряжением и морем неприятных ощущений подобных тому, что она испытала при первом поднятии нежити. Похудевший манапул выглядел настолько жалко, что хотелось сесть и расплакаться, подросшие в уровнях заклинания, в большинстве своем, становились более прожорливы, ей не хватало запаса сил, даже чтобы исцелиться до конца, приходилось ждать регенерации, которая, тоже попав под каток дебафа, ползла как черепаха с простреленными лапами. Но и это еще не все, в окне особенностей нарисовался новый, временный статус, под названием: остаточное присутствие. Эта херня была с какой-то стороны даже забавной, если бы случилась не с ней и не в такое время. Теперь над головой Сольвейн маячила личная мини-туча, вносящая в жизнь волшебницы элемент неожиданности. Иногда она мирно висела, не привлекая к себе внимания, иногда принималась поливать свою жертву дождичком рандомной интенсивности от теплого, грибного, до тропического ливня, иногда на голову начинал сыпаться град или снег. Все это происходило абсолютно в непредсказуемом порядке. Туча могла минут пять ничего не делать, потом за тридцать секунд сменить пяток погодных условий, а под конец долго и упорно посыпать несчастную снегопадом. Радовало только то, что эта напасть ровно на одну неделю.       С помощью сестер, прочесав поле боя, они нашли Ойка. Подвластная желаниям Сольвейн вода его не тронула, сформировав вокруг мусорщика магический пузырь льда, который осыпался, как только Алиса до него дотронулась. Присев рядом, Соль начала сливать накопившуюся ману в лечение, он был очень плох, едва дышал, на теле не было видно живого места из-за ран и ожогов. Чтобы привести Ойка в чувство, понадобился целый час, и даже так, о полноценном лечении речи не шло, они оба остались кряхтящими инвалидами, но хоть перспектива сдохнуть в любую секунду больше не нависала над остатками героического отряда.       — Кхе-хе, это... — Мусорщик многозначительно посмотрел на тучу, поливающую проклятую моросящим дождиком.       — Это, друг, щелчок по носу для одной особы, возомнившей себя донельзя крутой. Имеется еще пара неприятностей, но то плата за временную силу, справедливая плата. А вот ее, — она ткнула вверх пальцем, — я рассматриваю как насмешку над моими мыслями во время боя, о том, что теперь уж я весь мир в бараний рог согну, вот и согнула. Наверняка ничего не знаю, но мне почему-то нравится думать, что я права.       — Понятно, — Ойк зашелся громким кашлем. — Энгис?       — Мы его не нашли, но там без вариантов, ты и сам, наверное, видел.       — Видел. Да встанет с Яростным его дух.       — Да встанет, — печально проговорила ритуальную фразу Соль.       — А кто это с тобой? — Мусорщик наконец обратился к двум маячившим на заднем плане сестрам.       — Это мои подруги: Лисвэн и Аэлита. И-и-и... давай на этом остановимся, подруги и все тут. Надо вернуться в Лабиринт, надеюсь, у Кайла получилось уговорить нейтралов, теперь вся надежда на него, я почти беспомощна на ближайшее время.       Кое-как воздев себя на ноги, они благодаря поддержке сестер поковыляли в сторону города, останавливаясь каждые тридцать метров на новую дозу хила.       — Если это когда-нибудь закончится, залягу на неделю в постель, и хрен меня кто поднимет, — про себя Соль подумала, что заляжет не одна, но эти подробности она озвучивать вслух не стала.