* * *
Военные действия раскинулись на весьма обширной территории, по площади владения Сун-Ган были раза в полтора больше, чем у Волих, правда, в них условно входили несколько самых загнивающих районов города. Эти улицы были помойкой даже по стандартам Амиладеи, самое дно, где обретались отчаявшиеся оборванцы; здесь проворачивали свои делишки кланы воров и остальная погань. Ючген черпал отсюда человеческий ресурс для самой грязной работы и дармовых рабов, тех, что пустить в расход не жалко. Сейчас эта клоака надежно прикрывала крепь Сун-Ган с запада. Одуревшие от халявной наркоты и бухла отбросы полностью лишились страха, бросаясь в самоубийственные атаки при любом удобном случае, но не перли толпой, как зомби, а поступали хитрее. Засады, неожиданные налеты, ловушки — очень эффективная тактика в заваленных барахлом и мусором кривых переулках. Целые улицы превратились в смертельные тупики, где из каждой щели выглядывала побитая морда с заточкой в зубах. Остальные три направления обороняла сборная солянка из бойцов Сун-Ган, союзных кланов и наемников, деньги легко компенсировали недостаток опытных ветеранов, и теперь вся эта толпа головорезов успешно противостояла союзу Искателей. В первых стычках еще участвовали орды боевых рабов, но к этому моменту их всех повыбили, затоптать клановых бойцов массой изначально было провальной идеей, атакующие разве что немножко подустали, превращая в окровавленный фарш толпы полуголых безумцев. Немного поплутав по лагерю, Сольвейн отыскала дом, исполняющий обязанности генерального штаба. Внутри Кайл, окруженный десятком незнакомых людей, стоял у стола с картой. На пергаменте был схематично набросаны линия фронта и очертания улиц; картофеля, как у Чапая, в этом мире не нашлось, так что боевые отряды символизировали клочки кожи с нацарапанными пояснениями. Держать в голове множество присоединившихся клановцев было невозможно, поэтому пришлось прибегнуть к старой доброй визуализации, отряды получили свои позывные, преимущественно от наименования клана, и обменивались со штабом курьерами. Это обеспечивало хоть какой-то уровень управляемости и более или менее актуальную информацию о сражении, давая возможность применять несколько более сложные тактические маневры, чем: "все в атаку!". А-клик у кланов был не в почете, все-таки на передовой были не наемники, а собственные люди. — Здрав буде, люди ратные, — Сольвейн нагло ввалилась посреди совещания, прошмыгнув сквозь охрану в тенях, — не отвлекайтесь, у меня дело на пару секунд. Генерал, — поклон в сторону Кайла, — подскажите, где мои Щиты воюют, пойду подмогну. — Минуту, — охотник передал какой-то пергамент ближайшему советнику и, подхватив Соль под руку, выволок ее в соседнюю комнату. — Чего ты тут забыла? Сама же говорила, что большую часть сил растеряла! — Не шипи на ухо, говори нормально. Большую — не значит всю, предлагаешь мне засесть в Лабиринте носки вязать, пока тут война идет? А Ючген в случае вашего поражения просто махнет рукой, мол, живи спокойно? — Аника меня напополам распилит, если с тобой что случится. — С чего бы это? — А вот спроси у нее сама, мне почем знать. Вы же подруги не разлей вода, говорит, взвалили все на одну девочку. — Девочку? — Это цитата. То, что эта девочка трех Жутей заломала, ее не смущает. Ну да ладно, что там с Волих? — Заломала — это громко сказано, скорее, подтопила. С Волих все херово, не больше вашего добилась, разве узнала, что Ючген своих головорезов у их крепи поставил, отлавливать курьеров. Будешь кого посылать, имей это ввиду. — Учту. Пять минут подожди, я в ту сторону сейчас человека с приказами пошлю, он тебя к Щитам и проводит. Только не дай Яростный тебе геройствовать, запру в Лабиринте, так и знай. Если изначально Сольвейн думала, что вот-вот все решится в грандиозной потасовке, то через два дня осады такие мысли надежно выветрились из головы. Сражение перетекло в позиционную стадию, невероятное количество развалин, баррикад, стен на линии фронта не позволяло решить вопрос одним сконцентрированным ударом. Атакующие всегда находились в невыгодном положении, штурмуя подготовленные укрепления по узким, захламленным улочкам. При самом удачном стечении обстоятельств потери нападающих составляли два к одному, и это все для того, чтобы через пятнадцать метров упереться в следующую линию обороны. Обе стороны постоянно маневрировали, перемещали силы с одной стороны на другую, жалили противника мелкими контратаками и ночными вылазками, однако общего положения это никак не меняло. Используя магию Соль, со Щитами удалось отвоевать несколько домов, невероятное по местным меркам достижение, но Сун-Гановские бойцы тоже не были полными идиотами и, усвоив урок, больше не подставлялись. В таком темпе и прошло двое суток, лучники днем постреляли, вечером произошла короткая стычка, ночью Соль в одиночку из теней подбила нескольких бойцов,. От этой возни возникало желание постучаться головой об стенку. "Мне бы только вернуть свои статы, и десяток наемников вон в том домике моментом познакомились бы друг с другом поближе, сжатые в горячих объятиях воронки бездны". — Командир, сверху! — к лидеру их отряда подбежал боец, указывая пальцем в небо. Там, совсем близко, разворачивался небесный корабль, подбирая наилучший угол для подхода к причальной башне. — Ючген выписал подмогу? — Стрелами его не сбить. — Стрелами нет, но есть я! — Сольвейн со всех ног бросилась в сторону дирижабля, высматривая удобную площадку. "Только бы маны хватило, — взобравшись на остатки обвалившейся крыши, она активировала расширенное сознание и суть стаи: Так, первая партия в шар, вторая в корпус". Корабль пролетал немного левее занятой позиции; дождавшись максимально приближения, Сольвейн разрядила два огненных шквала. Пылающие сферы вошли точно в цель, деревянная обшивка расцвела яркими вспышками, раздался грохот, сверху посыпались горящие куски. Нос корабля треснул, разлом прочертил хаотичную линию до самого центра, вспыхнул всепожирающий огонь. Гондоле досталось не меньше, по первому впечатлению, взрыв пламени не причинил ей особого урона, но спустя несколько секунд шар разошелся по швам, вся огромная махина накренилась и начала падать. Землю под ногами тряхнуло, дирижабль рухнул на дальнюю улицу, всполохи пламени озарили дома. — Выкусите, уроды! — Там же бараки. — Что? — Соль посмотрела вниз, где за ее зенитными действиями наблюдали несколько бойцов и заменивший Хорхрина на посту командира Щитов Бисвар. — Бараки Сун-Ган, я по карте точно помню их местоположение. Половина всех войск Ючгена на нашем направлении постоянно там обретается, одни в казармах отдыхают, другие на стенах стоят, потом меняются. — Так... та-а-ак... Бисвар, собирай всех, идем в атаку! Пошлите гонца к Кайлу! Быстро, быстро, пока они не очухались! Весь фронт сорвался вперед практически моментально. Одна случайность не просто ополовинила войска защитников, разгорающийся в тылу пожар отвлекал серьезные силы, грозя распространиться на огромную территорию. Все произошло вечером, под прикрытием сумерек две силы сошлись в беспрецедентной схватке. Зажатая узкими улочками кровавая свалка, где своих от чужих отличали по направлению, куда те махали железом, если в сторону крепи Сун-Ган, значит наши, в обратную — враг. Сольвейн втихаря забегала в дома пополнить ману алым поглощением, запасов хватало совсем ненадолго, и кровавый ритуал оказался единственным способом принять активное участие в бою. Штурм баррикады чуть не захлебнулся на подступах под ливнем арбалетных болтов, хриплые крики раненых и яростный вой перекрывал лязг металла. Щиты, ведомые Соль, прорвались с левой стороны, закинув на стены несколько отчаянных ветеранов, еще чуть-чуть, немного надавить... С соседней улицы гремели воинственные выкрики, параллельная атакующая колонна тоже прошла, и оборона наемников сложилась внутрь самой себя. Загнанные в развалины домов, окруженные со всех сторон, они отчаянно сражались, но их учесть уже была предрешена. На хвосте отступающих армия союза ворвалась в разрушенный дирижаблем лагерь, вокруг все пылало, бегали люди с водой, горящие обломки казармы превратились в общую могилу. Остатки сопротивления подавили быстро, но после пришлось остановиться: поддержавший наступление пожар теперь стал их проблемой, и теперь уже Щиты были вынуждены успокаивать разбушевавшуюся стихию. — Надо продолжать наступление! — Нам не хватит сил, слишком большие потери, — Бисвар оттирал шлем от копоти, сидя на обломках стены. — Чем там Кайл занимается, мать его? — Со стороны нашего лагеря приближается большая группа войск! — крикнул часовой. — О смотри, сработало, в следующий раз надо загодя начинать охотника материть, авось, быстрее подействует. Кого прислали?! — Рапиры! — Совесть, что— ли, заела? Свежие отряды бойцов Волих растекались по улицам, готовясь к новой атаке, от передовой группы отделился один воин, направившийся в сторону Сольвейн. — Жан? — Сама догадалась или подсказал кто? — несостоявшийся утопленник широко улыбнулся. — Мы тебя тут всей компанией уже к Яростному отправили. Где заплутал? Или просто в речке долго купался. — Купался, только не в речке. Сумеречник меня первым поймал, вытянул в воздушный карман. Мы сговорились, что он вернется, когда остальных спасет. Первое время я ждал, потом пытался сам выплыть, но куда там, чуть не захлебнулся несколько раз. В мой закуток треснутая труба с третьего уровня вела, совсем небольшая, я ее доломал, потому и не задохнулся, потом вода постепенно уходить стала, а еще через день меня другие Сумеречники нашли. Обернулся в крепь, помылся хорошенько, надавал всем подзатыльников, и вот он я. — Везучий черт, и я этому очень рада. Какие у нас планы? — Кайл сейчас по всему фронту атаку начнет, не давая возможности Ючгену сюда войска перекинуть, ну а мы уж давим до победного. — Ясненько, займемся делом, господа, а то меня с войны дама ждет. — Тебя ждет, Кайла ждет, один я не при делах, — наигранно вздохнул Жан. — Тебе ли жаловаться, хватай любую свободную и в койку, ты же профессиональный покоритель сердец. — Это не то. — Чтобы стало то, нужно на следующий день оставаться. Ну ладно, двинули. С подкреплением из ветеранов Волих объединенное войско прошило наспех собранную оборону Сун-Ган как раскаленный нож масло. Отряды, защищающие другие направления, начали попадать в окружения и быстро таять, разгром Ючгена становился все очевиднее. Может, они и не могли соперничать с лидером Сун-Ган в хитрости, но военное ремесло союзу давалось заметно лучше. Помойные районы сдались, как только их отрезали от поставок наркоты, без подпитки жижей Кустарей безбашенные головорезы через пять часов превращались в пускающих слюней дебилов. Решительный рейд по тылам не позволил никому из наемников отступить в крепь, и спустя некоторое время от них остались одни воспоминания. Союз Искателей остановился только под самыми стенами твердыни Сун-Ган: взять ее с наскоку не вышло, а нового корабля, великодушно согласного протаранить укрепления, на горизонте не маячило. — Опять застрянем на несколько дней? — Нет, у меня есть план, — Жан уверенно поманил Сольвейн за собой, — надо только с Кайлом переговорить. — Много хоть плана? На всех хватит? — Я твоих шуток не понимаю. — Это нервы, я же говорила, а непонимание только в плюс, хоть гнилыми помидорами не закидаешь. — Ничего, сейчас прогулка по нашей любимой канализации приведет нервы в порядок. — Иди ты... Серьезно, что ли? — Хочешь остаться? — Нет, но это форменное издевательство. План у лидера Рапир действительно был, да еще какой. На совещании он выложил, что Сумеречники поведали ему по секрету, как пробраться в крепь Сун-Ган снизу. Ючген благоразумно перекрыл все туннели, ведущие внутрь твердыни, заложив проходы камнем, но разбираться в хитросплетениях труб не стал, а зря. Замшелые жители стоков за столько лет изучили все лазы и отнорки туннелей, и гигантская сухая труба не прошла мимо их внимания. Забраться внутрь можно было на втором уровне, что объясняло, почему эту уязвимость не прикрыли, выбираться же придется силой, в одном месте труба проржавела до состояния трухи, вентиляционная шахта не была рассчитана на то, что в одном месте на нее несколько десятилетий будет литься вода из-под свернутого крана. Диаметр прохода позволял, не пригибаясь, пройти двум вооруженным воинам, если потесниться, можно было быстро перекинуть внутрь серьезный отряд бойцов. Узким местом плана являлся момент выхода на поверхность, если им не удастся захватить плацдарм, прежде чем вторжение обнаружат, то все, прорваться через маленькие канализационные люки не выйдет. В таких местах пятерка воинов сможет остановить целую армию. Почесав котелки, собрание великих стратегов прикинуло, какие отряды можно подсократить, чтобы это осталось незамеченным со стен крепи, обсудило мелкие детали и вынесло вердикт — диверсии быть. На всю движуху им выделили триста спартанцев, точнее, сборную солянку разных кланов, но, пережив получасовое трещание проклятой, все согласились, что они спартанцы, пусть только отстанет.* * *
Родная канализация встретила гостей вонью помоев и грязными ручьями стоков. Температура тут была повыше, чем на поверхности, вода не замерзала, однако общее похолодание ощущалось на собственной шкуре намного сильнее — благодаря большой влажности. Капли воды оседали на кольчугах и кирасах, пропитывали ткань, проникали под кожаные элементы брони, народ ежился от холода и непрерывно ворчал, особенно когда приходилось преодолевать вонючие потоки вброд. Сольвейн, как ни странно, оказалась в намного лучшем положении, чем остальные: к неприятным запахам она уже притерпелась, а обогревательные свойства сэта с лихвой перебивали все неудобства, связанные с похолоданием. Около спуска на второй уровень их ждал проводник Сумеречников, устроивший отряду экспресс-доставку до нужного места. За металлической решеткой и люком начинался искомый проход, труба как труба, просто большая: ребристые металлические стены, полнейшее отсутствие света и пронизывающий до костей поток холодного воздуха. Древние строили на совесть, опасения, что конструкция не выдержит столько народу, не оправдались, зато выявилась другая особенность трубных переходов, о которой совет не подумал, а именно: грохот. Триста человек, вышагивающих по металлической вентиляции, создавали такой шум, что не услышать их мог разве что глухой. За всю мировую историю тайных операций это была самая громогласная. Как они не старались справиться с новой напастью, любые попытки были изначально обречены на провал: металлический пол плюс тяжелые сапоги равнялись шуму — аксиома, не требующая доказательств, разве что триста мужиков неожиданно воспарили бы в воздух. Жан, не сдерживаясь, матюкался при каждом шаге, все одно его голос на фоне марша слонов никак не влиял на ситуацию, оставалось только надеяться, что Сун-Ган не держит внизу стражников. "Что им тут делать, когда все ходы замурованы? Наверху дел полно, важен каждый человек", — по крайней мере, Соль рассчитывала, что Ючген думал именно так. На стадии планирования никто и не предполагал совершенно незаметного проникновения, трубу в конце все одно пришлось быломать, задумка заключалась в неожиданности: быстро разбить проход и оказаться у люков раньше, чем охрана опомнится, теперь же этот простой и понятный план оказался под угрозой. — Видно что-нибудь? — Соль таращилась во тьму через дыры в проржавевших стенках. — Вроде нет, — Жан занимался тем же самым, только чуть в стороне. — Дуракам везет? — Или они ждут, пока мы парами полезем наружу, а то и вовсе у люков засада. — Все одно выбора нет, не идти же назад, даже не попытавшись. — Давайте разом, на счет три, — Жан отошел, уступив место здоровому громиле с булавой, еще несколько похожих мордоворотов выстроились вдоль ослабленной преграды. По команде лидера они разом вдарили по ржавой стенке. Металл треснул и посыпался рыжими обломками, еще несколько ударов расширили проход, вниз спрыгнули первые бойцы. Раздались короткие команды, наспех построенные группы спешили к заранее назначенным люкам. — Если дело выгорит, для потомков надо будет эту часть повествования немного подправить, — Сольвейн аккуратно спустилась вниз, оперевшись на подставленную руку Жана. Пол состоял из крупноячеистой решетки, и скакать по нему на каблуках было неразумно, тем более лишившись большей части ловкости и акробатики. Сзади что-то жалобно звякнуло, потом лязгнуло, протяжный, оглушающий скрип завершился сильным ударом. Чертова труба не выдержала и переломилась пополам; оставшиеся в ней люди посыпались, как горох из стручка, устроив кучу-малу из бронированных тел. — Точно подправим, — прокомментировал Жан, наблюдая происходящее. Яростный, наверное, сжалился над горе-диверсантами: все группы прибыли на место, не встретив сопротивления, без помех пробрались наверх, успев перебросить больше трети сил, когда их наконец обнаружили. За пару минут боя раскидав всю ману, Соль схватилась за меч, она была в самом центре строя и махаться врукопашную, скорее всего, ей не придется, но рукоять оружия в ладони придавала уверенности. Все три группы моментально оказались в окружении, но для противодействия вторжению Сун-Ган пришлось покинуть стены, сил после разгрома на границах у них осталось не так много. Это и послужило сигналом к наступлению, союз, не медля ни секунды, пошел на штурм, град стрел окатил укрепления, осадные лестницы десятками уперлись в каменную кладку. Многоголосый клич-команда прошелся по рядам солдат, воины бросились вперед. Все как один, в атаку, наверх! Плотная застройка подложила обороняющимся ту же свинью, что недавно атакующим, клановцы не могли быстро избавиться от возникших в тылу вражеских сил: узкие проходы, окна, дверные проемы домов располагали к удержанию позиций, сводя все стычки к дуэлям один на один, два на два, максимум, пять на пять. Численное преимущество потеряло решающее значение, уступив место личным навыкам, в которых отборные ветераны отряда Жана могли поспорить с любыми воинами в Амиладее. Их группа оказалась в подвалах "дворца" Ючгена. Разделавшись с охраной на первом этаже, они разделились, капитан отрядил тридцать человек держать главные ворота, а остальные с боем начали свое восхождение по этажам — появился шанс закончить войну одним ударом, придушив змею в ее собственном логове. Чем дальше пробивался отряд, тем сильнее ярость захватывала бойцов. Поначалу ветераны лишь хмурились, натыкаясь на комнаты с прикованными к кроватям рабами и рабынями, но это была лишь затравка к представшей перед ними галерее человеческих пороков и мерзости. Тут было все, на что способна изуверская фантазия денежных маньяков: каждая вторая комната — пыточная, каждая первая и того хуже. Солдаты зверели и ярились. Немногочисленная стража, пытавшаяся противостоять вторжению, уничтожалась с особой жестокостью, ветераны вымещали свой гнев на куцых заслонах клановцев, но легче не становилось, потому как за каждым поворотом обнаруживались все новые и новые мерзости. Сольвейн уже хотелось, чтобы Ючген оказался каким-нибудь трехголовым монстром со связкой торчащих из задницы щупалец, быть с этим ублюдком одного биологического вида стало невероятно постыдно. Ярость кипела внутри, как приготовившийся к извержению вулкан, душа желала крови, крови той твари, которая заставила ее все это увидеть, чтобы эта сука мучилась в агонии годами, веками и никогда не могла сдохнуть окончательно. Крича от ненависти, весь отряд стремился наверх, не обращая внимания на раны и потери, для каждого ветерана сейчас на последнем этаже засела гротескная пародия на Великого Лжеца, и она должна была сдохнуть. Ючген должен был сдохнуть. Воины изрыгали проклятия, в мясо разделывая очередной десяток стражи, убить гниду, убить, убить, как заведенные, твердили они единственное слово, их кулаки до боли сжимали рукояти мечей, а глаза наливались кровью. Наконец это случилось: предпоследний этаж, роскошные покои, богатство и лоск, вершина порока. Он что-то говорил, успел сказать всего несколько слов, которые никто не услышал за многоголосым кличем ринувшихся в битву клановцев. Личная стража Ючгена продержалась долгие пятнадцать минут, нанеся атакующим огромный урон, но итог сражения был предрешен, когда прокравшаяся в тенях Сольвейн вмазала крестовиной гарды лидеру Сун-Ган по макушке. Он упал на красно-золотой ковер, схватившись за пострадавшую голову, не монстр, не тварь из бездны, обычный человек, смазливый мужик лет тридцати пяти, в дорогих одеждах. Сольвейн до последнего боялась, что наверху они найдут пустую комнату, что виновник всего этого ужаса попросту сбежит, но сейчас она понимала: Ючген не мог так поступить. Он не мог бросить свою империю грехов, без нее он никто, все связи, все договоры действовали до тех пор, пока крепь Сун-Ган была под его властью. Ему некуда было скрыться: уйди он с набитыми золотом карманами, через некоторое время бывшие торговые партнеры его найдут и разделают, как говяжью тушу. Это логово мерзости — все, ради чего он существует, из-за чего он нужен миру богатых извращенцев, лишенный этого Ючген не более чем валяющийся на земле кошель с деньгами. Просто хитрый, бессовестный ублюдок. Сольвейн придавила Ючгена ногой и занесла меч, все в комнате застыли, ожидая финального удара, он что-то кричал, что-то предлагал, это не имело никакого смысла, но руки не наносили последний удар, проклятая не хотела для него легкой смерти. Будь у нее под рукой тот кинжал, созданный из тела вожака недоволков, Соль не задумываясь пустила бы его в ход. — Ну что ты малышка, разве у нас ничего не осталось? — над ухом раздался возбужденный женский голос. — Мы такие запасливые, несомненно, всегда найдется что-нибудь прекрасное, настоящее чудо, произведение искусства, — прямо перед Соль в воздухе из багряных нитей и капель крови соткалась женская фигура, мир вокруг замер, воины отряда погрузились в непонятный транс, раскачиваясь на месте. — Маша? — Да! Да! Именно, — алая волшебница, подскочив вплотную, перехватила ладонь Соль и засунула ее себе между ног. — Чувствуешь, как я рада тебя видеть, я здесь ради тебя, ради нас обеих. Сольвейн повело, ей стало неожиданно хорошо и приятно. Увенчанные длинными ноготками пальцы Магды до крови впились в грудь проклятой, боль пронзила тело, но какая-то необычная, сладкая боль. Соль застонала от наслаждения. — Я здесь, я с тобой, я готова исполнить любое твое желание. Мы желаем боли, желаем ненависти, желаем любви. Враг у наших ног, подходящая кара, у нас есть подходящая кара, насладимся чудесным зрелищем. — Маша впилась в губы Сольвейн долгим поцелуем, острые зубки прокололи нежную кожу, по подбородку красавицы побежали капли крова. — А теперь... Удар в живот прервал слова алой волшебницы, но Сколотов не позволил ей упасть, его ладонь сжала горло Магды и впечатала ее в стену. — Совсем сдурела, что ли? — Ах! Хахаха, — она смеялась, обхватив руками свою шею, но не стараясь освободиться от захвата, а только сильнее сдавливая пальцы. Возбужденно хрипя и задыхаясь, алая смотрела на разгневанное лицо Соль восхищенными глазами. — Боже мой, еще, еще. — Больная, — Сколотов отдернул руку, но тут же пожалел об этом, освободившаяся сумасшедшая тут же полоснула его ногтями. — Ах, ты, — сильный удар отбросил веселящуюся мазохистку обратно на стену. — Спасибо, малышка, мне так этого не хватало, — поднявшись как ни в чем не бывало, Магда растворилась в воздухе, чтобы тут же появиться за спиной, она обхватила Сольвейн руками и прижалась к ней сзади. — Тише, тише, я буду ласковой, нельзя требовать все сразу, иначе в наши отношения закрадется обида, крохотное, ничтожное чувство, не чета настоящей ненависти, пусть она не моя, все равно приятно ощущать ее на своем теле, прелюдия боли. Ты все еще желаешь этого? Попроси меня? — Желаю чего? — Сколотов приготовился использовать скачок, чтобы в нужный момент вырваться из объятий. — Желаешь этого, — она указала на одурманенного Ючгена. На обратном пути изящный пальчик подобрал несколько капель крови с груди Соль и отправился в рот алой волшебницы. — Солененькая. — Откуда ты взялась? Алиса мне много рассказала, и я тебя не звала. — Как же не звала, а: я не хочу для этого монстра легкой смерти? Ну признайся, твои мысли? — Мои. — Чудно, — она снова перехватила ладонь Соль и зажала ее бедрами, — попроси. Сколотов не стал вырывать руку, решив, что рядом с психопаткой нужно делать как можно меньше движений и побыстрее послать ее нахер, но в чем— то Магда была права. Олег все еще не желал для Ючгена легкой смерти: — Хорошо, что у тебя там? — Попроси. — Пожалуйста? — Не так, — она разжала руки и сделала пару шагов назад, развернувшись на месте. Выгнувшись как кошка, Маша подставила свою перетянутую красными лентами попку, — давай. — Странное у тебя представление о просьбах. — Хихи, самое правильное представление, желание одной встречаются с желаниями другой, становятся общими, только если обе останутся довольны, получат желаемое, твоя просьба за мою. — Диана... — Ничего не узнает, я не позволяю за собой подглядывать. Думай об этом как о наказании, я плохая девочка, нехорошо себя вела, — Алая вызываюше покрутила мягким местом. "Мда, — в голове был сумбур и хаос, Олег не знал, как себя вести: с одной стороны, ему все эти садомазо игрища и даром не были нужны, с другой — Маша теперь с ним надолго, а на что она способна, Сколотов видел совсем недавно. — Что будет лучше, попытаться худо-бедно договориться или устроить горячую войну с одной из сестер?" Сколотов сделал шаг вперед и со всей дури впечатал ладонь в попку волшебницы, та рухнула вперед, пропахав носом ковер: — Довольна? — Алая не ответила, только часто задышала и затряслась. — Ты чего? Ах, блин, — Олег поспешно отвернулся. — Как так можно? — Люблю тебя, люблю тебя, — перемежая бормотания стонами, она отключилась от мира минут на пять, заставив Сколотова сотню раз пожалеть о принятом решении. Встала Магда счастливая и расслабленная, подошла к Сольвейн, облизывая пальцы. — Давай. — Что? — Семечко давай сюда. Олег залез в инвентарь, а только потом, наблюдая одинокое багровое семя в ячейке, вспомнил, что получил его после использовании пыточного кинжала на грязном ублюдке, атаковавшем Серебряную Лунь. — Давай, — она вырвала семечко из рук, — прости, прости, спешу, силы кончаются, меня ждут сладкие годы дома, — подойдя к Ючгену, Алая вогнала красный шарик ему в плечо, распоров кожу, и тут же исчезла, напоследок послышался усталый голос: — Наслаждайся представлением. Бойцы его отряда разом отмерли, заозиравшись по сторонам, но взгляд Сколотова, как и Жана, был прикован к истошно верещащему лидеру Сун-Ган. Плечо Ючгена распухло и покрылось синяками, кожа треснула, разрываясь, из -под нее вырвались омытые кровью колючие ветви. Скрипя и извиваясь, адское растение прошивало тело насквозь, перетягивая его шипастыми побегами, будто тряпичную куклу нитями, они проникали везде, вырываясь и снова погружаясь в живую плоть. Пульсируя и извиваясь, они росли, захватывая все больше пространства, несколько отростков пробили череп и выдавили глаза, забрались в уши, распороли живот, оставив нетронутым только горло и раскрытый в непрекращающемся крике рот. Багровые ветви уперлись в стены и потолок, приподняв пытаемого над землей, широко раскинув свои лианы, они растянули тело Ючгена, развесив на узловатых нитях его внутренности. Невероятно, но он все еще был жив. Пересилив себя, Олег оторвал взгляд от этого ужаса и кинулся тормошить других. — Быстро, быстро выводите отсюда всех, загляните в каждую комнату, мы должны вытащить всех рабов, — пинками и криками он достиг нужного результата, ветераны встрепенулись и, поделившись на малые группы по три-пять человек, в спешке начали прочесывать этажи. Минут через двадцать к спасательной команде присоединились бойцы снаружи, пока они тут возились, союз сломил сопротивление Сун-Ган и одержал безоговорочную победу. Кровавый куст уже захватил весь верхний этаж и продолжал расти. Не разбираясь, клановцы вытаскивали всех, разрубая цепи и выламывая кандалы, удерживающие несчастных. Быстрее, еще быстрее, лабиринт подвалов оказался переполнен забитыми рабами, пришлось серьезно повозиться, чтобы вызволить всех; особенно крепкими оказались несколько решеток, за которыми держали самых красивых девушек, для экономии времени пришлось обыскивать трупы в поисках ключей. Чудовищное растение оплело последний этаж, являвшийся по сути чердаком, спустилось на третий, в некоторых местах уже прорвавшись на второй. К финалу эвакуации оно начало пожирать первый, и все время, и непрерывно слышался истошный вой боли из роскошной комнаты под крышей. — Что это за херня? — Жан вопросительно посмотрел на Сольвейн. — Без понятия... нет, — она усиленно замахала руками, — ты прав, это моя работа, но... я не знаю. — И когда оно остановится? — Примерно сейчас, — Соль внимательно наблюдала, как шипастые побеги, вырвавшись из ворот, остановили свой рост, ощетинившись наружу длинными иглами. — Теперь у некоторых деятелей будет настоящая истерика, сложно было ему просто башку отпилить? — Он это заслужил. — Не спорю, заслужил, а ты заслужила, чтобы от тебя народ шарахался? — Жан покачал головой. Сольвейн подошла к кустарнику и протянула руку, она чувствовала внутри него что-то свое, знакомое. "Мана, внутри моя мана", — ветви раскрылись, будто предлагая ей войти внутрь, но проклятая благоразумно отступила. За ней потянулся одинокий стебель с бутоном на конце. Поняв, что от нее требуется, Соль подставила ладонь. Цветок раскрылся и тут же увял, оставив после себя два багровых семени. — Ну, мы вроде как победили. Пьянка будет? * * * Следующий месяц Сольвейн-Сколотов провела, ни фига не делая, отсыпаясь и отъедаясь. После расправы над Ючгеном его опять переклинило, казалось, обращаться к себе в женском роде уже вошло в привычку и новое имя срослось с личностью, но хорошая эмоциональная встряска вернула все на круги своя. Путаница в голове, путаница в мыслях и некоторая апатия завладела им полностью. Первая неделя стала особенно неоднозначной, чертово облако своими выкрутасами загнала Олега в кровать на все оставшееся время действия дебафа. Хоть как-то функционировать, если на тебя постоянно льется дождь или сыплется град, отвешивая щелбаны по макушке, оказалось невозможно. Доведенная до белого каления волшебница спустя сутки схватила молоток, доски, водонепроницаемую смолу и соорудила в своей комнате крышу над кроватью. Туча висела на фиксированной высоте относительно головы, спускаясь и поднимаясь вместе с ней, так что, прикинув расстояние, Сколотов установил навес так, чтобы можно было лежать или сидеть, прислонившись спиной к стене, не будучи атакованным гадской метеоаномалией. Обставившись по периметру импровизированными тазиками, чтобы постоянно не вычищать пол тряпками, он засел ждать. К вечеру одиночество оторванного от социума пленника погодных условий развеяла Диана, присоединившись к посиделкам. Вдвоем, прислонившись друг к другу, слушать барабанящие по крыше капли дождя стало даже приятно, накатило меланхолично-печальное настроение, в воспоминаниях всплывали образы погибших, в груди защемило от тоски по утерянному миру. Сольвейн тискала молчаливую Диану в своих объятиях весь вечер, потом все как-то само собой перешло к нежным поцелуям, шаловливые ручки отправились исследовать интимные места любимой, и как результат — ночь, полная любви, страсти и шишек, которые Соль набила, стукаясь головой о крышу. Для постельных утех местечка оказалось маловато, с другой стороны, ограниченное пространство как будто делало их ближе, не позволяя оторваться друг от друга больше чем на десяток сантиметров. Последующие дни протекали по одной и той же схеме, днем они отсыпались, болтали о всяких пустяках в компании с Алисой или Лизой, Соль копалась в конструкторе, а под вечер приходило время сексмарафона до полного упадка сил. Сольвейн бросалась на свою любимую как измученный пустыней путник на оазис, наверстывая все время, потраченное на дурацкие сражения, как говорится: "занимайтесь любовью, а не войной". Спустя неделю Сольвейн могла по праву занять место иконы движения с подобным лозунгом, тем более фотогеничности ей было не занимать. У всей этой радости был один минус: начала побаливать грудь. Диана уделяла этой примечательной части тела своей возлюбленной особое внимание, не выпуская объемную парочку из рук днями и ночами. Соль могла охарактеризовать свое состояние одним словом — зажамкали. Чувствительные бидоны требовали к себе нежного отношения, и теневая красавица была поначалу очень ласкова, но чем ближе к рассвету, тем больше усилий приходилось прилагать, чтобы втянуть засыпающую Соль в круговорот наслаждения, и грудь страдала от неуемной любвеобильности в первую очередь. Однако все кончается, и заключение в кровати тоже закончилось, как раз вовремя, чтобы размяться; тело требовало движения, нагрузки, свежего воздуха. Жизнь в Амиладее шла своим чередом, люди восстанавливали разрушенное, налаживали новые связи, пытались договариваться. Аника и Кайл вместе с советниками из числа Сталеваров носились по всему городу, решая многочисленные проблемы. Изъятые у Сун-Ган деньги уходили на оплату небоходам, кланы массово закупали продовольствие, хрупкая экономика Амиладеи лежала в руинах. Клан Чавкателей, занимавшихся добычей рыбы в реке, был почти полностью уничтожен, и теперь оставшихся всем светом уговаривали передать свои знания добровольцам. Рыбалка была непростым делом, это вам не как на земле: закинул удочку и ждешь, из местной речушки могла всплыть такая херобора, что в ее пасти горе-рыбак поместился бы на пару с плотом. Так что искусство не тревожить подводных искаженных было в приоритете. Аника билась что есть сил, стараясь изменить статус Цветов, и дело это было не простое. С одной стороны, ее желание избавить девушек от клейма шлюх было понятно, по мнению Сколотова, так давно пора, но возникал вопрос нехватки женского пола в городе. Хорошо, когда все шло своим чередом, в обычных городах имелся перекос в сторону дам, без всяких сводок рождаемости было понятно, что убыль мужчин по причине перманентных нападений тварей балансировала эту цифру. Там бордели они и были бордели, неистребимая профессия, клиенты которых либо втихую гуляют налево от своих жен, либо являются убежденными холостяками или наемниками, что в контексте одно и то же. В Амиладее все было по-другому, тут в этом смысле был дефицит: женщин ссылали на помойку цивилизованного мира намного реже, чем мужиков, а естественный прирост населения в городе пока никак эту несправедливость не выровнял, относительно все хорошо было у Волих, но с той потерей численности, которая их настигла, теперь и там все было не так однозначно. Цветы, например, промышляли подкупом капитанов небесных кораблей, чтобы они давали на лапу организаторам черных караванов, которые транспортировали приговоренных к изгнанию в Амиладею. Небоходы выкупали женщин заранее и сами доставляли на место прямиком к причальной башне Цветов, тем же занимался Сун-Ган. Обычно эти несчастные являлись жертвами законов о контроле численности населения, особенно этим грешили старые, хорошо защищенные города. Сведя до минимума потери от атак тварей и не имея возможности расширяться, они брали под контроль рождаемость, частенько отправляя неправомерно забеременевших женщин в ссылку либо вместе с ребенком, либо взамен ребенка. Второй по частоте встречаемости были бывшие любовницы разнообразных дворян. В ограниченном одним городом пространстве придворных интриг каждая свадьба была политическим действом и практически никогда не приносила радости своим участникам, частенько супруги встречались в одной постели только до момента возникновения наследника. Дальше муж начинал чувствовать себя избавленным от всяких обязательств и начинал бессовестно гулять по бабам, вот только бордели для такого важного человека являлись слишком низкой планкой, так что дворяне предпочитали заарканивать красоток из среднего класса, обычно не обращая внимание на то, согласны они на подобные отношения или нет. А как только эта связь грозилась всплыть или любовница просто надоедала, ее по ложному обвинению сплавляли в Амиладею. Для соблюдения объективности стоило сказать, что и благородные женушки от своих благоверных не отставали, но любовники мужского пола исчезали, в случае необходимости, как-то по-другому. Подобная участь постигла Лирэю, в прошлом бывшую наставницей хороших манер, письма и правильного языка для детишек богатых купцов. Сун-Ган, помимо этого, пополнял свои ряды, выкупая рабов на невольничьих рынках, а иногда, по заказу денежного клиента, выкрадывая горожанок. Аника взяла под свое крыло большинство освободившихся рабынь, но несчастные были так запуганы, что падали на колени в присутствии любого человека мужского пола. При виде этого зрелища у Соль постоянно возникало желание сбегать к кричащим зарослям послушать, как эта скотина верещит. Ее сдерживало только осознание деструктивности таких походов для психики. За вычетом из формулы рабынь, с женщинами в Амиладее был дефицит. Лидеры кланов справедливо полагали, что без борделей мужики начнут дуреть, а безобидных мальчиков в городе не водилось, каждый второй был вооружен до зубов. Поэтому нейтралы активно сопротивлялись изменению статуса Цветов, предлагая разные компромиссы, неприемлемые для Аники, больше не желающей полумер. В общем, эта история скорее всего продлилась бы довольно долго. Сольвейн могла только болеть за хозяйку Цветов, надеясь, что выход все же найдется, у нее самой никаких идей, по этому поводу не родилось. Намного проще шла работа у Кайла и Жана, парочка задумала состряпать что-то вроде коллективной системы безопасности для Амиладеи. Обязать все кланы выделять определенный процент бойцов для отрядов зачисток, в обязанности которых входило бы истребление искаженных. Особого негатива эта инициатива не встретила, и очертания будущей структуры уже оформлялись, так же, как и общегородского совета. Власть предержащие олухи наконец сообразили создать собрание представителей всех кланов, дабы не пропустить возникновение очередного Сун-Ган. Время шло, жизнь продолжалась, Амиладея менялась, будем надеяться, в лучшую сторону. Сольвейн с каждым днем чувствовала себя все более бесполезной. После их канализационного марша и героической обороны крепи Искателей многие приравнивали ее статус к Кайлу или Анике. Шли со своими вопросами, приглашали на разнообразные переговоры и все такое. Другая же половина народа, наслышанная про кровопийство и некромантию, шугалась от проклятой как от прокаженной. Вот и получалось наполовину Сольвейн — знамя победы, наполовину — ужас Лжецов, тот еще конфликт мироощущений. Ко всему прочему никакого желания и таланта к административной или дипломатической работе волшебница не проявляла, часто выступая передаточным звеном между пришедшим с проблемой просителем и Кайлом. Выглядело это донельзя жалко, отговариваясь какой-нибудь нейтральной фразой вроде: "мы обдумаем этот вопрос", Соль разворачивалась и шла искать охотника дабы поработать сломанным телефоном, пытаясь без ошибок передать высказанную ей просьбу. Позже дело решалось, человек возвращался, рассыпаясь в благодарностях перед волшебницей, смотрящей на все это представление с кислой мордой лица — и так до следующего раза. Дошло до того, что Сольвейн начала прятаться по Лабиринту, проводя кучу времени со Львятами и их расцветающим подземным огородом. Штрафной период подходил к концу, выданная системой желтая карточка дебаффа скоро испарится и надо будет принять решение что делать: остаться или уйти? После окончания войны не склонное к авантюрам сознание Сколотова хотело осесть в Амиладее: пусть помойка, но своя, знакомая, тут и друзья нашлись, и дом. Можно будет неспешно чистить леса в округе, разбираться с тварями внутри городских стен, качаться потихоньку, но прошедший месяц внес свои коррективы. Местные ожидали от него совсем не этого, и как безболезненно для себя разорвать путы их заблуждений, Олег не знал. Так уж вышло, что выковать из обычного работяги с тягой к компьютерным играм хорошего управленца по щелчку пальцев не выйдет, Сколотову постоянно казалось, что сейчас из-за угла выбежит какой-нибудь индивид с криками; "держите самозванца!" Нет его, конечно, не в президенты метили, и не все было так заморочено, как в старом мире, но чувство, что он не на своем месте, не покидало Олега. Но как оно бывает, не все сомнения решаются тяжкими раздумьями, иногда находятся желающие порешать за тебя. Такими "благодетелями" на сей раз выступили его "старые знакомые": Яника и Валентий. Парочка взяла на себя управление Сталеварами, или же бывшими Железячниками. Сколотов отлично помнил, как этот невзрачный мужичок чуть не сломал ему мозг на переговорах о статусе беженцев в Лабиринте. Заявились они всей делегацией с советниками, Жаном, Кайлом и парочкой вооруженных ветеранов, на которых с неудовольствием поглядывал охотник. — Соль, тут хотят с тобой кое-что обсудить, — Жан злобно зыркнул в сторону Сталеваров. — Ну, раз хотят, значит обсудим, — Соль безразлично указала на стулья напротив. Они находились в столовой Львят, где проклятая дожидалась возвращения своих сил, таймер показывал, что сегодня последний день, но в каком часу произойдет возврат характеристик, не указывалось. — Может, пройдем в отдельную комнату? — Валентий обвел взглядом заинтересованную публику, состоящую преимущественно из подростков и детей. — Видите, уважаемый, — Сольвейн подняла ложку с грибной бурдой; она намеренно не ела продукты с огородов, не желая забирать витамины у детей. — Наши очаровательные повара очень старались придать этой каше съедобный вид и вкус, не могу же я бросить ее недоеденной. Так что либо давайте выкладывайте, либо ждите, пока закончу. — Хорошо, — Яника села напротив проклятой, в отличие от ее напарника, почему-то пожелавшего остаться поближе в воинам. — Мы подождем. Соль проглотила поролоновые грибы, мечтая, как вырвется в лес настругать нормального мяса, и позволила увести себя в заранее подготовленную комнату. — По-настоящему наш вопрос касается всех, но вас в первую очередь. — Не тяни время, давай свою чушь, — Жан практически перешел на рык, но одна из двух выживших мастеров Железячников даже не поморщилась. — Я прекрасно понимаю ваши чувства к боевому товарищу, но сейчас надо разделять личное отношение, и то, что будет лучше для новой Амиладеи, — Яника вновь обратилась к скучающей Сольвейн. — Вы, должно быть, знаете какое мнение о вас сложилось в обществе. — Догадываюсь. — Ну так вот, мы сейчас вплотную подошли к созданию общегородского совета, эта небывалый шаг в будущее для всех. Теперь кланы смогут решать свои вопросы переговорами, не затаивая многолетние обиды и не доводя до вооруженных стычек. Это наш шанс измениться по-настоящему, мы много потеряли, многие погибли от клыков тварей, еще столько же в последнем сражении с ордами Сун-Ган, но как не печально, именно этот ужас подтолкнул всех к объединению, — она говорила воодушевленно и очень убедительно, только Соль совершенно не понимала, к чему идет нить разговора. В агитках о светлом будущем она нужду не испытывала. — Прошу вас, ближе к делу. — А, да, прошу прощения. Так вот, решение о создании совета уже принято, осталась единственная проблема, часть лидеров кланов, включая ваших друзей, выступает за твое участие в совете, а часть категорически против. В большинстве своем их негатив проистекает от природы ваших сил, буду откровенна — они боятся. Может показаться, что ситуация не настолько уж опасна, но я уверена, что это именно тот маленький камушек, способный зарубить все начинание на корню. — Тоже мне проблема, откажусь, и всего делов. — Нет, этого недостаточно. Если вы откажетесь, многие воспримут это как ультиматум второй половины советников, они решат, что вас заставили. Сейчас пока отношения внутри совета не сформировались, каждый лидер клана очень трепетно относится к своему статусу и влиянию. Существует опасность, что они решат, будто их мнением пренебрегли. — И чего же вы тогда от меня хотите? — Покиньте город, — после этих слов Жан заскрипел зубами, выражая свое отношение к подобному предложению. — Вот это поворот... — Подождите, — Яника не дала Сольвейн договорить, скороговоркой продолжив: — Мы не просим уехать навсегда, полгода, год, этого будет достаточно, мы обеспечим вам место на корабле. Пункт назначения будет, к сожалению, такой же город, как Амиладея, ну, только по, отсидитесь там, денег дадим, сколько нужно, и через годик обратно. Поймите, это лучшее решение, никаких конфликтов, никаких вопросов, просто героиня нашего города отправится дальше сражаться с искаженными, как и принято у Искателей. Все советники примут такой исход, как наилучший. — Тебе не обязательно соглашаться; то, что из-за этого совет развалится, пальцем на воде писано. Я вообще думаю, что это полная и беспросветная херня, — Жан отодвинул в сторону Валентия и оперся руками о стол. Сольвейн задумчиво посмотрела в потолок, ее сейчас интересовало только, с каких пор она стала Искательницей. Вот ведь как мозги у людей работают, ляпнула от балды, и привет, без меня меня женили. — К тому же надо понимать, что там будут решаться серьезные вопросы лидерами кланов, к которым вы, увы, не относитесь, — вставил свои пять копеек Валентий, от чего даже его спутница скривилась, не говоря уже о Кайле и Жане. Сольвейн встала и подошла к говоруну, положив ему руку на плечо. Оба стражника, как по команде, сделали шаг назад. Ей хотелось, чтобы последующие слова звучали как можно убедительнее, но теперь идея личного контакта не казалось такой уж удачной, мастер Сталеваров трясся как банный лист. Решив что отыгрывать назад уже поздно, Соль заговорила: — Хорошо, я согласна, но вернусь обязательно, и не дай бог увижу, что все вернулось к прежнему. Я знаю с кого спрашивать. И еще — Лабиринт остается у Львят и Цветов, остальные покинут его, как только восстановят жилье в городе. Выданные пропуска аннулируются, и теперь сюда смогут пройти только люди, выбранные лично Робином, как раньше. Щитов я сама попрошу обратиться к Ро. Ясно? — Но... Валентий придушенно хрюкнул, и просипел: — Ясно. Соль хотела, чтобы предупреждение звучало спокойно и уверенно, но получилось угрожающе. Этот хмырь, Валентий, вызывал у нее подсознательную брезгливость, отчего выдержать тон не вышло, а под конец еще и статы вернулись, отчего плечо мастера испытало на себе хватку всей двадцатки силы, значение, скажем честно, не впечатляющее, но Сталевару хватило. — Ну раз вопросов больше нет, я вас не задерживаю. А, да, последнее, корабль можете не искать, прогуляюсь пешком, — оба переговорщика вытаращили глаза и начали что-то мямлить, но Соль была не в настроении продолжать этот разговор. — Зря ты согласилась, — Кайл занял место ушедшей Яники. — Будь уверен, если бы я сама об этом не думала, то послала этих гавриков далеко и надолго. — И куда ты пойдешь? — А вот с этим проблемы. Есть тут какие-нибудь карты или что-нибудь подобное? — Да откуда им взяться? — Жан неуверенно пожал плечами. — Есть. Наш друг просто никогда не покидал Амиладею и не задумывался, как летают небоходы. И карты, и магические компасы имеются. С первым совсем просто, у меня копия где-то была, а вот компас придется выкупить у залетного капитана, таких приборов на корабле всегда с запасом, хоть они и не дешевы, но не дороже жизни. Если тебе действительно по силам в одиночку пересечь лес, то сможешь даже добраться до цивилизованных городов, только чужаков там обычно не жалуют, — Кайл выжидательно посмотрел на Соль. — Я бы хотела посетить местечко, где собираются Искатели, раз уж меня заведомо к их братии приписали, хоть гляну, что они из себя представляют. — Искателей можно встретить в большинстве пограничных городов, но место, которое первым приходит в голову... — Истерлинг Форт белокрылых, — закончил за него Жан, — его даже я знаю. — Интересно. Почему именно оно? И почему белокрылый? — заинтригованная Сольвейн подалась вперед, усевшись на сидушку стула, подобрав ноги. — Форт белокрылых, — поправил ее охотник. — Свое название он получил за множество изображений и скульптур внутри, но в основном благодаря огромной статуе на вершине горы, к которой прилегает крепость. Зрелище незабываемое, даже не верится, что люди способны возвести подобное. Искатели же облюбовали это место потому, что по дошедшим до нас картам Истерлинг — ближайшее к столице древней империи сохранившееся поселение. Именно с ней многие связывают нашествие искаженных, считают, что там скрывается последний на земле Великий Лжец или его труп, своим разложением порождающий монстров, тут мнения расходятся. Ни на чем не основанная вера, никаких подтверждений этому слуху нет и не было, только легенды да сказки, однако столица до сих пор не найдена, хотя на ее поиски кладет свои жизни уже не первое поколение Искателей. — Прямо местная достопримечательность, достойная цель сольного крестового похода. — Какого похода? — Неважно, — отмахнулась Соль. — На твоей карте он есть? — Есть, только путь туда не близкий. Скажи мне раньше, что найдется смельчак, решивший пройти это расстояние пешком, я бы только пожалел сумасшедшего. — Ну нас таким не проймешь. Лес, природа, птички поют, животные бегают, сплошная идиллия. — Ага, птички поют, снег валит, искаженные воют, несомненно, приятное путешествие. Ты хоть видела, что на улице с утра творилось, снега по колено. Зимы у нас долгие и холодные. Подумай хорошенько, надо оно тебе? — Кайл предпринял еще одну попытку отговорить проклятую. — Если ты намекаешь на мои фривольные предпочтения в одежде, то зря, греет она будь здоров, на вид только стыдоба, а с практичностью все в порядке. В общем, на том и порешим, ждет меня дорога дальняя, лесами темными, горами высокими и так далее. Отдохну от городской суеты. — Хорошо, раз ты все уже решила, больше отговаривать не стану, — Кайл разочарованно покачал головой. — А я еще попробую, — Жан отодвинул охотника в сторону, заняв его место у стола. — Подумай... — Подумала. — Ты же понимаешь... — Понимаю. — Но... — Все путем, одной мне даже проще будет, никакая тварь меня не обнаружит, пока я того не захочу. — Ну как успехи с уговорами? — Кайл давился смехом. — Чего ты-то так быстро сдался? — возмущению Жана не было предела. — Да так, возникло у меня ощущение, что наша красавица уперлась намертво, и время сейчас для подобной авантюры самое подходящее — сам знаешь. Сольвейн пропустила мимо ушей последнее замечание, уловив только, что больше ни у кого возражений нет, но последнее дело у нее в Амиладее осталось. Выйдя на улицу, волшебница нырнула в тень и неспешно зашагала к границе города. Под ногами похрустывал мягкий снег, морозный воздух покалывал щеки, а из рта вырывались пары теплого дыхания. Покрытые белоснежными сугробами улицы не выглядели такими уж грязными, горы хлама и мусора скрылись с глаз, замаскировавшись под безобидные холмики. Если бы не чернота выбитых окон и разбитых дверей в полуразрушенных зданиях, можно было подумать, что Амиладея не такая уж помойка. Как бы то ни было, люди устроились и тут, жили и сражались за лучшее будущее, сегодня у них был повод для оптимизма. Лес за стенами тоже преобразился, деревья укрылись поблескивающим на солнце покровом, сбросив свои зеленые одежды. Осень тут прошла как-то незаметно, будто и не было ее, листья не желтели и не опадали постепенно, как в его прошлом мире, просто в один день они почернели, свернувшись трубочкой, а снегопад уже доделал остальную работу, сбив отмершие листочки с веток. Ели и сосны, наоборот, вели себя как положено, оставшись при своем, хотя правильно ли было их так называть? "В смысле уже очевидно, что местные деревья только похожи на таковые из его мира, а может, не так уж сильно и похожи". Сам Сколотов с природой был знаком большей частью по картинкам. Помусолив немного эту мысль, Олег отбросил ее в сторону, на всякие глупости времени не осталось, он подвергся вероломному нападению. Неожиданный снаряд, пущенный умелой рукой, попал точно в лицо, рассыпавшись морозными снежинками. — Ай, блин, — Соль отплевывалась от снега, сжимая ладонями снежок возмездия. — Никакой реакции. А еще поговаривают, что эта дамочка город спасла. — И чего ты этим слухам веришь, сестрица? — Алиса, пригнувшись, пропустила ответный бросок над головой. — Мазила! — Я вас сейчас!.. — Сольвейн кинулась в беспощадный ближний бой, подловив не успевшую сбежать Лизу и уронив ее в сугроб. Набегавшись и наигравшись, они уже втроем все-таки занялись охотой. Соль рассчитывала набить инвентарь под завязку, сегодня они устроят настоящий пир. Поработать поварам и поварятам Лабиринта пришлось знатно — проклятая проторчала в лесу до самого вечера, собрав богатую добычу. Пусть на каждого брата пришлась не такая уж большая порция, учитывая возросшее население, но дети были просто счастливы. По такому случаю Цветы разорили свою кубышку с травами и заварили отменный чай, а Сталевары проставились алкоголем для взрослых. В залах подземного комплекса до самой ночи стоял шум, народ, отбросив свои горести и печали, полностью отдался мимолетной атмосфере праздника. Песни, смех, беззаботные беседы, на один вечер Лабиринт преобразился. Аника немного порыдала на груди Соль, переживая ее уход, Робин, смутившись, неуверенно попрощался, новый лидер Щитов клещами выудил ценный указания от хозяйки, которые свелись примерно к: берегите себя, присмотрите за Львятами, помогайте Цветам. Утром, едва прорезались первые лучи солнца, Соль уже стояла у выхода. Была мысль уйти по английски, но Жан и Кайл предусмотрели такую возможность, перехватив волшебницу наверху. — Будем прощаться? — До встречи, так будет правильнее. Уж я в этом лесу не сгину, будьте уверены, заявлюсь через годик, посмотрю на ваши успехи. — Договорились, значит, через год ждем инспекцию, — Жан усмехнулся. — Вот именно, ну, как говорят в свободных городах: блага вам. — И тебе того же. Уход из Амиладеи прошел как-то буднично, Сольвейн сама не знала, что она ожидала, но просто встать и уйти было как-то странно, однако это именно то, что произошло. Пройдя все переулки, волшебница вышла в то же самое место, где вчера они играли в снежки. — А если бы я пошла другим путем? — Кхе-хе, значится, не судьба. Вероятность того невелика, не захочешь ты сквозь бывшие земли Сун-Ган идти. — Он все еще жив? — Не знаю. К чему мне туда ходить? По заслугам наказание, но, как и ты, от чужих страдания удовольствия не получаю. В небе грянул гром. Сольвейн покачнулась, магия вокруг встрепенулась и пошла волнами, закручиваясь бушующими воронками. Облака рассыпались на отдельные рваные хлопья, истаяв за секунды. От горизонта, пересекая небесный свод, потянулась сверкающая змея света, точь в точь северное сияние, смешанное с радугой. Цвета плясали и сталкивались, перетекая друг в друга. Земля дрожала от перезвона, будто кто-то невообразимо могучий колотил в гигантский колокол, чистый, мелодичный звон разливался вокруг, но не только он, в этом звуке было что-то еще... — Что это? — Соль стояла, запрокинув голову, не в силах оторвать взгляд. — Кхе-хе, это глас. И я даже не буду спрашивать, как ты могла этого не знать. Люди верят, что в этот день Яростный обращается к ним с небес, зовет их, вдохновляет, дает надежду. Его слова прорываются сквозь пелену, разделяющую наш мир от мира небесного, где он стоит на страже, препятствуя возвращению Великих Лжецов. Там гремит вечная битва. Услышав глас, скверна Лжецов теряет силу, ближайшие три месяца искаженные будут не агрессивны, избегая встречи с людьми. Нападут только если ты сама их атакуешь или забредешь в самое логово тварей. Это время — единственный шанс возвести новую крепость, позже вырастающую в город: три месяца, дабы укрепиться на месте настолько, чтобы выдержать последующую после гласа волну, кхе-хе, хотя люди решаются на такое все реже. — Удивительно! — Говорят, каждый слышит в гласе что-то свое, но мне никогда, кхе-хе, кроме колокола, ничего не открывалось, а тебе? — Колокол... да, чудесный звук, но есть что-то еще, — Соль попыталась уловить ускользающее ощущение, — зов, печальный зов, как родные, отчаявшись, ищут пропавшего, зовут его домой. Все тише и тише, — она закрыла глаза, стараясь не пропустить ни звука, — ответа нет, тишина. Звон утих, вместе с ним рассеялось чудесное сияние, разноцветными искрами опав на землю. — Вот как, кхе-хе, может, это все что-то значит. Но дано ли нам понять? — Ойк прислонился к стене, подставив ладонь под падающего светлячка, но он потух, так и не долетев до руки. — Скажи, как тебя зовут? — Дык, я вроде говорил уже, или ты сама узнала, не помню уже. Ойком меня кличут. — А меня Ухтышкой звать, будем знакомы? — Сольвейн скептически посмотрела на мусорщика. — Зачем тебе? — Когда еще свидимся, просто хочу помнить не глупое прозвище. — Оэран Касий, — Ойк не стал больше препираться. — Двойное имя, первый раз слышу. — Кхе-хе, бывает такое, второе имя жалуют дворянам, отличившимся воинам и тому подобное, господарская милость роду или человеку, не более. Бывает и тройное, если не подделка, кхе-хе, значит, родословная ветвь от древних, каждый царек себе три имени приписывает, но настоящих немного совсем. — А твое? — Предки где-то постарались, я знать не знаю, за что. — Думаю, знаешь, но говорить не хочешь, я не в обиде, у каждого свои секреты. Оэран ничего не ответил; молчаливо порывшись в мешке, он выудил несколько необработанных болотно-зеленых кристаллов: — От Сумеречников подарок. — Тяжело им? — Соль не стала отказываться, с благодарностью приняв камни. — Сейчас всем тяжело. Кхе-хе, дети, старики да женщины остались, но Смерть более не дремлет у них под боком, многолетний страх исчез. Есть надежда на лучшее, а что еще остается, ежели не надежда, когда все враз осиротели. — Теперь все по-другому будет. — Посмотрим, — Мусорщик тяжело прокашлялся, — загадывать не буду. Ну, мне пора, прохладно что-то становится. — До встречи, Оэран, еще увидимся. — Блага тебе, Сольвейн, как судьба выведет. С небес повалил сильный снег, скрывая очертания направившейся в лес фигуры.