***
Стоило графу перейти порог Берлоги, вниз тут же сбежались слуги. — Не изволит ли чего хозяин? — Один из слуг взял вещи графа. Тот поморщился и бросил в ответ: — Поди прочь. — Госпоже тоже ничего не нужно? — Какая-то служанка забрала плащ Дианы, услышав ответ: «Нет, спасибо». Ещё один из слуг, Абдул, мальчишка лет семи, взял у Мишеля плащ и спросил: — Нужен я быть сайиду сегодня? — Можешь идти, Абдул, — поправляя рукава, отпустил его Мишель. — И позови Виктора. Что-то голова болит сегодня, лягу спать пораньше. — Как пожелает сайид, — поклонился мальчик. — И я, пожалуй, пойду отдохну, — согласилась графиня. — Только далеко не уходите, вы мне сегодня ещё нужны, — как-то неприятно бросил хозяин дома, уходя вперёд. — Хозяин есть плохой человек, он опять будет обижать сайидати, — заметил Абдул, посмотрев ему вслед. — Что правда, то правда, — кивнул Мишель, с сочувствием взглянув на Диану. — Знаете, может, встретимся после в комнате матери? Хочу сказать вам пару слов. — Мне кажется, я просто не доживу до того дня, когда он уже станет слишком стар для этого, — будто не услышав, пробормотала Диана.Глава 4
13 сентября 2019 г. в 12:12
Карета неслась по узкой дороге, то и дело подскакивая на кочках и подбрасывая вверх пассажиров.
— Ну, что мы так медленно? Опоздаем! — постоянно повторял граф, поглядывая в окно и постукивая тростью по стенке кареты.
Диана, одетая в новое платье с красным верхом, теребила в руках белый батистовый платок с вышитыми золотом инициалами «D.V.» и смотрела куда-то в окно, время от времени прижимая его к лицу. Её голова болела так, будто графиня носила железный обруч, который то сжимался, то ненадолго ослаблял хватку. Тошнило всё сильнее.
— Мерзкая погода, мерзкая, не правда ли? — обратилась к графу Катрин.
— Просто ужасная, — охотно согласился он, не глядя на жену. — Холоднее, чем в этом году, последний раз было лет тридцать назад. Не люблю такую погоду.
— Говорят, вся зима будет такая, — продолжила Катрин, взглянув на тёмно-серые облака.
Мишель молча сидел с каменным лицом, смотря на всё это, до тех пор, пока Диана не взмолилась, прижимая к носу платок:
— Месье, попросите остановить, мне дурно.
— Опять?! И не подумаю, — отмахнувшись, ответил граф, возвращаясь к разговору с Катрин. — Ваше состояние — ваши проблемы. И как вы только с таким умением терпеть девку свою родили и не умерли?
— А из-за кого она сейчас в таком, как вы выразились, состоянии? — вмешался Мишель и, нахмурившись, взглянул на Диану.
— А вы бы помолчали, выродок, не ваше дело! — огрызнулся граф, всё же стуком приказав кучеру остановиться, пока жена не «испортила ему карету».
Карета замерла. Диана выскочила наружу, чувствуя, как сильно кружится голова и к горлу подступает ком. Её несколько раз вывернуло наизнанку, по телу прошла крупная дрожь, и к глазам подступили слёзы.
— Фу, какая гадость, — скривился хозяин, снова прячась в обитой бархатом карете.
Мишель вылез из кареты и подошёл к Диане.
— Как вы? Ещё полчаса продержитесь? — Она покачала головой, снова прижимая платок. Он нахмурился, на долю секунды коснувшись её руки. — Потерпите ещё немного, прошу вас. Подумайте о чём-нибудь хорошем. Сегодня мы увидимся сами знаете с кем, и совсем скоро оба будем свободны.
— Что вы там опять шепчетесь?! — Граф снова выглянул из кареты. — Заканчивайте поскорее, нас, между прочим, ждут.
— Я постараюсь, — вздохнула Диана, позволяя Мишелю посадить себя обратно в карету.
Её воображение нарисовало сидящую на коленях Анну-Марию, державшую в руках куклу. Девочка болтала ногами, и Диане казалось, она чувствует, как крохотные пяточки бьют её по коленям. Графиня едва успела отдёрнуть руку и не прижать к себе дочь. Посидев ещё немного, Анна-Мария перебралась на колени к графу, сидевшему с самым серьёзным видом, и вцепилась ему в волосы. Диана поспешила прижать к лицу платок, чтобы никто не увидел, как она улыбается.
— Всё ещё плохо себя чувствуете? — Мишель слегка наклонился к ней.
— Спасибо, мне уже лучше, — соврала она, чувствуя кожей тяжёлый взгляд мужа. В её воображении дочь хорошенько дернула отца за седые волосы, и Диане стоило больших трудов сдержать смех.
— Может, стоит остановиться?
— Может, вам стоит научиться держать рот закрытым, когда не спрашивают?! — вмешался граф, сжимая кулаки. Катрин замерла на полуслове, переводя взгляд с графа на Мишеля и графиню. — Когда ж вы уже отправитесь к своей чёртовой мамаше?! — ругнувшись себе под нос, добавил хозяин Берлоги.
— Передам ей от вас привет, — усмехнулся Мишель. — А вообще, постыдились бы бросаться такими словами при женщинах и ребёнке. — Он выразительно скосил глаза на живот Дианы, и она поспешила прикрыть его ладонью, пряча от взгляда мужа.
— Вас спросить забыл, что мне делать. Зато мой сын мужчиной вырастет, а не чем-то вроде вас.
— Сказал бы я, кем при вашем воспитании он вырастет, да не хочется, чтобы дамы слышали.
Граф, сжав в руке трость, хмуро взглянул на Мишеля. Диана замерла, не сводя взгляд с трости и руки мужа, забыв о воображаемой Анне-Марии. Катрин, заметив, что ноздри графа раздулись и на шее запульсировала вена, поспешила тут же вмешаться:
— Месье, прошу вас, вы — взрослый человек, не обращайте внимания на эти его мальчишеские глупости!
— М-да, — хмурясь, согласился граф, покрепче сжав трость. — Дать бы ему хорошенько этой тростью по хребтине, чтоб уважать старших начал, да жаль, не поможет. Живите пока, разберусь с вами после.
Диана выдохнула, снова прислоняясь к спинке кареты и откидывая назад голову. Воображение тут же услужливо нарисовало обнимавшую её Анну-Марию, и графине показалось, что она почувствовала тяжесть и тепло маленького тела.
Вскоре карета остановилась. Приехавшие прошли по вымощенной сероватой брусчаткой дорожке и попали в просторный сад. Тропинки разбросанными нитями петляли между белыми беседками, напоминавшими лёгкое кружево, небольшими скамеечками и высокими величественными фонтанами из белого мрамора, окружёнными позолоченными фигурами причудливых мифических зверей. Анна-Мария носилась между статуями, смеялась, иногда пыталась залезть в фонтан, но вскоре успокоилась, обняв мать за ноги. Диане снова показалось, что она чувствует прикосновения маленьких рук.
Сам особняк — высокое здание из серо-голубого кирпича — венчали синие, как апрельское небо, крыши. Издалека оно чем-то напоминало свежее пирожное из булочной, покрытое яркой глазурью. С тяжёлым вздохом Диана поплелась следом за мужем через двор. Встретивший их в дверях коренастый слуга поклонился гостям и проводил их в высокий холл. Ручка дочери сжала пальцы графини, и она почувствовала живое тепло.
— Месье ждёт вас в зале, — сообщил он, забирая у гостей верхнюю одежду.
— Да-да, — кивнул граф, удовлетворённо осматривая украшенные золотыми узорами стены и высокие массивные колонны. — Диана, идёмте, — велел он жене.
Графиня осторожно ступала по отполированным плитам, продолжая смотреть себе под ноги. У неё всё ещё кружилась голова. На полу осталось несколько пожелтевших листьев, упавших с её обуви, которые отчего-то привлекли внимание дочери. В зале уже было людно. Диана окидывала взглядом толпу, присматривалась к лицам и прислушивалась к голосам. В это время Анна-Мария, не дожидаясь матери, бросилась к диванчику у окна и тут же туда забралась.
— Ждите здесь и не думайте даже говорить с кем-то без моего разрешения, — бросил жене граф, заметив кого-то взглядом в толпе. Катрин поспешила следом за ним в гущу.
— Вот же… — покачал головой раздраженный Мишель, усаживая Диану на диванчик возле окна. — Ну ничего, недолго ему осталось нас изводить! Иногда так и вижу, как в Берлогу приходят люди короля и забирают его в Бастилию, откуда он уже не выберется!
— Садитесь, — вздохнула Диана, кивнув на свободное место рядом с собой. — Жаль, что этого никогда не будет… А представьте, они приходят сюда, и на глазах у всей толпы!
— Никогда не видел вас такой счастливой, Диана. У вас глаза горят…
— Да бросьте.— Диана неловко улыбнулась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Вы льстите мне. И да, я должна снова благодарить вас за то, что вступились за меня и этого ребёнка…
— Не знаю почему, но мне кажется, это мальчик. А я это как-то угадываю, вы знаете, — заметил он, опускаясь рядом с ней и прислоняясь к спинке.
— Всегда хотела узнать, как?
— Сам не понимаю, просто говорю наугад… Кстати, я уже говорил, что вам идёт это платье? — Мишель кивнул на тяжелый тёмный бархат.
— Благодарю… Ох, я, пожалуй, встану. — Она вдруг снова почувствовала ком в горле и поспешила встать к окну и прижать к носу платок. — Завидую Мари, ей хоть бы раз плохо стало!
— Хотелось бы думать, больше так страдать вам не придётся, и мы сможем всё устроить как можно скорее.
— Не знаю, не верится. — Она вздохнула, снова чувствуя, как дочь обнимает её колени.
— Я сяду? — вдруг раздался рядом знакомый голос. К ним подошла Мари и села на диванчик. — Мишель, будьте добры, уйдите ненадолго, мы посекретничаем.
Коротко взглянув на них, молодой человек всё же отправился в другой конец зала, заметив там кого-то.
— Диана, это какой-то конец света, простите, но мне не обойтись без вашей помощи! — стоило ему уйти, начала Мари, то и дело посматривая на сидевших за карточным столом мужа и сына. — Если вы не сможете, я просто не знаю, кто сможет!
— Вы меня пугаете, — ответила Диана, прислушиваясь и приглядываясь ко всему вокруг. Поняв, куда смотрела мачеха, она вздохнула, садясь. — Ну, а я-то что с ним сделаю? Он меня ему проиграть умудрился, что ему дом?
— Ему-то — конечно, а мне вот бегать и искать способы отдать его долги, чтобы его однажды не убили! Как я устала у себя за спиной слышать: «Она жена де Лалена, который заядлый игрок и должен уже половине города!» И за какие грехи мне такое наказание?!
— Ну, а я чем могу помочь? — устало вздохнула Диана, потирая виски.
— Если будет шанс отвлечь мужа от карт — отвлеките, умоляю. — Она молитвенно сложила руки и, понизив голос, добавила: «А я этого дурака уж как-нибудь домой заберу».
Диана едва не улыбнулась, представив, как мачеха возьмет её отца за шиворот и усадит в карету.
— Хорошо, если получится, — пообещала она.
Мари отправилась обратно к карточному столу, услышав чей-то оклик, и Диана снова осталась наедине со своими мыслями и Анной-Марией. Вскоре вернулся и Мишель, заметно повеселевший в компании своего приятеля, которого он представил, как «Феличе».
— О, лучше Феликс, друг мой! — Улыбнувшись, высокий, хорошо сложённый молодой мужчина немного за тридцать с карими глазами и носом с горбинкой поклонился графине. — Позвольте представиться, барон Феликс де Фаре. Впрочем, можно и Феличе, если мадам настаивает.
— Я вам о нём рассказывал, — негромко добавил Мишель.
— Да, я помню. Рада знакомству, месье де Фаре. — Она заняла место около открытого окна. — Господа, мне душно. Не возражаете, я постою?
— Сдаётся мне, мадам стоило бы поберечь себя в таком положении, — садясь на свободное место, заметил Феликс.
— Это не от меня зависит, а от решения графа. — Она снова прижала к носу платок. — Это он настоял, чтобы я поехала сюда.
— Да, думаю, он действительно может. Мадам стоит поправить перчатку. — Феликс задумчиво кивнул на её руку, и Диана нахмурилась, натянув перчатку повыше. — И что, мадам никогда не пыталась сбежать?
— Куда? — устало спросила Диана.
— Например, домой, к родителям.
— Как будто её там ждут, — вмешался Мишель. — Отец мадам дружен с графом и едва ли станет открыто с ним ссориться. Кажется, я уже это говорил.
— Но мадам же хочет найти на него управу? — Он слегка прищурился, внимательно смотря на неё.
— У месье есть в этом сомнения?
— В таком случае… что мы имеем для начала, чтобы в случае чего покопаться в его бумажках? — Он обратился к Мишелю. — Графу же за сорок? Как насчёт недавней версальской истории? Может, мы найдём его следы там?
— Вы про дело о ядах? — почесав затылок, уточнил Мишель. Феликс кивнул. — Вообще-то, мог бы, он иногда надолго уезжает непонятно куда. Но нам нужно будет обезопасить мадам.
— Это нам на руку. — Феликс задумался. — С мадам, надеюсь, особенных трудностей не возникнет. Наши люди всё ещё на нашей стороне? — Мишель кивнул. — Отлично. Тогда…
— Идёт! — воскликнул Мишель, поднимаясь.
— О Господи! — Диана почувствовала, как задрожали её ноги, стоило ей увидеть приближающегося графа. — Простите, Феликс, но вам стоит уйти.
— В таком случае посвятите мадам во всё сами, — на прощание прошептал он, успев уйти ровно до того момента, когда граф вернулся вместе с седым представительным мужчиной с южными чертами лица.
— А кто это был, Диана? — спросил граф, провожая хмурым взглядом скрывшегося в толпе Феликса.
— Понятия не имею, месье, — соврала графиня и попыталась улыбнуться. — Господин обознался, приняв меня за свою знакомую.
— Кхм, кого-то он мне напоминает, только не вспомню кого… Впрочем, наплевать, потом разберусь, — кашлянул граф и обратился к своему спутнику: — Это моя жена и сын от покойной Софи. Его, я думаю, вы видели. Андре де Авен — мой давний друг.
— Рад знакомству, мадам, — поклонился месье де Авен.
— Взаимно, месье. — Диана, привстав, сделала реверанс.
— Рад встрече, — поклонился в ответ Мишель.
— Ну что, Антуан, может, останетесь ещё ненадолго? — обратился месье де Авен к графу.
— Да не знаю даже, я только ради этого заезжал, по сути, да и жене нездоровится, — сыграл тот заботливого мужа.
— Ну тогда пусть супруга едет, а вы оставайтесь. Кстати, непременно приезжайте на мои именины, все наши старые знакомые будут. Обещаю, мы славно отпразднуем, — пригласил его приятель.
— А вот это с радостью! — согласился граф и, пообещав скоро заглянуть снова, потянул жену к выходу. — Идёмте.
Диана болезненно поморщилась, последний раз окинув взглядом зал. Непонятно откуда появившаяся Анна-Мария снова вцепилась пальчиками в её руку.