Графиня де Вержи

      Свеча на столе давно растаяла и погасла. Ставни были закрыты. В комнате стояла непроглядная тьма. Диана сидела на полу, чувствуя пробиравшийся под платье холод. Каждый раз, когда в комнате что-то скрипело, она трясущимися руками прижимала к себе собаку и оборачивалась к письменному столу. Она представляла, что за ним сидит Мишель, живой и здоровый, но унять дрожь не выходило. Вскоре она перешла на всё тело, заставляя Диану почти терять сознание. Спина болела и ныла с каждой минутой всё сильнее.       — Мишель! Мишель! — Диана с остервенением трясла его за плечо, бросая обречённые взгляды на медленно затухающую свечу. — Мишель, очнитесь, мне страшно! Не бросайте меня здесь одну! Мишо!       «Может, для него и лучше, что наконец всё кончилось, — подумала Диана, с трудом заставив себя не оборачиваться и не прикасаться к нему. — Надеюсь, он уже встретился там с Софией».       В коридоре раздались шаги и мужские голоса, в одном из которых Диана с трудом узнала голос Виктора. Собака вскочила и с лаем бросилась к двери.       — Ничего не понимаю, почему закрыта дверь? — Виктор несколько раз с силой дёрнул за ручку. — Месье, что случилось?       — Мишель умер, Виктор, — глядя в темноту, сказала Диана ровным спокойным голосом.       — Я вас совсем не слышу, мадам!       Она повторила уже громче:       — Его больше нет, Виктор, — и закашлялась. — Не мог бы ты открыть дверь? Я очень устала и хочу пойти спать.       — Мадам! Что произошло? Кто вас запер? — он ещё раз дёрнул за ручку.       — Граф забрал ключ, — ответила она, всё ещё не поворачивая головы. — Я не знаю, как мне выйти отсюда.       — Подождите, я сейчас позову кого-нибудь! — Виктор в последний раз попытался открыть дверь. — Месье, если вас не затруднит, я боюсь оставлять её одну. Я пойду искать ключ.       — Да, конечно. Мадам, вы хорошо меня слышите?       — Мишо, вы слышите меня?!       Пламя свечи последний раз вздрогнуло и погасло. Собака протяжно завыла.       — Да, месье, — она медленно кивнула. — Я вас слышу.       — Как вы себя чувствуете? — судя по голосу, говоривший был ещё довольно молод.       — Сносно, — помедлив, ответила Диана и, морщась, потерла виски.       — У вас ничего не болит?       — Голова.       — Вы спали ночью?       — Кто-нибудь, откройте, прошу вас! — в полной темноте она из последних сил колотила в дверь.       — Я не помню.       — Вы знаете, почему послали за другим врачом?       «Это чтобы вы снова не уехали к этой старой ведьме!» — граф повернул ключ в замке.       — Нет.       — Может, вы можете рассказать, что произошло после того, как вы тут оказались?       — Скажите… — он закашлялся. Она, комкая в руках юбку, смотрела на то, как он убирает в сторону перепачканный кровью платок. — Как вы оказались… тут?       — Вы ещё тогда обещали не спрашивать, — тыльной стороной ладони она отерла пот с его лба.       — И… всё же…       — Он выиграл у отца в карты все, что у нас было. Взамен предложили меня, — она дернула себя за рукав и усмехнулась. — Знаете, отец говорил что-то о шахматах, когда сообщал, что я теперь навсегда стану собственностью графа. Что-то про ценные фигурки, которыми надо пожертвовать, чтобы выиграть партию.       — Я почти ничего не помню. Он вдруг перестал кашлять и… всё, — она повела плечом, почесав за ухом вернувшуюся собаку.       — Что говорил ваш врач о его болезни? Что он предполагал? Чахотку?       «Не чахотка, месье, я уверен, хотя очень похоже»       — Воспаление лёгких, — Диана пожала плечами.       — А до того ничего странного не происходило? Я слышал, он много куда ездил, когда вернулся?       — Нет, — она покачала головой. — Двадцать девятого сентября.       — Откуда такая точность?       — Простите, Диана, если бы я знал, обязательно приехал бы раньше! — Мишель сел на принесённый служанкой стул возле её постели. Она лишь слабо кивнула в ответ, чувствуя себя так, будто по ней проехала телега: болело всё, что только могло болеть. — Я слышал, у вас дочка? Позволите взглянуть?       — Коко, принеси её, — Диана слабо махнула рукой. Вскоре служанка вернулась с сопящим свёртком в руках. — Не мне, Констанция, — обречённо вздохнула она, когда Коко протянула ей ребенка. — Ему.       — Да нет, что вы, я же совершенно не представляю, как её нужно держать! — он растерянно взглянул на Диану. Она устало улыбнулась, сказав что-то вроде: «Неужели вы никогда не видели маленьких детей?». — Нет, видел, конечно, но на руки не брал. Она такая маленькая, я боюсь, что сделаю что-то не так.       — Коко, объясни ему, — вздохнула Диана.       — Позвольте, месье, — Коко улыбнулась, вложив ему в руки младенца. — Голову на одну руку, а второй придерживаете, вот так. Да, всё верно.       — Довольно странное чувство, если честно, — взглянул он на ребёнка. — Она очень похожа на вас. И волосы такие же чёрные, — Мишель перевел взгляд на Диану. — Думаю, она будет хорошенькой, когда вырастет. Что сказал отец, когда её увидел? — Диана тут же помрачнела и повернула голову к окну.       — Хозяин отказался смотреть на ребёнка, — ответила Коко вместо хозяйки. — Развернулся и ушел, когда узнал, что это девочка.       — Мадам? Мадам, вы слышите меня?       — Не важно. Просто запомнила.       Спустились Элиз, граф и Виктор. Вскоре, охая и причитая, перед дверью появилась и старуха-свекровь.       — Открывайте, Антуан, — потребовала Элиз, обращаясь к графу.       — Что тут вообще происходит, что за грохот?! — вмешалась старуха. — А вы, Элиз, откуда тут взялись, хотела бы я знать?       — Это вы у сына своего спросите. Открывайте сейчас же, иначе я вам тут такое устрою! — Элиз с силой хлопнула по двери.       — Да что вы обе орете, как умалишенные?! Я лёг всего час назад и от ваших воплей у меня болит голова! — судя по звукам, граф вытащил откуда-то связку ключей и теперь перебирал всю в поисках нужного.       — У неё зато ночь была лучше не придумаешь! Это надо же додуматься, оставить беременную женщину на всю ночь рядом с покойником!       — Она сама рвалась остаться.       — А вы чем думали и куда рвались, хотела бы я спросить? Как пойти поскорее собирать всю заразу города себе на это самое место? Прекрасно!       — Да погодите вы оба! — старуха топнула ногой. — Какой ещё покойник, кто умер?       — Внук ваш обожаемый, — бросил ей граф.       — Что? Мишель! Мишель! — старуха принялась колотить в дверь. — Выйдите и скажите, что они все просто спятили, а вы живы и здоровы!       — Мадам, я совершенно уверен, что тот, кого вы так настойчиво зовете, уже не сможет вам ответить, — попытался вмешаться врач.       — Да быть этого не может! Мишо! Ответьте, когда с вами старшие говорят!       Собака снова залаяла.       — Это правда, мадам: Мишель умер, — Диана поморщилась, зажав руками уши. — Сильвия, замолчи!       — Глупая девчонка, ты что, спящего от покойника отличить не можешь?! Что ты вообще там забыла, а? Мишо! Настоятельно советую вам объясниться!       — Я же сказала, мадам, он умер.       — Быть этого не может! Дайте сюда!       Старуха вырвала из рук сына звякнувшие ключи и, быстро отыскав нужный, вставила его в замок и повернула. Дверь распахнулась, и свекровь Дианы влетела в комнату. Оказавшись у кровати, она несколько раз изо всех сил встряхнула неподвижно лежавшего Мишеля.       — Да просыпайтесь же вы, Мишо! Мишо!       — Позвольте, — следом за старухой в комнату вошел врач, мужчина чуть старше тридцати с заурядной внешностью и неясного цвета глазами. Попросив её подержать канделябр с горящими свечами, он согнул руку Мишеля и, ещё пару секунд посмотрев на цвет кожи, сказал: — Он совершенно точно умер этой ночью, мадам, мне жаль.       — А вы мне не верили, — тихо сказала Диана и закрылась руками от света.       — Бедный мальчик, — Элиз перекрестилась. — У него была впереди ещё вся жизнь.       — Безумно жаль, — равнодушно протянул граф.       — Тебе не жаль, Тони, — Элиз взглянула на него. — Тебе никого не жаль.       — И не могу сказать, что это доставляет мне какие-либо неудобства. Умер и умер, что ж мне теперь, рыдать прикажете?       — Твой отец таким не был.       — Напрасно.       В коридоре перед комнатой столпились все слуги в доме. Уже почти рассвело.       — Что тут? Что случилось?       — Говорят, ночью умер.       — Бедняга! До последнего верил, что он встанет!       — Это она виновата! Она! Она его приворожила, он насмотреться на неё не мог, а теперь он умер! — голосила рыдавшая на стуле старуха.       — Он болел, матушка, тяжело болел, — скрипнул зубами граф. — Ведь так, месье?       — Она моего внука убила, гадина! — взвыла старуха и вцепилась в рукав платья Дианы.       — Не вашего, матушка, не вашего, — буркнул граф сквозь зубы.       — Слышать ничего не хочу! — ещё громче завыла старуха. — Плевать я хотела, от кого София его родила, наш он был, мой и Анри! Вы же постоянно чем-то заняты были, вам не до Мишо было, только нам с Анри он и нужен был! А теперь его убили!       — Вам же сказали, болел он. И отпустите вы её, наконец.       — Успокойтесь, мадам, я вас прошу, — обратился к ней врач, а после сказал графу: — Вот так наугад я говорить не могу, больного я живым не видел. Если для вас действительно важно знать, что это было, советую поговорить с вашим врачом о вскрытии. А теперь давайте уже поможем вашей жене, ей это явно нужнее, — он подошёл к Диане, неподвижно сидевшей у самых дверей на принесённом из комнаты Виктора стуле.       — Не мог он от болезни умереть! Не мог! — продолжала рыдать свекровь Дианы. — Амулет он на шее носил, бусину голубую, рядом с крестом! Это я ему сделала в детстве ещё!       — Не вижу я что-то на его шее ни креста, ни бусины, — злорадно заметил граф. — Выкинул он вашу ерунду.       — Чушь! Значит, в кармане носил! Он был хороший мальчик, за всю жизнь слова дурного мне не сказал, каждый день о здоровье спрашивал, интересовался, не нужно ли мне чего, от вас же не дождёшься! Только и знаете, что мать упрекать!       — Матушка, перестаньте же вы позориться, всего святого ради! В каком свете вы меня перед людьми выставляете?!       — А может, это как раз вы не мой сын? Может, вы вообще не человек, вот и рожают ваши жены не от вас? — старуха прищурилась, рассматривая графа. — Может, вас в младенчестве нечисть в кроватку подбросила, а моего доброго хорошего сына к себе под землю унесла?       — Мать, вы совсем из ума выжили? Какая нечисть, какое подменили? Да я ж вас в комнате до самой смерти закрою, если не перестанете эти стариковские суеверия за чистую монету выдавать!       — Не смейте матери грубить!       — Месье, осмелюсь попросить вас не быть таким суровым, ваша мать — старый человек, нельзя так буквально воспринимать всё, что она говорит, — всё же рискнул вмешаться врач. — Умер её любимый внук, вполне естественно, что от переживаний она не в себе. Не лучше ли отвести её в комнату?       — Разойдитесь! Тезка, что тут случилось? — сквозь толпу в комнату протолкнулись отец и мачеха Дианы. — Что у вас… тут? — он замер на месте, увидев лежавшее на постели тело.       — Боже! — выдохнула Мари. Увидев Диану, она повторила свое короткое «Боже!» и, подойдя, наклонилась к ней. — Девочка моя, как вы? Диана, вы слышите меня?       Диана кивнула, смотря куда-то в стену.       — Она его убила! — снова завыла старуха.       — У него было воспаление легких, мадам, я сама всю ночь провела в поисках лекарств, которые могли бы как-то помочь, — возразила стоявшая ближе всех к старухе Лора.       — Не верю! Не верю! Она виновата! Наверняка она изменяла с ним мужу, а теперь убила!       — Да зачем ей? Сказали бы ещё мужа ради любовника — я бы ещё поняла. — Граф сурово взглянул на Лору. — А что, я не права, месье?       — Мужа ради любовника — это скорей уж виконтесса, — заметила какая-то служанка. — Где она, кстати?       — Только любовник женат! — поддержал ее возглас из толпы.       — Но-но, попрошу вас, а то сейчас все по домам поедут! — возмутился граф.       — Да я почти уверена, помрёт жена в следующих родах, никто и не подумает ничего!       Диана охнула и, лишившись чувств, сползла вниз по спинке.       — Да что это такое?! — возмущенно воскликнула Мари.       — Все вон, — велел граф. — Прочь, я сказал.       — Я пойду, поищу Констанцию, месье, — обратилась к графу Лора. — Что-то она долго ищет капли от нервов.

***

      Диана очнулась на постели в своей комнате и ещё долго смотрела вверх на голубой балдахин, прежде чем, ища взглядом Коко, заметила стоявшую у окна мачеху. С трудом села на постели, оглядываясь вокруг.       — Я думала, вы уже собираетесь уезжать, — обратилась она к Мари.       — Теперь уже после похорон, — Мари села на стул около зеркала. — Я так испугалась, когда вы потеряли сознание там! Как вы вообще оказались в той проклятой комнате, вы же остались у Элиз?       — Я вернулась попрощаться с ним. Граф запер комнату, чтобы я не сбежала из дома, когда Мишеля не станет.       — Вот мерзавец! Ну ничего, я постараюсь довести всё это до сведения вашего отца, и вот тогда…       — Не нужно, — остановила мачеху Диана. Мари приподняла брови и удивлённо посмотрела на неё. — Вы не поможете мне этим, да и себе получите лишние неприятности.       — Но позвольте, неужели я не могу вам хоть чем-то помочь?!       — Приезжайте почаще или хотя бы просто пишите. — Диана помолчала. — И, если можно, хочу попросить вас об одолжении. Мне нужна будет хоть какая-то помощь, если я вдруг решусь сделать то, что не понравится графу.       — Всё, что смогу, — пообещала Мари. — Завтра вечером мы уезжаем. Хотите, попробую убедить его отпустить вас с нами?       — Вы же знаете, что он не согласится.       — И всё же я попытаюсь.