Графиня де Вержи

      — Нет, Антуан, это совершенно немыслимо! — Мачеха сидела в кабинете её отца, прижав пальцы к вискам, и не замечала Диану, которая подглядывала в дверную щель. — Вы хоть понимаете, сколько лет ему, а сколько — ей? Диана ещё ребенок, а вы хотите отдать её практически за старика!       — Милая моя, я тактично промолчу, сколько денег должен этому, как вы выразились, старику. — Месье де Лален усмехнулся, вынув из ящика какие-то бумаги. — Однако смею вас уверить, если я вдруг откажу ему в его однозначно взаимовыгодном предложении, мы будем вынуждены переехать в трущобы к вашей матушке. Почему я уверен, что она не обрадуется нам?       — Да вы вообще в своем уме, или вместе с домом ещё и рассудок проиграли?! — воскликнула Мари. — Ей шестнадцать, ему сорок. Сорок! Не двадцать пять, даже не тридцать, сорок!       — Ох, да прекратите драматизировать, Мирьям. — Он поморщился, как от головной боли. — От того, что девочка на пару лет выйдет замуж, небо на землю не рухнет, и реки не потекут вспять. Смею напомнить, вы первый раз вышли замуж ещё раньше.       — Смею напомнить вам, — она сделала акцент на этом слове, — что выходила я пусть и раньше, но за ровесника, так что рожать меня никто не заставлял, а уж в постель с ним я легла исключительно по собственному желанию. Хотела наконец узнать, что же такое этот ваш супружеский долг.       — Да так уж и мой, — усмехнулся месье де Лален. — Вы меня сколько, лет уж десять к себе не подпускаете, или сколько там Анжелике?       — А вот не лезли бы под юбку каждой уличной девке, был бы так уж и ваш, — огрызнулась Мари. Её муж приподнял брови, удивленно присвистнув что-то вроде «какая вы, оказывается, темпераментная!». Она закатила глаза: — Вы меня хотя бы слушаете? Она же ваша дочь, в конце концов!       — Ну, с утра была моя, — раздалось в ответ хмыканье, а затем он откинулся на спинку стула, который тут же опасно накренился. Мари раздраженно нахмурилась и поджала губы. — Ну хорошо-хорошо. Да, она моя дочь, и что? Я же не за первого встречного её отдаю. Графа де Вержи я знаю уже лет двадцать, он человек видный, с деньгами и связями. Чем вам не нравится такой муж для, чего уж там, совершенно чужой девчонки?       — Меня больше удивляет, чем вам нравится такой муж для вашего ребёнка. Он как будто породистую собаку себе покупает, чтобы рожала щенков! Я больше чем уверена, в следующий визит на север вы застанете её или глубоко беременной, или с младенцем на руках.       — И что в этом особенного? Все так живут. В конце концов, смею напомнить вам о вашей собственной дочери, будущее которой сейчас зависит от того, выйдет ли Диана за него.       — У графа же есть сын? — после недолгого молчания вдруг оживилась Мари, подавшись вперед всем телом. — Почему бы вам не уговорить вашего приятеля отдать Диану за него?       — Я что, по-вашему, совсем думать разучился?! — воскликнул месье де Лален. Мари в ответ как-то странно усмехнулась. Он снова поморщился: — Что ж, раз вам так нравится считать меня непроходимым глупцом — на здоровье! Конечно же, я предлагал ему!       — И?       — Что «и»? Мальчишка сам не сегодня-завтра женится. И потом… Думаю, у графа есть другие причины, почему он не хочет отдавать её за него, и это уже не наше дело.       — Ах, мадам, вы меня совсем не слушали! — вздохнула Коко, зажигая свечи на столе. — Вы сегодня всё время думаете о чём-то своём!       — Прости, Коко. Мне приснилось… кое-что. — Диана села на край стула, поправляя ночную рубашку, и опасливо огляделась, кутаясь в шаль. Вокруг было темно, только свечи давали немного света. — А ты уверена, что тут нет… её?       — Мадам, ну сколько же мне говорить вам, что призраков не существует? — Диана в ответ только пожала плечами, и Коко, взяв канделябр, подошла к плотно закрытому вещевому шкафу и открыла дверцу. — Кажется, София любила красный.       — Что я помню о матери? — Мишель задумался, останавливаясь возле портрета Софии. — Да почти ничего: какую-то красную юбку и сильный запах духов от платка. До сих пор не знаю, что это было. А вы?       — Как ни странно, все, кроме неё самой.       — У Софии были очень светлые волосы, — невпопад заметила Диана, не отрываясь смотря на подрагивающее пламя свечи. — Старуха не настолько слепа, чтобы не отличить белое от черного, у нас ничего не получится. И что, ради всего святого, ты хочешь там найти?       — То, что поможет старухе забыть, чем чёрное отличается от белого, — протянула Коко и вынула что-то из шкафа. Присмотревшись, Диана увидела атласное траурное платье, украшенное черными лентами. — Черное платье, перчатки, вуаль — посреди ночи ей даже в голову не придет, что это может быть кто-то, кроме Софии!       — А с чего ты взяла, что она вообще выйдет из комнаты? — плотнее кутаясь в шаль, поинтересовалась графиня.       — Я слышала от горничных, она всегда встает в три утра и с полчаса ходит по коридору: ей не спится. — Коко повесила платье себе на руку. — Вставайте, я сейчас вас одену.       — Ох, Коко, неспокойно мне что-то, — вздохнула Диана, вставая и откладывая шаль. В голове одна за одной проносились картинки, как свекровь сдирает с неё вуаль, на её крики прибегает граф, а графиня стоит и пытается вспомнить слова молитвы.       — Это ваш единственный шанс заставить её в ближайшее время не выходить из комнаты, — возразила Коко, надевая на хозяйку платье и завязывая шнуровку. — Ну что, мадам, не давит?       — Нет, Коко, нет. — Диана вздохнула, заправляя за уши свободные пряди.       — Тогда сейчас я поправлю волосы — и готово.       Диана покорно кивнула, позволяя Коко заняться причёской и головным убором. Уже идя по тёмному коридору, она смотрела сквозь ткань вуали и вспоминала свои последние дни до свадьбы.       — Ах, дорогая, вам ни к чему волноваться, я слышала, это безумно вредно для здоровья, а вам оно ещё пригодится! — щебетала одетая в бежевое платье подруга Дианы, пухлая белокурая девушка с большими голубыми глазами.       — А вам бы на моем месте не было страшно? — Диана взглянула на неё через зеркало и, вздохнув, поправила кружева пышного бледно-жёлтого неудобства, которое давило так, словно хотело переломать кости. — Кто знает, может, послезавтра последний раз, когда я вижу этот дом? Ужасное платье, не хочу его надевать!       — Откуда у вас такие печальные мысли?       — А откуда взяться другим? — Резкий жест в сторону служанки. Та понимает без слов и уходит. — Все постоянно молчат, смотрят себе под ноги, как будто в доме не свадьба, а похороны, Мари уже несколько раз хотела со мной о чём-то поговорить, но каждый раз все сводилось к каким-то пустякам! А я почти не сплю уже третью ночь, мне страшно.       — А жениха видели?       — Издалека и уже давно. От этого ещё страшнее. Ему сорок, Бланш. — Она пристально посмотрела на подругу. — Он старше моего отца, понимаете?       Раздался старческий вопль: «Дева Пресвятая!», и Диана краем глаза увидела, как её свекровь бросилась в свою комнату так быстро, как позволяли ноги.       «Это тебе за кротовые лапки, старая ведьма», — мстительно подумала Диана, спускаясь вниз по лестнице для слуг. Где-то за её спиной раздались шаги и вопли свекрови: старуха требовала немедленно разбудить графа.       — Идём, Коко, — шепнула графиня камеристке, со свечой ожидавшей её в одном из закутков, и протянула ей вуаль. — Не дай Бог они нас увидят.       — Неужели мы с вами не узнаем, что будет дальше? — расстроенно вздохнула Коко и недовольно посмотрела на дверной проём.       — Завтра, Коко. — Диана потерла уголки слипавшихся глаз. — Наутро загудит весь дом, успеешь наслушаться.       — Как скажете, мадам, — тяжело вздохнула Коко и побрела за хозяйкой. — Как думаете, он её хотя бы старой ведьмой назовёт?       — Думаю, раз десять. — С губ слетело что-то вроде смешка. — А на одиннадцатый непременно получит пощёчину.       — И он ей за это ничего не сделает? — воскликнула камеристка. Диана пожала плечами, ответив: «Вообще-то не должен, она все-таки его мать. Но кто его знает». — А он, конечно, пообещает запереть её в комнате до самой смерти?       — Скажу тебе больше, Коко, я уверена, что однажды он это сделает. — Диана вздохнула и села на стул. — Хотя мне кажется, ещё раньше он сделает это со мной… По сути, уже сделал. А мне очень нужно в ближайшее время выбраться в город, к одному человеку, который обещал помочь. Я не знаю, что мне делать.       — А если сказать хозяину что вам нужно что-то купить в городе? — предложила Коко. — Неужели не пустит?       — Разве что вместе с Лорой, — пожала плечами Диана, одну за другой вынимая из волос шпильки и распуская косу.       — Я что-нибудь придумаю, мадам, он обязательно вас отпустит! — пылко пообещала Коко, и Диана устало улыбнулась в ответ. — Вы мне не верите, мадам?       — Верю, — неопределённо пожала плечами графиня, — но что ты можешь сделать?       — Пока не знаю, мадам, но непременно сделаю. Ох, ну давайте же снимем это платье, и вы вернётесь в постель. Ночь на дворе, вам, в вашем-то положении, обязательно надо отдохнуть! Я обещаю, что до конца месяца вы будете в городе.       Оказавшись в постели, Диана почувствовала себя ужасно уставшей, но сон не шёл. Стоило ей закрыть глаза, она видела перед собой Софию, идущую по опустевшим коридорам Берлоги. Она была в ярко-алом платье и той самой чёрной вуали, которую недавно надевала Диана. Рядом с Софией шёл маленький ребёнок, в котором Диана без труда узнала Мишеля. На руке покойной графини блеснуло обручальное кольцо, до боли похожее на то, что носила она сама. Диана вздрогнула, садясь на постели, и уставилась на кольцо. Перед глазами всё пошло пёстрыми пятнами, а потом поплыло.       В церкви, где проходила свадьба, было душно. Пахло ладаном и женскими духами. Хмурый лысеющий священник, одетый в неясного цвета нечто, начал церемонию, едва заметив невесту. Он монотонно бубнил отрывки из Писания, с трудом разбирая строки на обветшавших страницах, и, кажется, не обращал никакого внимания на шёпот толпы.       — Какая красивая невеста!       — Какой старый жених!       — И как он только заполучил себе такую!       Диана взглянула на жениха и с трудом сдержала гримасу отвращения. Некрасивый, напыщенный и безвкусно разряженный граф при всей своей видимой состоятельности выглядел почти что отталкивающе. Священник задал первый вопрос стоявшим перед ним на коленях жениху и невесте:       — По своей ли воле вы пришли сегодня в эту церковь и по своей ли воле хотите пожениться?       — Да, — решительно ответил граф.       — Да, — произнесла Диана.       В её голове колокольным звоном раздавалось прощальное напутствие отца: «Или вы, моя девочка, становитесь мадам де Вержи, или я разорен, и всем нам дорога по монастырям. И вашей сестре в первую очередь».       — Готовы ли вы любить и уважать друг друга до конца ваших дней?       — Да, — кивнул граф.       — Да, — дрогнув, кивнула Диана.       — Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитывать их в вере Христовой?       — Да, — нетерпеливо ответил жених, краем глаза рассматривая невесту.       — Да, — выдохнула Диана, опуская глаза в пол. Её взгляд упал на прижатый коленом графа край платья.       «Плохая примета», — отчего-то подумала она.       — Властью, данной мне Всевышним и Папой, объявляю вас мужем и женой.       Диана сама не заметила, как на её руке оказалось блестящее обручальное кольцо.       Ночью Диана почти не спала: стоило ей только провалиться в сон, перед глазами плыл круговорот картинок. Шумная свадьба. Уже достаточно выпивший жених и гости. Короткое напутствие мачехи, сказанное тихо, пряча глаза: «готовьтесь разочароваться в жизни, девочка. Я сейчас не шучу». Комната жениха. С бранью отброшенная мешавшая рубашка. Ужасная боль.       — Нет, ну надо же, не соврал все-таки. — Граф сыто зевнул, натягивая рубашку обратно. — Я думал, там до меня уже десяток успел побывать, и вы просто играете невинность. Хотя, за такое тело, наверное, я мог простить и отсутствие крови: все вы, в общем-то, одинаково продажны, просто цена и продавец разнятся. Надеюсь, что сегодня вы понесёте, потому что я уже не так молод, чтобы чего-то там ждать, понятно?       — Понятно, — кивнула она, отводя взгляд, чувствуя острое желание вымыться в кипятке и смыть с себя ощущение его рук.       — Побольше уважения в голосе. Я оказал вам и вашему дураку-папаше милость, согласившись взять вас вместо долга. А мог бы получить и просто так.       — Простите, месье, больше не повторится. — Диана встала, сгребая с кровати ночную рубашку.       — Куда собралась, дура?! Я что, недостаточно доходчиво объяснил, что сын мне нужен чем раньше, тем лучше? — Граф толкнул её в грудь, и она, пискнув, упала поперек кровати. Он сел рядом и, сунув руку ей под рубашку, положил на живот. — Ничего, вы мне ещё десяток родите, хотите вы того или нет. Я уверен, с этого дня там растет мой сын, мой Антуан, моя точная копия. А вам советую запомнить, что вы только сосуд для его вынашивания. Сами по себе вы не ценнее беспородной псины, и если вдруг вы посмеете понести от другого — выколочу ублюдка, даже ценой вашей жизни, как надо было сделать с этой беспутной девкой Софией, чтоб она горела в Аду.       Вдалеке что-то громыхнуло. Она вздрогнула во сне, но не проснулась.       — Мадам, с вами все хорошо? — К ней, забившейся в угол где-то в коридоре и уже третий час подряд рыдавшей, подошел Мишель. Она не ответила, спрятав лицо в юбках кое-как самостоятельно надетого платья. — Мадам? Мадам, встаньте, на полу холодно. — Не дождавшись никакого ответа, он сам осторожно поднял не сопротивляющуюся Диану. — Что случилось, почему вы тут одна? У вас что-то болит?       — Да все болит! — выдавила она, всхлипнув.       — Пойдемте, я провожу вас до комнаты. — Мишель осторожно подхватил её под локоть. — Ложитесь спать.       — Лучше бы я действительно с кем-то до него… Он не имел права обращаться со мной как с «лилией»!       — Он ко всем женщинам так относится, не принимайте на свой счет. Мать что, с вами не говорила, что это за человек, и чего от него ждать?       — У меня нет м-м-матери… — Диана снова расплакалась. — Мари… моя мачеха… она обещала, что это будет разочарованием… Но это хуже!       — Не удивлен. Далеко ещё?       — Нет, т-там, — она всхлипнула, неопределенно махнув рукой в сторону поворота в другой коридор. — Я же этого не заслужила, ну почему он так?!       — Да над ним, по-моему, над самим жизнь так… — Мишель вдруг кашлянул, поняв, что сболтнул лишнего. — Впрочем, не важно. С утра поговорите с мачехой, она должна во всех этих женских хитростях получше меня понимать. Доброй ночи, мадам. Приходите в любое время, если вдруг вам понадобится помощь.       Утро встретило отзвуками знатной перебранки. Коко стояла у двери, приложив ухо к щели, и держала в руках скомканную старушечью шаль. Увидев, что Диана проснулась, та шепотом сказала:       — Старуха хватилась, думает, что Лора!       — …А еще, — донеслось до Дианы из-за двери, — послезавтра годовщина смерти Софии! А я её сегодня ночью видела! Она по коридору ходила, плакала, Мишо звала! Ох, священника надо звать, призраки у нас совсем житья не дают!       — Да какие ещё призраки?! — раздался голос Лоры. — Я тут пятнадцать лет живу, и ещё ни разу не видела!       — Да где б ты ещё их видела! Небось, только и думаешь, как где-нибудь что-нибудь стащить! Антуан, скажите ей, пусть вернёт!       — Да пошли вы обе к черту, сами разбирайтесь! — послышались шаги графа около двери. Коко шмыгнула в свою комнатку. Увидев жену в постели, граф поморщился: — Лентяйка, всё лежите! Где эта дура, ваша служанка?       — На кухню ушла, принести мне чего-нибудь кислого, месье. Мне нехорошо, — ответила Диана, почти не соврав: её действительно начало подташнивать. — Вы что-то хотели?       — Хотел узнать, чего вы такого наболтали этой старой ведьме, моей тетке, что она одолела меня письмами с предложением отправить вас с ней в деревню до родов. Или вам тут плохо? — Он сел на стул и выжидательно посмотрел на Диану.       — Я сказала ей ровно то, что каждый раз говорю и вам: мне нездоровится, и я бы действительно не отказалась поехать в деревню. Но не могла же я знать, что мадам де Гиз так серьезно отнесется к моим словам.       «Простите, Элиз. А что я ещё могу ему сказать?»       — Ну да, ну да. Знаю я эту историю с деревней: понесут от другого, а потом бегут в деревню, следы заметать, — граф усмехнулся. Диана поморщилась. — Что, сынок мой так называемый успел мне насолить напоследок, или вы с кем другим, так сказать, для разнообразия?       «Да Мишелю бы и в голову не пришло тянуть в постель месяц назад родившую женщину!»       — Не понимаю, о чём вы говорите, месье. И не понимаю, причём тут он.       — Да кому вы это рассказываете? Я вас насквозь вижу.       — Я вас уверяю, отец — вы.       — Но то, что у вас кто-то есть, вы не отрицаете? — Граф прищурился, едва ли не потирая руки. — И кто он?       — Да вы что, пьяны с самого утра?! — не выдержав, воскликнула Диана. — Ребёнок ваш, никого у меня нет! И оставьте меня, пожалуйста, мне нужно собраться.       — Если я узнаю, что вы мне солгали — пеняйте на себя. — Граф встал.       — Кстати, раз уж вы всё равно зашли — мне нужно в город, можно?       — За каким чёртом? — нахмурился он.       — Рубашки, перчатки, платки, в общем, ничего особенного, — повела плечом графиня, постаравшись казаться беспечной.       — Возьмите с собой Лору и идите, куда ходите. Только имейте ввиду, денег не дам ни су.       — Думаю, на пару платков мне хватит и тех, что у меня есть.       — Антуан! Антуан! — раздался вой за дверью, и свекровь влетела в комнату, потрясая черной вуалью Софии. Следом за ней, красная до корней волос, шла Лора. — Вот он, вот он призрак, не надо никого звать! И знали бы вы, сколько всего интересного я ещё обнаружила в её комнате!       — Да я тут ни при чём, впервые вижу!       — Разберёмся, — хмурясь, пообещал граф.       Из-за двери своей комнатки на секунду высунулась Коко и, злорадно хихикнув, снова исчезла.       «Кажется, в город я еду одна», — удовлетворённо подумала Диана.