Графиня де Вержи

      Кто именно принёс в Берлогу итальянскую лихорадку той зимой, Диана не знала, но сначала плохо себя почувствовала Катрин, потом свекровь пару дней жаловалась на здоровье, а после заболел Мишель. Когда он не вышел к завтраку, Диана забеспокоилась. Как выяснилось, не зря.       И вот уже четвёртые сутки подряд она сидела у постели Мишеля. У неё щемило сердце, когда она видела его бледного, бредящего, с испариной на лбу. Она понимала, что ничего не может для него сделать, и от этого становилось ещё тоскливей. Всё, что оставалось — сидеть рядом, вышивая до тошноты надоевший ирис до тех пор, пока Мишель не придёт в себя и не попросит чего-то.       Но приходил в сознание он ненадолго и редко, просил её подать воды или звал Виктора, чтобы тот помог переодеть насквозь промокшую рубашку, после чего или засыпал, или проваливался в беспамятство. Ни мокрая ткань на лбу, ни принесённые старухой травы, ни оставленные врачом лекарства не помогали, а чем ещё можно лечить лихорадку, никто в замке не знал.       — Мадам ничего не нужно? — Из комнаты выглянул Виктор.       Она на пару секунд положила вышивку на колени, взглянула на стоящий на столе почти опустевший кувшин, и, вернувшись к работе, ответила:       — Да, Виктор, принеси воды. Если очнется, наверняка снова попросит.       Виктор ушёл, забрав графин. Диана осталась, с большим трудом заставляя себя заниматься вышивкой. Минут через десять, когда Виктор вернулся и скрылся в комнатке, Мишель очнулся и тихо позвал её по имени.       — Да? — Она тут же положила вышивку на колени, готовясь встать. — Воды принести?       — Принесите, — Мишель слабо кивнул.       Когда она подошла, он попытался сесть, но сил не хватило. Диана поднесла чашку к его губам и придерживала горячий мокрый затылок, пока Мишель пил. Она уже собиралась отнести чашку обратно на стол, когда он поймал её руку и прижал к сухим, потрескавшимся губам. Диана почувствовала, что вот-вот заплачет.       Она проснулась в слезах. Сколько было времени, она понять не смогла, ставни были плотно закрыты. В комнате было тихо и пусто, только дрова трещали в горевшем камине. Диана позвала Коко.       — Да, мадам? Вы уже встали? — выглянула та из комнаты. — Как вы?       Диана прислушалась к себе. Чувствовала она себя чуть лучше, чем когда проснулась в прошлый раз, хотя лёгкий озноб, слабость и ужасная головная боль никуда не делись. Но говорить Коко она об этом не стала, вместо этого спросив:       — Который час?       — Полдень почти, мадам. Есть хотите?       — Не хочу, — поморщилась Диана. При мысли о еде ей стало дурно. — И как только меня никто ещё не разбудил? Помоги одеться, я схожу, навещу Мими.       — Месье как знал, велел, чтобы я вас никуда не пускала. Сказал, вы сами не здоровы, и вам нужно лежать.       — Я же ведь лучше чем месье знаю, как я себя чувствую, — возразила Диана, и встала, опираясь на спинку кровати. — В любом случае, нет смысла весь день лежать в постели, когда можно сделать что-то полезное.       — Мадам, но вы ведь правда не здоровы, — возразила Коко. — Будь здесь сын хозяина, он бы вам тоже не позволил!       — Это уж точно, — вздохнув, согласилась Диана.       — Да куда же вы всё время рвётесь?! — теряя терпение, воскликнул Мишель после того, как Диана в очередной раз сказала, что устала сидеть в комнате и хочет на улицу. — Вы только вчера с постели встали, и я вас сейчас никуда не пущу. — Он пододвинул к ней вышивание, садясь на свободный стул. — О дочери подумайте, в конце концов.       — Никто, кроме нас с вами, о ней и не думает, — пробормотала она, садясь поближе к окну, и взяла в руки вышивку. — Неужели вам самому не было скучно просто так сидеть в комнате?       — Было, конечно, но зачем зря рисковать слечь снова? К тому же, ко мне приходили вы.       — А без меня чем были заняты? — Диана вздохнула, увидев пролетевшую мимо окна птицу: — Хорошо ей, сама себе хозяйка, летит, куда захочет. Расскажите мне что-нибудь. Когда я представляю себя в том месте, о котором вы говорите, я чувствую себя такой свободной, почти как она. Жаль только, что едва ли я теперь увижу хоть часть из того, что видели вы.       — Что вы, Диана, вы ещё обязательно посмотрите мир, — возразил Мишель. Диана заметила, как он протянул руку, чтобы накрыть её ладонь своей, но тут же одёрнул.       — Как бы я хотела, чтобы это было так, — вздохнула Диана, возвращаясь к вышивке.       — Да, — повторила Диана, оглядываясь в поисках вещей, — не отпустил бы. Но его тут нет.       — Что, всё равно пойдёте, да? — вздохнула Коко.       — Пойду.       Коко, вздыхая и причитая о том, что мадам себя не бережёт, помогла хозяйке собраться. Диана изо всех сил старалась делать вид, что чувствует себя хорошо, не желая расстраивать Коко, но стоять ей было всё ещё тяжело, от слабости кружилась голова. Диана с трудом сдержала вздох облегчения, когда Коко придвинула к ней стул. Но она всё равно это заметила.       — Лежали бы вы, мадам. А ещё лучше врача бы позвали, — сказала Коко, собирая волосы Дианы в пучок.       — Не настолько уж мне и плохо, чтобы кого-то беспокоить, — возразила Диана, старательно не замечая ни свою бледность, ни залёгшие под глазами круги. — Я уже почти выздоровела.       — Как хотите, мадам, — махнула рукой Коко, заканчивая причёску. — Поели бы хоть.       — Я не голодна, Коко, правда. Я посижу пару часов с Мими, если почувствую себя плохо — вернусь. — Диана встала.       — Вы почти сутки не ели, ну как вы можете быть не голодной?! Месье придёт, я ему пожалуюсь! — пообещала Коко.       Диана покачала головой, обуваясь:       — Жаловаться некрасиво. Что, хозяин Жака понравился?       — Да уж не сравнить с нашим! — Коко задвинула стул. — Он, кстати, разрешил и на Жака жаловаться, если он опять за своё возьмётся.       Раздался негромкий стук в дверь. Коко, дождавшись разрешения Дианы, открыла. На пороге стоял Пьер.       — Доброе утро, — кивнула Диана.       — Доброе, — ответил Пьер. — Куда вы, мадам, если я могу спросить вас об этом?       — К Мими, месье. Она уже проснулась?       Пьер удивлённо приподнял брови. Диана, старательно не замечая этого, окинула взглядом комнату в поисках чего-то, что могло бы порадовать Мими.       — Проснулась, но она сегодня останется в постели, — наконец ответил Пьер, вдруг закашлявшись. — Может быть, вам тоже следует?       Диана вздрогнула, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. Ей вспомнился кашель Мишеля.       — Что с вами? — с трудом скрывая испуг в голосе, спросила она.       — Ерунда, простудился немного. За пару дней пройдёт, — пожал плечами Пьер.       — Хозяин, — в комнату без стука заглянул Жак и потряс каким-то конвертом, — что с письмом-то делать, вы не сказали?       — Жак, стучаться нужно, не к себе домой пришел, — одёрнул его Пьер, взяв у него конверт и повертел в руках. — Откуда оно вообще взялось?       — Понятия не имею, хозяин, — развел руками Жак.       Диана присмотрелась к письму и, похолодев, поняла, что узнала почерк мужа. Пьер снова закашлялся. В голове Дианы что-то щёлкнуло, и разрозненные факты вдруг сложились в целую картину. Пьер уже собрался вскрыть конверт, когда она, подскакивая и отводя его руку, воскликнула:       — Не открывайте письмо! Мой муж убьёт вас так же, как и Мишеля!       Пьер замер. Жак удивленно хлопал глазами, смотря то на Диану, то на Коко.       — Ничего не понял, — посмотрел он на хозяина, — письмо как письмо. Кто убьёт? Кого убьёт?       Пьер помедлил пару секунд и велел Жаку идти. Дождавшись, когда дверь за ним закроется, он спросил:       — Вы думаете, яд был в письме?       — Теперь уверена. — Диана, с трудом держась на ногах от волнения, села на кровать. — Ваш кашель навёл меня на эту мысль. Незадолго до смерти Мишеля он ссорился с Катрин. Они говорили о каком-то письме, уличающем её в измене, но тогда я не придала этому значения.       — Вы не знаете, кто был автором?       — К сожалению, нет. Я не слышала всего разговора, но, видимо, оно было анонимным и почерк тоже был незнакомым Мишелю. Вероятнее всего, или Катрин, или мой муж, больше некому.       — Вы думаете, он не узнал бы почерк отца или жены? — с сомнением спросил Пьер и ещё раз посмотрел на конверт, надпись на котором гласила: «Отдать месье де Рогану лично в руки». — Они с женой никогда не переписывались до брака? Она не вела никаких хозяйственных книг?       — Что вы, разве свекровь бы позволила? И нет, они не переписывались. — Диана поморщилась, вспоминая всё то, что знала об обстоятельствах брака Мишеля с Катрин. — А вот почерк отца, вы правы, думаю, и в самом деле должен был узнать. Тем более такой приметный. А вы бы почерк жены узнали?       Пьер, прокашлявшись, кивнул:       — Пока она была жива — да, без сомнений. Сейчас, правда, утверждать не возьмусь, он был довольно обычный. В любом случае, что-то могло бы показаться ему знакомым. Он ничего не говорил об этом? Письмо могло сохраниться, как думаете?       — Нет и, пожалуй, нет, — покачала головой Диана. — Раз Мишель сказал, что сжёг его, значит, так и было. Да и зачем оно ему было нужно? Катрин не стала бы долго отпираться, про них с графом знала даже прислуга.       — А жаль, неплохое бы было доказательство. В таком случае, я отправлю письмо Феликсу, пусть сам разбирается, что с ним делать и есть ли в нём что-то полезное. — Пьер спрятал письмо во внутренний карман. — Ну что, проводить вас к Мими?       — Да, пойдёмте, только я сначала загляну к Птичке, я не видела её сегодня, — встала Диана. В этот момент у неё снова закружилась голова и ей едва удалось зацепиться за спинку кровати, чтобы не упасть.       — Что такое, мадам? Вам плохо? — взволнованно спросил Пьер, подходя, и осторожно придержал её под локоть, пока она снова не села.       — Ничего страшного, голова закружилась.       — Может быть, вам лучше остаться у себя? Я принесу Мими к вам, если сестра разрешит.       — Хорошо, — неохотно согласилась Диана, — но с условием, что завтра, если мы всё ещё будем здесь, я пойду сама.       — Договорились. — И Пьер ушёл.       — А всё потому что вы ничего не ели, мадам, — укоряюще заметила Коко, когда дверь за Пьером закрылась. — Ну давайте я принесу вам что-нибудь, а?       — Позже, Коко. Через час — обязательно, но сейчас некогда, да и не хочется, правда, — ответила Диана.       — Какая же вы бываете упрямая, мадам! — вздохнула Коко.       — Ну, а что же я могу сделать с собой, если не хочется? — пожала плечами Диана, ища удобное положение.       Стоило ей найти его, как в соседней комнатке заплакала Птичка. Диана уже собиралась встать и подойти к ней, но Коко её остановила:       — Сидите-сидите, я сама. — Коко исчезла и через несколько минут вернулась с заплаканной Птичкой на руках. — Заскучали мы по маме, да, мадемуазель?       — Давай, я возьму её. — Диана забрала у Коко дочь.       Оказавшись у матери на руках, Надин расплылась в улыбке и что-то неразборчиво залепетала. Вскоре пришёл и Пьер с завернутой в одеяло Мими.       — И Птичка тут! — обрадовалась Мими, когда Пьер посадил её на кровать рядом с Дианой. — Пти-и-ичка, — Мими взяла Надин за ножку. Надин удивленно посмотрела не неё, хлопая глазами. — Вот подрастёшь, я с тобой играть буду.       — Как ты себя чувствуешь, Мими? — спросила Диана, касаясь рукой её лба. Лоб был горячим. Мими, увлёкшись рассказом Надин о своих игрушках, этого даже не заметила. — Странно, — обратилась Диана к Пьеру, — она такая подвижная, хоть и болеет. Моя сестра с жаром почти не вставала с постели.       — Это, видимо, семейное, — пожал плечами Пьер, садясь на стул. — Вы ещё Франциска не видели, вот уж у кого чем выше жар, тем больше тяга бегать и прыгать.       — Я не прыгаю, я сижу, — поправила Мими, отвлекаясь от рассказа об очередной кукле, который Надин едва ли была в силах понять. — А ещё у меня есть кукла…       Диана улыбнулась и погладила Мими по голове. Девочка прижалась к ней и положила голову на грудь.       «Так странно, — подумала Диана, снова погладив Мими, — неужели Дениза так же строга с ними, когда они одни?»       — А где Дениза, кстати? — вспомнив о ней, спросила Диана.       — Обедает вместе с Нини. Эта мадемуазель наотрез отказалась есть, — кивнул Пьер на Мими.       Мими посмотрела сначала на него, а потом на Диану большими глазами и спросила:       — А что же я могу сделать, если я совсем-совсем не хочу есть?       Диана улыбнулась.