Графиня де Вержи

      Прошедший месяц выдался богатым на события, и только к его концу Феликсу удалось сдержать своё слово и привезти Сабину в Марсель к месье де Рогану.       Чёрный траурный наряд, купленный у камеристки какой-то дворянки, больше привлекал внимание к Сабине, чем скрывал её от любопытных глаз. Феликс то и дело с неудовольствием ловил заинтересованные взгляды, направленные в её сторону. Только в карете он смог вздохнуть с облегчением и позволить ей откинуть вуаль и снять перчатки.       — И к чему такие предосторожности? — спросила Сабина, наощупь поправляя шпильки в причёске, и подколола одной вуаль.       — Не хочу, чтобы тебя кто-то узнал, — пояснил Феликс, откидываясь на спинку сидения. — Внешность у тебя необычная. Могут вспомнить.       — Ну и что? Никто не знает же, ни куда, ни с кем, ни зачем я еду. Мало ли, какому богатею, а главное, для каких целей может понадобиться «лилия». Может, она ему нужна, чтобы за кем-то шпионить?       — А если кто-то уже знает, что ты больше не работаешь в «Фонаре»? Он может рассказать об этом графу, — не согласился Феликс, бросив быстрый взгляд в окно.       «Дорога часов пять займет, если не шесть, — мысленно прикинул он и снова перевел взгляд на Сабину. — До темноты должны успеть».       — Хорошо. Кто-то зачем-то скажет графу, что видел похожую на меня женщину с неким господином. Что дальше? — Сабина была на удивление спокойна.       — Он побежит к Ноно, спрашивать, кто тебя выкупил. Она назовет моё имя, и тогда граф будет знать, от кого прятаться.       Сабина удивлённо приподняла брови:       — А с чего ты взял, что она это сделает? Мало кто захочет, чтобы о его визитах в публичный дом и покупках «лилий» знали, и она не может этого не понимать. Репутация «Фонаря» ей явно важнее отношений с Тибо.       — Но граф спросит, — напомнил Феликс.       — Будет настаивать, хозяйка скажет, что некий состоятельный аристократ предпочёл остаться инкогнито. Граф узнает твоё имя разве что если заглянет в учётные книги, но для этого ему нужно знать, где Ноно их держит, и, что важнее, знать, как открыть кодовый замок.       Феликс присвистнул.       — Недешёвая безделушка. Я бы сказал, почти уникальная. А ты откуда знаешь о нём?       — Я там давненько, — пожала плечами Сабина, тоже переводя взгляд в окно. — Мне лет четырнадцать было, когда хозяин меня приметил в порту — я долго простоять не успела. Работа та же, платят больше, крышу над головой дают. Я согласилась.       — Так то, что ты тогда рассказала той девушке в порту — Вивиан, кажется, — было неправдой?       — Думаешь, я помню, что ей наговорила? — Сабина потёрла уголки глаз и зевнула. — Я особенно настойчивым посетителям такие сказки по три раза на дню сочиняла, и всякий раз разные.       — Про предавшую первую любовь, про ребёнка, — напомнил Феликс.       Сабина устало вздохнула и взглянула на него, как на дурака:       — Да я даже не помню, как зовут того, кто меня сделал женщиной. Больше скажу, не уверена, что я его об этом спрашивала. Есть было нечего, ходить не в чем, а такой способ заработать, сам понимаешь, в порту почти единственный. Но я тогда действительно понесла, и мне пришлось искать способ заработать на хорошего врача, чтобы постараться решить проблему и остаться живой. Нашла, как видишь.       — И так ты познакомилась с Матье де Лоран, — догадался Феликс.       — Он не представлялся, но, по сути, да. В Фонаре месье Поль меня осмотрел, сказал, что срок ещё маленький, и дал настойку полыни — и моя проблема была решена. Когда отлежалась, меня помыли, переодели, дали новое имя, и так я стала работать на Ноно.       — Можно вопрос? Почему именно Сабина?       Она пожала плечами, потёрла рёбра, явно слишком сильно сдавленные корсетом, прежде чем ответить:       — Не знаю. Он даже не говорил, что оно значит, а я и не спрашивала. Главное, что Мари с того дня перестала существовать, и мне этого было достаточно. — Она снова зевнула, прикрыв рот рукой и пожаловалась: — Как я устала! Я месяц с тобой до утра не спала.       Феликс неловко улыбнулся.       — Прости. Я просто очень скучал по тебе до этого.       — Я заметила, — усмехнулась она, бросив на него короткий оценивающий взгляд. — А вот ты, смотрю, выспался.       — Привык мало спать. Работы много в последний год было. Думаю, наконец-то мне это зачтётся.       — Обещали повышение по службе?       Феликс снова смущённо улыбнулся и потёр шею.       — Боюсь сглазить, но да. Надоело уже в лейтенантах ходить.       Она в ответ улыбнулась, но как-то тускло, безжизненно, и снова отвернулась к окну.       «Хотел бы я сказать, что не понимаю, что её расстроило».       — Мне жаль, но… Я думал, ты всегда знала, что… — Он так и не смог подобрать нужных слов, чтобы не огорчать её ещё сильнее.       Сабина взглянула на него как-то особенно печально.       — Что ты рано или поздно исчезнешь? Что я не могу быть никем, кроме временной любовницы? Знала, конечно, не глупая же. Что думаешь делать? Когда собираешься попрощаться? Или не прощаясь уйдёшь?       — Послушай, я никогда не хотел, чтобы тебе было плохо, ты же знаешь. Я старался добиться для тебя лучшего будущего, и вот, оно уже рядом. — Феликс вздохнул. — Мы обсуждали с месье де Роганом, что тебе нужно начать новую жизнь. Подальше от юга. Горничной, камеристкой, швеёй, да кем угодно. Когда он договорится об этом, ты уедешь куда-нибудь в большой город, где легко затеряться в толпе.       — Феликс, я спросила «когда», — ровно и спокойно напомнила Сабина. — Мне не интересно знать, почему или куда я уеду. Мне неинтересно слушать про то, почему ты не можешь бросить карьеру. Долг, кстати, верну, когда найду место. — Она отвела глаза, будто что-то скрывая, но Феликс никак не мог понять, что именно.       — Я бы мог навещать тебя, если хочешь. Просто по-дружески, всё-таки, в столько переделок вместе попали, ты мне уже как родная, — предложил он. Мысль о расставании с Сабиной заставляло что-то в груди неприятно ныть.       — Феликс, ты уж прости за прямоту, но я очень устала за эти полгода. — Она взглянула на него так, будто видела насквозь. — Чем дальше, тем я больше привязываюсь к тебе, и, боюсь, у меня однажды не хватит сил в такой момент заставить себя посмотреть на тебя как «лилия» на лучшего своего посетителя и на какое-то время остыть. Если ты уже всё решил, то уходи поскорее. Я в любом случае не обрадуюсь, но сейчас ещё как-то перетерплю. Потом может быть поздно.       — Боюсь, я тебя не понимаю.       — Мы не всегда были осторожны. Я могла понести.       — Ты уверена? — У Феликса внутри всё оборвалось и похолодело. Сабина к его облегчению покачала головой. — Почему тогда ты считаешь, что?..       — Луна не взошла в этом месяце. — Сабина явно смутилась и поспешила отвернуться к окну. — Может быть, просто простудилась, нужно больше времени, но я не хочу привязывать тебя к себе, если ребёнок действительно есть. Ты же так мечтал о повышении.       — Если я женюсь на тебе, то всё потеряю.       — Ты говорил, — кивнула Сабина.       — Я готов помогать деньгами, или даже могу забрать ребёнка к себе.       — Тебя не бывает дома, а твоей сестре достаточно и своего ребёнка. И денег мне тоже не надо, сама справлюсь.       — Мне правда жаль, что моя неосторожность привела к таким последствиям. Что я могу сделать, чтобы они были не настолько тяжёлыми для тебя?       — Пока ничего не нужно: я же сказала, что ещё точно не знаю. — Сабина криво улыбнулась. — В конце концов, за умеренную плату можно договориться с аптекарем, чтобы он списал пузырёк как разбитый. Одного мне вполне хватит. Ты ведь никогда не хотел иметь ни жены, ни детей. Что сейчас изменилось?       — Я такого не говорил, — возмутился Феликс.       Сабина усмехнулась, бросив на него недоверчивый взгляд почти жёлтых глаз, и он вспомнил.       — А что если бы — мало ли, вдруг — не я, но какая-то другая женщина от тебя понесла? — спросила Сабина однажды после их насыщенной ночи.       — Я бы, для начала, очень расстроился, — подумав, признался Феликс. — Жена, дети… не моё это всё. Слишком ответственно, слишком обременительно, что ли. Каждый раз, когда забываю об осторожности, нервничаю, что моя жизнь из-за этого может рассыпаться в прах. А что, ты можешь быть беременна?       — Могу, и неизвестно от кого. Посетители, сам понимаешь, с разными привычками бывают. Но об этом можешь не беспокоиться, не зря же хозяйка держит месье Поля.       — Работка у вас — не позавидуешь. Сочувствую.       — А что ж тогда к нам ходишь? — усмехнулась Сабина, поудобнее устраивая голову у него на плече. — Зачем тебе вообще «лилии»? С тобой любая по своей воле будет.       — «Лилии»… — Феликс задумался. — Понимаешь, они не ждут ни кольца, ни чувств. Ты для них — просто работа. Знаешь, порой именно этого мне не хватает с «любыми»: чтобы условия сделки были известны заранее.       — Между тем, ты с ними ласков, несмотря на то, что быть с тобой — их обязанность, за которую им платят.       — Я же вежлив с продавщицами в лавке, хотя продать мне мясо или молоко — тоже работа, и за неё тоже платят. Просто с «лилией» вежливость немного другая: быть внимательным, осторожным и постараться сделать всё возможное, чтобы девушка не понесла.       — Думаю, они это ценят, — усмехнулась Сабина.       — Было дело, — признал он, наконец. — Но раз уж так получилось, и я тоже в этом виноват… Ребёнка сложно вырастить одной, я это понимаю и готов помогать.       — Очень мило с твоей стороны. Я подумаю об этом.       — Но ты предпочла бы получить кольцо, — закончил за неё Феликс.       Сабина помолчала, потеребила перчатки, юбку, рукава, прежде чем ответить:       — Да, Феликс. Прости. — Она отвела взгляд. — Наши особые отношения не то, что пора давно заканчивать, их не стоило и начинать. Я бы так и осталась в твоих глазах весёлой дурочкой, с которой у тебя роман без обязательств, время от времени мы бы приятно проводила время и оба были счастливы. Это слишком тяжело становится воспринимать как работу.       — Я тебя дурой никогда не называл, и, прошу заметить, не считал.       — Не дурой, Феликс, дурочкой. — Она тяжело вздохнула. — Дуры — глупы, а вот дурочки… скорее приятно недалеки. С ними можно поболтать, и они с удовольствием расскажут всё, что знают о своих хозяев, за поцелуй. Не бери в голову, Феликс, правда. Через месяц схожу к врачу, если само собой всё не решится. — Сабина оторвала взгляд от окна и посмотрела на него. — Я знаю, после этого разговора ты на всякий случай станешь держаться подальше, так что у меня есть маленькая просьба: порадуй меня на прощание. Хочу, чтобы запомнилось на всю жизнь.       Феликс не смог ей отказать, как и пообещать хотя бы попытаться решить проблему с невозможностью брака. Карета остановилась возле первого попавшегося постоялого двора.       Раздевать Сабину в этот раз было сложнее: шнуровка путалась, юбки мешали, ленты выскальзывали из пальцев. И причина была вовсе не в платье. В груди неприятно давило чувство вины, от которого Феликсу не удавалось избавиться ни снимая чулки с по-прежнему будораживших воображение узких ножек, ни раздевая их хозяйку полностью. Оно не отпускало его. Сабина сейчас казалась ему особенно хрупкой и уязвимой, неспособной выносить и родить ребёнка. Оставлять её одну было страшно, но и предложить ей — нечего.       Доставить ей удовольствие он старался всегда, но в этот раз Феликс до дна вычерпал все свои навыки и всю свою страсть, и даже богатое воображение не могло придумать, как сделать для Сабины ещё больше. Видеть её раскрасневшейся, обессиленно откинувшейся на подушки было столь же приятно, сколько горько было от осознания, что этот раз, возможно, последний.       — Прости меня, а. — После он прижал её к себе так крепко, как только мог. — Я не должен был позволять нам начать эти отношения. Но раз уж все так получилось… Я не хочу уходить. Даже если ты беременна.       — А я не хочу рушить твою жизнь.       До Марселя они ехали молча. Все слова были уже сказаны. Месье де Роган дожидался их в кабинете. Стоило им войти, он тут же отложил в папку какие-то бумаги и предложил послать прислугу за чаем. Сабина отказалась, занимая предложенный стул возле окна, да и самому Феликсу ничего не хотелось. Минут десять они обсуждали погоду, дорогу, новое платье Сабины, которое, по мнению месье, ей очень шло, и наконец, незаметно подошли к разговору, ради которого их и пригласили.       — Моей дочери нужна камеристка. Ненадолго, но срочно, — начал месье де Роган. — Вы представляете себе их работу, мадемуазель Моро?       — Да, месье. Вполне.       — О своём прошлом язык вы обязаны держать за зубами. Даже если моя дочь каким-то чудом узнает ваш секрет и станет о чём-то спрашивать — я имею в виду… хм, тонкости супружеской жизни, — возьмите на себя труд молчать.       — Как скажете, месье.       — Очень хорошо. А пока вы помогаете мне с Шарлоттой, я постараюсь найти вам место поближе к столице. Скажем, в Сен-Клу у меня есть неплохой приятель, который мог бы оказать подобную услугу… Сен-Клу ведь вас устроит, мадемуазель? Или, возможно, предпочтете что-то посевернее?       — Мне всё равно, месье. Как скажете.       — Отлично. Я прочитал, — месье де Роган кивнул на папку, — что у вас есть братья. Они не станут вас искать?       — Я их не видела с тех пор, как умерла мама. Лет… тринадцать прошло, получается.       — А хотели бы?       — Нет, — покачала головой Сабина, бросив на Феликса короткий взгляд. — Не хочу, чтобы они узнали, что я такая же, как мать. Стыдно. Пусть уж лучше считают, что в монастырь ушла.       — Что ж, ваше право. По Монпелье скучать не будете? По подругам?       — По девочкам — буду, по «Фонарю» — нет, — коротко ответила Сабина.       — Есть одно но: с Феликсом, боюсь, вы не сможете видеться так часто, как сейчас. Я, скажем так, не хочу, чтобы Шарлотта знала о вашем романе.       Её губы тронула грустная улыбка.       — Разумеется, месье.       — Что ж, что ж… Я спросил всё, что хотел, так что… может, вопросы есть у вас, мадемуазель? Про жалование, например?       — Нет, месье. Никаких.       — Ну что ж, — повторил он. — Тогда идите, отдыхайте. Завтра моя экономка поищет для вас более подходящее платье, и сможете приступать. Характер у Шарлотты сложный, но, думаю, вам не привыкать к трудным… заказчикам.       — Вы правы, месье. Спасибо.       — Что за кошка между вами пробежала? — строго спросил месье де Роган, когда дверь за Сабиной закрылась.       Феликс, вздохнув, кратко пересказал ему события прошедшего дня.       — В общем, без кольца она меня больше не хочет видеть, — подытожил он.       — У девчонки, значит, воля оказалась покрепче твоей. Уважаю. Давно пора было что-то решать. — Месье де Роган закурил и жестом предложил Феликсу присоединяться.       — И что мне делать?       — Варианта тут только два: либо жениться, либо идти каждому своей дорогой.       — А ребёнок? Если он всё-таки существует?       — Подожди немного и попробуй поговорить. Чувства у мадемуазель Моро улягутся и, возможно, она расскажет, как обстоит дело и что она собирается предпринять дальше.       — Зная Сабину — сомневаюсь. Присмотрите за ней, пожалуйста. — Феликс устало потёр уголки глаз.       — Прошу прощения, месье. — В комнате снова появилась служанка с листком бумаги в руках. — Передали для месье де Фаре.       Мельком взглянув на записку, Феликс вскочил, мигом позабыв про недопитый кофе:       — Извините, месье, мне нужно срочно ехать: Катрин де Вержи, кажется, умирает — я должен успеть получить показания. Я постараюсь привезти хорошие новости.       — Конечно, Феликс, поезжай. Желаю удачи.