Ранним утром в концлагере
Прибывший всего несколько минут назад отряд с собаками сообщил о найденном в старом сторожевом домике трупе, который доставили в морг. Причина смерти: пулевое ранение в грудную область, где была задета крупная артерия, что и вызвало, практически, мгновенную смерть. Сбежавший пленник на месте найден не был, однако псы смогли поймать его тонкий остаточный след, ведущий вглубь леса, где и пропал скрытый ночным дождем запах. Третий Рейх, хоть и не показывал, был в ярости. Губы его растянулись в устрашающем оскале, а глаза источали мертвецкий холод и неудержимую злость. Найденная на месте преступления окровавленная пуля не соответствовала немецкому вальтеру. Было предельно ясно, что бежать пленнику помог кто-то из вражеских разведчиков, наличие которых говорило мужчине о ненадежности поставленной на границу охраны. Да и наверняка серьезные ранения в купе с измотанностью после довольно грубого соития не позволили бы мальчишке убить статного солдата и уйти в глубь леса, не оставив за собой кровавых следов. Нацистская Германия, после объявления полученной информации, уединился в своем кабинете. Он обдумывал эффективный план по поимке беглеца. Времени на поиски было мало, что заставляло арийца слегка понервничать. Стратегические способности и ясный ум позволяли немцу за считанные минуты разработать безупречный план. Он подошел к телефону, стоящему на краю его рабочего стола, и набрал номер диспетчерской, где должен был находиться его секретарь. Пара гудков и из трубки послышался знакомый голос, от которого на лице нациста расцвела дьявольская ухмылка. — Соберите два небольших отряда. Одних отправьте в лес, искать сбежавшего пленника, и дайте каждому мотоцикл. — С той стороны провода слышался тихий шум, который внезапно затих, когда ариец сделал небольшую паузу. — Остальных посадите на машину и отправьте к границе с Чехией, в самый ближний от Берлина пост. — Взгляд Рейха не бегал по комнате, а был сосредоточен на одной точке, где сознание уже рисовало картину предстоящей встречи с юношей. — Пограничные войска предупредите о боевой готовности, пусть организуют поисковые группы и выискивают «крысиную нору». Предупредите отряды о том, что с мальчишкой будет советский солдат. Кёнигсберг, — Внезапно обратился к своему подчиненному немец. — пройди в мой кабинет, у меня есть личная просьба для тебя. Услышав положительный ответ, Нацистская Германия положил трубку. Предвидя ситуацию, он начал перебирать все бумаги, откладывая в небольшой портфель лишь самые важные документы. От этого занятия его вскоре отвлек звонкий стук в дверь, а затем и тихий хлопок. В комнату вошел высокий мужчина, с осанистой фигурой, проглядывающей под приталенной рубашкой. Короткие черные волосы были зализаны назад, а проницательные голубые глаза вызывали уважение к этой персоне. Этот солдат был на хорошем счету у Третьего Рейха, из-за чего тот и приставил его к себе помощником. Его рассудительность и спокойствие в любой ситуации завораживали. — Кёнигсберг, — Отвлекшись от сборов, мужчина полностью развернулся к вошедшему, рассматривая уже давно изученные черты, подзывая его жестом руки. — мне нужно срочно уехать на долгое время. — Солдат подошел ближе, оставляя между ними дистанцию в один шаг. Он как никто другой знал, какое значение имеет для командующего личное пространство. — Оставляю тебя за главного, я оповещу о своем местоположении позже, а пока подготовь мою машину. — Собрав все отложенные ранее документы в портфель, Рейх подошел к секретарю вплотную, смотря в пронизывающие глаза напротив. — Позаботься о нашем предателе, — Голос неожиданно стал мягким, словно и не Третий Рейх огласил приказ. — пусть не скучает без меня. Слабый кивок, больше похожий на сдержанный поклон, сказал больше, чем любой словесный ответ. Беспрекословный и поддерживающий во всем – именно эти качества манили к себе. Рейх еще ни разу не пожалел о решении сделать Кёнигсберга своим заместителем и по совместительству секретарем. Молчаливый прощальный взгляд и Нацистская Германия покинул полюбившийся ему кабинет. Времени на сборы было более чем достаточно, поэтому ариец двинулся в сторону своей спальни. В мыслях мелькал лишь один знакомый образ, который с каждой секундой становился все более болезненным, худощавым и осунувшимся. Не хотелось ему думать о том, что весь его долгий и тяжкий труд пойдет насмарку лишь из-за одного непредвиденного случая. Мужчина, оказавшись в своей спальне, вспомнил последние связанные с пленником события. Раздумывая сейчас об этом, он, возможно, и признавал за собой ошибку в обращении с подростком, однако понимать ее масштаб совершенно не желал. За этими мыслями немец совершенно не заметил, как готовая сумка уже лежала около входа, а сам он самозабвенно рассматривал пейзаж за окном. — Ты от меня не уйдешь, малыш. — Довольно оскалившись, Рейх схватил собранные вещи и покинул комнату, хранившую в своих стенах множество воспоминаний. — Никто, кроме меня, не сможет тебе помочь. Во внутреннем дворе, прямо у входа, уже ждал черный кабриолет с крытой крышей и личным водителем. Сам Нацистская Германия за руль садился редко, положение обязывало его сидеть на заднем пассажирском сидении, как и полагается высокопоставленным личностям. Лишь в свободное время, которое выдавалось крайне редко, мужчина мог сесть за руль собственного автомобиля и несколько часов ехать к своему единственному сыну. Даже несмотря на всю желчь в их отношениях, оба чувствовали нужду в редких встречах, что не могло не радовать нациста. Сев на заднее сидение, немец отдал приказ водителю, уточняя координаты места прибытия. Внутри все трепетало в ожидании, руки непроизвольно сжимались в кулаки, стоило мужчине только подумать о скорой встрече с ценным беглецом. Дорога будет достаточно долгой, поэтому у нациста есть достаточно времени, чтобы подумать над наказанием для провинившегося пленника.***
Безмерная усталость не отпускала комсомольца с самого побега. Свинцовые веки приоткрывались лишь тогда, когда затуманенное сознание пробивалось сквозь сизую пелену. Нестерпимый кашель раздавался в лесной тишине все чаще, спазмы в груди с силой вытесняли воздух из легких, мешая его с кровью. В полубессознательном состоянии парень ничего не мог понять, любая мысль ускользала, а разум был заполнен лишь ватным туманом. Конечности и вовсе не чувствовались, как будто искусный хирург перерезал все нервы, ведущие к кончикам пальцев. Все вокруг казалось неосязаемым, а тело металось между нестерпимой болью и манящей пустотой, постепенно теряя всякую чувствительность. РСФСР чувствовал, как легкое тело на его спине с каждым часом обмякало все сильнее, что не на шутку тревожило его, даже пробивающая дрожь почти не напоминала о себе. Россия побледнел настолько, что казалось в его теле совсем не осталось крови. Он не реагировал даже на настойчивое потряхивание, словно и вовсе не замечал эти касания. Солдат уже совсем потерял надежду, яд распространялся слишком быстро, а до поставленной цели еще слишком далеко. От безысходности хотелось кричать, однако мужчина крепче ухватил ослабевшее тело, ускоряя и так быстрый темп. Он понимал, что даже если они и смогут вовремя добраться до лагеря, то в любом случае не сможет помочь своему сыну без специалиста, а учитывая тот факт, что немцы любят испытывать новые, еще никому неизвестные, виды ядов, то шанс выжить у подростка непреклонно движется к нулю. Из тяжелых мыслей солдата вывел приглушенный рев мотора, приближающийся с большой скоростью. Нагнали. Мужчина судорожно начал осматривать местность вокруг себя, ища подходящее место для укрытия. Всего в десятке метров от красноармейца располагалась старая поваленная ель, кора которой почти полностью покрылась мхом, прекрасно сливаясь с местностью. Он ринулся к дереву, попутно перехватывая сына на руки, для большего удобства. Механический шум становился все громче. Добежав до укрытия, РСФСР уложил вдоль ствола юношу, также ложась около него, приобнимая того одной рукой, пока вторая уже держала наготове пистолет. Через минуту гулкий рев уже больно бил по чувствительному слуху. Глубоко вздохнув, РСФСР выждал удобный момент и выскочил из-за укрытия. Мотоцикл ехал в непосредственной близости от ствола, всего в паре десятков метров. Изумленный таким неожиданным появлением врага нацист поспешил достать из кобуры приготовленный пистолет, однако не успел он даже дотянуться до пояса, как опоясывающая все тело боль раздалась в области груди. Оглушительный выстрел прозвучал на фоне механического шума мотора. РСФСР вновь скрылся за укрытием, ожидая, когда железный конь сбавит свой темп. Водитель слетел со своего транспорта, замертво укладываясь на холодной весенней земле. Резкий звук и лес вновь окутывает тишина, успокаивая все вокруг. Мужчина подскочил на ноги и поспешил подхватить ледяное тело сына на руки, без оглядки бросаясь к спасительной машине. Грудь парня поднималась настолько редко, что солдат ловил каждый вздох, задерживая дыхание на всяком судорожном выдохе. Найдя в багажном отсеке плотную веревку, красноармеец сел на сидение, усадив сына перед собой. Тонким канатом он обвязал плечи парня, крепко, но не удушающе привязывая его к своей груди. Наскоро проверив все датчики и наличие топлива, РСФСР завел мотор и поспешил выкрутить ручку газа, выдвигаясь в путь. Пренебрегая безопасностью, мужчина разогнал мотоцикл до опасной скорости, умело маневрируя среди высоких стволов вековых елей. Заполучив такую возможность, нельзя было больше медлить. Появился маленький шанс на спасение России и солдат его точно не упустит.***
Прохладный весенний ветер трепал короткие смоляные волосы. Ярко-голубые глаза наслаждались красотами свободной страны, которую ждет великое будущее. Половина пути уже преодолена, однако время все сильнее наступало на пятки, напоминая о своем коварстве и скоротечности. По задуманному плану на границе с Чехией уже должны были отыскать советских разведчиков и устранить их. Дело оставалось за малым, но таким напряженным моментом. Мужчина постарался просчитать все возможные версии развития событий и подстраховался во всех вариантах. — Куда же ты бежишь от меня, малыш? — Задумчивый тон был почти не слышим. Заданный вопрос утонул в пустоте, не давшей на него ответ. В руках нацист держал небольшой прямоугольный футляр, который он всячески поглаживал большими пальцами, усмиряя нарастающее волнение. Открыв его, ариец вытащил из коробочки шприц, наполненный полупрозрачной жидкостью, пропускающей преломленный солнечный свет. — У тебя осталось совсем мало времени. Побег стал для Рейха неприятной неожиданностью. За несколько часов до произошедшего, он приказал ввести в кровь юноши небольшую дозу яда, который необычным образом воздействовал на нервную систему и частично мышцы. Однако при долгом воздействии данного препарата, даже в небольшом количестве, он может привести к плачевным последствиям от потери чувствительности конечностей вплоть до летального исхода. Мужчина планировал немного понаблюдать за страданиями пленника, но ситуация полностью вышла из-под контроля. По его подсчетам осталось менее четырех часов и тогда смерть подростка будет неизбежной. Однако были в этой ситуации и свои плюсы. Благодаря России удалось обнаружить незваных «гостей», которые могли неплохо насолить планам Нацистской Германии. Лишаться такого важного пленника он не намеревался, хоть и предполагал, что в данный момент Россия находился в удручающем состоянии. Он уже предвкушал момент, когда на лице подростка застынет ужас от осознания того, что мнимый побег закончился и он снова в его полной власти. Немец видел это лицо, потерявшее любую надежду на спасение, он смаковал эмоции, нашедшие свое отражение в блестящих, от подступивших слез, глазах.***
Мощный мотор ревел в глухом лесу. Мотоцикл работал на износ, но до сих пор терпел такое небрежное отношение и продолжал преданно мчаться вперед на полной скорости. Следить за временем было бесполезно. Прищуренные от ветра глаза вглядывались в лесную чащу, мужчина искал выученные наизусть ориентиры, один из которых показался за широким стволом. До лагеря оставалось всего несколько минут пути, что не могло не радовать напряженного до предела солдата. Выйдя на ровную дорогу, РСФСР посмотрел на болезненное лицо, не видя никаких признаков жизни. Сильная вибрация от аппарата мешала почувствовать слабое дыхание и мерное сердцебиение. — Россия, держись, — Вновь устремив свой взгляд на дорогу, мужчина говорил тихим шепотом, обращаясь к самому себе. Сердце потяжелело в разы, отягощая израненную душу. — сынок, осталось совсем немного, ты только потерпи, прошу… Из-за деревьев показалась открытая поляна, освещенная ярким весенним солнцем. Только проклюнувшаяся трава укрепила размоченную ливнем землю, давая мотоциклу хорошую сцепку с поверхностью. До границы от этого места было всего пять километров ходу. Спрятанная на краю леса поляна была отличным пристанищем для скрывающихся от врагов солдат. Сбавив скорость и обороты, красноармеец заглушил мотор, примостив вражескую технику у ближайшего дерева. Разрезав тугую веревку, мужчина прислонился ухом к груди юноши и облегченно вздохнул, услышав заветный глухой стук сердца. Подхватив бессознательное тело на руки, РСФСР быстрым шагом устремился к противоположной стороне поляны, где среди деревьев виднелась верхушка скрытой листвой палатки. Он понимал, что его соотечественники спрятались в укрытиях, ожидая прихода врага, ведь громогласный рев мотоцикла был слышен за пару километров. Однако медлить и дальше было нельзя. Чем ближе солдат подходил к цели, тем громче кричала его внутренняя чуйка. Вокруг была звенящая тишина, даже птицы замолкли, не тревожа никого своим щебетанием. Продвигаясь вперед осторожными шагами, красноармеец воровато озирался по сторонам, всматриваясь в каждую шелохнувшуюся от ветерка веточку. Впритык подойдя к скрытой палатке, мужчина отодвинул уголок ткани, заглядывая внутрь укрытия. Он застыл от представшего перед его глазами зрелища. Единственная трезвая мысль, посетившая его шокированное сознание – возвращение к спрятанному транспорту. Однако вместе с мыслью в затылок уперлось ледяное дуло пистолета, звонко звякнувшего в напряженной тишине. «Ловушка»: пронеслось в голове красноармейца. В тени палатки в кучу были сложены расстрелянные тела его сотоварищей, на лицах которых застыл шок и истинный ужас. Со всех сторон начали слышаться шорохи, вооруженные немцы по одному покидали свои укрытия, смыкая вокруг республики плотный круг. Солдат, дуло которого упиралось мужчине прямо в затылок, вытащил из кобуры припрятанный пистолет и отдал его покинувшему круг и подошедшему к нему нацисту. РСФСР не поддавался панике, крепко прижимая худенькое тельце к груди. Он всеми силами пытался спрятать подростка от зорких глаз врага, не желая так просто отдавать свое сокровище. Однако хороший удар рукоятью пистолета и перед глазами все потемнело, что заставило мужчину упасть на колени. Но этой силы не хватило, чтобы оглушить сильного воина. — Отдай мальчишку. — Приказал стоявший вне живого круга высокий мужчина. Красноармеец краем глаза видел приближающуюся с правой стороны от него фигуру, вальяжная походка которой не могла не настораживать. Несмотря на упирающееся в затылок железо, дышащее обжигающим холодом, республика повернул голову в сторону неприятеля, от которого мгновение назад и было слышно требование. Мужчина застыл на месте, когда заметил пару ярко-голубых глаз, которые с нескрываемым интересом рассматривали бессознательное тело у него на руках. Спутать данную личность с кем-то было просто невозможно. Кровожадный взгляд, сдержанная чуть оголенная улыбка и тихая усмешка. Третий Рейх всегда встречал «дорогих» гостей самолично, однако такого поворота событий красноармеец явно не ожидал. Злость на себя заставила сердце сжаться в болезненном спазме, пока ярость пылала в глазах, обжигая всех попавшихся в поле зрения. РСФСР без промедления готов был кинуться на арийца, чтобы голыми руками придушить усмешливого нациста, однако тело его не двигалось. Он ясно понимал, что позорно проиграл ему, чуть ли не с самого начала их с Россией пути. Немец знал, все знал. Он продумал каждый вариант, каждую лазейку, через которую беглецы могли скрыться, пресекая любые возможности. Нацистская Германия играл с ними в «догонялки», наперед зная исход предложенной партии. Солдат скрипел зубами, стискивая бессознательного сына в своих крепких объятьях. Он все понимал, однако добровольно никогда не отдаст на растерзание помешанному на насилии нацисту собственного ребенка. Бежать было бессмысленно, даже если в них и не будут стрелять, то уже через пару метров республику скрутят и уволокут к его товарищам, после оставляя еще теплый труп в куче других. От осознания собственной беспомощности становилось тошно, однако показывать свои эмоции врагам мужчина не был намерен. — Нет. — Негромко, но четко сказал РСФСР, наклоняясь к груди подростка. Он щекой уткнулся в плотную ткань, кожей чувствуя слабое биение сердца. — Ты не получишь его… — Я уже его получил… — Без тени сомнения парировал Рейх. Лица незнакомца он не рассмотрел, однако застывший в ожидании силуэт казался знакомым. Немец кивнул в сторону беглецов, давая своим подчиненным немой приказ. Те, немедля ни секунды, приблизились к красноармейцу, заламывая тому обе руки за спину. Один из солдат в этот момент подхватил бессознательное тело России и отдал его командующему. Нацистская Германия, взяв на руки подростка, почти сразу же нахмурился. Слабое дыхание практически не чувствовалось, кожу лица покрывала болезненная бледность, а заключительным штрихом была свежая струйка крови, стекающая с уголка бесцветных губ на подбородок, очерчивающая его изгибы. Ариец настолько увлекся разглядыванием изнывающего от слабости тела, что даже не заметил настойчивые крики красноармейца, бушевавшего в крепкой хватке двух солдат, всеми силами пытаясь высвободиться из пут. Однако копошение в стороне все же привлекло внимание раздраженного нациста, который перевел тяжелый взгляд на бушевавшего мужчину. Не отрывая глаз от зрелища, он отдал приказ подошедшему к нему офицеру. — Заткните его уже наконец, и отвезите в лагерь на границе с Чехией. Тела сожгите там же. Не дожидаясь ответа, Третий Рейх развернулся и направился скорым шагом в сторону припаркованной машины, ожидавшей из этого скопища только одного пассажира. Усевшись на заднее сидение и уместив легкое тело на своих коленях, мужчина вытащил из приготовленного футляра шприц. Оттянув влажную от пота кожу на плече и обработав участок припрятанным в бардачке шнапсом, нацист ввел в мягкую плоть иглу, аккуратно нажимая на поршень большим пальцем. Антидот был введен. Немец, убрав использованный шприц обратно в футляр, достал из кармана носовой платок и, смочив его алкоголем, прижал к кровоточащей ранке. При таком плачевном состоянии России, Нацистская Германия боялся попадания в кровь малейшей частицы, которая с легкостью смогла бы вызвать заражение крови и скорую смерть юноши. Свободной рукой он провел по бледным губам комсомольца, стирая кожаной перчаткой чуть подсохшую кровавую дорожку. Переместив руку на голову подростка, ариец уложил его на свою грудь, мягко поглаживая чуть взмокшие от пота волосы. Один точный взгляд, и водитель тронулся с места, направляясь в заранее обговоренное место, куда доставят и схваченного солдата. Уж больно сильно заинтересовал он Рейха, который хотел бы «побеседовать» с ним один на один в камере пыток. Долгая дорога и практически бессонная ночь давили на уставшее сознание немца, однако тот стоически терпел и искусно скрывал данный факт, подавая пример своим подчиненным, которые и без подобных спектаклей восхищались своим командующим. Он лишь лениво перевел взгляд с мирного лица пленника на окно, где открывался неописуемый пейзаж, плавно перетекающий в смазанную картину.В это же время концлагерь в Берлине
Холодная одиночная камера уже долгое время полнилась лишь звенящей тишиной. Бездвижное тело вот уж несколько часов покоилось на прикованном к стене лежаке. Мужчина не обращал ни на что внимания, в его голове вертелась лишь одна мысль, полностью посвященная бежавшему другу. Он искренне верил в парня и надеялся, что тому все же удалось благополучно скрыться и спастись от цепких лап нацистов. Пустой взгляд был направлен в стену, солдат даже не пытался разглядеть мелкие трещины, перед глазами мелькал лишь улыбчивый подросток, так радостно рассматривающий мужчину в ответ. Звонкий и протяжный скрип отдался эхом от толстых стен камеры, больно ударяя по чувствительному слуху. Металлическая дверь раскрылась, пропуская внутрь комнаты разрастающуюся полоску света. Раздавшийся мерный стук каблуков вскоре сменился нарастающей тишиной. Клаус чертыхнулся, когда нутром почувствовал сверлящий его спину пронзающий взгляд. Он, приложив оставшиеся после очередного наказания силы, сел на край койки, поднимая на вошедшего свои яркие глаза. Офицер замер в удивлении, когда увидел перед собой знакомое лицо. Неприметный юноша держал в тонких руках стопку с вещами, на которой лежала небольшая коробочка. Мужчина вперил свой взгляд в невысокую фигуру, облаченную в белоснежный халат, прикрывающий черную форму. Клаус потянул к гостю руку, однако неожиданная боль в боку заставила его согнуться пополам и зашипеть от неприятных ощущений. Парень, быстро скинув свою ношу на койку, отодвинул схватившуюся за больное место руку, осматривая повреждения. Неглубокая колотая рана, нанесенная точно между жизненно важными органами, призвана лишь серьезно покалечить пленника, но не убить. Нахмуренный взгляд юноши не говорил ни о чем хорошем. — Потерпи немного, — Доктор вытащил из шлевок фирменный кожаный ремень превосходного качества и сложил его вдвое, поднося к лицу Клауса. — зажми в зубах. Мужчина безропотно подчинился, прекрасно понимая для чего понадобились данные манипуляции. Он устало прикрыл глаза, готовясь к неизбежному. В следующее мгновение яркая вспышка боли заполонила сознание, от чего из горла вырвался грубый вскрик, приглушенный закушенным ремнем. За первой волной последовала вторая и третья. Испарина на лбу солдата скапливалась в крупные капли и стекала с напряженного лица, огибая каждую складку. Тихий щелчок и острая боль перешла в тупую, набатом отдаваясь в висках. Приоткрыв глаза и устремив свой взгляд на недавнюю рану, Клаус увидел вместо разодранной плоти ровный хирургический шов. Он уже хотел отблагодарить друга за услугу, как неожиданно раздался голос собеседника. — Клаус, — Опечаленный и тихий тон со стороны юноши, который быстрыми движения складывал в принесенную коробочку все инструменты, никогда не предвещал хороших новостей. — мне жаль, но мальчишку поймали. — Офицер застыл на секунду, не веря своим ушам. Не хотелось думать о том, что теперь с подростком сделает этот садист. Голова разболелась от тяжелых мыслей и только проведенной болезненной операции. — С ним был советский солдат. Его отправили вместе с парнем. Мужчина прекрасно знал насколько умен и хитер Третий Рейх, однако даже нежданный советский солдат не смог помешать его планам, продуманных до скурпулезности. Не бояться такого человека было верхом глупости и идиотизма. Он достанет нужную информацию откуда угодно, всегда играет на своих правилах и никогда не жалеет подставленных жертв, обреченных быть пешками в очередной расчетливой партии. Мрачные мысли по поводу пойманного комсомольца не покидали голову офицера, неприятно отдаваясь болью в висках. Что тогда, что сейчас он прекрасно знал – шанс на удачный побег был ничтожно мал, а учитывая ужасные раны, незнание местности, да и просто перепуганный вид юноши, надеяться можно было лишь на чудо. — Клаус, — Тихий, чуть ласковый голос воззвал к нахмуренному собеседнику, который слегка дернувшись от неожиданности, поднял голову. — мы все обговорили и решили, — Названный ранее внимательно взглянул на встревоженное лицо, омраченное печалью и толикой сожаления. Не понимал он, почему столь светлый, добрый и отзывчивый человек сейчас мог испытывать такую боль. Они всегда были друзьями, однако в последнее время чувствовали, как отдалялись друг от друга, как их связь потихоньку ослабевала, что тревожило обоих. — тебе нужно бежать отсюда, пока командующий в отъезде. «Нет» – единственное, что крутилось в голове офицера, глаза которого беспорядочно забегали по давно изученным чертам. Подставлять друзей он не хотел и ради их благополучия готов был выдержать все испытания, которые ему подсунет Нацистская Германия. Солдат четко знал, что убивать его никто не будет, однако помучить лишний раз не побрезгают. — Мы все подготовили, — Парень взял отложенную ранее стопку и отдал ее в руки друга. — Это твоя одежда. Переоденься и мы пойдем. — Куда? — Недоумение Клауса можно было понять. Неожиданный побег, спланированный его товарищами, помог солдату вспомнить, что он не один. — Сейчас я выведу тебя на задний двор, там есть незаметная щель в заборе, через которую ты выберешься с территории лагеря. — Офицер внимательно слушал врача, медленно, стараясь не тревожить только наложенные швы, стягивая с себя изрезанную и полностью перепачканную грязью и кровью рубашку. Юноша помог ему, попутно объясняя план действий. Свежие раны неприятно ныли, однако вся боль ушла на второй план, когда мужчина услышал неожиданные для себя слова. — В лесу мы спрятали мотоцикл, ты его легко найдешь, там же будет и небольшая провизия. Такая преданность и поразительная расчетливость удивляли. Клаус никогда не назвал бы себя общительным и разговорчивым человеком, время научило его сдержанности, подчинению и пониманию, что его собственные интересы никогда не будут выше мнения руководства. Но даже так, он смог собрать вокруг себя верных друзей и надежных соратников, которые не бросили его в беде. — Кёнигсберг поможет скрыть твой побег. Рейх назначил его главным, но скрывать этот факт долго не получится, — Закончив с одеждой, парень, ниже самого Клауса примерно на полголовы, подхватил того под руку, помогая подняться на ноги. Он придерживал его, пока они покидали территорию лагеря. — Тебе нужно уезжать как можно дальше, надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся. — Слезно произнес угнетенный расставанием юноша. Клаус знал, точнее уже долгое время подозревал об истинном отношении своего друга к себе, но все никак не решался поговорить с ним и объяснить ситуацию. — Спасибо тебе, Гера… — Оказавшись около бреши в заборе, Клаус медленно развернулся к парню, чтобы в последний раз взглянуть в эти глаза. Всего мгновение и офицер почувствовал нежный поцелуй на своих губах, глаза его в шоке распахнулись. Юноша не напирал, однако приоткрытый от неожиданности рот дразнил, и он, не сдержавшись, ласково проник внутрь языком, изучая. У Геры перехватило дыхание, когда его любимый уже долгие годы человек неуверенно ответил на нежный поцелуй. Обоим казалось, что время застыло на этом моменте, позволяя им насладиться друг другом, возможно, в последний раз. — Береги себя и поблагодари всех от меня. — Прошептал в губы напротив солдат, сильными руками обнимая дрожащее тельце и напоследок огладив тонкую спину. — Конечно… — Сдерживаемые всхлипы придавали голосу чуть заметную сиплость, которая ничуть не портила звонкий баритон. — Поторопись. Мягко оттолкнув от себя подлатанного офицера, Гера отошел от него на несколько шагов, сдерживая себя из последних сил, чтобы в порыве не уйти вместе с ним. Клаус опустил руки и мягко улыбнулся, совсем как раньше, когда ему еще не довелось познать всю боль войн и разрух, когда они вместе встречали рассветы и провожали закаты. Юноша в последний раз взглянул на породнившееся лицо и отвел слезный взгляд в землю, чувствуя, как по щекам обжигающими дорожками катились крупные капли слез.