Вынуждены

      «Прекрати обращаться ко мне «сэр». Зови меня Северусом».       — Тупой идиот, — насмешливо буркнул он себе под нос, припоминая последние слова, сказанные Грейнджер, и ловко переступая через решётку камина в своём кабинете.       Всего несколько поцелуев отделяло его от того, чтобы перекинуть девушку через плечо, словно дикий горный тролль, и пронести её, как бесценный трофей, вверх по лестнице в спальню. Там он несомненно потребовал бы повторить то, что случилось на кухонном столе, только, возможно, уделяя больше внимания порке и тем самым выигрывая достаточно времени, чтобы «перезарядиться».       Прильнув к её устам с энтузиазмом подростка, получившего свой первый поцелуй, Северусу потребовалась вся его хвалёная выдержка, чтобы оторваться от сладких девичьих губ, убрать руку с её обнажённой груди и перестать тереться обмякшим, но всё ещё полным надежды членом о мокрую киску. «О чём, чёрт возьми, я думал?! Что я творил?!» Его задача заключалась в том, чтобы облегчить симптомы проклятия, а затем оставить девушку в покое, а не использовать её для утоления собственной похоти.       «С физической точки зрения нельзя обойти тот факт, что я получаю удовольствие, помогая ей. В конце концов, я всего лишь мужчина с нормальными желаниями и потребностями, а какой гетеросексуальный волшебник не будет наслаждаться сексом с привлекательной молодой ведьмой?» Однако, столкнувшись с реальностью в виде Гермионы Грейнджер, предлагающей ему отшлепать её по заднице за воображаемое преступление, или, когда нагая и смотрящая на него с мольбой девушка попросила его поцеловать её, все здравые мысли вылетели из головы профессора. Северус не мог ею насытиться — чем больше он узнавал её, тем более сильное желание она вызывала, как будто он всё ещё находился под проклятием.       Снейп не солгал, когда заверил Гермиону, что с тех пор, как они оказались под тёмными чарами, в его постели не было других ведьм. Однако, по правде говоря, у него просто не возникало желание искать кого-то ещё. Их чувственной близости для него было более чем достаточно. Ненавидя чуждую ему идею о благодарности Тёмному Лорду за что бы то ни было (тем более этот одержимый маньяк чуть не убил его, проверяя пределы выносливости), он не мог отрицать, что рад был получить возможность трахнуть столь юную девушку.       «Что с нами станет в дальнейшем, если мы достигнем своей цели и сможем убить Тома Риддла?» Бессмысленно было обдумывать обратный расклад — что будет, если они этого не сделают, так как тогда все члены Ордена, скорее всего, погибнут. «Но что, если мы справимся?» К чёрту грёбаный мир во всём волшебном мире — единственное, что интересовало Северуса здесь и сейчас: «Будет ли Грейнджер заинтересована в продолжении? Захочет ли она меня, освободившись от бремени проклятия?»       Первой ответной мыслью было: «Не выдумывай всякие глупости и не проявляй наивность, конечно не будет!» Молодая, умная, храбрая, блестяще образованная ведьма не захотела бы заводить отношения с экс-Пожирателем смерти, двадцатью годами старше, да ещё и со своим бывшим преподавателем.       «И всё же…»       Снейп помнил моменты (на самом деле их было не так уж мало), когда во время интимных встреч Грейнджер открыто признавалась, что на неё не действовали чары, и она вступала в близость по собственному желанию. Она находила его привлекательным: хвалила голос, словарный запас, откровенно говорила, что развратные словечки, неосторожно сказанные им в порыве страсти, ещё сильнее её возбуждают. «Девочка не стала бы лгать. У неё не было причин обманывать меня».       Её тело чутко реагировало на его ласки. За всю свою жизнь Северус никогда не получал такого удовольствия от созерцания женского оргазма, как с мисс Грейнджер, задыхающейся от наслаждения на самом пике блаженства. Иногда она получала множественный оргазм и всегда доходила до кульминации очень бурно, казалось, что у девушки бесконечный запас энергии. «Что это — преимущество молодости, чары Вожделения, её врождённая повышенная сексуальность или признак того, что мы прекрасно подходим друг другу?» У Северуса накопилось так много вопросов, ни один из которых он не собирался задавать вслух.       Самая большая проблема заключалась в том, что до сих пор у него не было возможности поддерживать длительные отношения. Вся взрослая жизнь Северуса прошла в мечтаниях о безответной, односторонней, начавшейся в детстве любви, утратив которую он стал тем, кем являлся и по сей день — обиженным, извращённым, циничным волшебником, без права тащить за собой вниз другого человека, не говоря уже о такой награде, как молодая девушка, занимавшая все его мысли.       «Вот только… что если я смогу завоевать её сердце?»       Промелькнувшая смелая фантазия вывела его из задумчивости. Снейп разразился грубым, невесёлым смехом. «Я не смею даже мечтать об этом!»       Пройдя в спальню, директор сбросил одежду и направился в душ, намереваясь очистить тело и освободить разум перед сном. Без сомнения, в его сновидениях, как всегда, появится кудрявая искусительница с роскошными сиськами и мокрой киской.       Он действительно чувствовал себя развратным ублюдком.

***

      На следующее утро, как только Римус вошёл на кухню с Тедди на руках, его сверхъестественные обонятельные рецепторы уловили запах секса. Прошлой ночью он лёг спать сразу после того, как Северус с лёгкостью выпроводил его из кухни, изо всех сил стараясь не думать о том, чем он потом занимался с молоденькой волшебницей. Судя по запахам, которые почувствовал его чуткий нос, они даже не успели покинуть кухню, поддавшись страсти.       «Это возмутительно!» Конечно, он помнил, что Гермиона уже совершеннолетняя, и на неё действует тёмномагическое проклятие. «И всё равно что бы ни происходило между ней и Снейпом, всё это случалось не по её воле!» Несмотря на огромное уважение к уму и способностям девушки, ему трудно было воспринимать Гермиону как-то иначе, чем юную студентку, которую он учил Защите на третьем курсе. Мысль о том, что она постоянно трахается с волшебником его возраста, да ещё с таким неприятным типом, как Снейп, казалась ему по меньшей мере неуместной и неприятной. «И всё же ведь именно для этого Том Риддл наложил на них своё мерзкое проклятие».       Тем не менее они слаженно работали вместе. Гермиона никогда не выглядела расстроенной, так что Римус предположил, что Северус, по крайней мере, заботится о ней, а также своевременно снимает физические проявления проклятия. Он вспомнил тот день, когда Снейп впервые встретился с ним на площади Гриммо. Позволив ему остаться в особняке, директор убедился, что Римус сыт и здоров, прежде чем покинуть его. Снейп практически проявил заботу, несмотря на то, что сделал это в своей типичной едкой манере. «Возможно, он так же относится к Гермионе? Может быть, с годами Северус перестал вести себя как надменный засранец, коим был раньше?»       И всё же мысль о том, что ненавистный ему слизеринец получил такую награду, как Гермиона Грейнджер, раздражала Римуса.       Подойдя к столу, Люпин заметил красноречивое белёсое пятно, засохшее на деревянной столешнице. Судя по витавшему в воздухе запаху, последствий ночных приключений было гораздо больше, но остальные следы любовники убрали с помощью заклинания Тергео*. Однако его зоркое зрение и развитое обоняние сразу же заметили пропущенное пятнышко, почти впитавшееся в поверхность старого стола. «Да Мерлина ради, за что мне всё это! Значит, они трахались прямо на кухонном столе?!» Он закрыл глаза в тщетной попытке отмахнуться от пришедших в голову нескромных образов соития.       Затем, к своему удивлению, Римус почувствовал, как член зашевелился у него в штанах. Он был так поражён, что чуть не уронил сына, но, к счастью, успел положить малыша в люльку, прежде чем ухватиться за высокую спинку одного из деревянных стульев.       «Что же я за извращенец, если возбуждаюсь при мысли о том, как знакомая мне пара занимается сексом? Хотя… не следует считать Северуса и Гермиону парой», — с содроганием напомнил он себе.       Учащённо дыша, Люпин дождался, пока непроизвольная эрекция немного спадёт, признаваясь самому себе, что с тех пор, как он в последний раз занимался сексом прошло действительно много времени, — на самом деле несколько недель ещё до рождения Тедди. Он восхищался своей женой и находил её привлекательной на протяжении всей беременности. Благодаря новизне их отношений и общей радости от того, что они наконец-то соединились, либидо Нимфадоры практически не уменьшилось, пока она носила ребёнка. Супруга желала, чтобы они вступали в близость до самых последних сроков, после чего последовали тяжёлые роды, сопровождаемые моральным стрессом перед надвигающейся битвой.       Как бы то ни было, у любого здорового мужчины есть потребности, и Римус не был исключением. «Но как я смогу вступить в связь с другой ведьмой, когда все мои мысли только о Тонкс?» Он не мог допустить даже помыслов об этом. Римус скучал по сексу, но не по бессмысленному траху, а по занятиям любовью со своей женой — единственной женщиной, которую он хотел. Мысль о том, чтобы найти кого-то нового, казалась ему неправильной и невозможной.       Люпин устало потёр лицо, с досадой взъерошил и без того растрёпанные русые волосы и направился к плите, чтобы согреть первую за день бутылочку для младенца. «Может быть, сегодня вечером снова вспомнить о мастурбации?» — подумал он. На какое-то время подобного облегчения должно хватить, потому что его разум и эмоции были сосредоточены на более важных вещах, чем поиск любовницы.       «Кроме того, куда мне идти? Кого мне искать?» Единственными ведьмами из его ближайшего окружения были совсем юные девушки, почтенные пожилые преподавательницы и овдовевшая (да к тому же ещё и беременная) волшебница.       «И ни одна из них не была Нимфадорой Тонкс».       Римус почувствовал, как по щекам медленно потекли горькие слёзы, пока он грел бутылочку для их маленького сына, который больше никогда не встретится со своей мамой. __________________________________________________________________________ Тергео* — (англ. Tergeo) — словесная формула заклинания, очищающего предмет от пыли, жира, крови и пр. Для более серьёзной уборки применяют «Экскуро». __________________________________________________________________________

***

      В полдень Орла дремала в гамаке, Тедди спал у неё на груди; от жаркого полуденного солнца их светлую кожу защищала нависавшая сверху густая крона с насыщенной зелёной листвой. Римус принёс малыша в сад по её просьбе и, казалось, был удивлён, когда Орла со счастливой улыбкой протянула руки к полусонному ребёнку.       «Думаю, свежий воздух пойдёт Тедди на пользу», — пояснила она. Мальчику не потребовалось много времени, вскоре он засопел у неё на груди и провалился в глубокий сон, свойственный только невинным младенцам. Орла уговаривала Римуса снова позагорать вместе с ними, убеждая, что им всем нужно чаще собираться вместе в саду и отдыхать от вынужденного заточения в особняке. Как бы ни было важно скрываться от врагов, иногда старый мрачный дом всё равно казался тюрьмой.       Люпин удивлённо посмотрел на неё, но про себя возрадовался, что девушка охотно готова была последить за ребёнком. Он быстро снял рубашку, трансфигурировав её в широкую простыню, и лёг на лужайку, закрыв глаза. Тем временем Орла украдкой взглянула на него: мужская грудь выглядела крепкой и сильной, она была покрыта редкими рыжеватыми волосками, не скрывавшими многочисленных шрамов. Как-то раз Римус объяснил ей, что в момент превращения часто травмирует сам себя, и после полнолуния его тело, как правило, покрывали свежие порезы и царапины, но самые глубокие шрамы остались со времён драки с Сириусом Блэком, который принял анимагическую форму собаки, пытаясь защитить от оборотня Гарри Поттера и его друзей.       Раздетый по пояс и растянувшийся под летним солнцем, Римус сразу будто помолодел, избавившись от поношенной одежды — его гардероб состоял в основном из старых рубашек и мешковатых шерстяных свитеров. При ярком освещении на испещрённом преждевременными морщинами лице виднелись давние рубцы. Прядь русых волос упала ему на лоб, а голова во сне чуть склонилась набок. «Хорошо. Ему давно требовался отдых». Орла сомневалась, что по ночам Римус нормально спал, в одиночку заботясь о маленьком ребёнке.       Поставив одну ногу на землю, она слегка подтолкнула гамак и принялась раскачивать его, положив ладони на спинку Тедди. Девушка наслаждалась ощущением крошечного младенца, доверчиво прижимавшегося к груди, и закрыла глаза, думая об утреннем разговоре.       Гермиона старалась не появляться на солнце и в настоящее время бродила по библиотеке, зарывшись в кипы старых книг. Гриффиндорка разыскивала информацию о крестражах по просьбе профессора Снейпа. Она поделилась новостями с Орлой и Римусом, передав хаффлпаффке слова директора о том, что она должна попытаться связаться с Люциусом Малфоем и по возможности подобраться к нему достаточно близко, чтобы выяснить — знает ли Малфой что-нибудь о восстановлении крестражей и планах Волдеморта касательно спрятанных в Гринготтсе разрушенных артефактов.       Сама мысль о том, чтобы связаться с волшебником, передавшим ей часть своих генов и, несомненно, магическую силу, внушала девушке страх. В последний раз, когда она видела мистера Малфоя, тот смотрел, как его сын умирает в челюстях гигантской змеи. Люциус и его жена выглядели совершенно потрясёнными, когда выяснилось, что он оказался отцом незаконнорождённой дочери. Орле было интересно, о чём они говорили, оставшись наедине. Без сомнения, оплакивали Драко, но Нарцисса в любом случае не стала бы игнорировать тему о незаконном ребёнке Люциуса.       Орла смотрела вслед улетающей маленькой сове, которая сразу же после обеда выпорхнула из чёрного входа, сжимая в лапке письмо, за написанием которого она провела целое утро.       В нём девушка выразила благодарность мистеру Малфою за справедливое возмездие над Яксли, мысль о расплате над бывшим мучителем простимулировала её взяться за перо. В своё время она очень страдала от рук садиста-Пожирателя, и, похоже, недавно обнаруженный отец отомстил за неё всеми возможными способами — хоть он и не убил подонка, зато ранил так сильно, что тот, скорее всего, никогда не сможет покинуть больницу.       Профессор Снейп пояснил, что ранее Люциус не проявлял излишнюю жестокость. В кругах Пожирателей смерти Малфой-старший никогда не считался одним из самых кровожадных бойцов — он был скорее стратегом, манипулятором и скользким трусом, склонным уходить от насилия, а не искать его. Такое описание немного напомнило ей Драко, которого ни в коем случае нельзя было назвать трусом, но парень предпочёл бы спрятаться, нежели сражаться. «В этом не было ничего плохого. Драко вступил в ряды Пожирателей, поскольку ему не оставили выбора».       Мысли Орлы плавно перетекли в воспоминания о времени, когда они с Драко жили в их маленькой квартирке над аптекой, приносили друг другу на работу еду, проводили вечера в местных пабах, а ночи — вместе в постели. К сожалению, последняя мысль вызвала волну возмущения и стыда, так как никто не догадывался об их родстве. «Кто во всём этом виноват? Люциус Малфой? Или, может быть… моя мать?» Внезапно ей захотелось узнать правду.

***

      Сова вернулась ещё до наступления темноты. Несмотря на то, что дом на площади Гриммо скрывался под чарами Фиделиус, почтовая сова могла найти нужного адресата под любой маскировкой и в любой точке мира. Орла приняла написанное в письме предложение и уже на следующий день сидела в богато обставленной гостиной усадьбы Малфоев. Девушка явилась на назначенную Люциусом встречу вместе с Чарли Уизли, чьи характерные рыжие волосы превратились в неприметные коричневые, благодаря изменяющему внешность заклинанию Флёр.       Орла настояла на том, что явится в поместье только в сопровождении компаньона. Люциус согласился, хотя и заверил, что ей ничего не угрожает, тем не менее в письме он добавил, что понимает её опасения. Гермиона и Римус теперь скрывались от всего волшебного мира, никто другой из членов Ордена не мог подвергнуть себя такому риску — нельзя было допустить, чтобы их раскрыли, так что оставался почти никому не известный Чарли, согласившийся ей помочь. Орле даже показалось, что молодой человек с нетерпением ждёт приключений.       Орла встала, когда отворились массивные двойные двери, и её новообретённый отец царственной походкой вошёл в гостиную, позволив домовику-прислуге закрыть за ним тяжёлые створки. Люциус направился к ней; на его лице девушка не увидела даже намёка на улыбку, шелковистые белокурые волосы аристократа спадали чуть ниже плеч, его трость слегка постукивала по полу, пока он быстро пересекал комнату.       Люциус Малфой остановился перед ней, внимательно рассматривая девушку льдисто-голубыми глазами, и только под конец тщательного осмотра её тела взглянул на лицо. Он не мог не заметить поразительное сходство. Глаза Орлы, идентичные глазам Драко, о которых так часто говорили однокурсники. Теперь… всё стало очевидно.       — Ты пришла ко мне, — начал он удивительно тихим и совсем не высокомерным тоном.       — Я хочу узнать… — ответила она. — Я должна узнать правду… как всё это могло случиться?       Малфой напряжённо вздохнул и быстро оглядел комнату, заметив Чарли, сидящего в кресле перед огромным камином. Волшебник не собирался участвовать в их личном разговоре, но предупреждал всем своим видом, что тут же окажется рядом, если беседа повернёт в худшую сторону. Люциус указал на бархатный антикварный диван, и они присели лицом друг к другу. «Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но неужели мистер Малфой нервничает?» Его волнение странным образом её приободрило.       — Поверь, я понятия не имел, что у меня есть дочь. В то лето, которое я провёл в Наррагморе, у меня завязался непродолжительный бурный роман с твоей матерью. Тогда мои отношения с Нарциссой были очень… натянутыми, хотя, признаюсь — я вёл себя предосудительно, связавшись с другой женщиной, пока моя жена старалась справиться с депрессией из-за неспособности зачать ребёнка. Мы с Анджелой расстались в конце лета. Никто из нас не собирался поддерживать отношения. У нас был всего лишь мимолётный роман, который два взрослых человека завели по обоюдному согласию. С тех пор я ничего о ней не слышал.       — Я вспоминаю, что родители очень неохотно рассказывали мне о том, как познакомились и поженились… Теперь я даже не знаю, чему можно верить, — ответила она.       — Предполагаю, этому могли послужить две причины, — сказал Малфой, непринуждённо положив руку на спинку дивана. — Либо во время нашей интрижки твоя мать уже состояла в отношениях с твоим так называемым отцом и верила, что ребёнок от него, либо притворялась, что это так. Думаю, сделать это было легко, так как насколько я припоминаю Анджелу… ты очень на неё похожа.       — Да, — согласно кивнула Орла. — Я действительно выгляжу точь-в-точь как моя матушка, но с тех пор, как я встретила Драко, меня начали терзать сомнения. У моего отца… в смысле… человека, которого я считала своим отцом, Джерарда Роуч, были рыжие волосы, и я совсем на него не походила.       — Другая моя догадка заключается в том, что когда Анджела узнала о беременности, она убедила мистера Роуч притвориться, что ты являешься его дочерью, и они заключили между собой соглашение.       Оба предположения Малфоя казались неприятными, но Орле пришлось признать, что, скорее всего, причина крылась именно в этом. В любом случае после смерти обоих родителей она никогда не узнает правду.       — А мама знала, что вы — волшебник? — внезапно заинтересовалась девушка, так как отец с матерью довольно спокойно отреагировали, узнав об её магических способностях.       — Нет, — лаконично ответил Люциус. — Разумеется, в длительных отношениях магглы узнают о нашей силе и магическом мире, но, как я уже говорил — это был непродолжительный роман, который почти ничего не значил для нас обоих.       Орла неприязненно поморщилась, услышав, что обстоятельства её появления на свет описываются именно так.       — Прошу прощения, если мои слова ранили тебя, — встревожился он.       — Мне нужно время, чтобы принять горькую правду, — призналась она.       Наступило неловкое молчание, разговор тяготил их обоих. Очевидно, у Люциуса было ещё много вопросов, но Орла не сомневалась, что один из них он задаст в любом случае.       — Могу я спросить, Орла, о характере твоих отношений с Драко?       Она заметила, как Чарли нервно заёрзал в кресле, готовый в любой момент броситься к ней и утащить их обоих из поместья. На территорию особняка наверняка наложены всевозможные анти-аппарационные чары, поскольку им пришлось аппарировать к главным воротам и просить разрешения войти. Вряд ли отсюда можно было так просто сбежать.       — Мы подружились, когда я вернулась в Хогвартс после финальной битвы. Драко пришёл в ужас от того, как ко мне относились, пока считали магглорождённой. В свою очередь он сам боялся мести Пожирателей смерти. Мы вместе сбежали из школы и с того момента жили как магглы. Несколько недель нашей совместной жизни были прекрасны.       — И вы…       — Да, чёрт возьми! Мы стали любовниками! Довольны?! Вы ведь именно это хотели узнать?! — сердито выкрикнула она. — Я спала с собственным братом! Не сразу, конечно… Но через некоторое время мы сблизились. И это было прекрасно! Мы занимались любовью! Наши чувства были чисты! Благодаря вашим проклятым «взрослым» интригам мы до самого конца не знали, кем приходимся друг другу!       Малфой опустил голову, и сквозь завесу платиновых волос Орла увидела румянец стыда. Она понизила голос:       — Прошу прощения, что повысила тон.       Люциус поднял глаза, его взгляд показался ей удивительно ясным и честным.       — Это я должен извиняться перед тобой! Что сделано, то сделано! Я не виню тебя за то, что случилось между вами. Как ты правильно сказала — откуда вы могли знать? Даже я — твой отец, об этом не знал…       — Мой отец… — потрясённо пробормотала она.       — Если ты позволишь мне позаботиться о тебе…       — Вы пугаете меня! На самом деле, я чертовски вас боюсь!       — Ты — полноправный член моей семьи, Орла! Тебе нужно привыкнуть к своему новому статусу в обществе и жизни в этом доме. Зачем тебе скрываться и прятаться? Раньше с тобой обращались отвратительно, но лишь потому, что грязная кровь действительно ничего не стоит в нашем мире. Я отомстил Корбану Яксли за твою поруганную честь. Никто и никогда больше не прикоснётся к моей дочери до тех пор, пока ты сама не снизойдёшь до достойного избранника.       Девушка украдкой взглянула на Чарли и увидела гнев, пылавший в его глазах. Она поняла, что они подумали об одном и том же — Малфой считал допустимым и даже естественным насилие над магглами или магглорождёнными волшебниками, так же как слепо верил в превосходство чистокровных. Именно вонь расового превосходства была той чумой, которая в настоящее время поглощала и уничтожала волшебный мир. Именно это являлось идеалом в понимании Волдеморта. Именно в таких погрязших в предубеждениях чистокровных семьях он искал своих последователей, которые беспрекословно подчинялись ему и «проглатывали» любую фанатичную чушь о том, что одна кровь может быть «грязнее» и почему-то недостойнее другой. «Какая гнусная чушь! Насколько же опасны их убеждения?!»       — Вы позволите мне немного подумать? — робко спросила она. — Всё это… так сложно принять. Вы настаиваете, чтобы я переехала в поместье прямо сейчас?       — Я дам тебе немного времени. Однако твоё место именно здесь! Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы вернуть тебя домой, дочь моя. Надеюсь, ты вернёшься сюда в течение недели. Я смогу оградить тебя от опасностей, только если ты будешь жить под моей крышей.       — Понимаю. Мне просто нужно всё переосмыслить. Я имею в виду…чёрт… Я даже не знаю, как к вам обращаться!       — Драко, как правило, называл меня отцом, советую и тебе попробовать, — ответил Люциус, самодовольно ухмыльнувшись, что показалось ей тошнотворным, учитывая его недавнюю напыщенную речь.       — Я постараюсь, — с трудом выдавила она, пытаясь не показать того, о чём подумала из страха погибнуть в этом змеином логове вместе с Чарли.       — Хорошая девочка. Уверен, мы с тобой поладим. Ты нуждаешься в родителях, а мне нужен наследник (или наследница) после потери сына. Ты объявилась как раз кстати. И, скажу тебе по секрету, дочь моя, я с огромным удовольствием запытал Корбана Яксли до полусмерти. Всегда считал, что этот жалкий ублюдок не заслуживает расположения Тёмного Лорда!       После нескрываемого ликования Люциуса Малфоя, явно злорадствующего над представившимся шансом отыграться на «соратнике» из приближённого круга, ошеломлённая Орла подала знак Чарли, что им пора уносить ноги. Уизли поднялся с кресла, подошёл к ним и предложил ей руку.       — Я должен доставить Орлу домой, мистер Малфой, — объявил Чарли тоном, не терпящим возражений. — Пожалуйста, снимите с комнаты барьер, чтобы мы могли аппарировать прямо отсюда.       Малфой окинул молодого волшебника презрительным взглядом и скептически изогнул бровь, но тем не менее вытащил из трости волшебную палочку и произнёс заклинание. Орла сразу почувствовала, как защитное поле вокруг них ослабло.       — А вы, собственно, кто? — с усмешкой поинтересовался Люциус.       — Ваш худший кошмар! — выплюнул Чарли. — Орла сказала, что вернётся, когда будет готова! Если вы хотите заслужить доверие дочери, то позволите ей явиться назад добровольно!       Люциус скорчил кислую мину, словно только что проглотил целый лимон.       — Искренне надеюсь, что этот мальчишка, нарушающий все правила приличия, не твой нынешний любовник, моя дорогая?       — Вы всё равно никогда не узнаете, — съязвил Чарли вместо неё. Он дерзко подмигнул Люциусу и в ту же секунду аппарировал их с громким хлопком, прежде чем Малфой успел придумать ответ.