Дискомфорт…
Они благополучно идут до университета молча, и казалось бы, что всё нормально, но нет… С каждым шагом Чимин чувствовал, как анальная пробка своим кончиком касается простаты, он идёт, сжав ладони, и пытается не подавать виду.Лоб взмок, но самое страшное было не это, ему весь день нужно проходить с этой пробкой, и не факт, что только один день. — Смотря на тебя, возникает такое ощущение, что у тебя геморрой, сладкий~ — З-заткнись. — Как? Как? — Папочка…- шепчет Пак. — Без грубых слов малыш, иначе я покажу себя таким, каким ты меня ещё не видел. На мгновение у младшего промелькнула мысль, а на кой-чёрт он будет всё это терпеть? Из-за страха? Видимо… — Что будет, если я ослушаюсь? — Я превращу твою жизнь в ад, не ты первый, не ты последний. — Мин на мгновение задумывается и замолкает. -Был один такой-же, в итоге после того, что я сделал, после его непослушания, он чуть ли не сменил имя, и его папаша заставил молчать весь универ и весь район, у него получилось, но люди-то помнят. — Кто этот студент? — Думаю ,это ты когда-нибудь узнаешь, ты слишком любопытный, чтобы не соваться туда, куда не нужно, но поверь, этот человек ближе, чем ты думаешь. Так как в университете есть отдельный запрет на распространение его биографии и имени, я не могу сказать об этом, мне вообще запрещено подходить к нему больше, чем на семь метров. В то время я и не думал, что у него такой бешенный папаша. — Что ты с ним сделал? С этим бедным студентом? — История, рассказанная Мином, привела Пака в шок, это как нужно довести человека до такого состояния, чтобы он принимал такие радикальные меры. Но дальше было хуже… — Когда он попытался оборвать контакты и перестал обращать внимание на меня, я рассказал всем, какая он шлюха, фотографии, видео, всё было в свободном доступе, на сайте университета. Несколько раз я пытался задушить его, асфиксия меня возбуждает, похищал, избивал, принуждал к оральному сексу. Над ним издевался весь университет, ненавидели, обсуждали, называли шлюхой, проституткой, многие даже пытались воспользоваться его услугами, в открытую подходили и приглашали переспать. В общем, делал, что заблагорассудиться. Его папаша пытался меня как-то найти, но его сопливый сыночек уговорил его не пытаться этого делать, будет только хуже… - После своего рассказа Юн посмотрел на Чимина, ожидая реакции. По его лицу было видно, что он напуган и пытался не зарыдать от своего положения. — Поэтому, Чиминни, лучше не испытывай моё терпение, за все мои действия мне ничего не будет. Омеги как пешки, а шахматы я очень люблю, и побеждать люблю. Слушайся меня, и может ты увидишь что-то большее, чем… — На этих словах Юнги остановился, а его лицо не передавало ни одной эмоции. Чимин задумался. Он сто раз пожалел, теперь его душу сковал страх, боязнь за свою жизнь, репутацию, в один момент всё это может разрушиться, не убежать, не спрятаться — негде! Заступиться за него некому! Что ему делать? Куда бежать? Куда бежать от этого монстра, от отчаяния… Столько вопросов на которых нет ответов, и только на его запястье чувствуется холод рук Мина, который буквально схватил его, и выбраться из этого капкана нет возможности, Чимин неохотно идёт позади, его тянет только рука Юна. Голова забита, хочется плакать, в душе бедной, маленькой омежки поселилась смута. Хочется закричать, вырваться, убежать в квартиру, запереться и громко плакать от жалости к себе. Уже почти подойдя к университету омегу начало знобить, начало трясти всё тело. — Чимин? Что случилось? — Юнги оборачивается и меняется в лице, его стеклянные глаза проникают в душу, а выражение лица становится обеспокоенным. Тело слабеет, всё звуки улиц, машин, птиц, людей смешались в едино. Пак падает в обморок от пережитого стресса, и перед темнотой слышит следующее:«ты всё равно никуда не денешься от меня»