Так робко и непринужденно.
Омега чувствует, как рой мурашек забегал по всему телу до кончиков пальцев, словно тёплый дождь. Поцелуй был настолько невинным, робким, нежным и еле ощутимым, что казалось, тело вот-вот взлетит и бабочки в животе вылетят наружу, стремясь к свободе, стремясь к объекту их пробуждения. У Чимина подрагивали пальцы от таких ощущений, это было что-то новое, эти чувства настолько девственные, насколько это возможно представить. Пак отсраняется первым, в его глазах была густая пелена, его реснички вздрагивали, а взгляд был устремлен в глаза напротив, такие опьянённые. Чаньль не замечал, как его руки сжимали хрупкую талию младшего, он не понимал, что он чувствует, но прекрасно знал, Чимин чувствует тоже самое. Было ощущение, словно мир остановился, солнце перестало светить, звезды перестали сверкать, а небо упало на землю, жизнь остановилась. Они искали в глазах у друг друга ответы на свои вопросы, но появлялось больше вопросов, чем ответов. Из этих сладких грез Пак вылетает мгновенно, когда чувствует своей пятой точкой возбуждение альфы. — Чанёль… Прости меня. — Чимин вылетает с машины и бежит в свою квартиру, а следом за ним старший. — Чимин! Прошу! Я сам не понимаю, зачем я это сделал, просто выслушай меня, Чимин! — Чанёль настойчиво стучит в закрытую дверь, но всё безуспешно. — Умоляю, не отталкивай меня… Пак осидая на пол и упираясь головой об дверь, прикрывает рукой рот, лишь бы не закричать, лишь бы не зарыдала в голос. По щекам катятся горячие капли слез. — Чиминни, я не буду позволять себе такого, только прошу, не плачь. Я сам не знаю, как на меня нашло. Если ты сможешь найти силы простить меня, я буду вечно благодарен. Пак чувствует дрожь в голосе Чанёля и уходящие шаги за дверью, а потом тишина… От этого паршивого чувства хотелось лезть на стены, казалось, куда ещё хуже? Пак каким-то образом доходит до спальни, ложится на кровать и мысли поглащают разум.Почему в моей жизни всё настолько плохо? Просто за что? Чанёль такой добрый и искренний человек, я боюсь, что из-за меня его жизнь превратиться в ад.
Чимин уже в порыве истерики цепляется за одеяло и сжимает простыни, слезы обжигали щеки, столько горечи, обиды, злости.Неужели я не имею право на счастье, хоть минуточку обрести покой и умиротворение, это давление, которое обрушилось на меня, так тяготит, как мне хочется уже прекратить свои страдания одним щелчком, без боли…
— Трус! — Пак швыряет подушку на пол, кричит, что есть сил и падает на простыни. — Я не могу, я не могу поставить на кон Чанёля, если и соглашусь, он убьёт его, он его убьёт, я не могу им пожертвовать, у меня духу не хватит… Почему… Почему я пляшу под дудку этого мерзавца, для него это всего лишь игра, мы его марионетки, которыми он крутит, как хочет. Как природа могла так поглумиться и связать меня с этим паршивцом, черт бы его побрал! Неожиданно Пак чувствует резкую боль в животе, как сигнал, в горле встал ком, а сердце провалилось в пятки. — Прости меня, малыш, по сути, своим решением родить тебя, я обрекаю тебя на страдания.— Омега садится и начинает гладит живот.— Ты ещё даже не сформировался, и я не знаю твоего пола, а ты уже чувствуешь мою боль и переносишь её вместе со мной. Я буду стараться выносить тебя и родить здоровым. Я постараюсь защитить тебя. Этими мыслями Чимин сворачивается клубочком, он стал напевать колыбельную через нос, не переставая гладить животик, вскоре он и сам проваливается в глубокий сон. На утро Пак просыпается от стука в дверь, он сонно плетётся к ней и, не раздумывая, открывает её. — Чанёль? — Прости, я не могу уснуть всю ночь, поэтому поехал в ночной магазин и в общем… Это тебе. — Альфа тянет к омеге коробку, завернутую очень аккуратно и красиво.— Открой, я долго выбирал. — Чимин открывает с неким трепетом в сердце, и в нос бьёт поистине прекрасный запах, клубника в шоколаде. — Чанни.— Младший произносит это так мило и невинно, словно ребёнок, а его глаза… Они так блестели от восторга.— Спасибо, проходи. — Когда Чанёль заходит, Чимин в знак благодарности обнимает старшего, вставая на носочки, чуть ли не вися на его шее. А Чан улыбается, с его улыбкой даже слов ненужно. — Чиминни. — Чанёль на мгновение замолкает и начинает мять шапку в руках. — Я хотел извиниться за вченашнее, тело овладело неким чувством и руки делали всё, как будто на автомате. Я правда сожалению, не хочу терять общение с тобой из-за моего поступка. Я совсем не подумал, что у тебя и без этого тяжёлая жизнь. Если сможешь то изви… Не успевает альфа договорить свою отрепетированную бессонной ночью, речь, как Пак сам проявляет инициативу и целует старшего. — Чанёль, дай мне время на раздумья, я понимаю всю серьёзность моего выбора, но мысль о том, что из-за меня тебя могут убить… Я не смогу с этим жить. Единственный человек, который радует меня и ещё как-то призывает тягу к жизни, я себе не прощу. Альфа с какой-то некой грустью в глазах и печалью кладёт руку на щёку младшего, вытирая большим пальцем накопившиеся в уголках глаз слёзы. — Я готов пойти против природы, даже на верную смерть, лишь бы защитить тебя. Я знаю, что вы с Юнги связаны, но если он не ценит того, что судьба ему подарила, значит, он не достоин, не достоин такого клубочка счастья, ни тебя, ни ребёнка тем более. — Старший опускает руку к животу Чимина, робко поглаживая.— Находясь рядом с тобой, так интересно наблюдать, как ты меняешься, хоть сейчас это и не заметно, но я вижу, что животик становится чуть выпуклым. Я счастлив, что ты позволяешь мне находиться рядом. — Он улыбается, а его глаза блестели, как звезды на небе, столько искренности и верности… — Я хочу в это верить… — Так и будет, если мы постараемся создать своё счастье вместе, не в одиночку, а вдвоём. — Альфа берет маленькие ручки в свои и нежно гладит, смотря прямо в душу. — Я не заставляю тебя дать ответ мне сейчас, я вселяю в тебя надежду и уверенность, Чиминни. — Хорошо… — Пак делает паузу, как будто не решаясь что-то сказать, но всё же… — Чанни, проведёшь эти выходные со мной? Мне сейчас очень тревожно. Хочу, чтобы ты был рядом. — Последнее предложение Чим прошептал как ребёнок, стесняясь. — С удовольствием.