Excommunication is the new black

      Девушка грубо хватает Джона за локоть, тащит вниз по лестнице, через холл и за угол, пока они не оказываются во временном лазарете, где половина всех местных обитателей столпилась вокруг двух кроватей. — Вот он! — девушка кричит, толкая Сида перед собой. Пять или шесть человек пытаются удержать извивающегося на одной из кроватей человека — это маршал Бёрк, истошно кричащий, с молочно-белыми радужками глаз и зрачками размером с булавочную головку.       Они забрали его из Врат Веры? Иисусе, как?! — НЕТ! Нет, нет, нет!!! — вопит Бёрк, в ужасе распахнув невидящие глаза. Какой же он громкий. Джон чувствует, как возвращается головная боль. На другой кровати свернувшись калачиком лежит помощник шерифа и что-то тихо бормочет себе под нос. Что бы он ни говорил, маршал заглушает все остальные звуки. Должно быть, именно Салага его вытащил. Ну естественно.       Уайтхорс поднимает на Джона взгляд, пытаясь удержать маршала на месте: — Ни разу не видел такого! В этом состоянии они уже Ангелы! — кричит он и его едва слышно сквозь вопли Бёрка. — Можешь помочь?       Джон не разбирается в этом. Он никак не связан с производством Блажи, он просто даёт на это деньги и иногда слушает, как Вера разговаривает сама с собой, когда ей нужно найти решение какой-нибудь проблемы. Но кое-что ему всё же известно. Например, то, что если Вера пробралась в чью-то голову, от неё уже никогда не избавиться.       Шериф явно в отчаянии. Сопротивление не знает о Блажи ничего, кроме того, что она невероятно эффективно промывает мозги. И эта ситуация — отличный шанс показать себя, заставить их признать Джона Сида необходимым, полезным злом. Поэтому несмотря на то, что он не вполне понимает, что нужно делать, он кивает и подходит ближе, наклоняясь к маршалу. Тот всё ещё кричит так, что уши закладывает.       Джон оглядывается на Салагу, который ворочается на узкой тесной койке, но кажется стабильным. Его глаза тоже затуманены Блажью. Так почему они так по-разному отреагировали?       О… Точно. В то время как помощник Хадсон ясно выражала своё недовольство по поводу пребывания в его Вратах, а помощника Пратта быстро сломал и заставил подчиняться Иаков, маршал Бёрк прошёл обращение в веру почти идеально. Вера самодовольно хвасталась по рации: — У маршала всё хорошо, — хихикала она, пока Джон разбирался с инвентарными ведомостями вместо того, чтобы отдыхать между длинными изнурительными Очищениями и Исповедями грешников. — Он так счастлив в Блажи!       Действительно, эта Блажь… Почти что волшебство: высокоэффективное психотропное вещество, до безобразия дешёвое и простое в изготовлении, с минимумом побочных эффектов и возможностью мешать её с другими препаратами без последствий. Блажь почти всегда хорошо вставляет и при этом не вызывает зависимости. И, естественно, Иосиф бы не был собой, вечно обеспокоенным Отцом, если бы не позаботился ещё кое о чём, помня об отвратительном прошлом младшего брата — Блажь не действует на членов семьи Сид.       Лёгкое головокружение и несколько искорок на периферии зрения — вот и весь эффект. Джон не может, как остальные, весело прогуляться по выдуманному подсознанием саду. То, что видел в Блажи маршал, должно быть, действительно прекрасно, если он ревёт как грёбанный младенец, будучи оторванным от этого.       Джон снимает бейсболку и начинает рыться в ящичке с медикаментами. Нужно что-то, похожее на саму Блажь. Что-то, что заставит его слушаться и, что важнее, заткнёт ему рот, пока Блажь выводится из организма. Самое подходящее — несколько закрытых колпачками шприцов с морфием. — Нет! Наркотики — нет! — воет маршал. Он резко вырывается и хватает Джона за руку, почти заставляя того уронить шприц. Видимо, именно поэтому они не заткнули его чем-нибудь до сих пор.       Раздражённый всем происходящим, Джон наклоняется к нему, стараясь не шевелить травмированной шеей. Он срывает шарф с лица и маршал на мгновение замолкает, шокированный тем, что перед ним член семьи Сид, не являющийся при этом ангелоподобной Верой. Джон улыбается. Хорошая возможность. — Она отдала тебя мне на Исповедь, — говорит он, легко прибегая ко лжи. — Если хочешь вернуться в Блажь, нужно хорошо себя вести. Ты же этого хочешь? Вернуться к Вере?       Маршал колеблется, а затем жалобно и нетерпеливо кивает, как побитый щеночек, который хочет обратно к своему злому хозяину. — Хорошо, — говорит Джон и втыкает иглу в руку Бёрка с гораздо большей силой, чем требуется. Вашу мать, в ушах до сих пор звенит.       Как только затуманенные Блажью глаза маршала закатываются, а его тело обмякает, Джон натягивает шарф на лицо и забирает бейсболку. Когда он снова поворачивается к шерифу, все в комнате (кроме Салаги, который всё ещё шёпотом разговаривает сам с собой) смотрят на него. Кто-то злится, но большинство явно растеряны. Уайтхорс хмурится, но очевидно чувствует облегчение — это видно по его позе. Досадно, что никто особо не благодарен Джону за спасение барабанных перепонок. — Всё в порядке. Продолжайте давать ему морфий, пока Блажь не выведется. Думаю, это займёт неделю или около того. — Неплохой фокус, — говорит шериф, — но было бы куда проще, не снимай ты шарф. — Вы бы предпочли, чтобы он продолжил орать? — Джон скептично изгибает бровь. — Лично я — нет. А так он будет слушаться, пока мозги не прояснятся.       Уайтхорс кивает, признавая правоту Джона. Он открывает рот, но его прерывают, прежде чем он успевает сказать хоть слово. — Мать вашу, это Джон Сид? — восклицает девушка, которая его притащила в лазарет. Очевидно, шериф не сказал никому, кто именно является их почётным узником. — Вы притащили его сюда? Его не убили? — Салага привёл его сюда, — медленно говорит Уайтхорс. — Насколько я знаю, с его бункером возникли проблемы. Салага не может присматривать за ним, пока ездит по делам. И так как полицейский участок в Фоллс Энде сгорел дотла… — Ему нельзя доверять! — громко протестует девушка. — Ни ему, ни маршалу! — Она права, маршалу определённо нельзя доверять, — вклинивается Джон. — Теперь он принадлежит Вере. Вы его слышали. — Посмотрим, что он скажет, когда придёт в себя, — отвечает шериф. — Давай не будем торопиться, Трейси. — Ну конечно, — бормочет Джон, закатывая глаза. Конечно, да, давайте просто проигнорируем очень важное предупреждение. Отличная идея, просто фантастика. Сначала им нужна его помощь, а теперь уже нет? Идиоты, все они просто идиоты. — Давай, — шериф подзывает Джона как маленького ребёнка, — пройдусь с тобой до камеры. — Да надо убить его и всё, — встревает какой-то парень, который до этого пытался удержать ногу Бёрка. Молодой, явно только закончил школу. — Сида, в смысле. Зачем он нам? — Это козырь, — бросает в ответ шериф. — Ни больше, ни меньше. Никто из присутствующих не убьёт мистера Сида, пока мы не разберёмся с его братом.       Вот опять. Ещё одна подсказка — как Салага планирует расправиться с Иосифом. Стоило бы спросить Уайтхорса, но сейчас явно не время и не место. Лучше потом задать вопрос в приватной обстановке. — Делай, что хочешь, — раздосадованно говорит Трейси, которая чётко понимает, что это решение — не предмет дискуссии. — Только не думай, что я буду милой и доброй.       Кажется, после этой сцены никто не хочет спорить с шерифом. Дело не в его силе или напоре, он просто… как отец. Он словно ждёт от всех хорошего поведения, пока окружающие действительно не начинают хорошо себя вести. Так же, как Иосиф относится к своей пастве. Никто не пытается остановить их или напасть, пока Уайтхорс ведёт Джона к его камере, хотя идут они в сопровождении раздражённых взглядов и злобных перешёптываний. — Серьёзно, не доверяйте маршалу, — говорит Джон, заходя в камеру. — Вера у него в голове и она не отпустит его так просто.       Он не знает, как именно Вера отдаёт приказы своим последователям — но она как-то это делает. Божественное провидение — версия Иосифа. Версия Иакова — «какая-то херня с промывкой мозгов». Как бы то ни было, Вера не делилась с Джоном этим секретом. — Знаю, — отвечает шериф, запирая дверь. — Отберите у него оружие, — добавляет Джон. Это же не предательство, если его конечная цель — воссоединение с Иосифом, да и нечестно, что Вере, ненастоящей сестре, позволено войти в Эдем, а ему — нет. Поэтому через секунду он продолжает: — И держите его подальше от важных вещей — ключей, рации и всего такого. Как только она поймёт, что Бёрк здесь, она заставит его вывести из строя или уничтожить всё, до чего он сможет дотянуться. Вера не любит терять свои игрушки. — Передам остальным, — обещает шериф, — когда Бёрк придёт в себя.       Неожиданно Уайтхорс не уходит насовсем. Вместо этого он через несколько минут возвращается вместе со стулом, который ставит снаружи, рядом с дверью камеры. Садится так, чтобы видеть всё остальное помещение, и кладёт винтовку на колени.       Охранник. Неужели он настолько не доверяет своим людям? Разумеется, Джон не доверяет никому из них ни на йоту, но странно, что и шериф тоже. Если он правда считает, что на Джона могут напасть, то зачем вообще держать его здесь? Да, здесь безопасно, но по всему округу полно заброшенных домов или бункеров. Чёрт, да он мог остаться даже в Фоллс Энде. Наверное, Салага хотел сам присматривать за ним. Стоит спросить у помощника потом. — Думаете, мне что-то угрожает? — спрашивает Джон, когда любопытство наконец берёт над ним верх. — Нет, — отвечает Уайтхорс, не поворачиваясь, — пока я здесь, никто ничего не сделает.       И больше никаких подробностей. Джон снова вынужден мириться с необходимостью ждать — на этот раз, пока Салага не вернётся из своего полёта в Блажи и не протрезвеет достаточно.       Джон снова открывает Библию, собираясь перечитать Плач Иеремии. Один из давно любимых отрывков. Так приятно представлять, как будут стенать грешники, терзаемые ужасом и сожалениями, когда они наконец поймут свои ошибки, пока Господь будет очищать Землю с помощью Коллапса. Приятно думать, что именно он откроет им правду. Именно он откроет правду помощнику шерифа. — Что именно вы хотите сделать с Иосифом? — спрашивает Джон, дочитав до момента, когда иерусалимские вдовы плачут о своих падших мужьях и сыновьях. Он не ожидает подробного ответа от шерифа — тот умён достаточно, чтобы не раскрывать все карты сразу, в отличие от Салаги. — Арестуем и отправим в клинику в Мизуле для психиатрического освидетельствования.       Освидетельствование? Джон сердито хмурится. Да как они смеют говорить, что Иосиф сумасшедший? Эти грешники действительно готовы на всё, лишь бы не признавать, что конец света близок. — Он не болен. Он пророк, — сквозь стиснутые зубы шипит Джон. — Коллапс грядёт, хотите вы этого или нет. — Почему он не может быть и тем, и тем? — задаёт вопрос шериф и, Бога ради, это нелепо и оскорбительно. Это же совершенно противоположные вещи.       Джон издаёт короткий едкий смешок. О, он не станет изображать адвоката дьявола перед шерифом. Сейчас его вера должна быть как никогда сильна. Совсем скоро с Божией помощью он вернётся обратно к Иосифу. — Сынок, я не шучу. Оглянись — мы все выживальщики. Даже у меня под домом есть небольшой бункер. Мы все пытаемся подготовиться к тому, что может произойти что-то ужасное, никто не спорит, что нас чем-нибудь да накроет. Когда я был в твоём возрасте, все говорили о ядерной войне. Сейчас — об изменении климата. Что-то случится, твой брат прав насчёт этого. Но убивать? Похищать людей, воровать имущество? Это неправильно. Не по-христиански. — Кто-то никогда не читал Ветхий Завет, — замечает Джон, переворачивая страницу. — Да, я давно не перечитывал Библию. Верить трудно, — соглашается Уайтхорс. — Но подумай вот о чём: когда твой брат в последний раз тебе улыбался?       Сердце замирает. Конечно, Уайтхорс не мог догадаться… ни единого шанса, что он узнал, что Иосиф изгнал его. Так ведь? Джон осторожен, он не говорил ничего, что могло бы натолкнуть на эту мысль даже этих идиотов из Сопротивления. Тогда как?..       Джон качает головой. Не то. Это насчёт психического здоровья Иосифа. Он смутно припоминает второй раз, когда пробовал лечиться, всего через пару лет после восстановления от наркотиков — он тогда только переехал в Ром. Терапевт была убеждена, что у Джона какой-то психоз. Как же она сказала? Пограничное-что-то-там-личности? Он не помнит. Было бы забавно, если бы не было так оскорбительно. Ей повезло, что он просто разгромил её кабинет вместо того, чтобы внести её в черный список, как собирался. Всё благодаря успокаивающей руке Иосифа на плече и его умиротворяющим словам.       «В большинстве случаев люди с психическими заболеваниями в первую очередь страдают от проявления так называемых "дефицитарных симптомов"» — объяснила она и это было единственной пользой, которую принёс тот визит. «Зачастую отсутствие эмоциональных проявлений — самый базовый из них. Сюда же относятся нарушения сна, недостаток интереса к окружающей реальности. И этот список можно продолжать ещё долго.»       Джон давно не видел Иосифа счастливым. Или выспавшимся. Или заинтересованным в чём-то, кроме выживания в апокалипсисе.       Он сворачивается калачиком на узкой койке. Он не потеряет веру. Ему нельзя.       Он лежит так, глядя на спину шерифа, пока наконец не засыпает.