Excommunication is the new black

      Часы ощущаются как дни, дни — как недели.       Всё тот же искусственный свет — и днём, и ночью. Стрелка на наручных часах дёргается в агонии, отсчитывая мучительно медленно тянущиеся секунды.       Уайтхорс не всегда сидит рядом с камерой. Иногда его сменяет Трейси, а её — какие-то безымянные рядовые члены Сопротивления. В основном, они не разговаривают с Джоном и это вполне его устраивает: лучше вообще не говорить, чем выслушивать всякий бред.       В ужасной маленькой камере селится рутина. Джон просыпается. Умывается кусочком дешёвого мыла, которое ему выдали. Чистит зубы слишком мягкой зубной щёткой и пастой, которая, вероятно, лежала в кладовке тюрьмы ещё с восьмидесятых. Больше нет нужды беспокоиться о маскировке — все и так знают, кто он, поэтому бейсболка и шарф лежат на верхней койке.       Джон съедает любую омерзительную еду, которую ему дают (она всегда омерзительна). Он тщательно проверяет её каждый раз, всегда приятно удивляясь тому, что в неё не подмешали гвозди, стекло или крысиный яд. Он читает Библию и Слово Иосифа, и молится. Молится о наставлении, о душевном равновесии, о возвращении в знакомые и любящие объятья Иосифа. Он меряет шагами тесную камеру, проигрывая в голове одни и те же сценарии: как Салага попросит его о помощи, как он выберется отсюда. Как покажет себя ценным и незаменимым благодаря интеллекту, находчивости и превосходным навыкам обращения с ножами. Как после Искупления он будет гладить лицо Салаги, покрытое потом и слезами, будет шептать ему Слово Иосифа, пока помощник будет тянуться навстречу, отчаянно желая получить священное благословение Крестителя.       Наконец, когда он устаёт, то снова чистит зубы, укладывается обратно на неудобную койку и прислушивается к шуму, который доносится снизу, пока сон не приходит вновь.       Когда после ситуации с Бёрком проходит два дня — или две недели, Джон не знает точно, — появляется шериф Уайтхорс с наручниками в руке: — Есть задание для тебя.       Джон поднимает взгляд от Священного Писания: последняя часть Слова Иосифа, призыв к оружию, предупреждение. — Я немного занят, — отвечает он, борясь с желанием улыбнуться. Ну наконец-то они поняли, что он им нужен. О, это будет прекрасно. — Это не просьба, сынок, — твёрдо говорит шериф. Джон осторожно делает закладку и откладывает книгу, протягивая руки через решётку и тем самым позволяя Уайтхорсу надеть наручники на него до того, как дверь откроется.       Его ведут вниз. Салага стоит, склонившись над картой округа, помощник Пратт — рядом с ним, молча скрестив руки на груди. Маршал Бёрк тут же, с капельницей в руке. Он почему-то выглядит ещё хуже, чем когда метался и кричал — измождённый и грустный, с тёмными кругами под глазами. Тем не менее, Уайтхорс последовал совету — маршал безоружен.       Салага выглядит настолько же измученным — гораздо более бледным, чем обычно, с запавшими глазами. Он не отрываясь смотрит на шерифа и Джона: — Насколько хорошо ты помнишь план своего бункера? — Достаточно хорошо, — пожимает плечами Джон, словно это не он знает каждый закоулок в месте, которое наполовину спроектировал сам, а также обустроил и обставил мебелью. — Сможешь провести меня по рации? — Возможно. Но я лучше бы ориентировался, если бы пошёл с тобой. — Хорошая попытка, — Салага растягивает губы в саркастичной улыбке. — Зачем тебе проводник по моему бункеру? — Джон, разумеется, знает, зачем. Хадсон и остальные грешники. Возможно, ещё и припасы. Первое, чему тебя учат на юридическом — никогда не задавай вопрос, если не знаешь ответ на него. — Если мы собираемся идти против Веры и Иосифа, нам пригодится любая помощь, — отвечает Салага. — Мне нужна Хадсон. И нужно освободить тех, кого ты похитил. — Я их не похитил, а спас, — поправляет его Джон. — Если ты выпустишь их, они точно умрут во время Коллапса. Ты этого хочешь? Чтобы погибло побольше людей?       Он наполовину уверен, что Салага скажет «да» — как и должен кровожадный социопат, которым он является. Вместо этого у него дёргаются бровь и уголок рта. И это говорит Джону всё, что ему нужно было знать — Салага ненавидит убивать. Что удивительно, учитывая, с каким энтузиазмом он этим занимается. — Я говорил, что это бесполезно, — скрипит Бёрк. Прозвучало так, будто это сказал зомби. — Говорил же, он не будет помогать. — Я не отказываюсь, — огрызается Джон. — Просто говорю, что это очень плохая идея. В любом случае ты не проникнешь в бункер без моего ключа. — Твоего ключа? — Салага мягко уточняет, лезет в карман и достаёт что-то, демонстрируя. Серебряный ключик, висящий на дорогом кожаном шнурке. Ключ Джона.       Джон моментально тянется рукой к шее, но там пусто. Как Салага его заполучил? Когда..? — Ты был немного не в себе, когда я тебя нашёл, — помощник шерифа словно слышит вихрь мыслей, пронёсшийся у Джона в голове. — Даже не заметил, да? — с мерзкой улыбочкой спрашивает Бёрк.       Джон стискивает зубы, едва сдерживая истерическое требование вернуть ключ. Как глупо и убого — он даже не заметил исчезновение ключа! Неудивительно, что Отец счёл его недостойным! Если Иосиф узнает, что младший брат потерял свой ключ, он будет больше, чем просто зол. Иосиф обычно очень спокоен, но Джон видел его ярость и никогда бы не хотел ощутить её на себе. — Верни его мне, — говорит Джон, изо всех сил пытаясь сохранить голос ровным. — Иосиф расстроится, если я потеряю ключ. — Немного поздновато для такого, — отвечает Салага, беззаботно набрасывая шнурок на шею.       Джон сжимает кулаки. Он вернёт себе ключ, попутно придушив помощника шерифа. Он будет наслаждаться тем, как Салага отчаянно схватится за шнурок, будет царапать руки Джона. А потом, потом его глаза остекленеют, мышцы расслабятся и жизнь покинет его тело. — Я слышал, что ты сделал с Оружейной, — говорит Джон. Если Салага не вернёт ключ, Джон просто заберёт его с трупа. Сейчас куда важнее убедиться, что его Врата останутся в целости, чтобы там могли укрыться верующие во время Коллапса. Боже, помоги ему, если придётся провести семь лет во Вратах Веры. Эти Ангелы и так снятся ему в кошмарах. — Бункер Иакова был ужасным местом, и я его уничтожил. — Пожалуйста, не делай этого с моими Вратами. Грядёт Коллапс, и мне… нам они нужны, чтобы выжить, — говорит Джон. А затем, чтобы подсластить пилюлю, усыпить бдительность помощника шерифа ложным чувством превосходства, он отводит глаза и смотрит в пол, словно выражая смирение: — Вперёд. Выпусти грешников. Освободи свою подругу. Делай что хочешь, но оставь Врата целыми. Пожалуйста.       Пратт хмыкает и усмехается. Тишина длится долго. Джон слышит слабый шелест одежды, но не поднимает глаз. Должно быть, они общаются жестами, пытаясь решить, что делать. Шериф Уайтхорс шепчет что-то похожее на «соглашайся». — Ладно, — говорит Салага словно через несколько часов молчания, — думаю, мы договорились.       Джон поднимает взгляд, и подавляет желание улыбнуться. Они должны думать, что он гораздо беспомощнее, чем есть на самом деле.