***
С того дня я смотрела на леди Вайлирию и гадала, что имела в виду ее мать. Всегда казалось странным, что прокляли новорожденную девочку и пощадили сына-наследника. А если лорд Мартом был строг к Вайлиру из-за этой тайны? Еще и вероятность вторжение в Лакр… Голова шла кругом, впервые за долгие годы что-то происходило, и мне это нравилось. Наконец волнение, размышления и надежда, а не бестолковое прозябание. Даже суровый замок, ставший мне тюрьмой, откликался и гудел: господа то пировали, то охотились, между делом обсуждая дела. Через окно я наблюдала за лордами в накидках с меховыми воротниками, вытянутыми слугами и вездесущими флагами. Сердце пропускало удар, когда показывалась ярко-красная сутана чародея. Он не пытался встретиться, и я ничего не могла сделать. Здесь все служили лорду Мартому, стражники — Вайлиру, а красная сутана приходил только к леди Вайлирии. Его визит вызовет вопросы. Я часто наблюдала за лордом-хранителем Лакра. Он надевал то ядовито-яркие плащи, то тянул за собой мерцающий шлейф уппеланда, то гремел доспехами. При этом в глаза бросались не наряды, а гордо расправленные плечи и уверенные шаги. Он казался далеким, как лорд Мартом когда-то, и мне не верилось, что получится с ним сговориться. Но нужно попытаться — проклятый чародей пропал, и надеяться не на кого. Тайные встречи и послания обязательно кто-то заметит, нет, мне нужно любыми путями проникнуть на праздник открыто. Любыми. Думать о лорде Мартоме было сладко, но я боялась, как далеко он зайдет. Лечь с мужчиной ради цели уже не казалось преступлением, но лечь с врагом… нет, этого не будет. Из-за гостей он приходил поздно, и у меня было время хорошенько закрепить кинжал на запястье. Ножны врезались в кожу, почти срослись с ней: мертвый, смертоносный метал — он становился частью меня, и это было неприятно. Отбрасывая дурные мысли, я порылась в сундуках и выбрала бледно-оранжевый уппеланд с тканевым поясом под грудью. Многочисленные складки должны спасти от нахальных рук лорда Мартома. Волосы я заплела в косу и уложила короной вокруг головы, потом выпустила пряди у висков, вставила гребень, убрала — все не то, ручное зеркало упрямо показывало затравленную девицу. Впервые это задевало, и я покусала губы, чтобы стали яркими, как после жаркого поцелуя. Вот теперь зеркало отразило мою мечтательную улыбку и розовые щеки. И это из-за лорда Мартома. Отец бы сгорел со стыда, мне тоже было стыдно, но я еще жива и могу спастись. Дожди не кончались, заливали в окна и наполняли замок неприятной прохладой. Уютно было только у камина в покоях лорда Мартома. Я устроилась на его стуле и ждала. С этого места хорошо виднелась гостиная и выход в коридор, а еще дверь моей спальни. Любопытно, он чувствовал себя хозяином или эта роль стала до того привычной, что не доставляла удовольствия? Он мог обо мне и не думать, но от такой мысли становилось пусто. Тут раздался стук в двери и шаги. Лорд Мартом. Не знаю, как у него получалось вызывать благоговейный страх даже стуком каблуков. Я подскочила, поправила юбку, потом волосы, пояс — руки беспокойно порхали, от волнения хотелось что-то делать. Лорд Мартом едва глянул на меня, когда зашел. — Уже поздно, почему ты здесь? Он бросил на соседний стул серебристую накидку, под ней было узкое темно-зеленое котарди. На широком поясе сверкал кинжал, и мой показался иголкой. — Я… — в горле пересохло. Лорд Мартом устал, двигался медленно и по-кошачьи плавно, меня и саму потянуло расслабиться, но сердце колотилось и напоминало о цели. — Я хочу на праздник, — выдавила я и прикусила язык: не так же сразу. Лорд Мартом замер за стулом и умилительно улыбнулся, словно смотрел на дитя. А потом опустил голову и стал расстегивать ремень. Я не знала, куда деть руки и что вообще делать — так странно. — Значит, хочешь на праздник? — задумчиво переспросил он, словно обдумывая, что с меня взять. Ремень и кинжал с тихим звоном упали на стул, и лорд Мартом посмотрел на меня. Он по-прежнему улыбался, но в глазах было напряженное предвкушение. Я отскочила, когда он устроился на своем стуле. Лорд Мартом словно воспрял и задвигался быстрее, устраиваясь и закидывая ногу на ногу. Молчание убивало, но было страшно прервать его и узнать, какую пытку придумает темный разум этого человека. Он сделал самое ужасное: криво улыбнулся и похлопал себя по колену, приглашая меня сесть. Его глаза хитро блеснули — играл, вот подлец! Я втянула воздух и собралась возмутиться, уже приоткрыла губы… но смолчала. Нужно на праздник, нужно что-то делать, спасаться. Подчиниться оказалось физически трудно, словно тело восстало против такой наглости. Я опускалась и ждала касания его ног, как прыгала в ледяную воду: сейчас, вот, еще немного. Устав ждать, лорд Мартом взял меня за руку и потянул на себя. Все, что ожидалось с трепетом и страхом, случилось разом: я оказалась на его коленях, упираясь плечом в грудь, пока большие ладони нагло порхали по спине. Пока что ласково, но в тот раз лорд Мартом легко удерживал меня одной рукой. Не стоило сомневаться, что эта ласка могла превратиться в грубость. Он же воин, тут и кинжал не спасет. — Чего ты так боишься? — протянул лорд Мартом, грея лоб теплым дыханием. Иногда он целовал, долго и чувственно. Я уткнулась носом в его волосы, вдыхала аромат медового мыла и пыталась поверить. Объятия всегда были разными, открывали что-то новое, вот и сейчас что-то будет. Мешало только понимание, что мы делали запретное. — Того, как далеко вы зайдете, — тихо сказала я, боясь сломать хрупкое равновесие. Лорд Мартом выдохнул и улыбнулся. — Много ли ты знаешь об этом? Я пожала плечами и спрятала лицо у него на груди. Сейчас хотелось помощи, и лорд Мартом обнял меня, накрывая ладонью затылок. Ласка, неторопливость — мысли уходили от мести к приятным вещам. Например, к духам: опять новые, свежие, как дождь. Все происходило медленно, поэтому казалось правильным. Лорд Мартом провел пальцем по краю выреза, как бы случайно задевая кожу. Туда, обратно, туда, обратно. Невинная ласка, но я наполнилась трепетом и ждала новых касаний, боялась пропустить. Вот палец скользнул вверх, добрался до подбородка и заставил приподнять голову. Не хотелось противиться этой мягкой силе, она убаюкивала, уговаривала взять кусочек радости. Показалась ямочка между ключицами, и я поняла свои желания: прильнуть к ней губами, обвести языком и вдохнуть запах. Это что-то животное, но такое сладкое, что в горле пересохло. Потом показались губы лорда Мартома — он томно улыбался, как стражники, но теперь это не отталкивало. — Поцелуй меня, сама, — он шептал, заставляя ловить слова и забыть обо всем. Я не собиралась подыгрывать, но, раздерите духи, его губы манили. Лорд Мартом все давил на подбородок и улыбался, не требуя, а уговаривая. Его губы приближались, приоткрывались, оставалась только податься навстречу. Я ничего не решала, просто не смогла остановиться и поцеловала его. Он только шире приоткрыл рот и ничего не делал — упивался победой, вот змей. Я клялась остановиться, раз за разом обхватывая его губы своими, прижимаясь надолго и надеясь на ответ. Или что-то неправильно? Мысли закрутились и сводились к этой загадке, от усилий взмок лоб. Лорд Мартом все понимал, даже улыбнулся. Боги, как стыдно: я сама целовала его и волновалась, как выходит. Дух отца проклял меня. Лорд Мартом сжалился и мягко притянул меня, а потом жарко поцеловал. Теперь он не ждал и не играл, а широко раскрывал рот и шумно выдыхал, даже постанывал. Тихо, словно случайно, и эти звуки пробуждали что-то необузданное. Не знаю что, но искала, комкала одежду на груди лорда Мартома и подавалась к нему. — Сладкая, — выдохнул он — и целуешь так же. Я задрожала, когда в рот проскользнул юркий язык. Жаркие вздохи, звуки поцелуя, руки то на талии, то в волосах — не уследить. Лорд Мартом неосторожно гладил мой затылок и дергал волосы. Его власть снимала ответственность и подстегивала сделать еще что-то. Не помня себя, я двинула бедрами, чуть-чуть, надеясь унять пульсацию. Тело наполнялось теплом, оно ласкало изнутри, поцелуи и объятия — снаружи, и от этого не избавиться. Лорд Мартом уже беспорядочно гладил меня, целовал быстро и не дожидался ответа. Я растворялась и втягивала воздух вместе с ароматом духов; такой пленительный, мужской. А потом… потом лорд Мартом просунул руку между нами и сжал мою грудь. Это была вспышка, я все понимала, но не могла возразить, ведь мучительный жар получил выход. Пальцы сдавливали сосок, и становилось все легче, все слаще, границы стирались. Как завороженная, я выгибалась навстречу жадным рукам — еще. Лорд Мартом исполнял немую просьбу, сжимал то одну, то вторую грудь и постанывал в мои приоткрытые губы. Проклятые тряпки мешались и скрывали касания — оставалось только сильнее выгибаться, требуя большего, не останавливаться, ни за что! Лорду Мартому надоело воевать с тканью. Он отстранился с громким выдохом и погладил мой живот, с силой надавил на него, снова погладил. Движения сменяли друг друга, и все были резкими, словно чего-то не хватало. Я могла только впитывать, млеть от любого касания и звука. Ткань защищала и делала ласки не такими порочными — стоило найти оправдание бесстыдству, как лорд Мартом стал задирать платье. Он делал это до того ловко, что удовольствие потухло. Его уверенность пугала, даже касания к груди стали отталкивать. — Нет! — я вцепилась в юбку, но ткань все поднималась. Лорд Мартом ненасытно целовал меня и излучал требование, он не остановится! Губы, лоб, подбородок, то тут, то там, его волосы щекотали нос, запах — снова вихрь, который манил забыться. Я умудрилась схватить лорда Мартома за запястье, а он все равно тянул юбку вверх и что-то шептал. Хрипотца в голосе обволакивала, но сдаваться нельзя. Его руки опутывали, излучали немой приказ. Я бездумно выхватила кинжал и приставила к горлу лорда Мартома. Сделать оказалось проще, чем осознать. Нелепая картина: белая шея, соблазнительная ямочка между ключицами и кинжал, который держала моя рука. Бред. Это подтвердил тихий смех лорда Мартома. Смех! — А дальше? — спросил он с придыханием. Приоткрытые губы лоснились, я видела кончик языка, и кинжал был лишнем. Лорд Мартом так и обнимал меня, показывая главенство. А его спокойствие: глаза просто смеялись и блестели. — Глупышка, — он улыбнулся и отвел мою руку от себя. Я сопротивлялась и пыталась казаться злой, но не хватало воли. Лезвие приближалось, остро сияло и пугало, а потом укололо мою шею. Не сильно, но через тело будто молния прошла: вдруг лорд Мартом оскорбился и играл, как кот с едой?! Мысли путались, реальным оставалось только давление его руки и теплые пальцы, чуть сухие. Он смотрел мне в глаза и приоткрыл губы, часто и беззвучно дышал, словно ему это нравилось. Нравилось видеть уязвимость! Ужасный, порочный человек, и красивый, и властный… Боги, а ведь приятно отдать себя полностью, быть слабой и с предвкушением ждать развязки. Это был порыв, всего миг, за который живот с силой свело, а соски закололо. Мы открывались друг другу, показывали самое потаенное, даже странное. И во мне было дурное — как еще назвать темное удовольствие, с которым я ждала и трепетала? Лорд Мартом задышал громко и часто, едва сдерживался и готовился сорваться. Он облизал губы и сжал мою руку до сладкой боли: это ласка, теперь стало ясно. Ласка сурового воина. Царапина от кинжала ныла, я и не сразу поняла, что он исчез. Раздался тонкий звон, и лорд Мартом притянул меня к себе, обнял, поцеловал напористо и жадно. Вот оно — воплощение того неистовства, которое так манило. Все быстро менялось: горячие губы сминали мои, влажный язык, снова губы. Я и сама двигалась, отвечала, даже посасывала язык лорда Мартома и поражалась себе. Все равно было мало, но знаний о близости не хватало, оставалось только мять его одежду вместе с волосами. Как он постанывал, словно призывал не останавливаться и сам терял разум. Он сильнее давил на затылок и не позволял отстраниться, второй рукой водил по талии, тоже сжимал пальцы и царапал ее. Было так жарко, просто невыносимо. И лорд Мартом стал горячим, запах духов одурял, волосы щекотали лицо. Вдруг меня дернули, и мир качнулся. Дыхание, поцелуев хотелось еще и еще — больше ничего не осталось. Я не сразу сообразила, что оказалась на сиденье рядом с лордом Мартомом. Это и не важно, ведь он нависал сверху, его губы почти не отрывались, волосы легли на грудь. Такие прохладные, мягкие. Я выгибалась и отвечала на поцелуи, ласкала язык лорда Мартома своим, не замечая, что юбка опять поползла вверх. Все исчезало и меня не смутила горячая ладонь на обнаженном колене. Пальцы сжимались и казались твердыми, напряженными. Когда рука скользнула вверх, я и вовсе перестала отвечать, чтобы не отвлекаться, не упустить ничего. Лорд Мартом перестал целовать, только дышал в мои губы и вел рукой вверх, потом вниз, вверх, вниз, быстрее, словно требуя что-то. Он ухватился за завязки панталон. Так нельзя, но пьянило его нетерпения и властные касания — тоже ласка, необузданная и приятная. Завязки уж очень быстро распустились, и рука лорда Мартома оказалась под ними. Я дернулась и сжала ноги, хотела закричать, когда его палец скользнул в самое интимное место. Это ведь мужчина, враг, он трогал меня; мыслей было так много, что не удавалось зацепиться ни за одну. А лорд Мартом не медлил и торопливо двигал пальцем, тер им между мокрыми складочками — как стыдно! Это чувство оказалось самым сильным, и я забилась, вцепилась в подлокотник, толкнула лорда Мартома, но он не заметил. Все так же нависал надо мной; лицо пряталось в тени волос, виднелись только приоткрытые губы и глаза. Слепое желание в них манило расслабиться, но от стыда не получалось, а лорд Мартом только распалялся и сильнее надавливал пальцем, двигался быстрее и постанывал. Иногда он так сильно давил, что я вздрагивала. Такое чувствительное место, оно отзывалось вспышками на любое касание. Лорд Мартом почти насильно приносил блаженство; чужая власть и удовольствие, приятная беспомощность — наконец томление получало выход. Это низко, но тело предало. Внутри разливалось приятное тепло, было хорошо без объяснения, причин и лишних мыслей. Оказалось, что я двигала бедрами, слабо из-за стыда, но остановиться не могла. Это прервет наслаждение, сделает его неполным. Лорду Мартому передавался мой настрой, он тоже двигал бедрами и упирался в меня пряжкой ремня. Нет, он снял его… не важно, ведь ласки исчезли — только не это! Я уперлась пятками в пол и приподнялась, искала его руку; стыд мерк перед заминкой. Хвала богам, лорд Мартом не собирался останавливаться. Он нетерпеливо развел мои ноги, на сколько позволяли панталоны, а потом продолжил. Новое касание подарило больше удовольствия, оно буквально билось между ног, наполняло, лишало воли. Лорд Мартом приподнялся и напряженно замер, его волосы так и скользили по груди, и эта ямочка между ключицами… Я бездумно приподнялась и прижалась к ней губами, целовала, лизала. Боги, и это я? Лорд Мартом зашипел и откинул голову — ему нравилось, и это подстегивало. Хотелось двигаться еще быстрее, жарче, радовать нас обоих. А он словно зачарованный гладил меня между ног, нажимал до боли и не отрывался. Оказывается, что я замерла и прижималась к его шее губами: все теряло значение, кроме ласк. Удовольствие нарастало, вновь стало трудно, что-то требовалось, и немедленно. Я не понимала, оттого быстрее двигала бедрами, пыталась достигнуть этого незнакомого пика. Из-под юбки доносились влажные звуки — стыдно, наверное, но не сейчас. Главное не отвлекаться, подаваться навстречу настырным пальцам, думать о них. И лорд Мартом чего-то хотел, сопел, тоже двигался, вжимая меня в подлокотник. Он вряд ли замечал это, просто хотел быть ближе, чувствовать, упиваться… Вдруг меня захлестнула волна. Она растекалась внизу живота, охватывала тело и разум. Удовольствие резкое, сильное, оно не давало вздохнуть или подумать, только чувствовать и больше ничего не желать. Все свершилось, терзания закончились, и стало просто хорошо. Жар покидал тело, оставляя расслабленность и глупую радость. Лорд Мартом еще гладил меня, но теперь мягко, хотя был напряжен и требовательно целовал. Снова беспорядочно, то губы, то лицо, опаляя дыханием, успокаивая и показывая, что все правильно. Думать не хотелось. Мысли принесут раскаяние, а мне так нравилось чувствовать ломоту, тяжесть лорда Мартома и всполохи былого наслаждения. Так вот, что заставляло женщин терять честь и покрывать имя позором. — Теперь тебе лучше уйти, — выдохнул лорд Мартом. Смысл доходил медленно, ведь он не прерывался. — Почему? — бездумно спросила я, ловя его губы. — Иначе все не закончится, — он говорил с трудом и двигал бедрами. В ногу упиралось что-то твердое, хотя пояс остался на соседнем стуле. — Все, иди, — игриво протянул лорд Мартом. Он выпрямился и посадил меня, прильнул к губам… он не получил заветного блаженства и не успокоился, но хотел сохранить мою честь? — Так я могу посетить праздник? Мысли снова остановились на лорде Мартоме. Он был так красив с томной улыбкой и взлохмаченными волосами, стал казаться добрым и простым. — Ты не можешь пойти на праздник — там слишком много людей, которым я не доверяю. Лорд Мартом говорил ласково, как убаюкивал ребенка. Но он отказал, поверить не могу, заставил меня опуститься и отказал! — Вы!.. — я отпихнула его и встала. — Вы… солгали! Он не думал признавать вину и откинулся в кресле с таким видом, будто все в порядке. — Возможно, мое решение изменится, когда я смогу доверять тебе, — и говорил он спокойно. Спокойно! Я даже не запомнила, что отвечала — просто ругалась и выплескивала злость. Сильнее всего задевала его собранность: он повесил ногу на ногу и лениво поправлял ворот, в глазах отражалось былое удовольствие. Украденное удовольствие, полученное обманом. Я не смогла его уговорить. Этот негодяй солгал!Глава 4
23 мая 2019 г. в 09:00
Смелые планы разбились о дверь в покои лорда Мартома. Тощий слуга был тут как тут, гадко ухмылялся, пока тянулся к дверной ручке. Он считал меня гулящей, как и весь замок, одна леди Вайлирия ничего не знала. А если узнает? Не представляю, как сидеть с ней в одной комнате.
К моему ужасу, лорд Мартом стоял у камина. Темный силуэт подрагивал на фоне огня, словно наружу вырвалось все самое плохое, что его наполняло. Я надеялась проскользнуть мимо, но лорд Мартом почуял меня даже не оборачиваясь.
— Как Вайлирия?
— Все хорошо, она успокоилась.
Он отпил из кубка и со звоном поставил его на крышку камина. В движениях не было привычной грации, только резкость и размашистость. Лорд Мартом думал о леди Вайлирии, и его силуэт перестал пугать. Теперь казалось, что он извивался из-за внутренних метаний, надежд и попыток найти выход. Не помню, чтобы мой отец или братья навещали меня — рядом были только слуги. Не получилось уйти: любовь и боль за дочь завораживали, как все далекое и недоступное.
— Она поправится, — сказала я и затаила дыхание: лорд Мартомом казался уязвимым — это что-то невообразимое.
Он резко повернул голову, и показался четкий профиль.
— Ты веришь в это?
Я пыталась найти подвох — не мог же он интересоваться моим мнением. Но голос звучал отстраненно и без лукавства. Неужто с ним можно говорить без страха?
— Всем сердцем, я молюсь об этом каждый день.
Стоило поверить в идиллию, как лорд Мартом зло хохотнул и посмотрел на меня. Повисла тишина, только дрова трещали, но теперь неуютно, будто посмеиваясь. Вместо лица у лорда Мартома была черная маска, но я ощущала его тяжелый взгляд.
— Думаешь, молитвы поправят дело? — спросил он уже вкрадчиво, словно любой ответ будет неверным.
В груди похолодело, когда лорд Мартом направился ко мне. Медленно, широкими шагами; за его спиной извивалось пламя, как предвестник беды. Я ничего не сделала, меня не за что наказывать, но оправдаться захотелось сильнее, чем дышать. Из темноты показалось его лицо: непроницаемое, со сжатыми губами, и глаза мерцали особенно ярко. Рука дернулась к спасительному кинжалу, я готовилась бежать, но мешала магнетическая аура лорда Мартома, хозяина замка, чьи уши и глаза повсюду. Нельзя убегать без позволения — он найдет, накажет.
— Молитвы помогают, по-твоему? — переспросил он и замер рядом.
Я кивнула, особенно не задумываясь. Лорд Мартом выдохнул и по-доброму улыбнулся, как леди Вайлирии. Тут же страхи исчезли; меня так завораживала любовь лорда Мартома к дочери, а теперь и я заслужила отблеск этого чувства. Обман, но приятный.
— Тогда ты еще наивное дитя, — он тихо посмеялся и покачал головой. Волосы скользнули по груди, прорезая лицо тенями, но не делая его зловещим. Добрая улыбка скрывала все, даже суть слов, но она постепенно дошла. Я наивное дитя? И это после того, что мне пришлось пережить, намеков Вайлира и мерзкого слуги под дверью?!
— И губы надуваешь так же, — лорд Мартом уже откровенно потешался. Обидеться бы, но его настрой заставлял мысли скакать с одного на другое. Я вспомнила, как он напоминал Вайлира, как задорно улыбался, и захотелось получше узнать эту сторону.
А лорд Мартом все смотрел и улыбался. Я вздрогнула, когда он прикоснулся к моему лицу. Это было так неожиданно, что мысли разбежались: прохладный палец скользил по щеке, обвел губы, так мягко, словно эта рука не держала меч. Вот он, скрытый лорд Мартом, он открывал себя через нежные касания и любовный взгляд. Я без страха смотрела ему в глаза, даже забыла, что это может быть неприлично или еще что-то. Все пропало, кроме ощущений, напряженных вздохов и пальца, который двигался быстрее, резче обводил мой рот, сильнее надавливал. Губы приоткрылись сами собой — какой-то инстинкт, желание чего-то… еще не знаю.
Лорд Мартом стоял слишком близко, я чувствовала его взгляд. Это неприлично, но сейчас все исчезло, осталось только желание продлить мгновение. Вдруг он выдохнул, зашелестела одежда, и я ощутила сильные руки на спине: как они обвили меня, сжали. Раз — и ноги оторвались от земли. Знаю, это неправильно, но ощущения пьянили: мужская сила, власть, тепло — слишком сладко, чтобы противиться. С каждым вздохом грудь лорда Мартома вжималась в мою, и соски так приятно налились. Хотелось двигаться, потереться об него, но я могла только вдыхать аромат духов; в этот раз яркий, он бил в нос и затмевал разум.
Я закрыла глаза, чтобы не думать совсем. После прозябания в пустоте требовалось что-то приятное, личное, пусть запретное и неправильное.
— Обними меня, — выдохнул лорд Мартом в губы.
Вот, снова в тихом голосе появилась хрипотца. Поверить страшно: лорд Мартом обнимал меня, лорд Мартом просил коснуться его, лорд Мартом вот-вот откроет что-то новое. Я бездумно положила ладони на его плечи, млея от изгибов мышц под тканью, их напряжения и твердости. Сама не поняла, как пальцы оказались в волосах лорда Мартома, пока теплое дыхание приближалось к губам. А потом — касание к ним, сперва мягкое, словно проверка, как далеко можно зайти.
Я не сразу сообразила, что это был поцелуй. Лорд Мартом поочередно обхватывал то верхнюю, то нижнюю губу, шумно втягивал воздух, как будто наслаждаясь. Сердце колотилось; было страшно прервать его, и я только шире открыла рот, позволяя ласкать себя, прижиматься сильнее. Лорд Мартом двигался все быстрее, словно было мало и хотелось добиться ответа.
Снова бездумно, млея от силы рук и мягкости волос, я обхватила его губы своими и подалась вперед. Не понимала, что делала, просто следовала зову плоти. А лорд Мартом откликался; этот холодный, далекий человек открылся мне, отвечал рьяно, торопливо двигая языком. Поцелуй стал влажным, звуки, шелест одежды… я тонула. Это прекрасно, и пусть боги накажут; все казалось пустым перед осознанием мужского желания и страха прерваться.
Скоро объятия стали слишком сильными. Лорд Мартом легко держал меня одной рукой, второй водил по спине и комкал одежду, словно выплескивая желание. Он все сильнее подавался вперед, все глубже проникал языком в мой рот. Ему было мало, и эта ретивость начала пугать, ведь хотелось просто тепла и радости.
Я уперлась в его плечи и подалась назад, но куда там: лорд Мартом и не заметил, все целовал меня, дышал, вел рукой вниз. Она была на пояснице, двигалась ниже…
— Довольно, — выдохнула я и отвернулась.
Он не слушал, осыпал поцелуями щеку и подбородок, оставляя влажные следы и жар. В животе тянуло, новое манило, но нельзя — лорд Мартом почти касался ягодиц. Я чувствовала его упоительные выдохи, как сжимались пальцы и натягивалась ткань. Жадные губы скользили по моему лицу, это уже не поцелуи, а… неистовство. Я изнемогала от желания, но заставила себя забиться, толкнуть лорда Мартома, даже вскрикнула. А он просто хохотнул и опустил меня, медленно скользя ладонями по спине, уговаривая остаться и продолжить.
Я кинулась к своей комнате, воздух холодил лицо, напоминая о жаре лорда Мартома — врага, убийцы. И я позволила, и получила удовольствие, предательница! Перед глазами появились ночное небо и силуэты голов на пиках. Голов моей семьи.
— Можно посетить праздники в честь гостей? — спросила я. Договориться с чародеем, лордом-хранителем Лакра или самыми темными духами, если потребуется. Нужно мстить.
На лице лорда Мартома играли тени. Он скрестил руки на груди и задумался, решал мою судьбу; проклятый завоеватель, соблазнитель. А я позволила ему… отвратительно!
— Разумеется, — он прищурился, — но не просто так.
Лорд Мартом улыбнулся и смотрел на меня пристально, с любопытством ждал ответа.
— Не просто так? А что же было сейчас?! — я сжала кулаки, хотела задушить его.
— Сейчас? — он демонстративно задумался. — Наслаждение.
— Вы подлец!
Огонь в камине зашипел, и одежда лорда Мартома заиграла вспышками.
— Ты наслаждалась, не отрицай, — он понизил голос и растягивал слова, убаюкивал, — я чувствовал это по твоим вздохам, тому, как ты подавалась ко мне.
Опять в его голосе появилась соблазнительная хрипотца, напоминая о губах и горячем языке. Любопытство терзало, и вина, и столько всего, что я не выдержала и скрылась в комнате. Так нельзя, нельзя позволять ему управлять мной, больше никогда!
Ночью я лежала на спине и водила пальцами по кинжалу. Все боялась прихода лорда Мартома, представляя его силуэт в дверях, слабое мерцание одежд и улыбку. Если притвориться спящей, он коснется меня… Боги, хватит! Я вспомнила шепотки и тревогу в воздухе, пока на замок отца надвигалась армия, дрожь каменных стен и лужу крови, в которой поскользнулась. И голову отца на пике, с закатанными глазами и раскрытым ртом. Мне не было жаль, пугала только собственная судьба. Но лорд Мартом все равно виноват, и пусть он красивый, пусть соблазнительно дышал, жадно двигал языком…
Боги! Я изо всех сил сжала ноги, чтобы унять сладкую пульсацию. Она терзала, и не ясно, как избавиться от этого.
Мучения прервал тяжелый сон. Лорд Мартом уходил, когда между шторками кровати показывались первые лучи солнца, потом служанка приносила мне еду и воду для умывания. Я все проспала и выскочила в гостиную, когда свет стал мягким и белым.
— Ты чудовище! — по ушам хлестнул звонкий голос, но вокруг никого не было.
— Я не мучаюсь бесплотными надеждами и не хочу мучить ее, — раздраженно ответил лорд Мартом. Голос доносился из-за двери его спальни. Любопытство не дало уйти — это ведь кусочек его жизни, тайной и притягательной.
— Я не сдамся, — прозвенел тот же голос.
Это была леди Мартом. Я не поверила и повернулась ухом к двери: лорд и леди вместе? Ни разу не видела. Знаю, что они вдвоем появлялись на пирах и праздниках, а в остальное время сидели по своим башням. Все внутри неприятно съежилось. Я не любила эту суровую женщину со сморщенным лицом — она часто бросала перчатки или шаль мне в руки, как служанке.
— Довольно, — сказал лорд Мартом до того резко, что я вздрогнула, — ты больше не будешь приводить чародеев к Вайлирии. Ты знаешь, что это бесполезно.
— Я знаю, что это твоя вина! И знаю, что ты обязан жаждать ее исцеления!
Его вина? Сердце забилось быстрее, и я шагнула к двери.
— Исцеление невозможно. Я принял решение, это все.
Я надеялась, что леди Мартом возмутится и приоткроет тайну, но она молчала. Центром мира стала темная дверь в спальню, сама не поняла, как оказалась ближе к ней. И тут дверь распахнулась. Шагов не было — видимо, леди Мартом стояла рядом с ней. Я подпрыгнула и огляделась, но спрятаться было негде, и леди Мартом впилась в меня глазами. Проклятье, так стыдно!
— Значит, это правда, — она сказала, точно плюнула. — Ральен, не думала, что ты настолько потерял стыд.
Леди Мартом больше ничего не сказала и вышла, громко топая каблуками. Ее молчание громче слов кричало, что я недостойна даже порицаний. Что меня опустили, сделали гулящей, и от этого не отмыться.
— Что ты слышала? — спросил лорд Мартом.
Он стоял в дверном проеме и потирал переносицу. Нарядная сине-серая туника до колен подсказывала, что опять будет праздник.
— То, кем меня считают по вашей милости.
Это я сказала? Не верилось, особенно в то, что было совершенно все равно. Лорд Мартом вздохнул и медленно опустил руку, всем видом показывая, как утомился.
— Ты бы предпочла считаться чьей-то чужой шлюхой?
Он произнес эту мерзость спокойно, как формальную любезность при гостях.
— Вы имеете в виду господина Вайлира? — я скривилась. — Неужели он действительно осмелится претендовать на Лакр? Еще и тайно женится на мне?
Россказни чародея, туманные объяснения лорда Мартома и брезгливость его жены — как все это надоело!
— Женится? — он возвел глаза к небу. — Я еще надеюсь, что он желает тебя как свой трофей и дальше не зайдет.
Лорд Мартом грустно усмехнулся, и по тусклому взгляду было ясно, что на это не стоит расчитывать. Голову кружили секреты, хотелось узнать хоть какой-то; наконец рядом что-то происходило!
— Есть повод думать, что зайдет? — спросила я и затаила дыхание. Вдруг разгадка поможет проникнуть в планы чародея? Даже для обмана был повод.
— Подумай, — вкрадчиво сказал лорд Мартом и направился ко мне. Снова он надвигался широкими шагами, смотрел пристально и заставлял бояться. Я чувствовала, как незримые волны отталкивали от высокой фигуры, но заставляла себя стоять.
— Подумай, — повторил лорд Мартом, и мысли закрутились. Лакр, захват, интриги — все это так далеко от моей злости и мести, что собраться оказалось трудно.
— Господина Вайлира любят воины, он часто находится среди них, — медленно проговорила я больше для себя, — вы нарочно вернули его перед приездом лорда-хранителя Лакра, чтобы он не воспользовался моментом и не вторгся на его земли.
Я ждала, что лорд Мартом засмеется и посмотрит на меня, как на неразумное дитя. Но он молчал, щурился и думал о чем-то. Боги, неужели правда?
— Любопытно, — задумчиво сказал лорд Мартом, — но лучше держи эти мысли здесь.
Он коснулся моего лба, и воспоминания закрутились: вечер, палец у губ и руки на спине, как они прижимали меня к твердой груди, сладкие вздохи… Захотелось все повторить. Я бы остановила лорда Мартома, позволила бы только миг запретного удовольствия.
Он смерил меня серьезным взглядом и ушел в свою спальню. Мы говорили о важном, а я… Влияние лорда Мартома пугало, надеюсь, он сказал правду о Вайлире и не желал меня.